ВВЕДЕНИЕ
Цель курса «город как социальная система» - формирование у студентов знаний о городе как целостном организме, что расширяет научно-исследовательскую деятельность студентов, обеспечивает подготовку специалистов на уровне мировых квалификационных требований, позволяет эффективно использовать образовательный, инновационный потенциал студентов университета для решения проблем города
Но подлинный профессионализм невозможен без истоков знаний. Без знания истории науки, в нашем случае – науки о городе, невозможны профессиональная культура человека, аналитическое мышление, сформировать которые призвано университетское образование.
Интерес к истории науки о городе - не досужее любопытство, а естественная необходимость и внутренняя потребность тех, кто стремится выйти за грань поверхностного усвоения курса. Однако исторические знания о городе - вовсе не самоцель, важно понимание логики развития научной мысли о городе. Еще более настоятельным является современное прочтение старых текстов. Для чего нам нужно знать учения М. Вебера, Г. Зиммеля о генезисе города, его типах? Они нам нужны для того чтобы глубже, правильнее и полнее понимать нашу современность. Попробуем оценить идеи классиков с точки зрения современника.
ВЕБЕР МАКС
ГОРОД
M. WEBER. Die Stadt. - Wirtschaft und Gesellschaft, Kap 8. // Grundriss der Sozialökonomik. III. Abt. Tübingen, 1922, S. 513-600. На русском языке издавался в 1923 г. в переводе Б.Н. Попова, под редакцией Н.И. Кареева. В настоящем издании публикуется новый перевод М.И. Левиной.
Макс Вебер начинает свою работу с определения понятия города и конструирования возможных его типов. Но, как мы сейчас увидим, и это понятие, и эти типы не представляют собой каких-либо предвзятых схем, а, напротив, исходят из конкретной действительности и помогают в ней ориентироваться. В экономическом смысле, по мнению Вебера, «можно лишь там говорить о городе, где туземное, местное (ortsansassige) население удовлетворяет экономически существенную часть своих ежедневных потребностей на местном же рынке, и притом в значительной части продуктами, произведенными туземным же населением или населением ближайших окрестностей для сбыта на рынке.
Таким образом, существенным признаком города в экономическом смысле является «наличие регулярного обмена благ на месте самого поселения в качестве существенной составной части получения прибыли и удовлетворения потребностей жителей, т. е., наличие «рынка» (выделено – Л. Р.). «Город есть рыночное поселение» (Marktansiedelung).
Но это еще далеко не все, так как определение касается лишь экономической стороны дела. А между тем город есть сложный комплекс явлений, он - определенное живое, конкретно-историческое образование, которое надо охватить во всем его многообразии. Города суть «поселения с сильно выраженным, по крайней мере относительно, торгово-промышленным характером», к которым приложим целый ряд признаков, а именно - наличие: 1) укрепления, 2) рынка. 3) собственного суда и права объединения бюргеров, 4) характера корпоративности (Verbandscharakter) и связанной с ним автономии и автокефалии (выделено – Л. Р.).
Не все города, которые мы знаем, обладают всеми этими признаками. Так, современные азиатские города и города древнего Востока никогда не были самостоятельными общинами, автономными корпорациями, ибо этому мешала ритуальная связанностъ членов одного рода или дажефодного племени. Поэтому мы имеем здесь лишь отдельные корпорации внутри города, но не город как корпорацию. Однако все города Запада, - как в древности, так и в средние века, - соответствовали в той или иной степени данной выше характеристике, т. е. представляли собой не только место развития ремесла и торговли в экономическом смысле, укрепление, а иногда гарнизон в политическом отношении и судебный округ в административном, но и известную корпорацию в правовом отношении (eine schwurgemeinschaftliche Verbruderung).
Для античного и средневекового города в отличие от восточного, характерно то обстоятельство, что он является союзом бюргеров, составляющим общественную организацию официального характера и снабженным особыми органами, - бюргеров, находящихся к тому же в одинаковом правовом положении (выделено – Л. Р.).
Таков западноевропейский город в готовом, сложившемся виде. Но как он образовался, как возник? Этот старый вопрос, породивший огромную литературу и пятъ-шесть гипотез его возможного решения, играет большую роль и у Вебера. Но как к самому определению города, так и к вопросу о его происхождении он подходит все с той же точки зрения, учитывающей всю сложность и многообразие явления, называемого городом. «При анализе этого процесса, - заявляет Вебер с самого начала, - надо строго различать формально-правовую его сторону от явлений, существенных с политической и социологической точки зрения, что не всегда делалось в споре разных теорий городского развития друг с другом».
Город в хозяйственном смысле надо отличать от города в административно-политическом смысле. В последнем особенно существенны два момента: 1) то обстоятельство, что город с самого начала был крепостью и местом нахождения гарнизона, и 2) особые отношения военно-политического характера, в частности принцип самоэкипировки войска.
Предшественниками городских крепостей были сеньориальные бурги (herrschaftliche Burgen), которые почти везде, где имело место городское развитие, были тесно связаны с ним (в древнем Китае, Индии, в Египте и Месопотамии, в гомеровской Греции, у этрусков, кельтов и германцев). Эти бурги, особенно распространенные в англо-саксонской Англии, были важны для господина тем, что обеспечивали ему военное господство над страной. Город как особое политическое образование (politisches Sondergebilde) примыкало обычно к такому бургу, принадлежавшего королю, знатному господину или союзу таковых. Экономически заинтересованное в обмене плодами промышленной деятельности население, естественно, скоплялось здесь. Рынок и бург примыкали друг к другу, совпадая локально; так было в средние века и в эпоху античного «полиса».
Это отнюдь не значит, однако, что город произошел из бурга или из сеньориальной вотчины. «Ойкос» и рынок сосуществовали в городе, но как две равные силы, иногда вступавшие в борьбу, иногда устанавливавшие между собой известную общность интересов на экономической почве. Ибо владелец бурга - он же и представитель ойкоса в городе - боролся обычно лишь с политическим, но не с экономическим развитием города. В экономическом отношении город, как рынок, давал ведь вотчиннику возможность взимать со своих держателей денежные оброки, так как представлял собой для них локальный рынок сбыта их продуктов; к тому же вотчинники приобретали благодаря рынку возможность продавать натуральные оброки своих держателей. Поэтому в средние века основание городов было часто выгодной в хозяйственном отношении операцией (Stadtegrundung - Erwerbsgeschaft) в противоположность древности, где оно первоначально являлось военным делом, основанием города-крепости (militarische Festungsstadtgrundung).
Столкновение экономических интересов «ойкоса» и рынка начиналось лишь в том случае, если вотчинник стремился перейти к собственному промышленно-ремесленному производству, что обычно становилось возможным лишь при наличии достаточного количества рабочей силы.
Однако далеко не так мирно обстояло дело в сфере политических взаимоотношений между бургом и экономически заинтересованным населением примыкавшего к нему города. История этих взаимоотношений - очень важный пункт в эволюции городских учреждений (Verfassungsgeschichte), в свою очередь, очень сильно повлиявший и на социально- экономическую структуру города, В то время как в Элладе и Риме имело место соединение нескольких общин, синойкизм, покоившийся на слиянии нескольких родов (gentes), средневековый бюргер вступал в городскую корпорацию как индивидуум, а не как бывший член какой-либо общины. Правда, средневековый город, как и античный, представлял собой, между прочим, и религиозный союз (Kultverband), но христианская община была вероисповедным объединением отдельных верующих, а не ритуальным союзом родов.
Бюргеры, уже более или менее сплоченные в определенные объединения, - результат позднейшего развития. Вначале бюргеры противостояли сеньору как масса лиц, заинтересованных в рынке и рыночном обмене, и город зачастую принадлежал сеньору. Если рассматривать дальнейшее развитие города с чисто формальной точки зрения, то эта масса лиц превращалась в автономную корпорацию бюргеров, где каждый был Rechts - und dinggenosse, т. е. активным и равноправным членом общины, лишь в результате политических привилегий со стороны сеньоров.
Конечно, такие привилегии всегда имели место: мы уже указывали на выгодностъ основания городов для сеньора. Но существовали и иные пути и способы создания или возникновения городских корпорации. К тому же самый способ возникновения, взятый формально, как чисто юридическое явление, еще не выясняет и не исчерпывает всего процесса возникновения города. Кроме законного способа создания городской корпорации - сверху, существовал и незаконный - снизу, путем акта корпоративного объединения (Vergesellschaftung) со стороны бюргеров, так называемое conjuratio. Нередко оба способа комбинировались, и привилегия являлась в результате conjuratio. Классической страной conjuratio, истинной их родиной была Италия, особенно большие итальянские и отчасти немецкие города (Генуя, Кельн), поэтому мы остановимся несколько подробней на ходе этого процесса в Италии.
До возникновения conjuratio город-бург представлял собой арену действия различных социально-политических сил: епископ и его окружение, должностные лица светских вотчин с властью вотчинно-политического характера (Аmtsgevalten), крупные городские ленники, вольноотпущенные из бывших министериалов короля и епископов, их городские и сельские подвассалы, родовые землевладельцы с аллодиальной собственностью, владельцы внегородских буртов с их свободной и крепостной клиентелой, профессиональные союзы производительных классов городского общества, - словом, как говорит Вобер, hofrechtliche, lehenrechtliche, landrechtliche, kirhliche, Gerichtsgewalten nebeneinander. Conjuratio, конечно, упрощало эту сложность, вливало ее в известные формы, оно приводило к союзу всех тех, кто обладал военной мощью, к объединению местных землевладельцев, к обеспечению известных правовых гарантии (Rechtspflege) в интересах горожан и, наконец, «к монополизации экономических шансов».
Все это, конечно, было завоевано не сразу, образование conjuratio еще не тождественно приобретению всех, этих прав и возможностей. Вначале городом по-прежнему управлял сеньор-епископ, но при участии собрания горожан. Но уже в конце XI в. выступают на сцену consules - ежегодно сменяемые должностные лица, номинально выборные от всех горожан, фактически - выбираемые лишь определенными слоями аристократии. Эти лица на первых порах нередко происходили даже из среды бывших судебных чиновников епископа. Сonsules присвоили себе значительную долю в области управления, суда и военной власти. Над ними существовал, однако контроль, осуществлявшийся особой комиссией мудрых - sapientes (credenza), состоявшей частью из бывших шеффенов, частью из членов аристократических родов (Honoratioren); фактически в эти комиссии входили представители фамилий, наиболее могущественных в военно-экономическом отношении.
На этой стадии была явно заметна тенденция к известному социальному компромиссу, все наиболее влиятельные слои населения стремились поделить между собой, пропорционально их силе, места в городском совете и различные городские должности. Вскоре, однако, обнаружилось, до какой степени все движение проникнуто противоленными тенденциями, т. е. направлено против какой бы то ни было политической зависимости от городского сеньора. А так как он был обладателем бургов и раздатчиком ленов. то движение направилось, естественно, против ленной формы этой зависимости.
Консулы, эти новые соправители сеньора, должны были ни в коем случае не приниматъ ленов ни от него, ни от своих бывших господ, и не коммендироватъся им в качестве вассалов. Цель ясна; исключить возможность личной и экономической заинтересованности консулов и их зависимости от вотчинников, которая могла бы отразиться на их административном поведении или политической позиции.
Первым важным политическим завоеванием этого противовотчинного и противосеньориального движения было запрещение представителям аристократии (сеньорам или королю) строить бурги внутри городской округи. Это запрещение осуществлялось как законным, так и насильственным путем, и его результатом было то обстоятельство, что бург, расположенный внутри города, становился городским бургом. Сеньорам и рыцарям оставалось лишь строить, бурги вне города и его округи и оттуда в случае недовольства угрожатъ городу, что они впоследствии и делали. Но об этом речь будет идти ниже. Сейчас нам важно отметить еще одно крупное завоевание бюргерства на этот раз уже в юридической области - создание особой городской юрисдикции, процессуальной процедуры и городского права (выделено – Л. Р.) «Право бюргеров. - пишет Вебер, - было сословным правом сотоварищей общины, связанных присягой. Его компетенции подлежали в силу принадлежности к сословию городских бюргеров или зависимых от них держателей».
В Германии, в крупных городах, развитие шло аналогично. Так, в Кельне и Магдебурге вначале во главе управления стоял епископ с шеффенами, которые впоследствии превратились из его чиновников в представителей городской коммуны, к тому же поставленных под контроль представителей conjuratio. В Cтрасбурге к концу XII в. епископа как главу города сменил городской совет, состоявший из представителей бюргерства jurati и пяти министериалов епископа. В южногерманских городах шультгейс, чиновник, назначаемый или, по крайней мере, утверждавшийся сеньором, долгое время оставался шефом города, так что город мог избавиться от этого контроля, лишь покупая эту должность. С XIII в. во всех брабантских, ирландских и голландских городах наряду с шеффенами, назначаемыми графами, выступают на сцену представители бюргерства - jurati и бюргермейстер с коллегией. На первых порах эти отношения везде колеблются, и фактическое взаимоотношение сил еще очень мало и слабо регулируется формально.
Какими же средствами располагал город для достижения всех этих завоеваний? Ведь они часто были действительно завоеваниями в буквальном смысле этого слова, т. е. результатом ожесточенной борьбы, так что ссылка на социально-политическое значение или влияние городской знати, на экономическую мощь, зажиточных слоев недостаточна. Здесь выступает военно-политоческий момент - в то время как на Востоке (Персия, Азия, Индия) солдаты не обладали орудиями войны, что имело последствием «военную безоружность, подданных» и «горожане были невоенным элементом», на Западе как раз напротив, ввиду отсутствия профессиональных войск, особенно на первых порах, господствовал принцип самоэкипировки войска: как крестьянские и рыцарские войска, так и городская милиция строились по этому принципу. Поэтому сеньор представлял значительную силу лишь в сравнении с каждым отдельным своим подданным или с их небольшими группами. Стоило ему, однако, вызвать недовольство или противодействие всей их массы, - и он становился слабым, ибо это была масса вооруженных и боеспособных людей. А такое противодействие возникало, конечно, когда сеньор предъявлял экономические требования, казавшиеся почему-либо слишком тяжелыми, особенно требования денежных платежей. Факт возникновения сословий на Западе - и только здесь - объясняется этим обстоятельством, - пишет Вебер, - и точно также объясняется возникновение корпоративных и автономных городских общин.
Предъявление экономических требований со стороны сеньора особенно естественно по отношению к горожанам; ведь мы видели, что основание города сеньор рассматривал нередко как выгодное предприятие. С другой стороны, так же естественно, что как раз горожане, достигшие уже большой экономической силы, не хотели быть объектом цепей сеньора. А так как они были в то же время вооруженными людьми, то в силу именно этого соединения в их руках военной и экономической мощи им и удалось добиться своей цели и создать городскую автономию. «Все conjurationes, - пишет Вебер, - были объединениями вооруженных слоев городского населения. Это было решающим в положительном смысле моментом».
Если мы попробуем задать себе теперь вопрос, к какой же теории возникновения городского строя средних веков примыкает Вебер, нам трудно будет сразу на него ответить. Следя за построением нашего автора, мы даже вовсе забыли бы о существовании этих теорий, если бы он сам в одном месте вскользь не напомнил нам о них. Этим мы вовсе не хотим умалить значение упомянутых гипотез: может быть, только на их основе и стало возможно построение Вебера. Но как далеко он ушел от них. Город не произошел ни из вотчины, ни из общины, ни из бурга, ни из рынка, а из того, и другого, и третьего одновременно - вот как можно охарактеризовать его вывод. Или, точнее: город, и в частности средневековый город, возник как результат сложных, перекрещивающихся процессов - экономических, социальных и военно-политических - и сразу же выступил на сцену в виде сложного комплекса явлений, в котором нашли себе место те различные силы развития, которые его создали и вызвали к жизни. Дело обстояло не так, что корнем, исходной точкой роста города было то или иное явление - цех, рынок, бург и т. д., - а из него путем постеленного усложнения вырос стебель и на нем расцвел цветок - сложившийся город во всем его многообразии и своеобразии. Нет, как раз наоборот: все силы развития, все элемента, из которых построился город, даны в самом начале процесса. Самый процесс заключался лишь в их дальнейшем развитии и известном комбинировании этих элементов в определенную систему, называемую городом (выделено – Л. Р.).
Если, однако, сделать дальнейший шаг к конкретизации построений, то придется разделить города на разные группы, причем произвести это деление в различных направлениях - в экономическом, социальном, военно-политическом. В первом случае критерием или основанием деления будет служить преобладание тех или иных целей экономической деятельности (потребительных или производительных), во втором - та или иная форма взаимоотношений основных слоев городского населения, наконец, в третьем - та или иная степень военно-политической мощи города. В форме такого подразделения на виды и группы удобно описать и осветить все многообразие городской жизни в разные времена, а затем на основании такого описания попытаться сформулировать понятие городского хозяйства и объяснить смысл, причины и цель хозяйственной политики городов. При этом надо, однако, все время твердо помнить, что «типы» городов не соответствуют в каждом случае какой-либо исторической конкретности, а суть лишь разрезы действительности, искусственно произведенные в целях удобства описания и классификации, что в одном и том же конкретном городе могут совмещаться черты различных типов и что, наконец, переходы везде текучи (Die Ubergange sind uberall flussing - любимая фраза Вебера).
В экономическом отношении Вебер делит город на две основные группы: город потребителей и город производителей (выделено – Л. Р.). Это не значит, конечно, что в первом живут только потребители, а во втором - только производители, и те и другие имеются налицо в городах обоих типов. Но в городе потребителей шансы на прибыль для производителей или купцов определяются присутствием на месте крупных потребителей, как бы различно они ни были экономически организованы, т. е. эти шансы косвенно или прямо зависят от покупательной силы княжеских или иных крупных домов.
Различные потребители отличаются друг от друга в зависимости от того, какие именно социальные слои являются крупными потребителями. В роли таких крупных потребителей могут выступать либо сеньоры со свитой из вассалов, либо чиновники (пример - Пекин) либо крупные землевладельцы-рантье, проживающие в городах доходы со своих владений (Москва до 1861 г.), либо, наконец, городские рантье, т.е. представители городской аристократии, в руках которой сосредоточиваются городские земельные ренты, обусловленные монопольным положением городских земельных участков в процессе обмена и, таким образом, косвенно имеющие своим источником как раз городское ремесло и торговлю (последний вид был очень распространен во все времена, особенно в древности и в средние века) Для производителей напротив, характерно то обстоятельство, что рост населения и покупательная сила его покоятся либо на наличии фабрик или мануфактур, обеспечивающих городские территории (современный тип - Эссен), либо на наличии промышленной деятельности в форме ремесла, причем товары высылаются вовне. «Это - ремесленный город в котором крупными потребителями являются предприниматели или торговцы и рантье, а массовыми потребителями - рабочие и ремесленники», ему противостоит город торговцев, где покупательная сила крупных потребителей покоится либо на том что они прибыльно сбывают на местном рынке чужие продукты, либо, напротив, местные продукты продают за пределы города, либо, наконец, приобретая чужие продукты, сбывают их сами вовне, при помощи применения складочного права на месте или без такового.
Итак, и здесь, и там мы имеем потребителей и производителей, причем последние, как само собой разумеется, являются, конечно, везде в то же время и потребителями. Но важно то, от чего зависят шансы на прибыль, а следовательно, и покупательная сила населения определяется ли она присутствием вотчинников и рантье, образующих рынок для ремесла дающих ему работу и тем самым заработок ремесленникам, становящимся также в первую очередь потребителями, или же она объясняется наличием сильно развитого ремесла, реализующего свою продукцию и на местном рынке и в окрестности, и дающего покупательную силу занятому им населению. В первом случае, если брать его в типическом виде, не соответствующем вполне конкретной действительности, ремесленная деятельность служит лишь средством пропитания и поддержания (минимума существования) для занятого им населения, т. е. ремесленники живут за счет тех средств, которые перепадают им от представителей знати в виде платы за их товары или в виде заработка (в случае работы на заказ). Здесь ремесленник ближе к типу рабочего, чем к типу предпринимателя, хотя бы даже мелкого.
Во втором случае ремесленник производит в конечном итоге в расчете не столько на вотчинников и рантье, сколько главным образом на своих же собратьев - ремесленников и торговцев, только другой профессии. Специализация и профессиональное разделение труда в этом случае зашли уже далеко; ремесленники одних цехов становятся покупателями товаров, произведенных другими, т. е. потребителями продуктов промышленного производства, а не только приобретателями средств пропитания, деньги, вырученные за работу, идут уже не только на потребительные цели, но и на производственные; ремесло является особым видом мелкой промышленности, и производительная роль ремесленников имеет большее значение в экономической жизни города, чем их потребительная роль.
Итак, принадлежность города к тому или иному экономическому типу в значительной мере зависит от социальной природы городского населения: при преобладании в городе землевладельческой аристократии имеем город потребителей, при преобладании ремесленников - город производителей, а при преобладании торговцев - город торговцев (выделено – Л. Р.). А отсюда, в свою очередь, следует, что намеченные типы могли соответствовать различным стадиям развития города: первый тип - той стадии, которую Вебер называет в дальнейшем городом аристократических родов, а второй тип - стадии плебейского города.
Но и население плебейских городов не состоит исключительно из одних ремесленников, так же как и город аристократических родов - из одной землевладельческой аристократии. Социальная структура городского населения очень сложна, а потому типические черты города потребителей и города производителей большей частью соединяются в одном и том же конкретном городе. Этим объясняется, может быть, и некоторая двойственность хозяйственной политики городов, о которой речь еще впереди и которая несомненно стоит в связи с пестротой социального состава городского населения, отражая интересы различных его слоев. Нам предстоит поэтому поближе познакомиться с социальной структурой и социально-политическим развитием средневекового города.
Мы указывали только что на пестроту социального состава городского населения. Это легко объяснимо, если принять во внимание, что и в средние века, и в древности и в странах Передней Азии город был поселением, которое возникало путем скопления в одном пункте жителей, переселявшихся сюда из разных областей, и которое держалось исключительно благодаря этому постоянному притоку из деревни. Поэтому в средневековом городе можно найти и вольноотпущенных, и крепостных, и рабов, и знатных вотчинников, и их дворовых людей, и чиновников, министериалов и воинов, монахов и священников. Так было, однако, лишь на первых порах. Вскоре из этой пестроты стали выкристаллизовываться определенные слои, в разные периоды городской истории задававшие тон городской жизни. Прежде всего, сами вотчинники скоро уразумели выгодность использования своих крепостных и рабов в качестве рентного фонда. Последние обучались ими ремеслу, а затем отпускались на рынок для свободного сбыта своих продуктов при условии уплаты господину некоторого оброка, составлявшего, по-видимому, известную долю заработка или дохода ремесленника.
Естественно, что эти бывшие крепостные, таким образом, постепенно эмансипировались от своей прежней зависимости: так город издавна сделался местом постепенного перехода из состояния несвободы к свободе путем денежно- хозяйственной и промышленной деятельности. Это не значит, что городские ремесленники произошли именно из этих крепостных, используемых в качестве рентного фонда: ведь приток сельского населения приносил с собой весьма разнообразные элементы - не только несвободные, но и свободные. Важно лишь отметить, что и сословная политика средневекового города в ранние эпохи его существования способствовала возникновению принципа: «Городской воздух делает свободным», ибо, на первых порах, когда арена промышленной деятельности была еще очень широка, всех звали в города, охотно давали новым поселенцам права бюргеров (иначе обстояло дело впоследствии, когда эта арена сузилась и город замкнулся, но об этом ниже).
Далее: внутри городского населения стали намечаться две различные тенденции развития: одна вела к социальной нивелировке и к сплочению городских жителей в одно целое в противовес внегородской вотчинной аристократии, другая - к выделению из состава бюргерства особой городской аристократии. Несмотря на то, что в политической борьбе городов с их сеньорами явно сказывалось влияние первой тенденции, во внутренней социальной жизни города победила вторая. В результате как средневековый, так и античный город пережил ряд стадий социально- политического развития начиная с господства городской аристократии, проходя этапы бурной борьбы ее с различными слоями ремесленников и торговцев и кончая той или иной формой преобладания некоторых слоев демократии.
Самые эти стадии и процесс перехода от одной к другой носили весьма различный характер. Нас интересуют здесь, главным образом, следующие типы: 1) античный, преимущественно греческий, город, 2) средневековый итальянский город, 3) английский средневековый город и 4) континентальный город средних веков. Общим для всех этих типов признаком социально-экономической природы аристократических родов является, во-первых, то обстоятельство, что их социальная мощь покоится на землевладении, на доходах, возникших не из собственной промышленной деятельности, и, во-вторых, особый аристократический образ жизни (выделено – Л. Р.). Но в разных странах и в разные времена конкретные черты этой аристократии и история ее борьбы с плебсом были, конечно, различны. В Италии возвышение аристократии было вызвано в значительной мере финансовыми потребностями военной, колониальной и торговой политики, которая сделала необходимым привлечение патрициата к управлению. Поэтому, например, в Венеции dux, назначавшийся ранее из Византии, стал начиная с 726 г. избираться знатью, сделался дожем и начал, в свою очередь, борьбу со знатью, стремясь, превратиться в басилевса. Дож сам был крупным вотчинником и крупным купцом, являлся ставленником той же знати, и его возвышение вначале выражало собой первую стадию возвышения знати. Однако знать пересиливает монархические тенденции Дожа, и в XI в. начинается ограничение его власти со стороны знати, в руках которой концентрируется путем накопления имуществ «денежно-хозяйственная и политическая сила».
Дальнейшее развитие ознаменовано выделением из среды знати Большого совета, принимающего решения, и Малого - управляющего (1187). Назначение дожа узкой выборной комиссией из среды нобилей (вместо прежних выборов), фактическое ограничение выбора городских чиновников и должностных лиц лишь из рядов узкого круга фамилий и даже закрытие списка последних (1297-1315), солидарность интересов и особая техника управления (краткосрочность должностей, коллегиальность и отсутствие бюрократизма) делали эту узкую массу, этот тонкий слой нобилей, разбогатевших на заморских предприятиях экономического и политического характера, очень сплоченной и дисциплинированной.
На примере Венеции особенно ясно видно, какое большое значение имела именно внегородская колониальная политика города для усиления и развития аристократии. Венецианские нобили, так же как и их античные собратья, не были купцами по профессии. Это были, наоборот, большей частью рантье - землевладельцы, которые наживались в связи с расцветом заморской торговли, дававшей им возможность благодаря их земельным богатствам внутри и вне города извлекать большие денежные доходы именно в качестве рантье а иногда и путем косвенного участия в предприятиях.
В других итальянских городах, где монопольное положение городской торговли вовне не было столь определенно, а потому общность интересов не была столь ясна, шла непрестанная борьба между отдельными представителями аристократии, между различными аристократическими фамилиями. Результатом этой борьбы явилось некоторое возвышение непривилегированных слоев знати, которые раньше были выключены из участия в управлении, и известный компромисс между двумя группами: выбор особой комиссией из нобилей чиновника, долженствовавшего представлять интересы второй группы. Этот чиновник - подеста - приглашался обычно из среды нобилей какой-либо чужой городской корпорации сроком на год и облекался высшей судебной властью, а иногда и правом военного командования, - конечно, под контролем городского совета.
Однако с конца XII - начала XIII в. начинают заявлять свои права совсем иные, неаристократические классы населения итальянских городов - так называемый народ. В экономическом смысле народ, как и массы немецких торговцев и ремесленников, объединенных в цехи, состоял из различных социальных элементов - прежде всего его можно разделить на предпринимателей и ремесленников. Вождями масс в борьбе против нобилей выступали главным образом первые. Они финансировали борьбу и создавали «клятвенные объединения цехов», направленные против аристократических фамилий, а ремесленники лишь поставляли массы, людские резервы для боевых действий. В Италии народ в XIII в. составлял особую общину внутри города, особое государство в государстве.
Во главе этой общины стоял так называемый капитан, ежегодно избираемый и приглашаемый извне, наподобие подеста и несший весьма важные функции, игравший большую роль в городе. Так, он жил в особом укрепленном помещении, имел свою милицию, свои органы управления. Рядом с юрисдикцией подеста выступает юрисдикция капитана как представителя купечества, т.е. особый отдельный суд по делам купцов и ремесленников. Подеста не имел права вмешиваться в судебные тяжбы между пополанами, и нередко «капитан» приобретал всеобщую юрисдикцию, конкурировавшую с полномочиями подеста, становился кассационной инстанцией для жалоб на приговоры последнего. Представители цехов при «капитане» претендовали на право защищать членов народа перед судом. Больше того, каждая из обеих городских общин - городская коммуна и народ - имела особые статуты, и иногда народ добивался того, что решения коммуны имели силу лишь с его согласия и, следовательно, отмечались в особых статутах (выделено – Л. Р.).
Наконец, «капитан» стал участвовать в целях контроля в заседаниях коммунальных коллегий, получил право в отсутствие подеста созывать бюргеров и приводить в исполнение решения совета, начал принимать участие в управлении финансами (особенно в распоряжении имуществом осужденных) и в контроле над ними, а иногда и в управлении войском. Словом, формально он был ниже подеста, фактически - сильнее его. В случае успеха такая политика приводила к полному выключению знати из участия в городском управлении, ибо ведь должности «пополанов», таким образом, становились недоступными для нобилей, в то время как коммунальные должности делались все более доступными для членов народа.
Но это было лишь чисто формальным, кажущимся выключением, на самом деле на должности «пополанов» все же проникали представители нобилей - для этого им стоило только гарантировать политическое подчинение со своей стороны и записаться в какой-либо цех, что не мешало им оставаться теми же аристократами, которыми они были и до этого. Так аристократизировался самый состав цехов. Надо, однако иметь ввиду, что здесь идет речь о зажиточных, так сказать, буржуазных слоях народа, с семью главными цехами которого (цехи нотариусов, судей, врачей и прочих «либеральных профессий», оптовых торговцев, менял и т.д.) произошло вскоре слияние знати, вступившей в цех. С тех пор все должностные лица избирались из среды этих цехов, и лишь после ряда восстаний стали принимать участие в управлении - по крайней мере, формально - и 14 цехов мелких ремесленных предпринимателей.
Но вовсе лишенные собственности на орудия производства слои ремесленников (подмастерья), опиравшиеся зачастую в своей борьбе с зажиточными слоями на нобилей, - ибо противоположность интересов цехов мелких ремесленников интересам предпринимательских цехов очень резко сказывалась при развитой и мануфактурной организации производства, - нигде не достигали власти на долгое время. Да это и понятно: цехи, которые с самого их возникновения использовались городской коммуной для привлечения к участию в разных работах по обслуживанию нужд городского управления, стали особенно важны для города в финансовом и административном отношении с тех пор как в их среде появились крупные предпринимательские и интеллектуальные силы.
Совсем другое дело «пролетарский слой странствующих ремесленников». Он долгое время не был нужен городу как корпорации, а потому везде и стоял за бортом государственного корабля. И хотя основная тенденция развития всего движения народа заключалась в стремлении к организованной защите его интересов перед городскими судом и властями, находившимися в руках аристократии, раздробленность самой знати давала ему возможность пользоваться для своих надобностей и военными силами части рыцарства.
Однако и «широкие массы низших слоев ремесленников», заинтересованы «в регулировании потребительской деятельности в смысле мелкобуржуазной политики пропитания», если и не достигали политической власти непосредственно, косвенно являлись одним из факторов, создававших своеобразную форму этой власти - тиранию, которая в Италии носила название синьории. Она возникла в процессе борьбы народа со знатью, и ее поддерживал к