Жил‑был старик да старуха: детей у них не было. Уж чего они ни делали, как ни молились богу, а старуха всё не рожала.
Раз пошёл старик в лес за грибами; попадается ему доро́гою старый дед.
– Я знаю, – говорит, – что у тебя в мыслях: ты всё о детях думаешь. Поди‑ка по деревне, собери с каждого двора по яичку и посади на те яйца клушку; что там будет, сам увидишь!
Старик воротился в деревню. В их деревне был сорок один двор; вот он обошёл все дворы, собрал с каждого по яичку и посадил клушку на сорок одно яйцо.
Прошло две недели, смотрит старик, смотрит старуха, – а из тех яичек народились мальчики: сорок крепких, здоровеньких, а один не удался – хил да слаб!
Стал старик давать мальчикам имена: всем дал, а последнему недостало имени.
– Ну, – говорит, – будь же ты Заморышек.
Растут у старика со старухою детки, растут не по дням, а по часам, выросли и стали работать, отцу с матерью помогать: сорок молодцев в поле возятся, а Заморышек дома управляется.
Пришло время сенокосное: братья траву косили, стога ставили, поработали с неделю и вернулись на деревню; поели, что бог послал, и легли спать.
Старик смотрит и говорит:
– Молодо‑зелено! Едят много, спят крепко, а дела, поди, ничего не сделали!
– А ты прежде посмотри, батюшка! – отзывается Заморышек.
Старик снарядился и поехал в луга; глянул – сорок стогов смётано.
– Ай да молодцы ребята! Сколько за одну неделю накосили и в стога сметали.
На другой день старик опять собрался в луга, захотелось на своё добро полюбоваться; приехал – а одного стога как не бывало!
Воротился домой и говорит:
– Ах, детки! Ведь один стог‑то пропал.
– Ничего, батюшка! – отвечает Заморышек. – Мы этого вора поймаем; дай‑ка мне сто рублей, а уж я дело сделаю.
|
|
Взял у отца сто рублей и пошёл к кузнецу:
– Можешь ли сковать мне такую цепь, чтоб хватило с ног до головы обвить человека?
– Отчего не сковать!
– Смотри же, делай покрепче; коли цепь выдержит – сто рублей плачу, а коли лопнет – пропал твой труд!
Кузнец сковал железную цепь; Заморышек обвил её вокруг себя, потянул – она и лопнула.
Кузнец вдвое крепче сделал: ну, та сгодилась. Заморышек взял эту цепь, заплатил сто рублей и пошёл сено караулить; сел под стог и дожидается.
Вот в самую полночь поднялась погода, всколыхалось море, и выходит из морской глубины чудная кобылица, подбежала к первому стогу и принялась пожирать сено. Заморышек подскочил, обротал её железной цепью и сел верхом. Стала его кобылица мыкать, по долам, по горам носить: нет, не в силах седока сбить! Остановилась она и говорит ему:
– Ну, добрый молодец, когда сумел ты усидеть на мне, то возьми владей моими жеребятами.
Подбежала кобылица к синю морю и громко заржала: тут сине море всколыхалося, и вышел на берег сорок один жеребец. Весь свет изойди, нигде таких не найдёшь!
Утром слышит старик во дворе ржанье, топот. Что такое? А это его сынок Заморышек целый табун пригнал.
– Здо́рово, – говорит, – братцы! Теперь у всех у нас по коню есть: поедемте невест себе искать.
Отец с матерью благословили их, и поехали братья в путь‑дорогу далёкую.
Долго они ездили по белу свету, да где столько невест найти? Порознь жениться не хочется, чтоб никому обидно не было; а какая мать похвалится, что у неё как раз сорок одна дочь народилась?
|
|
Заехали молодцы за тридевять земель, в тридевятое царство. Смотрят: на горе белокаменные палаты, высокой стеной обведены, у ворот железные столбы.
Сосчитали – сорок один столб.
Вот они привязали к тем столбам своих богатырских коней и идут на двор.
Встречает их баба‑яга:
– Ах вы, незванные‑непрошенные! Как вы смели лошадей без спросу привязывать.
– Ну, старая, чего кричишь? Ты прежде накорми‑напои, в баню своди, да после про вести спрашивай.
Баба‑яга накормила их, напоила, в баню сводила и стала спрашивать:
– Что, добрые молодцы, дела пытаете иль от дела лытаете?
– Дела пытаем, бабушка!
– Чего ж вам надобно?
– Да невест ищем.
– У меня есть дочери, – говорит баба‑яга, бросилась в высокие терема и вывела сорок одну девицу.
Тут они сосватались, начали пить, гулять, свадьбы справлять.
Вечером пошёл Заморышек на своего коня посмотреть. Увидел его добрый конь и промолвил человеческим голосом:
– Смотри, хозяин! Как ляжете вы спать с молодыми жёнами, нарядите их в свои платья, а на себя наденьте женины; не то все пропадём!
Заморышек сказал это братьям; нарядили они молодых жён в свои платья, а сами оделись в женины и легли спать.
Все заснули, только Заморышек глаз не смыкает.
В самую полночь закричала баба‑яга зычным голосом:
– Эй вы, слуги мои верные! Рубите незваным гостям буйны головы.
Прибежали слуги верные и отрубили буйны головы дочерям бабы‑яги.
Заморышек разбудил своих братьев и рассказал всё, что было. Взяли они отрубленные головы, воткнули на железные спицы кругом стены, потом оседлали коней и поехали наскоро.
|
|
Поутру встала баба‑яга, глянула в окошечко – кругом стены торчат на спицах дочерние головы.
Страшно она озлобилась, приказала подать свой огненный щит, поскакала в погоню и начала палить щитом на все четыре стороны.
Куда молодцам спрятаться? Впереди сине море, позади баба‑яга – жжёт и палит!
Помирать бы всем, да Заморышек догадлив был: не забыл он захватить у бабы‑яги платочек, махнул тем платочком перед собою – и вдруг перекинулся мост через всё сине море; переехали добрые молодцы на другую сторону. Заморышек махнул платочком в иную сторону – мост исчез. Баба‑яга воротилась назад, а братья домой поехали.
Кощей Бессмертный