ВОСПОМИНАНИЯ
Родилась в 1905 г. в деревне Нижне-Тювинской Молчановского района Томской области в семье крестьянина. В 1926г. окончила Томскую акушеро-фельдшерскую школу и работала фельдшером-акушером в селе Молчаново в течение 3-х лет. В 1933 г. окончила медицинский институт. Большую часть времени, в течение 24 лет, работала врачом-ординатором хирургического отделения 1-ой клинической больницы г. Новосибирска, из них последние 12 лет – заведующая травматическим отделением этой больницы.
В 1940 г. вступила в ряды коммунистической партии.
В 1934 г. вышла замуж за врача С.А. Цветкова, работавшего ассистентом кафедры общей хирургии Новосибирского Медицинского института.
С началом Великой Отечественной войны в 1941 г. была призвана в армию и работала начальником хирургического отделения в военном госпитале № 329 в г.Новосбириске, с 7 июля по декабрь 1941 г.
В декабре 1941 г. была направлена в Барнаул в в/ч 149 ОСБР, формировавшуюся для отправки на фронт, на должность командира операционного перевязочного отделения. Вначале была назначена временно исполняющей обязанности командира медсанроты. Дальнейшее формирование проходило в с. Асино Томской области. За все время боев под Волгоградом моими помощниками-врачами были Скаредина Екатерина Михайловна с 5-ти летним стажем и врач Стремилина Мира Яковлевна, только что окончившая Новосибирский Медицинский институт. В составе среднего медицинского персонала были старшая операционная сестра-фельдшер Ольменченко, фельдшер Аштаева Зина, медсестра Кабинова Анастасия Сергеевна и Марьина Женя.
Все они, кроме Омельченко, только что окончили медицинскую школу.
В период формирования приходилось проводить их подготовку – устраивать мнимые операционные дни с соблюдением всех правил асептики. Проводили заготовку перевязочного материала к предстоящим боям.
В мае месяце 1942 г. наша часть переехала в Орехово-Зуево, а в августе через Москву переехали к Волгограду. Ехали мы на фронт с большим подъемом, хорошим настроением, хотелось скорее участвовать в активной борьбе за Родину.
Не доезжая гор. Ленинска на одной станции, наша в/ч должна была получить продукты питания, но внезапно эта станция и впереди нас идущий воинский эшелон были разбиты самолетами противника. По тревоге наша медицинская рота вышла оказать помощь раненым, это было ночью, отдельные вагоны горят, раненые стонут.
Мы поняли, в каких условиях нужно быстро ориентироваться и оказывать медицинскую помощь.
До г. Ленинска доехать не могли из-за бомбежки на станции Баскунчак.
Приказ был выгрузиться из эшелонов. После выгрузки ждали приказ и вдруг в воздухе видим самолеты, слышим стрельбу. Один самолет за другим. Я думала, что это учеба, но для дисциплины скомандовала: «По целям!».
И вдруг видим, в воздухе загорелся наш самолет и летит на нашу машину с хирургическим оборудованием. Мгновенно машина отходит – шофер Субочев заскочил в кабину и отвел ее, а на то место упал горящий самолет. Второй наш самолет приземлился также недалеко.
Мы погрузились на автомашины, но продолжать путь не могли – нас преследовали самолеты. Шли пешком к Волге, к переправе. По дороге немецкие самолеты налетели на нас под какой-то деревней. Там оказалась неглубокая яма, но длинная – все залегли, раненых не было.
Не доходя до Волги, сделали привал в лесу, пошел дождь, кушать было нечего. В медсанбате была мука, замесили тесто и быстро сварили галушки, покушали, кто, где мог, прилег отдохнуть, но через 30 минут пришел приказ – двигаться вперед.
Подошли к Волге – встретились с нашими другими подразделениями-полками. Ночь была лунная – переправляться было нельзя – кружились над переправой немецкие самолеты. Их обстреливали наши зенитки.
Подходят к нам командиры из других подразделений, шутят – настроение у всех бодрое.
Под утро скрылась луна, и мы погрузились на переправу. Самолеты вражеские гудят, кружатся.
Зубной врач Кузнецов говорит: «Больше мы назад не вернемся». Я уверенно говорю: «Что вы, что вы, - обязательно вернемся», а сама стояла рядом с лошадью и думаю: «Нужно отойти, а то ранят лошадь – она упадет и придавит меня». Переправились через Волгу; рано утром вошли в город Волгоград – видели, как отдельные люди бродят среди развалин.
Прибыли в вишневый сад недалеко от тракторного завода. Было приказано развернуться. У меня опыта не было. Командир медсанроты участвовал в боях с белофиннами, но здесь была другая обстановка.
Развернулись – подходит командир из артдивизиона и говорит: «Вы не на месте расположились – мы развернулись позади вас и начнем прицельную стрельбу. Немцы будут отвечать и по вам». Мы свернулись и переехали в летний сад тракторного завода, развернули маленькие палатки, операционную, шоковую и начали принимать раненых. Рядом с нами развернулись «тылы». 3 сентября, при бомбежке, попала зажигательная бомба в летний театр тракторного завода и, на нашу территорию, две зажигательные бомбы. Наши дежурные справились отлично – обезвредили, потушили бомбы на всей территории. Летный театр сгорел.
4 сентября поступил приказ – развернуться полностью и подготовиться к приему раненых, так как наша часть пойдет в наступление. Мы развернули большую ДПМ-овскую палатку на 4 отдела: в маленькой П.ПМ – операционную и развернули шоковую палатку. Время подходило к обеду. Дежурила по части фельдшер Аштаева Зина. Раздалась команда дежурной Аштаевой: «Тревога! По щелям!». По пути в щель (уже были слышны разрывы бомб), меня сбросило волной воздуха в ближайшую щель. Мне обсыпало землей лицо. Я почувствовала, что на меня давит какая-то тяжесть, из-под которой я не могу выползти. На мне оказалась убитая – наша фельдшерица-статистик и младший лейтенант, пришедший из части в медсанроты для оказания ему помощи по поводу легкого ранения. Он был в бессознательном состоянии вследствие ранения в основание черепа. Через несколько минут он скончался.
Закончился первый заход бомбящих самолетов. Я приподнялась и вижу, на краю щели лежит вниз лицом дорогая дежурный фельдшер Аштаева Зина. Она была смертельно ранена осколками в нижние конечности. Я приподняла ей голову, она приоткрыла рот, но только пошевелила губами без звука и тут же скончалась. Я стремилась скорее выйти из щели посмотреть, где еще мои подчиненные, но меня товарищи с руганью затащили в щель. Оказывается, происходил второй заход вражеских самолетов и снова разрывы бомб. Я была контужена и не давала себе полного отчета о том, что происходит.
По окончании бомбежки мы вышли из щели и увидели, что красивые зеленые деревья остались без своего наряда – стали голыми. На деревьях висят отдельные обрывки, в виде лент, он нашей шоковой палатки и горят убитые и тяжелораненые, находившиеся в ней, и дежурная медсестра, оставшаяся вместе с ранеными (она не имела права уйти с поста в щель-укрытие). С врачом Скарединой Екатериной Михайловной мы стали тушить горящих раненых и медсестру, забрасывая их землей.
В закрытой щели я застала мертвой старшую операционную сестра Омельченко. Ее, на пути в щель, ранило осколком в живот. Она пробежала в блиндаж, взглянула на свою тяжелую рану и сказала: «Девочки, я умираю, с такими ранениями не живут». Она была тяжело ранена в живот с обширным повреждением внутренних органов.
Были ранены 2 санитарки; одна из них – студентка индустриального института.
На месте большой ДПМ-овской палатки из земли торчали операционные и перевязочные инструменты, стерилизаторы. Куда девались палатка вместе с кольями, до сего времени не знаю. На мой вопрос отвечали: «По-видимому, унесло воздушной волной».
Отправили раненых, похоронили в щель погибших.
После ликвидации тяжелых последствий бомбежки, мы погрузились в автомашины и остановились ночевать на окраине в оставшихся пустых домиках.