Главное, что мы лучшие друзья. Приятели. Он не только мой брат, он мой самый близкий друг, даже больше, чем Эми! Я не могу представить, каково это жить БЕЗ него. Это просто убьет меня! Я имею в виду, я серьезно даже не могу себе это представить. Он похож на мою опору, кого-то, кому я могу полностью доверять. И он настоящая мечта! Такой ЛАКОМЫЙ КУСОЧЕК! Он - полный набор, так сказать!
В течении последних несколько лет в моей жизни был горьковато-сладкий привкус, зная, насколько я в него влюблена с чувством, что такого между нами не может быть.
Даже если бы он чувствовал ко мне тоже же самое, то, что с мамой?! Я никогда бы не смогла разбить её сердце и дать ей узнать, что двое её детей совершают кровосмешение друг с другом. Она намного больше, чем просто мама; она как два родителя в одном. Я никогда не смогу сделать ей больно!
Но сейчас...? Боже мой, это все так захватывающе! Кто знает, что может случиться сейчас, с этим безумным лечением?! Тетя Сюзи такая замечательная! Она как будто выломала дверь и я могу броситься в эту открытую дверь прямо за ней. Я была бы не против поделиться с ней Братом, если дело дойдет до этого.
Лучше иметь половину своего любимого, чем вообще ничего, верно?
Я очень хочу, чтобы я смогла поговорить с ней и узнать, что она планирует и как это все будет происходить, но я боюсь, что могу погубить все с таким подходом.
Прямо сейчас я переживаю захватывающие, лучшие дни в моей жизни.
Я должна играть в это правильно и показать себя с самой крутой стороны! Я полностью хочу просто броситься на Братика и просто трахнуться с ним, но я не могу ведь этого сделать. По крайней мере, пока ещё! Нужно терпение!
Часть 4.
Глава 35. "Подозрения" учительницы.
|
|
Во вторник утром Сьюзан и Сюзанна продолжали свою обычную утреннюю тренировку. Тем не менее, Сюзанна добавила новый захватывающий компонент: до, после, а иногда и во время тренировки они друг другу рассказывали о своих эротических снах, а также подробно рассказывали о всяких событиях за предыдущий день, которыми могли не поделится перед этим.
Сьюзан, как правило, была очень честна в своих рассказах, хотя иногда бывали сны или их часть, о которых ей было слишком неловко рассказывать.
И она также старалась не показывать, как много она, в последнее время, думала о своем сыне в сексуальном плане или о том, насколько страстными были её чувства.
Тем не менее, очень немного удаdfлось скрыть от Сюзанны.
Сердце Сьюзан было похожим на открытую книгу и она была плохим лжецом. Если она и пыталась что-то скрыть, Сюзанна, как правило, могла задать несколько острых вопросов и все-равно узнать всю правду.
Сюзанна же была менее честной.
Она также рассказывала свои сны и мечты, но только очень тщательно отобранные части.
Она понимала, что большинство ее снов были слишком шокирующими для того, чтобы Сьюзен справилась с таким на данном этапе.
У нее даже были такие сны, в которых были только она и Сьюзен, которые часами занимались друг с другом любовью.
Если бы она хотя бы намекнула на такие чувства, то могла бы полностью разрушить их дружбу.
Когда Сюзанна рассказывала свои сны, то описывала их чрезвычайно возбуждающим образом, что неизбежно возбуждало Сьюзен и воспаляло её.
Время от времени она пыталась так же рассказывать то, чем она и Алан занимались, пока Сьюзен не было рядом, но Сьюзан просто не хотела этого слышать.
|
|
Итак, время от времени Сюзанна использовала рассказы выставляю все так, будто это был сон, только чтобы в конце сказать:
— Теперь подумай об этом, как будто это был не сон. Это произошло в прошлую пятницу, когда мы были в его комнате.
Этот маленький трюк работал каждый раз.
Сюзанна действительно могла видеть, как уровень возбуждения Сьюзен мгновенно удваивается, просто взглянув на ее лицо.
Единственной проблемой было то, что Сюзанна не всегда могла взглянуть прямо на её лицо.
Сьюзен понимала, что Сюзанна, помогающая с вдохновением Алану, была «необходимым злом», но чем больше она слышала историй об этом, тем больше она чувствовала, что у нее возникнет соблазн помочь ему точно так же, чего она старалась избежать изо всех сил.
Она обнаруживала, что ее решимость и стойкость ускользают с каждым днем.
Надвигался очередной медицинский осмотр, которой должен был произойти Алана в офисе доктора Фредриксона во вторник днем.
Учитывая то, что произошло во время их последней встречи, просто подумав о том, что может произойти во время этого, дрожь возбуждения прокатывалась вверх и вниз по её спине.
— — —
Спустя несколько часов Алан сидел в своем четвертом классе старшей школы на уроке Всемирной Истории.
Скоро обед.
Он был в восторге от предстоящего осмотра врача, но не настолько сильно, как Сьюзен, поскольку у него было много других вещей на уме.
Это было особенно верно на этом уроке, его любимом уроке за этот день.
|
|
Его учительница, г-жа Глория Раймер, была не просто объектом его самой долгой влюбленности, но она была отличным учителем.
Она рассказывала о чём-то интересном классу, но Алан не слышал ни единого слова. Он думал о своей недавней удаче.
Он осмотрел класс и подумал: «Кажется, вокруг меня много обычных или даже некрасивых людей.
«Выпускницы находятся в расцвете сил, а Южная Калифорния по праву известна во всем мире своими красивыми женщинами, но даже здесь процент действительно привлекательных людей отдаленно сопоставимых с красавицами у меня дома.
Конечно, здесь есть несколько хорошеньких девушек, но ни одна из них не такая красивая, как Кристина. Боже, я совсем не думал о Кристине за последнее время, не так ли? Полагаю, это не удивительно, учитывая, что сейчас другие женщины занимают все мои мысли.
Однако, когда он подумал о Кристине, его сердце наполнилось ноющей болью. Он задавался вопросом, сможет ли он когда-либо преодолеть свой стыд и снова заговорить с ней.
Он избегал её, даже когда она пыталась заговорить с ним и восстановить свою дружбу. Ожог от отказа был для него еще слишком болезненным.
В то время как Кристина была потрясающе красива и ужасно соблазнительной, Глория Раймер нокаутировала его более тонким образом.
Алан сох по ней уже долго время.
У него довольно хорошо получалось представить её во время урока в классе голой, и он часто представлял такой образ.
Учебный год начался всего несколько недель назад, в начале сентября, но он знал г-жу Раймер намного дольше.
На первом году в старшей школе она преподавала курс «Американское Правительство» и тот год был для неё первым годом работы.
Затем, после года без её предметов, она вела предмет «История США». Теперь, будучи выпускником, это был третий раз за четыре года, когда она преподавала один из его предметов.
Фактически, он понимал, что был её «учительским любимчиком», какой он был для одного или двух других учителей.
Как один из самых умных и эмоционально зрелых учеников в школе, его статус не был чем-то слишком удивительным. Но он считал крайне неудобным, быть «учительским любимчиком» для того, в кого он был так сильно влюблен.
Кроме того, у него была особая дружба с ней, и так было с первого класса в старшей школе.
Они просто, казалось, вели себя, как друзья так, что превосходили их разницу в возрасте и социальном статусе.
Алан не знал её точного возраста, но был уверен, что ей скоро стукнет за двадцать.
Но она казалась еще моложе. Известно, например, что она часто занималась серфингом на ближайших пляжах.
В результате многие ученики часто называли ее «Девочкой-серфером», хотя ни один из учеников не называл её так при ней.
Её любовь к серфингу была также хорошим показателем ее атлетизма и физической красоты. Ее сиськи были довольно большими для серфинга. (У нее был бюстгальтер 34C.) Однако немногие женщины могли соответствовать высоким стандартам, которые были у Алана, когда дело доходило до грудей, которые были основаны на щедрых сиськах его матери Сьюзан и его «тети» Сюзанны.
Несмотря на это, когда она стояла в купальнике, Глория Раймер, которая была известна среди своих друзей как Глори, то выглядела, безусловно, впечатляюще.
Несколько раз, начиная со случая трехлетней давности, Алан видел «Девочку-серфера» на пляже с доской для серфинга и именно тогда начались его мастурбационные фантазии.
Она выглядела абсолютно идеально с доской для серфинга под мышкой, как женщина из Playboy из раздела сексуальных спортсменок.
Она была крепкой и мускулистой, но мышцы не отнимали у нее женственности и у нее все еще были красивые и гладкие изгибы. Ее кудрявые светлые волосы развевались на ветру, что приятно контрастировало с ее загорелой кожей.
Она была среднего роста, около пяти футов и семи дюймов, что было намного ниже, чем почти шестифутовые красавицы в домах Пламмеров и Пестриджей.
Возвращаясь в класс, здесь было гораздо труднее разглядеть её красоту.
Она почти всегда носила консервативную одежду, которая закрывала всё, кроме ее рук и лица. Ее волосы были так же короткими.
Дело не в том, что она была слишком стеснительной, она просто не хотела, чтобы её тело стало отвлекающим фактором во время уроков или причиной проблем со своими коллегами. В результате она приложила все усилия, чтобы скрыть его.
Но она была замечена многими людьми на пляже и, несомненно, была объектом фантазий многих парней, как и некоторых девушек.
Когда Алан и его друзья отправлялись на пляж, все они открыто говорили о возможности понаблюдать за «Девочкой-серфером» и о том, на какой пляж стоит идти, чтобы увидеть ее. Поскольку она занималась серфингом на разных пляжах, обычно отдаленных (вероятно, частично из-за того, чтобы не дать ученикам смотреть за ней), попасть на неё было делом чистой удачи.
Когда урок, наконец, закончился, она жестом руки показала Алану, что он должен поговорить с ней, как только классная комната опустеет.
Она была очень добрым и дружелюбным учителем и знала многих учеников очень лично. Это означало, что она знала что-то об их личной жизни и общалась с ними в школе не только на уроках.
В большинстве старших школ, встречать учителя вне школы — негласное табу, которое редко нарушалась между любым учеником и учителем, но это не мешало ей. Тем не менее, из всех её учеников в четвертый год преподавания, только Алан часто разговаривал с ней после окончания урока.
Так как обед следовал после четвертого урока, Алан, обычно, оставался и в течении пяти, или около того, минут получал удовольствие от болтовни с ней, а затем отправлялся на обед. Иногда они даже проводили все обеденное время вместе, что они, скорее всего, делали бы чаще, если бы не неодобрение со стороны других учителей.
Темой для разговора, чаще всего, был её предмет или её ученики.
Он часто рассказывал ей свои впечатления, как, например, в каком месте ученикам было скучно или какой вариант воспринимался очень хорошо, чтобы она могла усовершенствовать свои способности учителя. Она также рассказывала ему об исторических фактах, которые упоминала в классе и которые показались ему интересными.
Тем не менее, они также не могли удержаться от сплетен о других учениках. Не только Алан рассказывал ей сплетни, которые он знал, а фактически, это обычно как раз наоборот. Он был удивлен, сколько вещей она знала о его одноклассниках, которых он не знал. У нее была своя сеть сплетников, в которую входили другие учителя, а он был и близко не заинтересован сплетнями так, как она.
Если он и спрашивал о том, что делали другие, это, обычно, было всего лишь предлогом, чтобы рассказать ей что-то новое.
Однако на этот раз она не хотела говорить о чем-то подобном. Вместо этого она спросила его:
— Что-то случилось, Алан? В последние несколько дней ты витаешь в облаках, а сегодня ты вообще как будто был на другой планете. Думаю, если бы я, не знаю, например, порвала своё платье или что-то в этом роде, то ты бы даже не заметил! В чем дело?
«О Боооже! Что я ей скажу? Она слишком проницательна и слишком хорошо меня знает, чтобы поверить в какую-то фальшивую историю.»
Она сидела прямо на краю стола, как она обычно это делала, когда они говорили после урока. Он нервно стал перед ней.
— Эм, если честно… — он нервно почесал затылок и смущенно опустил голову, — Это проблемы с женщинами. Я слишком много думаю о женщинах.
— Оу, правда? — спросил вдруг очень заинтересованно учитель, — Кто-то из класса? Или это кто-то из школы? Кристина, может быть?
Как и многие другие, она знала все о чувствах Алана к Кристине. Она была не только ненасытной охотницей за сплетнями, но очень наблюдательной и догадливой.
— На самом деле, это даже не кто-то, э-эм, кто-то из этой школы, как таковой.
— Оу, серьезно! — она подумала: «Это становится все более интересным! И что означает это его «как таковой»?
— Но я не могу рассказать тебе подробности, — добавил он, — Понимаешь, это имеет кое-какое отношение к плохому состоянию здоровья, которое сейчас у меня.
— Молодой человек, — ей нравилось называть его так, — ты меня действительно сейчас озадачил. Не мог бы ты объяснить, что ты имеешь в виду? Я не хочу ввязываться в твои личные дела…
«Вранье» — подумал он.
Она неустанно продолжала:
-…но это похоже на то, что влияет на твое поведение в классе, поэтому я хочу знать.
У неё всегда находились хорошие оправдания, чтобы узнать больше сплетен.
— Я правда, правда не могу сказать.
Она понимающе посмотрела на него.
— Хорошо, я могу рассказать немного больше, если ты пообещаешь не говорить ни единой душе.
— Обещаю, — она сделал знак «Умереть мне на этом месте, если совру» на своей груди.
— Моё медицинское состояние, которое заставляет меня внести некоторые коррективы в мой образ жизни и это меня сильно смущает. Я бы хотел рассказать тебе больше, потому что мне очень нравятся твои советы о некоторых вещах, но я не могу. Я пообещал своей семье, что не расскажу никому об этом. Можете меня правильно… понять?
— Да, полагаю, но это, на самом деле, ничего не объясняет. Во-первых, молодой человек, ты совершенно здоровый, ух… молодой человек. У тебя нет каких-либо физических недостатков, что бы я могла бы увидеть. С другой стороны, это объяснение, по-видимому, не имеет ничего общего с проблемой с девушками, которая, как ты сказал, отвлекает тебя в первую очередь.
— Это правда, но я действительно ничего не могу сказать… Ну, ладно… Думаю, я могу сказать вот это: энергия. Моя проблема — нехватка энергии. Я слишком много сплю, и я всегда устал. Ну, вы знаеетк, об этом. Сколько раз вы замечали, что я дремаю на уроке? Вот поэтому меня лечат от этого. Это не какая-то большая проблема со здоровьем. Ничего, о чем стоит беспокоиться. Если лечение работает, то здорово; если нет, тогда я остаюсь таким же, как и раньше, что не такое уж большое дело. Хорошо, это достаточно все объясняет? Мне действительно нужно пойти на обед сейчас.
— Да, спасибо за то, что поделился этим со мной. Я действительно ценю то, что ты доверяешь мне. Я рада, что мы достаточно близкие друзья, чтобы говорить о подобном и я обещаю, что я никому ничего не скажу. Ты знаешь, что я сплетница, но я также знаю, когда стоит держать язык за зубами, так что не беспокойтесь об этом, но я до сих пор не вижу связи между этой проблемой и твоей проблемой с девушками.
Он смущенно отвел взгляд:
— Как я уже сказал, это сложно.
Она положила руку ему на плечо, что было необычным для нее
. Несмотря на то, что они были близкими друзьями уже более трех лет, были рамки их дружбы, поскольку она была учителем, а он — учеником.
Во-первых, она не чувствовала себя комфортно, встречая его за пределами школы без какого-либо основанного на учебе предлога, такого как поход в музей.
С другой стороны, у них почти никогда не было физического контакта, отчасти из-за боязни раздуть пламя подозрений у тех людей, которые уже считали, что они слишком близки друг к другу.
Она сказала:
— Это не имеет ничего общего с тем, что ты предложил Кристине встречаться, а она отказала, не так ли?
Он побледнел.
— О, Боже, вы знаете об этом? Откуда?!
Она убрала руку с его плеча и пожала плечами.
— Ты меня знаешь, я охота до сплетень.
— О, Боже! Это отстой. Если вы знаете об этом! Это значит, что и другие тоже знают, черт! — он вздохнул, а затем добавил:
— Но это не имеет никакого отношения к этому. Ну, не прямое, по крайней мере. Как я уже сказал, это все сложно.
Она нахмурилась от разочарования.
— Хм, ну, надеюсь, ты сможешь раскрыть эту тайну для меня в скором времени. Я просто надеюсь, что, независимо от твоей медицинской проблемы и какой бы ни была твоя проблема с девушками, это не повлияет на твое поведение в классе на этой неделе. У нас будет несколько важных тестов. Если ты захочешь посекретничать со мной об этом, не стесняйся прийти ко мне.
— Большое спасибо, я так и сделаю.
Она добавила:
— Ты знаешь, что я много сплетничая, но я умею хранить секреты. Особенно, если речь идет о тебе, я никогда никому не расскажу.
Она почти добавила: «Потому что ты особенный для меня», но это было то, что учитель не должен был говорить ученику, особенно когда она знала, что ученик был влюблен в нее.
Он кивнул.
— Должен бежать! — затем быстро выскочил из комнаты.
Она продолжала сидеть на своем столе, пытаясь понять, о чем, черт возьми, он говорил. «Отсутствие энергии, да? Усталость. Похоже, он вдруг стал много думать о девушках. Возможно, он принимает какие-то таблетки, чтобы увеличить количество своей энергии, которые оказывают побочное действие, усиливая его либидо. Это объясняло бы все.
Вчера да и сегодня я заметила, что он входит в класс так, как будто у него между ногами застрял ствол дерева.
Определенно, неконтролируемый и бушующий.
Я думаю, он, должно быть, был действительно очень возбужден во время всего урока сегодня. Это действительно необычно для любого парня, находиться в таком возбуждении. Интересно, может он думает обо мне? Возможно, он, поэтому пребывает в постоянном возбуждении. Хммм…
Глорию привлекал Алан. Но она была не только его учительницей, но у неё так же был серьезные отношения с бойфрендом, поэтому она отвергала свои чувства к Алану как безвредные и которые никогда не проявятся.
Она немного флиртовала с ним, но так тонко, что он даже не замечал.
Например, ее комментарий несколько секунд назад о её порванном платье, казалось, полностью прошли мимо его ушей.
Ей было всего 27 лет, и она чувствовала себя, скорее, одной из учениц, а не как учитель, со всеми вытекающими последствиями.
Если бы я была выпускницей старшей школы, то серьезно размышляла бы об Алане, как о моём парне.
Но это не так, и я бы никогда не мечтала о том, чтобы иметь роман с учеником! Нет, Боже! К сожалению, в последнее время Гарт ведет себя как настоящий идиот; он почти не ведет себя, как парень.
Особенно в постели! Он оставил меня наедине со всеми этими фантазиями. Мысль о том, что такой добродушный и вежливый Алан может на самом деле быть секс-монстром в состоянии постоянного возбуждения, определенно будет пищей для размышлений, когда мои пальцы будут заняты моей киской сегодня вечером!
В конце концов, фантазии безвредны, верно?
Глава 36. "Небольшая неприятность" в кабинете Аками
После занятий Алан с мамой наконец, оказались в приемной врача, ожидая медсестру Аками.
Алан был очень рад, что ожидание скоро закончится.
Он был таким возбужденным весь день, думая об Аками, что едва мог выдержать это.
У него было очень хорошее предчувствие о том, что произойдет что-то сексуально возбуждающее: во время их последней встречи Аками массировала его пенис и, скорее всего, она сделает это снова.
Впервые он начал мастурбировать в школьном туалете во время обеда, потому что его потребность была так велика, но страх быть пойманным другими парнями остановил его.
Большая часть схемы Сюзанны по соблазнению Алана заключалась в том, чтобы заставить Сьюзен расслабиться настолько, чтобы Сюзанна могла иметь с ним сексуальные отношения, при этом сохранив свои отношения со своей лучшей подругой.
В результате, после того, как Сюзанна поговорила с доктором Фредриксоном по телефону и выяснила, что Аками сама будет заниматься следующим назначением, она позвонила Аками и тонко намекнула ей, что она должна заставить Сьюзен расслабиться. (Сюзанна ранее имела несколько коротких встреч с Аками, но ей все равно пришлось включить обаяние, чтобы заставить Аками пойти на это).
Аками уже всё обдумала, как это сделать.
Ожидая, пока Сьюзан и Алан приедут, она размышляла о том, что миссис Пламмер была явно воспитана слишком консервативно.
«Она доверяет мне без колебаний, потому что я профессионал своего дела. Поэтому я сомневаюсь, что она остановит меня в независимости от того, что я буду делать, есть ли у меня какое-то оправдание.
Поэтому, если я ее подтолкну, то произойдет одно из двух. Первый вариант: она будет становиться все более возбужденной из-за того, что я становлюсь все более смелой с Аланом.
И это будет весело, наблюдать за такой сдержанной и правильной женщиной, которую почти разрывает от похоти.
Или второй вариант: она будет взволнована до такой степени, что не захочет больше возвращаться сюда. Это даже лучше, потому что означало бы, что у меня будут личные встречи с Аланом. Тогда я смогу ДЕЙСТВИТЕЛЬНО по-своему его начать лечить. Я смогу дразнить его, дрочить ему и, надеюсь скоро, трахаться с ним при каждом его посещении. И, какая восхитительная ирония, мне даже платят за это, а докторишке придется смириться с этим! Так или иначе, оба варианта беспроигрышны для меня, так и для Алана тоже до тех пор, пока я сохраняю, придавая медицинскую значимость происходящего.
Тем не менее, я могу почти гарантировать, что второй вариант не произойдет. Я знаю такой тип женщин, как Сьюзен. Она — один из тех библеистов, которые воспитаны на том, что нужно беспрекословно подчиняться своим родителям и проповедникам. Люди, вроде неё, всегда подчиняются своим врачам без вопросов. Я должна сделать что-то действительно возмутительное, чтобы заставить её дважды подумать о том, продолжать ли здесь ей топтаться.
Но, опять же, я планирую сделать что-то действительно возмутительное! Хи-хи! Я уверен, что Сюзанна Пестридж превратиться в варенного рака.
Алану показалось, что она позирует, когда она встала в дверном проеме, демонстрируя свое прекрасное тело.
Было ли это так или нет, но её знойная внешность вызвала у него еще большее возбуждение.
— Медсестра Фубуки осмотрит тебя сейчас, — сказала она с ухмылкой, смеясь от того, что она будет одновременно врачом Алана и его медсестрой.
Они отправились в тот же кабинет, что и в прошлый раз, и вскоре Алан и Сьюзен общались с Аками о том и этом.
Аками подтвердила, что, по сути, она возьмет на себя ответственность за лечение Алана.
Это было нормально для Алана и Сьюзан.
Практикующие-медсестры часто управляли программами лечения, после того, как они были назначены врачом.
На этот раз, как только они приступили к делу, Аками сказала Алану:
— Пожалуйста, сними всю свою одежду и надень вот этот халат. Можешь сделать это прямо передо мной, так как я собираюсь увидеть тебя всего сегодня в любом случае.
Он не возражал против того, чтобы раздеваться перед ней, но он чувствовал себя очень неловко для того, чтобы делать это перед своей матерью.
Он позаботился о том, чтобы снять одежду, повернувшись спиной к Сьюзен.
Сьюзен с большим интересом наблюдала, как его напряженная задница покачивается. Также она тайно была рада узнать, что халат закрывал совсем немного.
Аками посмотрела на его полную эрекцию, когда он переодевался и пошутила:
— Похоже, нам не придется беспокоиться о том, чтобы ты был в возбужденном состоянии на этой неделе!
Сьюзан также заметила его эрекцию.
Она затаила дыхание, а её сердце начало дико колотится.
«Боже мой! У него точь-в-точь такой же большой, как и во всех моих снах! Тигренок — такой БОЛЬШОЙ мальчик! Я не могу дождаться, чтобы понаблюдать за Аками. Э-э, я имею в виду, мне интересно, собирается ли она сделать ещё одну проверку на ненормальность.»
Но через несколько минут у него спала эрекция, как только Аками надела латексные перчатки и ткнула его иглой, чтобы взять образец крови.
Она также провела ряд других быстрых обследований.
На самом деле, единственное, что ей действительно было нужно в медицинских целях и для всего назначения — образец крови; другие её измерения заключались в том, чтобы всё выглядело как можно более правдоподоно.
Наконец, она дошла до того, чего все так ждали, включая Сьюзан.
— Ах, — произнесла она, — теперь пришло время снова проверить твой пенис… Надеюсь, ты не против, Алан или Сьюзан, но нам придется выполнить еще одну проверку на аномалии.
И мать и сын точно понимали, что сейчас произойдет.
Сьюзен была сильно взволнована, желая увидеть и, все же, не желая это видеть одновременно
По правде говоря, она с нетерпением ждала этого момента в течение нескольких дней. «Сюзанна говорит, что нагота — это не грех и это должно быть утешением, но она не знает, насколько нечисты мои мысли. Почему, просто наблюдая за милой маленькой попкой Тигренка, мои соски становятся такими же твердыми, насколько они вообще могут быть. Я собираюсь держать глаза закрытыми, несмотря ни на что!»
Аками оставила надетой одну перчатку, чтобы сохранить некоторое правдоподобие, что это была медицинская процедура.
Но то, что удивило всех, заключалось в том, что как только Аками положила одну руку на член Алана, а другой начала тереть его, чтобы «проверить аномалии», он начал извергаться спермой.
Аками сидела рядом с Аланом, когда сперма начала лететь на неё.
Сначала струи спермы ударили по её лицу, затем по груди, а затем ниже, пока она бесполезно пыталась отойти.
Большая часть его спермы оказалась на её лице, но на её ногах и даже на полу тоже было немного. Часть её даже попала прямо в её открытый рот.
— Извините, извините, мне очень жаль!
Он извинялся слишком громко.
Алан был совершенно унижен и опозорен. Дело в том, что он был очень сексуально неопытен и поэтому не имел хорошего контроля над своими оргазмами или не мог во время предупредить, когда они уже были неизбежны.
Ожидание весь день очередной проверки «на нормальность» — было слишком тяжелым для него.
— Я не ожидал такого! Пожалуйста, простите меня! — почти кричал он.
Сьюзан тоже выглядела смущенной, как будто она умирала от стыда из-за того, что её сын сделал такую мерзкую вещь.
Но, в то же время, она практически упала в обморок, увидев лицо Аками, полностью покрытое спермой её сына.
Её киска и соски пульсировали от возбуждения, пока она бессознательно облизывала губы, воображая, что она слизывает всю эту сперму.
Аками, однако, быстро преодолела свой первоначальный шок и сделала шаг вперед.
— Послушайте, вы двое, — сказала она, — Не волнуйтесь, ничего страшного не произошло.
Она начала одевать халат.
— Помните, что мы все хотим, чтобы у Алана было столько оргазмов в день, сколько это возможно. Шесть раз в день или больше. Если он сможет эякулировать, находясь сегодня в больнице, то так даже лучше. Я права? На самом деле, если он смог эякулировать еще до окончания этого сеанса, то это поможет сделать его назначение более успешным. Моё единственное разочарование заключается в том, что мы не подготовили чашку, поэтому нам нужно повторно мы должны снова взять образец его спермы, пока он не кончил снова.