Если в «Мадонне Мизерикордия» этого меньше, то уже в знаменитом «Крещении» из Национальной галереи Лондона, это примерно конец 40-х годов, тоже довольно ранний период, мы это видим со всей очевидностью. Вообще об этом «Крещении» очень многие пишут: здесь много непонятного. С одной стороны, это известный евангельский сюжет: крещение Христа Иоанном Крестителем на Иордане. А с другой стороны, здесь есть некая особая атмосфера. То ли это театральная постановка, то ли видение… Это никак не иллюстрация Евангелия.
Три ангела, которые стоят сбоку, сначала вообще воспринимаются как три девушки, которые то ли поют, то ли созерцают это, то ли просто рядышком встали. Все как будто бы не связано между собой. И в то же время мы чувствуем присутствие и некой метафизики. На заднем плане человек снимает одежду – бытовой такой момент. С другой стороны, образ Христа, явно выделяющегося среди других персонажей, как бы притягивает и заставляет задуматься, а что же здесь нарисовано? Как будто бы художник имел в виду что-то еще помимо этого крещения.
Это особенно хорошо видно в еще одной его картине, написанной чуть позже, — «Бичевание». Тоже, казалось бы, понятный момент из жизни Христа, из Евангелия. Около колонны стоит Христос, рядом стоят люди, один из них замахнулся плеткой. Но опять же тут присутствуют три непонятных персонажа, в «Крещении» это три ангела, здесь три таких господина в одеждах, современных Пьеро делла Франческа. Что они здесь делают? Они размышляют о бичевании, которое отодвинуто на задний план, или они здесь просто сторонние прохожие и олицетворяют народ, который не замечает того, что происходит с Христом и вообще в жизни?
Надо сказать, что в картинах художников Кватроченто нередко присутствуют персонажи, которые как бы не имеют никакого отношения к священному сюжету. Это мы видели у Мантеньи – люди, проходящие мимо святого Себастьяна. Также это можно видеть у Антонелло да Мессина: святой Себастьян на площади Венеции привязан к колонне, а люди как бы с балкончиков смотрят на это, как на что-то совершенно обыденное. Вот и здесь тоже присутствуют эти загадочные персонажи. Но именно присутствие этих загадочных персонажей заставляет нас задуматься о том, что же здесь происходит. Об этой картине тоже очень много писали. Есть даже мнение о том, что здесь не бичевание Христа, а какой-то другой эпизод, может быть, даже имеющий отношение к современной Пьеро делла Франческа истории. Но тем не менее эта картина дошла до нас под названием «Бичевание Христа».
И в этом же ряду хочу отметить «Рождество». Это одна из последних его картин. Видно, что на протяжении всей своей творческой деятельности он делает неординарные вещи. Т.е. берет сюжеты вроде бы традиционные, но делает их очень неординарными. Эта картина даже считается незаконченной, потому что некоторые фрагменты холста действительно как бы плохо прописаны, и персонажи на заднем плане, и т.д. Хотя, может быть, он и не захотел ее до конца дописывать. Но зато очень хорошо прописаны поющие ангелы, воспевающие рождение Спасителя. Они очень похожи на рельефы поющих ангелов Луки делла Роббиа во флорентийском соборе Санта-Мария-дель-Фиоре.
Традиционны стоящая на коленях, поклоняющаяся Младенцу Богородица и лежащий почти на голой земле, на такой подстилочке, легкой тряпочке, младенец. Вот этот обнаженный младенец приковывает внимание зрителя, и мы понимаем, что рождение Младенца Христа – это не только радость вот этих ангелов, хотя у них на самом деле не большая радость в лицах, а что это жертва.
Вообще младенец, лежащий на голой земле, – это обычный прием для живописи Нидерландов. Здесь мы как раз видим, что он заимствует этот прием. Это мы можем видеть и у Гуго ван дер Гуса, и у других северных художников. Итальянцы редко это применяют. Но тем не менее это подчеркивает жертву. Персонажи на заднем плане – наверное, это сидящий Иосиф, наверное, это пришедшие пастухи, их можно угадать, но все равно вся сцена полна какой-то непонятной загадки. То ли это театр, потому что это время мистерий, и мистерии разыгрывались именно на священные сюжеты. То ли это действительно евангельское событие, переживаемое каким-то особым образом.
Надо еще заметить, что во многих картинах Пьеро делла Франческа отсутствуют нимбы. Мы говорили о том, как трудно переживали и справлялись художники с нимбами еще в Предвозрождение. Которые когда-то были как сияние, а потом становятся тарелочками, в которые персонажи вдруг утыкаются, когда их фигуры разворачиваются в пространстве. Пьеро делла Франческа вообще отказывается от нимбов. Он не сразу к этому пришел, мы потом посмотрим эту проблему с нимбами. Но он святость передает в совершенно других категориях. В категориях, я бы сказала, такого человеческого достоинства, в категориях простоватой красоты и свободы своих персонажей. Мы увидим, что вот эта тема человеческого достоинства особенно передана в его портретах. Итак, мне кажется, эти три картины – «Крещение», «Бичевание Христа» и «Рождество Христово» – характеризуют его как художника явно мистического.
Сиджизмондо Малатеста
По словам Вазари, Пьеро делла Франческа, несмотря на свое провинциальное происхождение, достаточно быстро становится известным художником. Его приглашают в разные города, к разным правителям, и даже в Рим для работы в Ватикане. Там он, видимо, долго не задерживается, а переходит на службу к герцогу Сиджизмондо Малатеста. В 1451 году он переезжает в Римини, вероятно, по рекомендации архитектора Леона Баттиста Альберти, для росписи Tempio Malatestiano, т.е. «Храма Малатесты», в котором он написал фреску с портретом правителя этого города, Сиджизмондо Пандольфо Малатеста, перед его небесным патроном – святым Сигизмундом, или по-итальянски Сиджизмондо.
Римини – очень интересный город. Остановлюсь на Римини, потому что это город, связанный с античной историей. Вообще о каждом итальянском городе можно было бы говорить очень много. Бо́льшая часть из них имеет очень древнее происхождение. В Римини древнее происхождение доказывает мост Тиберия. Это этрусский город, который потом завоевывается Римом, потом переходит к франкам и т.д. И при клане Малатеста он становится значительным культурным центром.
Этот клан правил здесь более 200 лет. И вот этот портрет. Мы посмотрим два портрета. Один портрет фресковый, другой – станковый. Вот это монументальный портрет в храме, который носит имя самого Малатесты. Надо сказать, что личность это яркая. Получил он прозвище «Волк Романьи». Он был правителем не только Римини, но и Фано и Чезены. Один из самых талантливых полководцев, кондотьеров своего времени. Но очень драматическая фигура. Прозвище Малатеста значит «больная голова». Получил его, скорее всего, не он сам, а его предок Рудольфо в Х в. от императора за упрямство и своеволие.
О семействе Малатеста ходила недобрая слава. Говорили, что мать Сиджизмондо как-то завязана с колдовством. И о нем самом говорили всякое: что он был трижды женат, что это только официальные браки, а помимо этого было множество других связей. Его обвиняли в том, что он отравил первую жену, удавил вторую, а до третьей просто еще дело не дошло. Ему приписывают разные грехи: кровосмешение, изготовление фальшивых денег, идолопоклонство и т.д. Правда это или нет, сказать трудно.
Дело в том, что Сиджизмондо Малатеста был на пересечении все той же самой борьбы гвельфов и гибеллинов, сторонников папы и сторонников императора. И, поскольку у него был такой отчаянный характер, конечно, он многим не угодил, и прежде всего папе. В это время правил Пий II, гуманист и человек очень известный. Его мирское имя – Энеа Сильвио Пикколомини, человек, известный своими даже литературными трудами. Но вот они что-то не поделили. И дважды он был по приказу папы Пия II отлучен, и на трех площадях Рима публично сожгли чучело Сиджизмондо с табличкой «Я – Сиджизмондо Малатеста, сын Пандольфо, король предателей, ненавидимый Богом и людьми, приговоренный к сожжению по приказу Святой Коллегии». И папа писал о нем страшные вещи: «В его глазах брак никогда не был священным, он сходился с замужними женщинами, теснил бедных, отнимал имущество у богатых…» и т.д., огромный текст существует обвинения папой Сиджизмондо Малатеста.
Правда, историки предполагают, что текст для папы сочинил не кто иной, как соперник Малатесты Федерико да Монтефельтро, с которым мы сегодня еще встретимся на полотнах Пьеро делла Франческа. Папа хотел, чтобы Малатеста вернул земли, когда-то, видимо, папе принадлежавшие, а теперь бывшие у Малатеста. Но Сиджизмондо, видимо, был не без чувства юмора, потому что на акт публичного сожжения его чучела в Риме ответил папе Пию кратким и любезным письмом, в котором благодарил его за столь забавный карнавал, устроенный для римлян в неурочный день, и сетовал только на то, что действо было не столько пышным. «Все у вас как-то бедно», — писал Сиджизмондо Малатеста.
Но в конце концов ему пришлось уступить папе, он отдал какие-то земли, его отправили в поход на Грецию. Интересно, что из Греции он привез не богатства, не какую-то особую добычу, а привез останки греческого философа-платоника Гемиста Плифона, которые затем и похоронил в одном из храмов Римини.
Надо сказать, что жители Римини его любили. Его имя носит соборный храм Святого Франциска: официально он посвящен святому Франциску, а называют его Темпио Малатестиано, т.е. «Храм Малатесты». В этом храме есть гробница его третьей жены, видимо, самой любимой. И многие историки пишут, что хотя он и был любителем женщин, но любил всегда одну и ту же женщину, которой потом и воздвиг дорогую гробницу. Что, кстати, опять же папа ставит ему в вину и говорит, что много языческих символов в этой гробнице. Но, простите, в период эпохи Возрождения где только не было языческих символов! Так что борьба между папой и Малатеста, наверное, просто является отголоском вечной политической борьбы в Италии.
Пьеро делла Франческа запечатлел на фресковом и на станковом портрете человека с гордым профилем, с твердым взглядом, полного человеческого достоинства, который может посмотреть смерти в глаза. И по всему видно, что человек этот был просвещенный. Вот такая история с Сиджизмондо Малатеста.
Фрески в Ареццо
Идем дальше. В 1452 году Пьеро делла Франческа был приглашен в Ареццо могущественной семьей Ваччи для завершения работы в хоре церкви Сан-Франческо, прерванной смертью флорентийского художника Виччи ди Лоренцо. Т.е. ему пришлось доделывать фрески. И надо сказать, что он очень интересно с этой работой справился, это очень знаменитые фрески, связанные теперь в основном с именем Пьеро делла Франческа.
Два слова о городе Ареццо. Это снова один из замечательных итальянских городов, знаменитый и красивый до сих пор. Это древний город Тосканы, первое поселение здесь возникло еще в VI в. до н. э. Латиняне называли этот город Аретиум, это был один из двенадцати городов-государств Этрурии. Он достиг значительной степени процветания благодаря торговле с другими городами Центральной Италии. Он так хорошо расположен, что через него проходили многие пути. От древнего этрусского города сохранились остатки крепостной стены, развалины некрополя на Поджи-дель-Соль, а также бронзовые скульптуры Химеры и Минервы. Сегодня они находятся во флорентийском археологическом музее. Тит Ливий называл Ареццо столицей этрусков.
Во времена Рима город был широко известен благодаря производству терракотовых изделий. Аретинские вазы экспортировались в самые отдаленные уголки Римской империи и даже за ее пределы. Именно из Аретиума происходил Гай Цильний Меценат, близкий соратник императора Октавиана Августа, знаменитый своим покровительством искусствам. Собственно говоря, мы сегодня покровителей искусств так и называем – меценаты.
Правители Римини тоже были меценаты, и они заказали у Пьеро делла Франческа доделать фрески в церкви Сан-Франческо в Ареццо. Главная тема здесь – история Креста, на котором был распят Господь. Его происхождение, его нахождение царицей Еленой.
Здесь очень много интересного. Очень красивый плафон вот с такими ангелами и евангелистами. «Воздвиженье Креста», «Нахождение Креста». Здесь очень много интересных живописных находок.
Например, в композиции «Сон Константина» Пьеро делла Франческа попробовал, может быть, впервые в живописи, сделать вечернее освещение. Т.е. мы как бы видим вечер и видим свет, идущий изнутри этого шатра. Понятно, с точки зрения сегодняшних достижений живописи это кажется немножко наивным. Но вспомним, что это было сделано первый раз, потому что до Пьеро делла Франческа все всегда делалось при чистом солнечном свете, и никаких свето-теневых или вечерних эффектов никто особенно себе не позволял.
Но самой известной композицией из этого фрескового цикла, наиболее часто репродуцируемой, является композиция «Приход царицы Савской к Соломону». Это действительно очень красивая композиция, поделенная на две части: интерьерная часть, пейзажная часть. А свита царицы Савской – очень красивые девушки в таких… хочется сказать – флорентийских одеяниях, хотя это Ареццо. Флоренция была законодательницей моды в это время. Во всяком случае, девушки выглядят современницами в нарядах, похожих на те, что носили соотечественницы Пьеро делла Франческа.
И это, конечно, тончайшая живопись, тончайшее сочетание цветов. Он, опять же, любит профили, показывает эту сцену не развернутой как бы на зрителя, как всегда показывали священные сцены, а здесь зритель как бы созерцает это. Он не то чтобы подглядывает, но он становится сторонним зрителем происходящего, и это его положение дает ему возможность разглядеть, не просто созерцать, а разглядывать. И, собственно говоря, живопись Возрождения очень часто создана специально для разглядывания. Не для созерцания, а для разглядывания. Потому что вдруг ты начинаешь замечать множество интересных деталей, множество эстетических нюансов для глаз. И в то же время есть и мистические вещи, которые, может быть, не сразу замечаются, но вот атмосфера у Пьеро делла Франческа всегда какая-то завораживающая.
У герцогов Урбинских
Идемте дальше, потому что ни в одном городе долго Пьеро делла Франческа не задерживается. Наверное, больше всего он задержался в Урбино. Это тоже замечательный город. Здесь Пьеро делла Франческа сближается с герцогом Урбинским Федерико да Монтефельтро, врагом Сиджизмондо Малатеста, или соперником, скажем помягче. Ну, он мог дружить с самыми разными людьми и был любезен разным воюющим кланам. Урбино – это известный город, который считается родиной Рафаэля. Город не очень древний, надо сказать. Возникает он в раннем Средневековье, а сформировался окончательно к XIII в. Но при Федерико да Монтефельтро он становится одним из центров интеллектуальной жизни Италии.
Урбинский герцог Федерико да Монтефельтро был очень образованным человеком, тоже военным, поднявшимся от простого солдата до кондотьера, женатым на замечательной женщине Баттиста Сфорца, которая принадлежала к знаменитой и богатой семье миланского происхождения. И, наверное, самая знаменитая работа Пьеро делла Франческа – это двойной портрет герцогов Урбинских Федерико да Монтефельтро и Баттисты Сфорца. И, наверное, это программное произведение для самого Пьеро делла Франческа.
Что мы здесь видим: опять профильное изображение. Уже учитель его Доменико Венециано любил профильное изображение, и многие художники любили профильное изображение. Но здесь не просто профили: супруги обращены друг к другу, но на отдельных створках. Они как бы соединены единым пейзажем, но разделены рамами. Т.е. они как бы и вместе, и отдельно. Они и супруги, и в то же время каждый из них удивительная, самостоятельная, яркая личность.
Соединение фигур и пейзажа у Пьеро делла Франческа, наверное, наиболее интересно среди многих художников. Часто художники делали как бы пейзаж через окошко. Исследователи очень часто пишут, что человек Возрождения, в общем-то, не знал и боялся природу. Он человек города. И это правда! Действительно, основная жизнь происходит в городах. Но у Пьеро делла Франческа это пейзаж, над которым властвует человек. Это пейзаж, который дополняет и объясняет скорее человека. Вот этот горизонт – пейзаж становится и фоном, и одновременно как бы поддержкой. Потому что представить себе, что эти портреты на нейтральном фоне – это, может быть, было бы и эффектно, но менее значимо. А здесь мы действительно видим человека, который и часть пейзажа, и возвышается над пейзажем. Его голова оказывается на фоне неба. Это человек, который совмещает землю и небо, человек, который знает и помнит о своем небесном происхождении, и в то же время он крепко стоит на земле, этой землей старается овладеть и эту землю подчинить себе. Что говорить, действительно, цивилизация этого времени все больше и больше наступает на природу.
Что касается профильного изображения, здесь еще есть некоторая хитрость. Потому что выбор именно такого профильного изображения продиктован тем, что Федерико имел изуродованную половину лица. В бою ему перебили нос, это видно – нос с такой горбинкой, и изуродовали часть лица. И вот чтобы не показывать эту изуродованную часть лица, Пьеро делла Франческа разворачивает профиль Федерико влево. Исследователи пишут, что характерная форма носа – результат работы хирургов, он совсем не родился с таким. Именно перебитый и восстановленный нос вот так теперь и выглядит. Но это придает ему еще больше достоинства и делает его орлиным. И взгляд его немножко из-под таких прикрытых век, и волевой подбородок – все это дает такую мощную характеристику этому человеку. И мы понимаем, что перед нами очень значительная личность. И красное одеяние, красная шапочка и красный камзол, тоже придают какую-то значительность этому человеку.
Надо сказать, что портреты дополнены еще очень интересными символическими композициями, которые помещены на оборотной стороне диптиха. Там изображен триумф Федерико и Баттисты. Это древнеримский обычай: обычно люди значительные ехали на какой-то повозке, колеснице, сопровождаемые свитой, въезжали в город или им отдавали честь, сопровождая их на таких повозках. И здесь все очень интересно. Пьеро делла Франческа изобразил Федерико как победоносного полководца, в стальных латах, с жезлом в руке, на колеснице, запряженной восьмеркой белых коней. Позади его стоит крылатая Слава, которая венчает его лавровым венком. У его ног – четыре добродетели: Справедливость, Мудрость, Сила, Умеренность. Впереди – фигура Амура, потому что он едет навстречу своей любимой жене.
Баттиста едет в повозке, запряженной парой единорогов – символом невинности и чистоты. Она держит в руках молитвенник. Ее сопровождают три христианских добродетели: Вера, Надежда и Милосердие, или Любовь. И тот же смысл имеют две фигуры за ее спиной. И внизу латинские надписи: «Тот славен, едет в блестящем триумфе, кого, равного высоким князьям, прославляет достойная вечная слава, как держащего добродетелей скипетр»; «Та, которая в счастье придерживалась превеликого супруга, на устах всех людей, украшенная славой подвигов». Такие вот латинские надписи, которые торжественно прославляют и его и ее.
Интересно, что они здесь уравнены. Не просто прославляется супруг, кондотьер, а его сопровождает, скажем, жена, верная и невинная. А они едут навстречу друг другу! Они нарисованы глядящими друг другу в глаза. Вот это уравнивание женщины и мужчины – это тоже часть того человеческого достоинства, которое воспевает Пьеро делла Франческа. И надо сказать, что тут нет ни капли лести. Да, конечно, эти фигуры были сложными. Наверное, Федерико да Монтефельтро не всегда прибегал к честным способам, чтобы уничтожить своих противников. Но он сделал очень много важного и интересного и для своего города, и вообще для своей страны.
Два слова о том, кто же были эти люди. Федерико да Монтефельтро был капитаном наемных солдат, правителем и герцогом Урбино. Он был талантливым полководцем, покровителем искусств, превратил средневековый город Урбино в высокоразвитое государство с процветающей культурой. Он не ограничивал себя лишь ролью предводителя наемного войска, но, будучи первым герцогом Урбинским, собрал при своем дворе большое количество деятелей искусств и науки.
Он задумал перестроить дворец Монтефельтро, т.к. он хотел создать идеальный город. Для этой цели он пригласил архитекторов Лучано да Лаурана и Франческо ди Джорджо Мартини. Над украшением палаццо работали художники не только из Италии. Он приглашал и Пьеро делла Франческа, и Паоло Уччелло у него работал, и Джованни Боккати, и голландцы, в частности Юстус ван Гент.
Он дружил с голландцами, выписывал голландских художников. Собственно, может быть, по большей части с работами голландских художников Пьеро делла Франческа познакомился именно у Урбинского герцога Монтефельтро. Он был коллекционером рукописей, составил обширную библиотеку. У него были прекрасные работы разных художников, в том числе и голландских. Он был гостеприимным хозяином и принимал здесь великих людей. Собственно говоря, он очень много сделал. Единственное, как человек, уже сделавший себя, накопивший много, он был известен как противник книгопечатания, которое уже начинало в это время распространяться. Он любил рукописи и отрицал книгопечатание, не принимал, называл это механическим искусством, за которым нет будущего. На самом деле мы понимаем, что это не так.
Его жена Баттиста Сфорца – герцогиня Урбинская, вторая жена Федерико да Монтефельтро, мать герцога Гвидобальдо да Монтефельтро и бабушка знаменитой поэтессы Витторио Колонна, в которую потом будет влюблен Микеланджело. Он будет посвящать ей стихи, и мы еще будем вспоминать это имя. Как раз ее бабушка здесь и представлена.
Баттиста свободно говорила на греческом и на латыни. Впервые она публично выступила с речью на латыни в возрасте четырех лет. Т.е. она имела очень хорошее образование уже в детстве. Имея большие способности к ораторскому искусству, однажды даже выступила перед папой Пием II, тем самым, который изничтожил Сиджизмондо Малатеста. Поэт Джованни Санти описывает Баттисту как девушку, наделенную редкими дарами, добродетелью и т.д. Дядя Баттисты Франческо Сфорца договорился о ее браке с Федерико да Монтефельтро, герцогом Урбинским, который был старше ее на 24 года. Свадьба состоялась в феврале 1460 года, когда Баттисте было всего 13 лет. Но, как ни странно, брак оказался очень счастливым, супруги хорошо понимали друг друга.
Став супругой герцога Урбинского, она принимала участие в управлении государством. Более того, она брала это на себя, когда муж находился в отлучке, а он, как военный человек, часто отлучался. И она держала все это государство, пусть не очень большое – герцогство Урбинское не было великим, оно не было сравнимо с Флоренцией и т.д., но тем не менее это все-таки маленькое государство, и она с этим справлялась. Федерико часто говорил с ней о государственных делах, а она часто представляла его даже за пределами Урбино, т.е. выполняла и дипломатические акции. Была матерью пятерых детей. Сначала были дочери, но наконец 24 января 1472 года она наконец родила мальчика, наследника Гвидобальдо. Но три месяца спустя после рождения сына Баттиста Сфорца, так и не оправившись от тяжелой беременности и тяжелых родов, заболела и скончалась в июле того же года.
Некоторые исследователи считают, что как раз вот этот двойной портрет был написан именно в память о супруге, т.е. когда ее уже не было. В любом случае это очень значительное произведение. И, может быть, среди художников Кватроченто мы мало кого можем поставить рядом, потому что здесь действительно просто гимн этой супружеской чете, причем сделан он с потрясающей художественной выразительностью, смелостью, я бы сказала. Даже что касается перспективы – она уже не условная, а совершенно потрясающе разработанная. И, конечно, это необыкновенной красоты вещь.
Пойдемте дальше, потому что даже эта значительная вещь – не финал карьеры делла Франческа, хотя Урбинский герцог был последним меценатом и крупным заказчиком работ художника. Для него же он сделал знаменитую Мадонну Монтефельтро, где Федерико тоже представлен в латах, коленопреклоненным перед троном Мадонны. Но опять хочу обратить ваше внимание, что и здесь Пьеро делла Франческа обходится совершенно без нимбов: святые и реальный человек, современник, его заказчик практически уравнены. Более того, если мы поставим фигуру Федерико да Монтефельтро с колен в полный рост, фигура окажется даже выше, чем святые, его масштаб здесь окажется бо́льшим. Задумано ли это так Пьеро делла Франческа или нет, мы не знаем, но, во всяком случае, сближение земного и небесного у него явно подразумевается.