Русской философии
"Противостоящее православно-консервативной историографии просветительско-западническое направление восходит к петровским временам (В.Н. Татищев); вершина этого направления — труды А.П. Щапова. В первую очередь это касается его классического исследования «Социально-педагогические условия умственного развития русского народа» (1870). По мнению автора, интеллектуальная жизнь России не знала «подготовительного», средневекового периода. До европеизации у нас все пребывало в «умственном застое». И все потому, что русский народ в интересах самосохранения на протяжении целых веков был вынужден вести борьбу с дикой природой. Господство физического труда способствовало сложению особого идеального типа древнерусского человека; это не ученый, не мыслитель, а богатырь, трудник, вроде Ермака, Хабарова и проч. Щапов приходил к заключению, что «без возрождающего гения передовых наций наш народ своими собственными умственными силами не мог бы выйти из этого застоя». Потребовались реформы Петра I. В Россию проникает западное просвещение, давшее начало самобытной мысли. Русская философия, не имеющая корней в прошлом, зародилась «на широкой и самой плодотворной почве общечеловеческого мышления, разума и науки» и представляет собой «зачаток и развитие нового европейского интеллектуального типа». Суждения Щапова нашли самый живой отклик в просветительско-западнической историографии, представленной такими именами, как А.И. Введенский, Э.Л. Радлов, Г.Г. Шпет"[25].
Советско-российская историография о самобытности
Русской философии
"В контексте западнической методологии складывалась и советская историография отечественной мысли. Ее высшим достижением, вне всякого сомнения, должен быть признан труд А. А. Галактионова и П.Ф. Никандрова «Русская философия IX–XIX вв.» (1961, 1970, 1989. - В.Т.). Авторы отчасти пытались снять остроту противостояния двух историографических традиций. Одной из особенностей русской философии они считали «более длительное, чем на Западе, господство в ней религиозных форм сознания». Это, по их мнению, обусловило то, что она «вплоть до XVII в. развивалась замкнуто, если не считать архаического влияния афонских монахов». Только с XVII в., благодаря усвоению «западноевропейских культурных ценностей», русская мысль «в кратчайшие сроки» принялась наверстывать «упущенное». Так возникают основные направления материализма и идеализма. На рубеже XIX и XX столетий начинается возрастающее воздействие марксизма, совершившего «коренную перестройку» всего русского философского миросозерцания. Отныне «старые доктрины обнаружили свою архаичность», и русская мысль устремилась «в направлении к диалектическому материализму, материалистическому объяснению истории и пролетарскому социализму…». Именно такой представлялась авторам внутренняя логика истории отечественного любомудрия.
Даже из беглого историографического обзора видно, что в отношении к русской философии превалирующей тенденцией всегда оставался идеологизм. Историко-философский процесс в России сводился либо к эволюции «по пути к марксизму», либо к идиллической «встрече философии и православия». В результате русская философия превращалась в подмостки для идеологических декораций, которые менялась в зависимости от политической конъюнктуры[26].
Объективное историческое исследование не может проигнорировать ни того, что русская философия глубоко укоренена в православно-христианской традиции, ни того, что ее связывают кровные узы с западноевропейской мыслительностью. Но сама по себе констатация этих фактов недостаточна; она не должна стать самоцелью. Главное состоит в том, чтобы понять, какие мотивы побуждали национальную мысль обращаться к работе над чужеродным материалом и какие идеалы выставлялись в процессе национального духовного творчества"[27]. "Свободное от идеологических штампов изучение русской классической философии помогает глубже понять отечественную культуру и ее место в общеевропейском культурном процессе"[28].
Современные исследователи, среди которых Руденко А.М. и Несмеянов Е.Е., оригинальность русской философии видят "в большей степени" с мистической византийской традицией, т.е. религиозным мышлением[29]. При этом М. Н. Громов и Н. С. Козлов, А. Ф. Замалеев и др.[30] подчеркивают своеобразие отечественной философии средневекового периода, в частности то, что она существовала в виде «мудрости». Средневековая «мудрость» («софия») — целостный культурный феномен, включающий в себя совокупность представлений религиозного, философского, нравственного, эстетически-художествен-ного характера.
Были попытки назвать русскую философию "классической".
"Понятие русской классической философии не принадлежит к числу прочно утвердившихся. Попытки ввести и утвердить это понятие в советской философской литературе (такие попытки имели место в конце 30-х — начале 50-х гг., т. е. в эпоху правления И. В. Сталина) не увенчались успехом. Эти попытки были продиктованы исключительно
идеологическими соображениями: показать, что русская философия «самая материалистическая в мире» и является якобы непосредственной предшественницей так называемого «диалектического и исторического материализма» (Ванчугов В. Очерк истории философии «самобытно-русской». М., 1994. С. 295-325. - В.Т.). Отвергнуты они были также главным образом по идеологическим соображениям. Господствовавшая идеология до-
пускала в области философии только одних классиков — так называемых «классиков марксизма-ленинизма»[31].
На самом деле, понятие русской классической философии надо относить к той ее части, которая укоренена в православно-христианской традиции. Но эту традицию часто недооценивали. "Немалую роль в недооценке философского наследия XIX в. сыграло и то обстоятельство, что многие произведения философов не были опубликованы своевременно. Так, обстоятельная публикация трудов А.С. Хомякова и П.Я. Чаадаева относится только к началу XX в. Собрание сочинений Вл. Соловьева опубликовано в 1912-1913 гг. Неопубликованные работы, а также письма, в которых содержалось немало философских идей, длительное время оставались достоянием узкого круга лиц, что, конечно, затрудняло их изучение и всестороннюю оценку"[32].
А причина этого в чрезмерной политизации а) сознания русской интеллигенции 60-70-х гг. XIX столетия, б) сознания советской интеллигенции XX века, однобокость которого "была закреплена официальной партийно-государственной идеологией". В результате этой однобокости "популярными стали, например, те статьи В. Белинского, где он «воюет» против самодержавия, но не те, где он размышляет о философии Г. Гегеля. Широко известны работы А. Герцена, в которых излагаются политические взгляды, но не его «Письма об изучении природы», посвященные гносеологии и онтологии"[33].
Если говорить о ситуации XIX века, то надо понимать, что "вопрос о принадлежности к русской философской классике может быть поставлен лишь относительно тех произведений, в которых прямо и непосредственно рассматриваются фундаментальные философские темы, т. е. темы онтологии, гносеологии, философской антропологии, социальной философии и философии истории. Таких произведений оказывается сравнительно немного в общем массиве сочинений XIX в. В частности, большинство периодических изданий того времени были литературно-художественными и общественно-политическими. Лишь с основанием в 1889 г. журнала «Вопросы философии и психологии» появляется издание, занятое регулярной публикацией философских произведений, ставящих и решающих философские проблемы прямо и непосредственно в рационально-теоретической форме"[34]. С другой стороны, ущерб развитию философии XIX века был нанесен давлением со стороны государственной власти. "Ущерб философскому развитию в России был нанесен решением об отмене преподавания философии в университетах, действовавшим с 1850 по 1860 г. «Польза философии не доказана, а вред от нее возможен» — этим изречением прославился князь П. Ширинский-Шихматов, министр просвещения последнего периода царствования Николая I. Именно он стал инициатором отмены преподавания философии. В николаевское время (1825—1855) философия испытывала на себе значительное давление со стороны государственной власти. На ее развитии, как и на развитии общественной мысли в целом, отрицательно сказывались цензурные и иные ограничения, характерные для эпохи Николая I"[35].
"В отличие от этого, в период после 1861 г., т. е. в пореформенной России, главной опасностью для развития философии стал нигилизм.
«Нигилизм есть безобразное и безнравственное учение, отвергающее все, чего нельзя ощупать» — так определил нигилизм в «Толковом словаре великорусского языка» В. Даль. Нигилистические настроения широко распространились в образованном русском обществе 60-80-х гг. XIX в. К тому, «чего нельзя ощупать», относятся, конечно, все ценности духовного порядка. Поэтому нигилизм есть отрицание таких ценностей. Он враждебен философской классике, которая немыслима без ценностей духовного порядка, без духовности, без отстаивания идеалов истины, добра и красоты. В этом смысле русская классическая философия родственна западноевропейской, в частности немецкой классической философии, представленной трудами таких философов, как И. Кант, Г. Фихте, Ф. Шеллинг, Г. Гегель. Убежденность в жизненной значимости идеалов и ценностей духовного порядка — характерная черта классической философии (как и классической литературы). В отсутствии такой убежденности философия (как и культура вообще) утрачивает право называться классической, хотя еще и не перестает быть философией (или культурой).
Агрессивность нигилизма второй половины XIX в. выразилась в том, что в своих атаках на классическую философию он не ограничивался теоретическими аргументами. В его арсенал широко вошли методы травли, клеветы, охаивания. Характерным примером явилась организованная прессой ожесточенная травля, которой подвергся П. Д. Юркевич. За попытку отстоять возвышенное понимание духовности с точки зрения разработанной им «философии сердца» П. Юркевич был оклеветан, зачислен в «мракобесы» и «реакционеры». Другим примером (хотя и менее трагическим, но не менее показательным) может служить эпизод, связанный с началом преподавательской деятельности Вл. Соловьева в Петербургском университете1. Узнав, что перед ними будет выступать мыслитель, ориентирующийся на классические философские образцы (т. е. «метафизик»), студенты решили устроить лектору обструкцию. Лишь ораторское мастерство, моральная готовность и глубокая теоретическая проработанность темы спасли Вл. Соловьева от провала (См.: Никифоров Н. К. Петербургское студенчество и Влад. Серг. Соловьев // Книга о Владимире Соловьеве. М., 1991.)"[36].
И это понятно.
"Русская классическая философия XIX в. выступила на общественную арену в эпоху, когда в странах Западной Европы время философской классики подходило к концу. Ее место все более занимали концепции, явившиеся продуктами разложения классической философии: позитивизм, утилитаризм, марксизм. Обрывки этих концепций широко проникали в Россию, составляя теоретическую базу русского нигилизма. Характерно, что на Западе названные концепции, как правило, никогда не были доведены до крайностей, до выводов предельно радикального свойства. В этом сказывалось присущее западной культуре чувство меры, стремление избегать крайностей (См., например: Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. СПб., 1994. Т. 1. С. 3-14.). Впрочем, чувство меры, очевидно, есть свойство всякой подлинной культуры. Но его напрочь ли-
шен нигилизм, ищущий простых ответов на сложные вопросы. Западные концепции в освещении русского нигилизма превращались в свои уродливые копии. Они становились гротеском, в котором в преувеличенном и огрубленном виде выступали лишь углы и грани оригиналов. К тому же воспринимались они по аналогии с религиозной верой. Увлечение какой-либо идеей было призвано заполнить нишу, ранее занятую религией. На нее переносились весь пыл и страсть, присущие религиозному энтузиазму новообращенных. В поверхностно усвоенных западных концепциях искали радикальное средство от всех общественных болезней — средство, способное мгновенно разрешить все проблемы.
Нигилизм, разумеется, не может быть устранен из истории отечественной мысли. В подробной истории русской философии его рассмотрению отводится значительное место (См., напр.: Зеньковский В. В. История русской философии. Т. 1. Ч. 2. С. 125-151.). Однако целесообразно сосредоточить внимание на тех идеях и концепциях, которые противостояли нигилизму и радикализму, поскольку этим идеям и концепциям до последнего времени уделяется недостаточное внимание. Они в своей совокупности и составили русскую классическую философию XIX в."[37].
[1] Замалеев А. Лекции по истории русской философии. 2001. Предисловие.
[2] Фрагмент из кн.: Руденко А.М. История философии: уч. пос. / А.М.Руденко, Е.Е.Несмеянов. - Ростов н/Д: Феникс, 2015. - 348 с. Гл. 9. С. 253.
[3] Руденко А.М. История философии: уч. пос..
[4] Замалеев А. Лекции по истории русской философии. 2001. Предисловие.
[5] Руденко А.М. История философии: уч. пос. С. 254.
[6] Лосев А. Русская философия (1918). С. 68.
[7] Лосев А. Русская философия (1918). С. 68.
[8] Лосев А. Русская философия (1918). С. 69.
[9] Лосев А. Русская философия (1918). С. 69-70.
[10] Лосев А. Русская философия (1918). С. 70.
[11] Между прочим, такая особенность имела место и раньше, у романтиков. Последние противостояли классицистам, а классицисты признавали устойчивые формы бытия и соответствующие им формы познания (разум, гармонию, симметрию, прогресс, законченность. Романтики действовали по закону контраста. Поэтому они старались отказаться и от законченных теоретических систем, в т.ч. от четких дефиниций и жестких понятийных связей. Если творить от сердца, от фантазии, индивидуального опыта и случайного впечатления, то это скорее изменит мышление человека, а новое мышление — основа будущего преобразования общества. Чтобы эта истина оказалась убедительнее, ее надо излагать не столько в ученых трактатах и профессиональных научных трудах, сколько в более коротких формах: в критических статьях, художественно-исторических очерках, предисловиях, афористических заметках, мемуарах, дневниках и личных письмах (См.: Ванслов В.В. Эстетика романтизма. М., 1966. С. 12–13, 233–310.). Такое отношение было характерно и для русских декабристов, и даже П. Чаадаева, демонстрирующего умение излагать свои мысли в краткой афористической форме.
[12] Ссылка на: Бердяев Н. А. С. Хомяков. М., 1912, с. 114-116; цит. у Лосева на с. 70-72.
[13] Волжский А. С. Из мира литературных исканий. СПб., 1906, с. 300-301; цит. у Лосева на с. 72-73.
[14] Там же. С. 72.
[15] Там же. С. 73-74.
[16] Там же. С. 74.
[17] Замалеев А. Лекции по истории русской философии. 2001. Предисловие.
[18] Там же. С. 74-76.
[19] Там же. С. 76.
[20] Эрн В.Г. С. Сковорода. М., 1912, с. 20-21; у Лосева цит. на С. 76-77.
[21] Там же. С. 23; у Лосева цит. на С. 78.
[22] Там же. С. 77-78.
[23] Замалеев А. Лекции по истории русской философии. 2001. Предисловие.
[24] Шаповалов В.Ф. Основы философии... С. 278.
[25] Замалеев А. Ф. Предисловие // Лекции по истории русской философии, 2001.
[26] Не надо забывать, что философия всегда была одной из форм мышления, заточенной на идеологию общества. Такой она была и в период Петра, такой она осталась и в советское время, такой же она является и теперь, в эпоху усиления влияния религиозной культуры. Нынешняя религиозная идеология делает все для того, чтобы распространить идею, что настоящие ценности сосредоточены исключительно в религиозной духовности, а не в светской, тем более — не в советской культуре.
[27] Замалеев А. Ф. Предисловие // Лекции по истории русской философии, 2001.
[28] Шаповалов В.Ф. Основы философии... С. 278.
[29] См.: Руденко А.М. и Несмеянов Е.Е. История философии (Ростов Н/Д., 2015.). С. 254.
[30] См.: Громов М. Н., Козлов И. О. Русская философская мысль X—XVII веков. М.,
1990; Замалеев А. Ф. Философская мысль в средневековой Руси. Л., 1987.
[31] Шаповалов В.Ф. Основы философии... (М., 1999. Раздел 6. Русская классическая философия XIX века). С. 274-275.
[32] Там же. С. 275. Интересный способ мышления у современных философов: указывают на то, что труды носителей важнейшего филос. направления не были опубликованы своевременно, но при этом не дают ответа на вопрос, почему они не были опубликованы своевременно. Как будто их неопубликованность есть чья-то досадная ошибка.
[33] Шаповалов В.Ф. Основы философии. Там же.
[34] Шаповалов В.Ф. Основы философии. Там же. С. 276.
[35] Шаповалов В.Ф. Основы философии. Там же.
[36] Шаповалов В.Ф. Основы философии. Там же. С. 276-277.
[37] Шаповалов. Основы философии. С. 277.