Возвращение в Вену. Шубертовский кружок. Шубертиады. По возвращении из Венгрии, Шуберт оставил работу в школе и дом отца. С этого времени он ведёт жизнь артиста, свободного от стеснений, налагаемых официальной службой, вольного распоряжаться своим временем и творческим трудом. Но была в этом оборотная сторона: необеспеченность, постоянная забота о заработке, о куске хлеба. Правда, Шуберт молод и здоров, полон надежды и веры в будущее. Его гений достиг полного расцвета, и ежедневно и ежечасно с неослабным воодушевлением Шуберт создаёт новые песни, оперы, симфонии, сонаты. С нетерпением ждёт их круг друзей – внимательных слушателей и тонких ценителей. Кое с кем он был связан товарищескими отношениями ещё со времён конвикта. Знакомство с некоторыми другими переросло в крепкую дружбу. Когда в 1816 году Шуберт ушёл из дома отца, он нашёл пристанище у Франца Шобера, на тексты которого, кроме песен, написал оперу «Альфонс и Эстрелла». С одарённым поэтом Иоганном Майрхофером Шуберт по возвращению из Желиза прожил бок о бок в одной комнате около двух лет. За это время появилось много песен на стихи Майрхофера.
Бескорыстным верным другом был Йозеф Шпаун. Он оставил интересные и ценные воспоминания о жизни композитора. К самым близким себе людям Шуберт относил И.Х.Зенна – личность, выделявшуюся направленностью своих общественно-политических воззрений. Зенн открыто высказывал отрицательное отношение к реакционному меттернихоскому режиму, за что был арестован и выслан из Вены. Возможность, что близость с Зенном косвенно отразилась на положении Шуберта. Некоторые исследователи компрометирующей дружбой с Зенном объясняют неудачи Шуберта при попытках устроиться на государственную службу. В донесении главного комиссара полиции, производящего обыск на квартире у Зенна, упоминается имя Шуберта, находившегося в это время у своего друга.
Небольшой ранее шубертовский кружок, где «господствовал коммунистический образ мышления; общественной собственностью были шляпы, ботинки, галстуки, а также сюртуки», к началу 20-х годов значительно расширился и пополнился новыми членами, образовав своеобразный союз талантливой молодёжи, объединённой общностью духовных интересов, любовью к искусству, литературе. Это был, по словам одного из участников, «…полнокровный кружок единомыслящих, стремящихся к одной цели, деливших и радость, и горе». В атмосфере политической реакции и общественного застоя в такого рода артистических, философских, литературных кружках находила выход естественная тяга к интеллектуальному обмену, к духовному общению. В кружок входили профессиональные писатели, художники, музыканты и просто любители. К числу выдающихся лиц кружка относился известный художник Мориц Швинд. Перу Швинда принадлежат интересные иллюстрации к песням Шуберта.
Поэт, драматург, автор многих пьес, благожелательно принимаемый публикой венских театров, Э.Бауэрнфельд, крупный поэт и драматург Ф.Грильпарцер были наиболее известными среди членов кружка. На собраниях устраивались чтения величайших творений мировой литературы, писатели и поэты знакомили с тем, что писали сами, художники выносили на суд присутствующих свои рисунки, эскизы, обсуждался широкий круг вопросов и даже строжайше запрещённая политика. У Шуберта вошло в прывичку спрашивать о вновь появившемся человеке: «Kann er was?» («Что он может?»), за что сам Шуберт и члены кружка получили шутливое прозвище «канервасов». Но душой собраний была музыка Шуберта, он сам и лучший исполнитель его песен – Фогль. В этой артистической среде в атмосфере дружеского взаимопонимания крепла уверенность Шуберта в своих творческих возможностях. Обычно приятели встречались в одной из комнат кофейни «Венгерская корона» или в доме кого-либо из членов кружка. Вечера, где исполнялась музыка Шуберта, назывались «шубертиадами». Иногда, как говорил Бауэрнфельд, описывая шубертиады, эти вечера были просто весёлым времяпровождением, когда «прекрасный Фогль великолепно пел чудесные песни, и бедный Шуберт должен был аккомпанировать до тех пор, пока его пальцы не отказывались повиноваться».
Но бывали большие «шубертиады», они мало чем отличались от открытых концертов. В ту пору в салонах венских аристократов и меценатов, в среде зажиточного и среднего бюргерства с увлечением предавались музицированию. Не было недостатка и в разного рода любительских музыкальных организациях, которые устраивали публичные концерты в залах общественных зданий и музыкальные вечера для более узкой аудитории. В некоторых интеллигентных семьях культ музыки как бы передавался по наследству, и серьёзное музицирование составляло характерную черту семейного уклада. В этом смысле показателен дом советника И.Зонлейтнера. Из воспоминаний его сына Леопольда известно, что в течение многих лет там устраивались еженедельные музыкальные вечера с участием лучших музыкантов-любителей и крупных артистов. Интерес к таким вечерам был настолько велик, что пришлось по словам Зонлейтнера, даже ограничить число посетителей. Высоким уровнем музицирования выделялись собрания у Генриха Коллина и его брата Маттеуса. На одном из концертов у Коллина Шуберт познакомил присутствующих со своей песней «Скиталец». Часто бывал он и в салоне талантливых сестёр Фрёлих – неутомимых пропагандисток шубертовской музыки. Для Анны Фрёлих, преподававшей в консерватории пение, Шуберт написал несколько хоровых произведений, которые разучивались и исполнялись её учениками. Благодаря «шубертиадам» музыка Шуберта начинает шире распространятся, а с 1818 года его произведения появляются в программах открытых публичных концертов, на что пресса не замедлила откликнуться.
Особый успех Шуберту принесла баллада «Лесной царь». Наряду с другими песнями и ансамблями баллада публично впервые была исполнена на большой академии, состоявшейся весной 1821 года в венском театре Кёрнтнертор. Не остаются без внимания неоднократно исполняемые вокальные квартеты для мужских голосов – «Деревушка» и Соловей».
Оперные постановки. Издания и издатели. При посредстве Фогля в театре Кернтнертор была поставлена опера Шуберта «Братья-близнецы» - фарс с пением в одном акте. Либретто, сосавленное по мотивам некоторых французских пьес, принадлежало секретарю театра Гофману. Это был не первый опыт Шуберта в оперном жанре, но первая публичная театральная постановка.
Пресса в общем положительно оценила её музыкальную сторону, тем не менее после шести представлений «Братья-близнецы» надолго исчезли из репертуара. Сходная судьба постигла и поставленную в том же 1820 году оперу-феерию «Волшебная арфа».
1821 год был временем ошеломляющего успеха «Волшебного стрелка» Вебера и победы, хотя далеко не полной, немецкой национальной оперы. В Вене «Волшебный стрелок» вызвал всеобщий интерес, и в числе горячих сторонников веберовской оперы был Шуберт. Это совпало с его увлеченной работой над новым оперным сочинением «Альфонс и Эстрелла» на либретто, написанное Шобером. К началу 1822 года Шуберт закончил оперу. Но за этот недолгий срок произошли существенные изменения в самом театральном деле. Ведущие венские императорские оперные театры Кернтнертор и «Ан дер Вин» были отданы в аренду итальянскому импресарио Барбайя. В знак протеста лучшие немецкие певцы во главе с Фоглем покинули сцену. Барбайя собрал блестящую труппу итальянских певцов, и в Вене воцарились непревзойдённые исполнители итальянской музыки и её святило – Джоаккино Россини. Новая театральная дирекция шубертовскую оперу отклонила. Надежды на помощь Вебера не оправдались, опера так и не увидела свет. Спустя много лет после смерти автора «Альфонса и Эстреллу» поставил Лист в Веймаре. Но и все последующие оперные начинания Шуберта разделили судьбу его первых опер.
Песни же Шуберта с каждым концертом, каждой «шубертиадой» приобрели всё большее число приверженцев, жаждущих насладиться этим новым явлением музыкального искусства. Настойчиво пробивалось мысль о необходимости публикации песен. Тем не менее на предложение издательским фирмам Т.Хаслингера и А.Диабелли напечатать тетрадь песен, включающую популярного «Лесного царя», последовал решительный отказ.
Первое издании сборника шубертовских песен и собственно «Лесного царя» вышло в 1821 году на средства почитателей и друзей композитора. Выручка от продажи превзошла ожидания, и, по словам одного из инициаторов, они «заплатили долги Шуберта за квартиру, оплатили счета сапожника и портного, в гостинице и кофейне и помимо того выдали ему значительную сумму на руки; к сожаленью, Шуберт нуждался в опекунстве, ведь он не имел понятия о домашней экономии, и его друзья по гостинице (большей частью художники или поэты) часто толкали его на бесполезные расходы, которые приносили другим более удовольствия, чем ему самому». В силу своей крайней непрактичности в житейских делах Шуберт не раз становился жертвой коммерческих махинаций, а иногда и прямого обмана. Так, однажды глава крупной издательской фирмы Диабеллы, используя трудное материальное положение композитора, откупил у него за небольшой гонорар право собственности на несколько тетрадей песен и нажил при их переиздании огромную сумму.
Начиная с 1822-1823 годов Шуберта печатают уже более охотно, но предпочитают преимущественно песни и небольшие фортепианные пьесы танцевального жанра – вальсы, галопы, марши. Подавляющее большинство крупных инструментальных произведений, и особенно симфонии, пребывает в полной неизвестности. Такое положение существовало при жизни Шуберта и оставалось таким долгое время после его смерти. Известно, что «Большая» симфония C-dur, найденная Шуманом, впервые была исполнена в 1839 году. Странная судьба постигла «Неоконченную» симфонию, десятки лет пролежавшую в портфеле друга Шуберта Ансельма Хюттенбреннера. Лишь в 1865 году она прозвучала в открытом в открытом концерте, а в следующем 1866 была опубликована. Самому же автору ни разу не довелось услышать ни одной из своих симфоний.
Годы 1822-1823 значительны созданием лучшего симфонического произведения – «Неоконченной» симфонии (1822) и цикла из двадцати песен «Прекрасная мельничиха» на стихи немецкого поэта Вильгельма Мюллера. Эти сочинения занимают особое место в творчестве Шуберта. В них впервые с тем совершенством, которым отмечены лишь самые высокие творения искусства, Шуберт высказал то, о чём мечтал, что волновало молодого человека его времени.
Образ жизни. Материальное положение. Бытовая сторона жизни Шуберта оставалась по-прежнему неустроенной, зависела от случайного заработка, приносимого уроками или время от времени перепадавшего гонорара за издаваемые произведения. Случалось, бывать и вовсе без денег. И это уже после выхода в свет цикла «Прекрасная мельничиха», когда Шуберт был известен не только в музыкальных кругах Вены, но и за пределами Австрии.
Несмотря на настойчивые советы некоторых друзей, Шуберт не желает связывать свою свободу службой. Он всё ещё продолжал рассчитывать на заработок от издания своих сочинений, что не мешает ему в то же время трезво оценивать действительное положение вещей. Никакие невзгоды, никакие материальные трудности не могут заставить его изменить раз избранному пути. Работает Шуберт с какой-то одержимостью, отдаётся творчеству всем существом. Часы досуга он охотно проводит среди друзей за откровенной беседой, не отказываясь от непритязательного веселья, загородных прогулок, домашних вечеринок с танцами.
Жизнь течёт своим чередом, не нарушая какими-либо чрезвычайными событиями. Однако в глубине души происходит процесс, под воздействием которого меняется отношение к жизни, людям, окружающему миру. Шуберт остаётся всё тем же прямодушным, добрым и застенчиво скромным, но внутренний взгляд его становится более зорким и критичным, жизненный опыт вносит в его высказывания ноты горечи и разочарования.
С душевной болью он наблюдает постепенный распад прежде крепко спаянного дружеского кружка. Некоторые из друзей достигли к этому времени известного положения, другие сделались людьми семейными и отдалились от кружка, новые же члены взывают только недовольство и скуку.
Последние годы жизни. В полосу духовной зрелости Шуберт вступает с сознанием беспочвенности своих юношеских иллюзий подтачиваемый горечью несбывшихся надежд. Совершенно свободный от мелочного тщеславия и ложного авторского самолюбия, он равнодушен к славе и похвалам. К тому же признание заслуг ни в какой мере не приносит ему благосостояния, которое оставляет желать много лучшего. В конце концов обстоятельства оказались сильнее Шуберта, и сопротивление его было сломлено. Весной 1826 года Шуберт подаёт прошение на имя австрийского императора с просьбой о предоставлении вакантной должности придворного вице-капельмейстера. Просьба не была удовлетворена, безрезультатной осталась, и попытка получить место второго капельмейстера в театре Кернтнертор. И всё же его музыкальные мысли ни на минуту не приостанавливаются, они захлёстывают его, бьют через край, переполняют новыми проектами: успевать бы только записывать. Он весь в напряжении творческой энергии.
Несмотря на все неудачи на поприще оперного композитора, Шуберт вновь берётся за оперу. Он всячески торопит Бауэрфельда, который пишет либретто оперы «Граф фон Глейхен». Осенью 1826 года либретто, наконец, готово, но его запрещает цензура. Ещё удар, ещё ушедшая надежда на постановку, успех, деньги. В это время в руки Шуберт пропадает новый цикл стихов Вильгельма Мюллера «Зимний путь». И сейчас, как несколькими годами ранее, содержание стихов Мюллера удивительно совпадает с дущевным состоянием, с обстоятельствами жизни самого композитора. Шуберт кладёт стихи Мюллера на музыку, чтобы поведать в звуках историю своей жизни.
В завершающей жизнь Шуберта творческий период музыка его приобретает исключительную масштабность, глубину, значительность. Былая наивность и простодушие уступают место серьёзной мысли, тонкой психологичности, прочувствованному лиризму.
Окрыляющей была дошедшая до Шуберта весть об одобрении его таланта самим Бетховеном. По словам Шиндлера, друга Бетховена, познакомившего его с шубертовскими песнями, Бетховен долго не расставался с ними и многократно восклицал: «Воистину, в Шуберте живёт божественная искра». Сковывающая Шуберта робость, из-за которой он лишь издали осмеливался взирать на своё божество, полная глухота Бетховена, его замкнутость помешали их сближению.
1828, последний год жизни композитора принёс ему, наконец, признание венской публики. Организованный в Вене авторский концерт вызвал долгожданный крупный успех. Но частичные удачи последнего времени уже не могли восстановить подорванный внутренней напряжённостью и длительными лишениями организм. С осени 1828 года здоровье Шуберта ухудшилось; 19 ноября того же года он скончался.
Согласно последнему пожеланию, Шуберта похоронили на кладбище, где за год до того был погребён боготворимый им Бетховен. На памятнике выгравирована красноречивая надпись: «Смерть похоронила здесь богатое сокровище, но ещё более прекрасные надежды».