Сильвана Де Мари
Последний эльф
Последний эльф – 1
Сильвана Де Мари ПОСЛЕДНИЙ
Посвящается моему отцу, который указал мне путь, хотя потерял свой собственный
Книга первая
Последний эльф
Глава первая
Дождь лил непрерывно, целыми днями, и грязь, чавкая под ногами, доходила до щиколоток. Если ливень не перестанет, кончится тем, что даже лягушки, все до одной, утонут в этом мире, ставшем трясиной.
А ему уж точно не поздоровится, если вскоре он не найдёт хоть какое‑нибудь укрытие от дождя.
Мир был холоден. Ему вспомнилось тепло бабушкиного очага. Но это в прошлом. Сердце маленького эльфа сжалось от тоски.
Бабушка всегда говорила: если мечтать о чём‑то очень сильно, то твоё желание обязательно сбудется. Только вот сама она больше не мечтала. С того дня, когда мама ушла туда, откуда не возвращаются, бабушка разучилась мечтать. А он ещё не умел, потому что был слишком маленьким. Или нет?
На мгновение маленький эльф закрыл глаза и изо всех сил сосредоточился на своём единственном желании – желании тепла. Казалось, он чувствует, как обсыхает его тело, ощущает тепло огня, согревающего ноги. Чувствует запах еды.
Маленький эльф снова открыл глаза. Ноги его совсем заледенели, и в животе ещё громче бурчало от голода. Наверное, он всё‑таки недостаточно сильно желал.
Малыш натянул промокший до нитки капюшон на такие же промокшие волосы. Вода вылилась ему на шею и струйками потекла по спине. Жёлтый эльфийский плащ грубого полотна из жёсткой, тяжёлой конопли ничуть не защищал ни от дождя, ни от холода. Всё на нём было жёлтое, жёсткое, грязное, потрёпанное и вымокшее до нитки.
Когда‑нибудь одежда его будет лёгкой, тёплой, словно лебединый пух, и окрашенной в цвет моря или зари.
Когда‑нибудь ноги его будут сухими.
Когда‑нибудь исчезнет Тень и уйдёт Холод.
Вернётся солнце.
Снова засияют звёзды.
Когда‑нибудь.
Им опять овладели мысли о еде. Он вспомнил бабушкины лепёшки, и сердце маленького эльфа вновь сжалось.
Лишь один раз за его жизнь бабушка испекла лепёшки – в последний праздник новолуния, когда в небе ещё светила луна и когда и эльфам раздали по полмешка муки.
Прикрывая глаза ладошкой, маленький эльф пытался хоть что‑нибудь разглядеть сквозь пелену дождя. День постепенно угасал, скоро совсем стемнеет. Нужно найти место для ночлега, пока не наступила ночь. Укрытие от дождя и немного еды. Ещё одна ночь в болоте на пустой желудок – и он не дотянет до утра.
Большие глаза эльфа щурились от напряжения, вдруг его взгляд, блуждая среди деревьев, наткнулся на какую‑то тень. Она еле заметно выделялась на фоне всех этих оттенков серого, чередующихся меж собой: серый лес, серая земля и серое же небо. Сердце малыша заколотилось, в нём вспыхнула надежда. Он заспешил изо всех сил, его уставшие ноги утопали в грязи по самое колено, но взгляд не отрывался от тени. На одно мгновение, когда дождь участился, маленький эльф испугался, что это просто тёмное пятно леса. Но постепенно стали вырисовываться очертания крыши и стен. Показалась утонувшая среди деревьев, вся увитая плющом, небольшая хижина из дерева и камня.
Наверное, когда‑то в ней останавливались пастухи или углежоги.
Бабушка была права. Если мечтать о чём‑то очень‑очень сильно и очень долго, если преисполниться этим желанием, то оно всё‑таки сбудется.
Маленький эльф стал мечтать о согревающем огне. Образ горячего дыма с запахом еловых шишек настолько заполнил его сознание, что он даже согрелся на несколько секунд. Вдруг хриплый лай собаки резко вернул его к действительности. Он растерялся – это был не сон. Тепло дыма и запах елового костра существовали на самом деле! Он приблизился к огню людей!
Теперь уже было поздно.
Мечты могут и убивать.
Лай собаки громом отозвался в его ушах. Маленький эльф бросился наутёк. Может, ещё получится. Если он будет бежать очень‑очень быстро, то тогда, может, ему удастся оторваться от мчавшейся по пятам собаки. Иначе люди поймают его, и тогда спокойная смерть от холода и голода станет несбыточной мечтой. Но вдруг его нога застряла в корнях дерева, малыш споткнулся и с размаху шлёпнулся лицом в грязь. Собака прыгнула ему на спину. Всё кончено!
Маленький эльф затаил дыхание.
Нескончаемо тянулись мгновения.
Пёс дышал ему в шею и не давал пошевелиться, готовый в любой момент вонзить в него клыки.
– Фу! – резко скомандовал чей‑то властный голос, и собака ослабила хватку.
Малыш наконец‑то перевёл дыхание и осторожно посмотрел вверх. Человек был высоченный. Жёлтые волосы на его голове были закручены в канат. На лице – ни волоска. Но ведь бабушка не допускала сомнений – у людей должна быть шерсть на лице. Она называется «борода», и это лишь один из многих признаков, которые отличают людей от эльфов. Маленький эльф напряг память и вдруг просиял.
– Ты есть человек‑самка, – ликующе воскликнул он.
– Надо говорить «женщина», придурок, – сказал человек.
– О, я просить прощения, женщина‑придурок, я стараться, я теперь тебя называть правильно, женщина‑придурок, – старательно ответил малыш.
Язык людей был для него загадкой, он плохо его знал, а люди, они ужасно раздражительны, и их раздражительность быстро перерастает в ярость. В этом бабушка тоже была непреклонна.
– Парень, тебе что, жить надоело? – грозно спросил человек.
Маленький эльф растерялся.
По словам бабушки, полное отсутствие хоть какого‑либо намёка на логическое мышление – точнее, «тупость» – являлось основной чертой, отличающей людскую расу от племени эльфов, но, несмотря на предупреждения бабушки, глупость вопроса была настолько очевидна, что он растерялся.
– Нет, я не хотеть, женщина‑придурок, – заверил маленький эльф, – я не хотеть перестать жить. Это не есть в моих планах, – настойчиво добавил он.
– Ещё раз скажешь слово «придурок» – я спущу на тебя собаку. Это оскорбление, – раздражённо бросила женщина.
– A‑а, теперь я понимать, – соврал маленький эльф, отчаянно пытаясь уловить смысл разговора.
Почему же вначале человек хотел, чтобы его оскорбили?
– Ты эльф. Правильно?
Малыш кивнул. Лучше говорить как можно меньше. Он озабоченно бросил взгляд на собаку, которая глухо зарычала в ответ.
– Я не люблю эльфов, – сказал человек.
Малыш снова кивнул. Его страх растворился в ощущении холода. Он начал дрожать. Люди не любят эльфов… Бабушка всегда ему это говорила.
– Что тебе надо? – бросила женщина.
– Холодно… – голос маленького эльфа прервался. – Эта хижина…
Слова комком застряли у него в горле.
– Да ладно, не прикидывайся умирающим от холода. Ты же эльф? У тебя есть волшебная сила. Эльфы не страдают ни от голода, ни от холода. Они их просто не чувствуют, если захотят.
Маленькому эльфу понадобилась куча времени, чтобы понять смысл этих слов, после чего он просиял.
– Правда? – радостно переспросил малыш. – Правда, я уметь выделывать это? А как это надо выделывать?
– А мне почём знать, – заорала женщина, – ведь это ты – эльф. А мы – несчастные людишки, тупые, недоразвитые, мы созданы для холода и голода! – голос человека стал по‑настоящему злым.
Безмерный страх всё больше и больше переполнял маленького эльфа, комок в пересохшем горле поднимался всё выше, и наконец малыш разразился рыданиями. Это был плач без слёз, лишь стоны и подавленные всхлипывания. Женщина почувствовала его отчаяние, и мороз пробежал у неё по коже.
– Да что я такого сказала? – пробормотала она.
Маленький эльф продолжал плакать. Его душераздирающие стоны проникали прямо в сердце и, казалось, несли в себе боль всего мира.
– Ты ещё ребёнок, правильно? – спросила женщина спустя некоторое время.
– Да, недавно родившийся, – подтвердил малыш, – господин человек, – добавил он на всякий случай, стараясь найти слово, которое не звучало бы оскорбительно.
– И какие у тебя есть силы? – спросила женщина. – Выкладывай всю правду.
Эльф продолжал смотреть на неё. То, что она говорила, не имело никакого смысла.
– Какие силы?
– Волшебные. Всё, что ты умеешь делать.
– A‑а, это. Я много умеешь. Дышать, ходить, смотреть, ещё я умеешь бегать, говорить… кушать, когда есть что кушать… – в голосе эльфа послышалась тоска и слабая надежда.
Женщина присела на пороге хижины, охватила руками голову и замерла. Потом поднялась.
– Ладно, всё равно я не смогла бы тебя прогнать. Заходи, можешь посидеть у огня.
Глаза маленького эльфа наполнились ужасом, и он попятился.
– Прошу тебя, господин человек, не надо…
– А теперь на тебя что нашло?
– Не надо огонь: я хороший. Прошу тебя, человек господин, не ешь меня!
– Что‑о?
– Не ешь меня!
– Съесть тебя? Как это?
– Кажется, с розмарином. Моя бабушка так говорить, когда она ещё живая. Если ты себя плохо вести, придёт человек и съест тебя с розмарином.
– Она так про нас говорила? Очень приятно!
Слово «приятно» обрадовало маленького эльфа. Это слово он знал. Он почувствовал себя на верном пути. Малыш снова просиял и улыбнулся.
– Да‑да, так. Бабушка говорить: «Люди ещё каннибалы, и это есть самое приятное, что иметь сказать о них»!
На этот раз ему повезло. Он хоть что‑то сказал правильно. Человек не рассердился. Он пристально посмотрел на него и рассмеялся.
– На сегодня у меня уже есть ужин, – сказала женщина, – можешь заходить.
Маленький эльф медленно переступил порог. Всё равно снаружи он умер бы от холода. Двум смертям не бывать…
В жарком огне очага потрескивали еловые шишки, наполняя хижину запахом смолы.
Наконец‑то долгожданное тепло и никакого дождя.
На огне жарился настоящий кукурузный початок.
Малыш, как зачарованный, не мог оторвать от него взгляд.
И тут произошло чудо.
Человек вытащил нож и, вместо того чтобы схватить его, эльфа, и разрезать на мелкие кусочки, разрубил пополам кукурузный початок и протянул малышу половину.
Но в душе маленький эльф всё‑таки решил не доверять человеку до конца. Может, человек был и не таким уж плохим, а может, просто решил немного откормить его, пока не попадётся розмарин по дороге. Но кукурузу маленький эльф всё‑таки съел. Ел он зёрнышко за зёрнышком, стараясь надолго растянуть удовольствие. Когда он доел, была уже глубокая ночь. Он погрыз кочерыжку, завернулся в свой жёсткий и мокрый плащ и заснул как сурок рядом с танцующими языками огня.
Глава вторая
Занимался серый, как всегда, рассвет. Тонкие лучи солнца струились между брёвнами хижины, переплетаясь с редкими витками дыма над тлеющими углями.
Маленький эльф проснулся от странного чувства. Он никак не мог понять, в чём дело, и вдруг до него дошло: ему совсем не было холодно, почти не хотелось есть, и ноги казались не такими ледяными.
Жизнь, оказывается, могла быть и прекрасной.
И человек его не съел!
Малыш радостно вскочил.
На пол упала шерстяная шаль. Грубая сероватая шерсть, дырка на дырке, но всё‑таки настоящая шерсть. Человек укрыл его!
Так вот почему его ноги не были ледяными. Он задумался, зачем человеку нужно было его укрывать. Может, с насморком он был бы не таким вкусным?
Человек уже проснулся и возился с тлеющими углями. Чем‑то похожим на маленькую лопатку он запихнул несколько углей в металлический шар с отверстиями, в середине которого уже лежала солома и мелкие сухие ветки.
Это занятие показалось малышу непомерной нелепостью, то есть как раз подходящим для человека.
Он ограничился тем, что молча протянул человеку шаль.
– Оставь её себе, – пробормотал человек, – ночью тебя трясло.
Он прицепил дымящийся металлический шар к шесту, который примостил себе на плечо.
– Я иду в земли Далигара, – отрывисто бросил человек. – Это наверху, на плоскогорье. Говорят, вода стекает оттуда вниз и там ещё есть возделанные поля.
Молчание. Маленький эльф пытался понять смысл всей этой информации.
Может, по правилам людской вежливости ему в ответ тоже нужно назвать место, куда он шёл?
Жаль только, что он никуда не шёл. Он просто брёл как можно дальше от места, где находился раньше и которого больше не существовало. Не то чтобы этого места совсем не было, оно было, но погребённое под болотной грязью и гнилыми листьями.
– Ты что, язык проглотил? Или тебе его мыши сгрызли?
– Здесь нет мыши, ваше превосходительство, – ответил малыш.
Наконец‑то он вспомнил человеческое слово для уважительного обращения! На уважение лучше не скупиться, тем более что его человек казался совершенно сумасшедшим.
– Это называть собака, ваше превосходительство, и если он грызть мой язык – здесь быть кровь… – терпеливо и с почтением начал объяснять он, но человек перебил его:
– Ладно, ладно, хватит.
Человек пристально посмотрел на него и глубоко вдохнул, качая головой. Наверное, он был болен и не мог нормально дышать.
– Кто знает, может, разум и волшебство проявятся позже. Как, например, вырастают зубы мудрости.
– Что‑что, ваше сиятельство? – переспросил малыш, обеспокоенный словом «зубы».
Эх, знать бы только, какое у людей самое правильное слово для уважительного обращения!
– Это зубы, которые вырастают позже всех остальных, – человек широко раскрыл рот, показывая их.
Идея была – хуже некуда. Малыш снова ударился в плач.
– Ты обещать, ты не есть меня, ваше величество, – всхлипывал он.
Человек снова глубоко вздохнул. У него точно была какая‑то дыхательная болезнь.
– Что ж, обещание есть обещание, – весело подтвердил он, – ничего не поделаешь, теперь я не могу тебя съесть.
Он щёлкнул пальцами собаке и направился к двери. Маленькому эльфу стало грустно. Рядом с человеком, непредсказуемым и сумасшедшим, было всё‑таки лучше, чем одному, совсем одному, когда вокруг до самого горизонта нет никого, кроме тебя. Может, у человека даже был ещё один кусок кукурузы. Как ночная темнота постепенно заволакивает вечернее небо, так и сердце маленького эльфа переполнилось тоской…
Дверь была простая, из грубо отёсанных и плохо сбитых между собой сосновых досок, но висела на крепких бронзовых петлях.
– Похоже на хижину охотников или торговцев шкурами, – задумчиво сказал человек, рассматривая дверь, – а не простых углежогов.
Пёс радостно выскочил под дождь. Человек же остановился на пороге, разглядывая хижину. Его взгляд задержался на добротной каменной черепице и на деревянных клиньях, воткнутых в щели каменных стен для защиты от сквозняков. Клинья были сухими, без малейших признаков плесени, со свежими срезами по краям.
– Это место не заброшено, – заметил человек, – хозяева могут вернуться с минуты на минуту.
Маленький эльф, кажется, начал понимать, к чему он клонит.
– Они кушать эльфы?
– Да уж с распростёртыми объятиями тебя точно не встретят: я бы на твоём месте не стал их дожидаться, – ответил человек.
Маленький эльф выскочил из хижины ещё быстрее, чем собака.
Человек и эльф вместе отправились в путь.
– Имя‑то у тебя есть? – спросил человек.
– Да, – уверенно ответил малыш.
Человек снова по‑своему, странно вздохнул.
– И что же это могло бы быть за имя?
Бабушкины уроки грамматики постепенно стали всплывать у малыша в памяти.
– Нет, не могло бы. «Могло бы быть» – это для неопределённые вещи, а имя – это определённая вещь. Все точно знать своё имя, поэтому ты спрашивать не «какое могло бы быть», а «какое есть»…
– И какое оно, это имя? – заорала женщина. – Ну, всё, всё, я больше не буду кричать, обещаю. Только не плачь. Не буду кричать и не съем тебя. Как тебя звать?
– Йоршкрунскваркльорнерстринк.
– Можешь повторить?
– Да, конечно, можешь, – с удовольствием подтвердил малыш.
Человек опять вздохнул. Наверняка он был серьёзно болен.
– Повтори, – процедил он сквозь зубы.
– Йоршкрунскваркльорнерстринк.
– А покороче можно?
– Конечно, можно.
Пауза и потом снова этот странный вздох. Да, разговаривать с людьми – сплошное мучение, как и предупреждала бабушка.
– Ну и как же тебя звать покороче?
– Йоршкрунскваркльорнерстри.
– Ладно, ладно, – сказал человек, который вдруг показался очень уставшим.
Вне всякого сомнения, он был тяжело болен.
– Я буду звать тебя Йорш, – решил человек и, помотав головой, пробормотал: – Наверное, я натворила что‑нибудь ужасное в прошлой жизни, за что теперь и расплачиваюсь.
В этом уже был какой‑то смысл. Так вот почему человек был таким глупым и сумасшедшим: ему понадобилось восемь предложений, чтобы всего лишь спросить его имя. Но остаться одному в этой затонувшей земле – нет, это слишком ужасно. Да и шерстяная шаль всё‑таки согревала его. Правда, до того, как промокла насквозь.
– Меня зовут Сайра, – сказала женщина.
Йорш обрадовано засеменил за ней.
– А как зовут собаку?
– Никак не зовут, – ответила женщина, – собака и баста. Коротко и ясно.
Малышу стало очень грустно от того, что живое существо не имеет имени и называется просто по определению, как дерево или стул. Но он уже успел узнать необыкновенную вспыльчивость женщины и поэтому благоразумно воздержался от замечаний.
В любом случае, он не оставил бы пса безымянным. Он найдёт ему имя в своём воображении. Только нужно очень хорошо подумать – имя просто так не даётся. Имя – это имя. Это большая ответственность.
Дождь всё лил и лил.
Они шли медленно, увязая в жидкой грязи.
Шаги женщины были длиннее его. Йоршкрунскваркльорнерстринк старался поспеть за ней и смертельно устал. Он уже почти не боялся собаки и пару раз даже осмелился опереться на неё. Пёс ничего не имел против.
– Ты иметь ещё это растение с жёлтые зёрна? – нерешительно спросил малыш человека.
– Да, у меня есть ещё один кукурузный початок, но он на вечер.
– Если мы умереть в грязи до вечер, кто кушать кукуруза?
– Ты хочешь есть?
– Да. Я хочешь есть… нет – я хочу есть.
– Молодец, схватываешь на лету. Запомни и это: если мы съедим кукурузу сейчас, вечером всё равно захочется есть, но намного сильнее.
– Может, мир кончится до вечера. Может, мы кончится до вечера. Может, я кончусь до вечера.
– Молчи и шагай. Береги силы для ходьбы.
– Я уметь, нет, я умей… э‑э… я умею делать две вещи вместе: шагать и говорить о кукуруза. Даже лучше, если мы разговаривать: так легче шагать.
– Замолчи, – сказала женщина.
Голос её едва заметно изменился.
– Но…
– Замолчи, – прошипела она и пригнулась рядом с ним, стараясь быть менее заметной со стороны.
Собака зарычала. Женщина внимательно смотрела на заросли камыша и болото вдоль тропинки.
– Хорошо, мы кушать вечером. Ты не сердиться…
– Беги! – крикнула женщина.
Она поднялась, дёрнула малыша за локоть и пустилась бежать.
– Ко мне! – крикнула она псу, и собака бросилась за ними.
Маленький эльф побежал, сразу упал, поднялся в спешке, упал опять и, совсем в отчаянии, расплакался.
– Не сердиться, не сердиться, мы кушать вечером.
– За нами гонятся, – не останавливаясь, на последнем дыхании бросила женщина, – видишь тот холм, вон там? Я бегаю быстрее, я уведу их за собой, в долину. А ты пробирайся через кусты и сбереги огонь. Встретимся на вершине холма.
Женщина сунула ему в руки шест с металлическим шаром и пустилась бежать. Она шумела, наступала на ветки, которые ломались с треском, и хрипло покрикивала. Маленький эльф затаился в болоте, слушая, как колотится его сердце.
Кому надо было за ними гнаться? Может, хозяевам хижины, в которой они провели ночь? Вдруг они обиделись за вторжение? Может, у них как раз был розмарин, и нужно было всего лишь добавить к нему маленького эльфа?
Страх железными тисками сжал его внутренности.
Он обшарил взглядом заросли тростника под моросящим дождём – вокруг никого.
Страх постепенно отступал, и его вновь охватила тоска.
Он опять был один. Опять до самого горизонта был только он.
Вспомнилось, как бабушка держала его на руках, а в горшке варились каштаны.
Тоска заполнила его сознание и стала переходить в отчаяние.
Он подумал о женщине‑человеке, которого до ужаса боялся, но который дал ему кукурузу, а это уже что‑то. Лучше она, чем опять быть совсем одному. Одному до самого горизонта. Малыш начал негромко плакать про себя, ни единым звуком не заглушая мерную дробь дождя.
В голову пришла мысль, что если ему суждено будет ещё раз увидеть собаку, то её можно назвать Тот, Кто Дышит Рядом с Тобой… но женщина говорила, что собачье имя должно быть коротким – значит, этот вариант не подойдёт.
Глава третья
Уже почти стемнело, когда женщина появилась на холме.
У маленького эльфа отлегло от сердца.
Женщина тяжело дышала и, обессиленная, упала прямо в грязь. Собака опустилась рядом.
– Охотник! – задыхаясь, бросила она. – С луком. Хорошо, что я его отсеяла.
– О‑о‑о‑о‑о‑о‑о! – поражённо протянул малыш. – Это значит, что теперь на нём вырастет зерно?
– Да нет же, – раздражённо объяснила женщина, – это значит, что он нас потерял.
– А‑а‑а‑а‑а‑а‑а! Понятно, – соврал малыш.
Ну почему только в языке людей было несколько значений для одного и того же слова? А, точно! Их глупость! Как он мог забыть!
– Что такое лук? – поинтересовался он.
Вдруг пёс снова зарычал.
– Придержи собаку, – раздался голос.
И тут маленький эльф понял, что такое лук. Это согнутая ветка с верёвкой, натянутой так туго, что, отпустив её, можно вонзить палочку с наконечником прямо в сердце женщины.
Охотник был ещё выше женщины, его тёмные волосы развевались во все стороны… И у него была борода! Его одежда казалась тёплой, теплее, чем просто полотняная, на поясе красовалась внушительная коллекция ножей и кинжалов, и в придачу к ним висел небольшой топор. Охотник появился из‑за спины маленького эльфа. Женщина думала, что отсеяла его, а он в это время обошёл их сзади, через лес.
Охотник и женщина смотрели друг на друга некоторое время, затем женщина отозвала собаку.
Охотник опустил лук.
– Мне всего лишь нужно немного огня. Мой потух. Я должен зажечь фитиль, и я видел у тебя огонь.
Женщина пристально посмотрела на него.
– И это всё?
– Всё.
Женщина долго не отводила от охотника взгляда и потом кивнула.
– Дай ему огня, – приказала она эльфу. – Эй, я тебе говорю! Дай ему огня. Куда ты его дел?
– Я спрятал его внизу, – ответил малыш.
– Правда? – сказала женщина. – Что ж, отличная идея. И где именно ты его спрятал?
– Там, в болоте, под водой, так его никто не увидит! – обрадовано ответил малыш.
Как приятно, когда тебя хвалят! Ему вспомнились времена, когда бабушка держала его на руках и говорила, что он самый лучший маленький эльф на свете. Он был счастлив, как раньше, когда весенний ветер разгонял тучи, когда ещё была весна.
Маленький эльф радостно пустился вприпрыжку вниз по холму. Дождь стих. Синяя полоса показалась между туч и отразилась в болотной воде, откуда малыш радостно вытащил шест с металлическим шаром. С шара стекали тоненькие ручейки грязи.
Мужчина и женщина подбежали к нему и, не говоря ни слова, смотрели на шар. Потом женщина медленно опустилась на поваленный ствол и схватилась руками за голову.
– Ты потушил огонь, – сдавленным голосом произнесла она.
– Да, да, так легче спрятать!
Малыш попытался показать жестами, как он что‑то прячет, и шерстяная шаль упала, открывая его жёлтые одежды.
– Это эльф, – побледнев как полотно, сказал охотник.
– Да, эльф, – безразличным голосом подтвердила женщина.
– Ты что, ищешь беду на свою голову? – спросил мужчина.
– Да нет, не ищу, беда сама ко мне липнет.
– У него есть сила?
– Нет, он вроде как ещё ребенок.
– Недавно родившийся, – добавил малыш.
Но мужчина так легко не сдавался.
– Ты умеешь зажигать огонь? – обратился он к маленькому эльфу.
– Э‑э‑э… да, думаю, что да. Я никогда ещё это не делал, но все могут зажигать огонь.
Женщина подняла голову и в ужасе уставилась на малыша.
– Ну давай, зажги, – попросил охотник.
Его голос был ниже, чем у женщины.
Малыш приложил ладошку к сухому металлическому шару с соломой внутри, который мужчина вытащил из своего мешка. Он закрыл глаза. Образ огня заполнил все его мысли. Он представил себе запах огня. Тепло огня всплыло из глубин его памяти.
Когда малыш открыл глаза, огонь трепетал внутри шара.
Женщина чуть не лишилась чувств.
– Ты умеешь зажигать огонь без ничего?
– Э‑э‑э… да.
– Почему ты мне об этом не сказал?
– Ты мне не спросил.
– Я же спрашивала, есть ли у тебя волшебные силы!
– Да. Я тебя отвечал: большие силы – дышать, кушать, быть живым. Делать огонь – это маленькая сила. Надо только поднять температуру, и родится огонь. Все уметь это делать.
– Я не умею, – сказала женщина.
– Не‑е‑ет? – малыш чуть не потерял сознание. – Не может быть! Все уметь…
– Если бы мы умели зажигать огонь без ничего, то зачем тогда нам носить его с собой?
– Вы же люди, – безмятежно пояснил малыш, – вы глупые.
– Ты расплачиваешься за грехи прошлой жизни, или у тебя есть другая причина, чтобы таскать за собой эльфа? – обратился мужчина к женщине. – Я понимаю, в компании веселей, но в первой же деревне вам обоим не поздоровится. Люди не любят тех, кто зажигает огонь силой мысли.
– Почему? Так удобнее, чем носить огонь внутри шар, – изумился эльф.
– Потому что так можно сжечь человека или дом. Дом, в котором кто‑то есть: может, человек, или два человека, или пятнадцать людей.
Предположение было настолько ужасным, что маленький эльф закрыл глаза и застонал от боли. Он мысленно увидел обгоревшие тела и даже почувствовал запах горелого мяса. Этот запах вывернул его наизнанку. Малыша вырвало. А когда его перестало тошнить, маленький эльф снова заплакал. Это был не обычный для него непрерывный скулёж и всхлипывания, а громкий, долгий плач, полный горьких стонов и душераздирающих подвываний.
– Пусть он перестанет! – закричал мужчина. – Пусть он перестанет, это невыносимо!
– Это всё из‑за тебя! – заорала в ответ женщина. – Ну всё, малыш, успокойся, ничего страшного. Это он просто так сказал.
– Просто как так?! – малыш был возмущён до глубины души, он даже перестал плакать. – Как просто так?! Как посметь, как можно, как можно посметь сказать что‑то, сказать о такой огромной боли, просто так?
Он снова заплакал, на этот раз просто жалобно всхлипывая.
Мужчина уселся на поваленное дерево. Наверняка он тоже был болен, потому что и его дыхание стало таким же тяжёлым и прерывистым, как у женщины.
Небо постепенно прояснялось. Появились звёзды, впервые за последние недели.
– У меня есть кролик, – произнёс мужчина, – я утром охотился. У вас есть огонь, у меня – кролик, и дождь как раз перестал. Может, устроим привал да поедим? Меня зовут Монсер.
– Сайра, – представилась женщина после недолгого молчания.
Малыш перестал плакать и тоже что‑то сказал.
– Что, простыл? – спросил охотник.
– Да нет, он не чихнул – это его имя.
– У кролик тоже есть зёрна, как у кукуруза? – поинтересовался Йорш, молниеносно пришедший в себя, услышав слово «поедим».
Мужчина расхохотался.
– Нет, – сказал он, – у кролика есть мягкая шкурка, в ней можно согреть ноги, смотри! – мужчина открыл свою охотничью сумку и протянул её малышу.
Малыш с радостным предвкушением заглянул внутрь. Надо же, вот это чудо, одним и тем же можно и наесться, и согреться! Даже бабушка, которая знала всё на свете, никогда не рассказывала о такой райской возможности. Может быть, люди всё же и не такие…
Протяжный крик раздался над болотом.
Ужасный крик, вобравший в себя всю боль мира.
– Это труп! – голосил маленький эльф. – Смотри, он убил его палочкой с наконечником! И теперь он мёртвый. Вы что, хотите кушать труп?
– А что, вы кроликов живыми едите? – мужчина был на грани срыва.
– Эльфы не едят ничего из того, что думает, бегает, хочет кушать и боится смерти. Бабушка рассказывала мне, что люди кушают того, кто был живым. С розмарином. Есть здесь розмарин? Я не хочу, чтоб меня скушали! – и малыш вновь ударился в плач.
Женщина обхватила голову руками.
– Что за грехи у тебя были в прошлой жизни, может, ты продала родную мать? – спросил у неё мужчина.
– Я думаю, тебе лучше уйти. Спасибо за предложение поужинать, но мы как‑нибудь перебьёмся. Огонь у тебя теперь есть. Прощай.
– Ты что, отказываешься от мяса из‑за него?
– Я знаю, это глупо, но я не могу слышать, как он плачет. Так что лучше уходи.
– Но я не могу, – сказал мужчина.
– Почему?
– Я не могу оставить девушку одну на болоте. Это опасно, а тут ещё он в придачу!
– Благодарю вас, благородный рыцарь, но до сих пор я прекрасно справлялась сама, обойдусь и дальше без твоей помощи. Бери своего…
– Да что он делает?
Женщина повернулась. Малыш взял кролика на руки и медленно его поглаживал. Его пальцы на долгие мгновения замирали на пятнах запёкшейся крови. Эльф перестал плакать и сидел с закрытыми глазами с отрешённым видом.
– Ты что делаешь? – удивленно спросила женщина у эльфа.
– Думаю.
– И о чём ты думаешь?
– О нём, о кролик.
– О кролике?
– О кролике. Думаю, как он дышал. Как прыгал. Он… да, он чувствовал запахи, шевеля носом. Последним был запах мокрых листьев и грибов. Хороший запах. Кролик не слышал охотника. Думаю, как он дышал… Как в нём струилась кровь…
Кролик вдруг вздрогнул, открыл глаза и замер в страхе. Несколько коротких вдохов‑выдохов, потом он встрепенулся и бросился на землю. Метнулся в сторону от охотника, проскочил между лапами собаки, перепрыгнул через ствол, на котором сидела женщина, и после последнего виража навсегда скрылся в тростнике.
Маленький эльф подумал, могло бы Кролик стать подходящим именем для собаки. Наверное, всё‑таки нет: кролик и пёс мало похожи, да и хвосты у них совсем разные.
Мужчина и женщина никак не могли оторвать взгляд от места, где только что мелькнул белый кроличий хвост.
Маленький эльф казался совсем обессиленным. Он весь дрожал, свернувшись калачиком, но постепенно начал приходить в себя. Малыш обнял пса, который примостился рядом с ним.
Стало совсем темно.
Словно лёгкая вуаль на небосклоне, над трясиной блестели звёзды. Это была первая ясная ночь за долгие луны.
– Может, кроме родной матери ты продала кого‑то из младших братьев или сестёр? – поинтересовался мужчина у женщины.
Та, не удостоив его ответом, обратилась к эльфу:
– Ты можешь делать это и с людьми?
– Люди, эльфы или тролли? Конечно, нет. Это можно делать только с маленькими существами, у которых мало мыслей и чувств: запах воды, цвет неба. Особенно легко можно оживить мухи, комары и мошки – стоит дотронуться до них и представить на миг, что летаешь, и они сразу снова начинают жужжать.
– Правда? – изумился охотник. – Вот это да! Тот, кто воскрешает комаров, – наилучшая компания, особенно летом во время ужина. Если, конечно, есть ужин. И как это я без тебя раньше жил?
– А что ты ещё умеешь? – вмешалась женщина. – Ну, я не знаю, типа размножить кукурузу? У нас есть один початок – можешь сделать из него три? Или пять?
Какие дураки. Малыш совсем упал духом.
– Нет, конечно, нет, разве можно множить материю?
– А оживлять мёртвых кроликов?
– Это очень можно. Живые существа умирают, когда утрачивает свою энергию…
– Свою что?
– Свою силу. Огонь тоже тухнет, когда теряет свою силу. Оживить какое‑то существо – это как зажечь огонь: маленькая передача энергии из моей головы – изнутри снаружу.
Охотник повернулся к женщине:
– Пойдём отсюда, – сказал он, – пойдём отсюда, он опасен. Оставь его здесь, и пойдём со мной.
– Я не могу: это же… ну… это же ребёнок.
– Детёныш, – поправил её охотник.
– Недавно родившийся, – уточнил малыш.
Наступило молчание. Женщина помотала головой.
– Ну что ж, дамы и господа, – заявил мужчина, – рад был познакомиться, можно даже сказать, счастлив. Боюсь, я не выдержу этого счастья, и пока мне не стало от него плохо, пойду‑ка я своей дорогой, дорогой жестокого охотника, который давит комаров ради удовольствия, кормится кроликами и преуспевает, продавая их шкуры. Надеюсь, если наши пути опять пересекутся, я успею смыться до того, как вы меня увидите.
Маленький эльф заинтересовался этими словами:
– Правда? Людям бывает плохо от счастья? Поэтому вы так стараетесь его избежать! Не просто потому, что вы глупые!
– Да нет, – устало ответил охотник, – вообще‑то люди хотят быть счастливыми. Мои слова – это ирония. На самом деле я ухожу потому, что в вашей компании как раз не могу быть счастлив, по крайней мере не могу съесть моего кролика. Но вместо того чтобы объяснить напрямик, я говорю всё наоборот. Люди иногда так делают, понял?
– Да, – соврал малыш.
Они на самом деле глупые. Сумасшедшие и глупые. Никакой надежды.
– Постой, – сказала женщина охотнику, – возьми мою кукурузу. Из‑за нас ты лишился своего ужина.
Она вытащила из мешка последний кукурузный початок и протянула его мужчине. Малыш, не отводя глаз, смотрел, как жёлтые зёрна переходят к новому владельцу. Удручённый взгляд эльфа потускнел, но малыш не смел даже вздохнуть.
– Это всё, что у тебя есть? – спросил охотник.
– Да, – ответила женщина.
У неё тоже был такой вид, будто она только что похоронила родную мать. Родную мать, младших братьев и сестёр.
Охотник немного подумал, потом снял с ремня лук и колчан и уселся на единственный в округе плоский камень.
– Ну ладно, кролика нам всё равно не видать как своих ушей. Я останусь на ночь с вами, а кукурузу разделим на всех.
Небо вновь затянуло тучами, но дождь так и не начался.
Путешественники расположились на подсохшем утёсе и поджарили кукурузу на огне. Охотник разрубил початок на три части, и каждый из них ел свою порцию по зёрнышку, растягивая удовольствие. Перед тем как заснуть, маленький эльф несколько мгновений посвятил имени собаки. Бегущий Наперегонки с Ветром ему очень нравилось, но он не был уверен, подходит ли псу такое длинное имя. Когда его совсем сморил сон, охотник заботливо накрыл малыша своей меховой телогрейкой, чтобы он не замёрз холодной ночью.
Мужчина укутал малыша с головой, натянул меховую куртку ему на нос, глаза и даже на уши. Потом охотник вытащил из маленького мешка, который висел рядом с его колчаном, небольшую перепёлку. Они в полном молчании, украдкой, ощипали птицу, и женщина, как могла, помогала охотнику. Следя, чтобы маленький эльф не почувствовал запаха дыма, они обжарили птицу на огне, и как только она была готова – вернее, едва она перестала быть совсем сырой и хоть как‑то годилась в пищу, – смогли поужинать. Они ели в спешке и в молчании, как воры, поминутно оглядываясь на закутанного до ушей спящего малыша. Косточки они бросили собаке, которая с радостью позаботилась об их скорейшем исчезновении, затем аккуратно собрали все перья, и охотник зарыл их в ямку подальше от костра.
Наконец‑то они тоже заснули.
Глава четвёртая
Занималась заря, которая на этот раз была немного светлее, чем обычный свинцовый рассвет. Дождя не было, и в небе виднелись редкие лоскутки голубого цвета.
Первым проснулся мужчина. Он потянулся, глубоко вздохнул и подумал, как же здорово пахнет – мокрыми листьями и грибами. Хороший запах. Мужчина бросил взгляд на женщину и эльфа – те ещё спали. Он собрал свои вещи, перебросил через плечо мешок и палку, на <