ИХ ДРЕССИРОВЩИК И УКРОТИТЕЛЬ




Леонид Алехин

Ночное ограбление

 

Сегодня утром)

 

 

 

Чак Люпионе по прозвищу Бритва проснулся с мыслью, что сегодняшний день не будет похож на другие. По крайней мере на последние двести пятьдесят четыре дня.

Даже сырой воздух камеры изменился. Затхлость сменилась в нем предчувствием близкой грозы. За крохотным окошком тучи лениво стягивались в сизый клубок.

— Эй, что снилось, Чак? — услышал он с соседней шконки.

— Снилось, как я драл твою мамашу, — процедил Люпионе.

Он повернул голову и звучно харкнул в сторону сокамерника. Тот подскочил, забился на самый край нар.

— Я тебе говорил крыса, называй меня «мистер Люпионе». Еще раз услышу «Чак», разобью бошку об стену. Понял?

— Понял, Ча… мистер Люпионе.

Люпионе отвернулся, уставился в потолок. О том, что его сосед стукач он знал с первого дня. Но он до сих пор не расквасил ему чернявую морду. Адвокат сказал вести себя смирно. Тогда через два года можно будет подать прошение о досрочном. Пара пухлых конвертов, опущенных в нужные карманы, и прошение подпишут.

А пока лежать тихо, считать пятна на потолке и думать о том, что он сделает, как только откинется на волю. Приблизительно через восемьсот сорок один день.

Шампанское, девочки, турецкие бани, казино — все может подождать.

Он возьмет пяток верных ребят, дюжину клюшек для гольфа, канистры с бензином. И, разумеется, верный «томми».

Сначала они заедут в редакцию «Миднайт Миррор» и славно повеселяться. Его парни знают в этом толк.

А потом он навестит эту сучку, Джейн Картер. Уже сам. Это его личное дело.

Коза ностра, как сказали бы у него на родине.

Засов двери лязгнул, заскрипели плохо смазанные петли.

— Люпионе, — ирландец-охранник возвышался горой в проеме двери. По нраву это гора тянула на разбуженный Везувий. — На выход. К тебе посетитель.

 

 

Против обыкновения ирландец был мирно настроен.

— Ну, ты и везунчик, — он прищелкнул языком. — И что такие бабы в макаронниках находят?

Посетитель женщина. С виду Чак, может, и смахивал на тупую гориллу, но даже недруги признавали, соображает он крайне быстро.

Кто это мог быть?

Он бы ответил своей правой рукой, что ни одна из его многочисленных подружек. Им на него наплевать. Теперь особенно, когда его счета арестованы, дом на Четырнадцатой Авеню конфискован и люди на улицах успели забыть, кто такой Бритва Люпионе.

Но ничего, он им напомнит. А для начала напомнит рыжей свинье, где его место.

— Ты знаешь, я тоже у них часто спрашивал, — говорит Люпионе.

Не подозревая подвоха, охранник смотрит на него.

— Все дело в том, что у нас члены больше, чем у ирландцев. И мы моемся каждый день, а не раз в год.

На побледневшем от ярости лице охранника горят веснушки. Он тянется к дубинке.

Но впереди уже спасительная дверь комнаты свиданий и охранник останется выкипать в коридоре.

А Люпионе узнает, кто его таинственная посетительница.

 

 

В одном Бритва уверен с первой секунды. Они встречаются впервые.

Ни при каких бы условиях он не забыл бы, что однажды видел это необыкновенное лицо.

Пепельные волосы. Глубоко запавшие болезненные глаза. Изящный нос. Но больше всего запоминались губы.

Они жили отдельно от прозрачного, едва не безжизненного лица. Яркие, сочные, сложенные в обещающую полуулыбку. Кровавый мотылек, приоткрывший крылья, обведенные контурной помадой.

Чак Люпионе с отчаянной силой почувствовал, что у него не было женщины двести пятьдесят дней.

И вместе с этим в его живот прокрался посторонний холодок.

Ничего похожего он не испытывал со дня своей первой кражи. Стянув брускетту с прилавка уличного торговца, юный Люпионе отчаянно улепетывал от него по извилистым миланским улочкам.

Торговец знал город лучше. Он загнал вора в тупик. Припертый к стене, Люпионе достал из кармана опасную бритву.

Побледневшее лицо торговца навсегда избавило его от страха перед людьми.

Люпионе понял, другие боятся больше, чем он. Боятся боли, крови, смерти.

Боятся при одном взгляде на него, Чака Бритву.

Вот оно в чем дело. Давно уже никто не смотрел на него прямо, пристально, не отводя глаз. Ни мужчина, ни тем более женщина.

А беловолосая незнакомка словно задалась целью проглядеть дырку у него в лбу. От этого ему, Чаку Люпионе, грозе Ночного Нью-Йорка, становилось не по себе.

— Чего уставилась, куколка? — буркнул он. — Ожидала увидеть Санта Клауса?

У нее оказался хриплый голос с заметным акцентом.

— На фотографии в газете вы казались больше.

— Ты про эту Богом проклятую фотку в «Миррор»? Я там и правда больше. Здесь кормят хуже, чем в Рице.

Она оценила его юмор, приподняв уголки губ. Это усилило желание Люпионе в них впиться.

Только вот холод, странный холод в животе никуда не делся.

— Несправедливо получается. Ты меня знаешь, видела в газете. А я тебя нет.

— Про нас тоже пишут в газете, мистер Люпионе. Удивительное совпадение, как раз в «Миднайт Миррор».

— Я не читаю газет, куколка. Не силен в чтении. Кто это «мы»?

Блондинка присела на краешек стола в середине комнаты свиданий. Оперлась на руки и откинула голову. Даже в строгой черной юбке до пола и сорочке под горло она выглядела необычайно призывно. Люпионе облизнул пересохшие губы.

— Считайте нас клубом ваших поклонников, мистер Люпионе.

— Значит ты моя поклонница, — усмехнулся Бритва. — И сейчас ты попросишь оставить у тебя автограф на подвязках?

Она заглянула на самое дно его расширенных зрачков. Медленно повела правой рукой от груди к бедру, немного повернулась. Ее ладонь показала Люпионе провокационный разрез от середины бедра до самого низа юбки.

Взгляду Люпионе открылась безупречная нога в черном кружевном чулке на подвязках.

— Почему нет? — хриплым шепотом спросила она.

Из груди Люпионе вырвался воющий звук.

Подскочив к столу, он одним рывком отдернул ткань юбки, вторым избавил блондинку от излишков нижнего белья.

Мерзавка получила то, чего хотела.

Это была самая короткая случка в его жизни.

Он запомнил, как на втором яростном толчке она сжала его бедра своими, скрестив лодыжки у него за спиной.

Запомнил непонятный сырой запах, который пробивался сквозь аромат ее духов и косметики.

Еще он запомнил ее лицо. Оно оставалось все таким же отстраненным, пока Люпионе входил и двигался в ней. Только когда он закончил, на нем мелькнула тень презрения.

В другое время это бы привело Бритву в ярость. Но сейчас он застыл, пораженный тем, как холодно у нее внутри. Как будто в поясницу ему залили ледяной воды.

Чака Люпионе охватил озноб.

Содрогаясь всем телом, он сделал несколько шагов назад. Споткнулся и рухнул на пол.

Теперь она смотрела на него сверху вниз. Вытирая между ног порванным шелковыми трусиками.

Так смотрят на большое неприятное насекомое, преждем чем смачно раздавить его каблуком.

— С приветственной частью покончено, — умерший мотылек улыбки облетел с ее хищных губ. — Пора поговорить о деле.

 

Неделю назад)

 

 

 

Телефон прозвенел трижды, прежде чем Джейн оторвала голову от стола. Последнее время она все чаще отключалась прямо в офисе.

Трех часов сна в сутки мучительно не хватало.

Она схватила трубку. Непонимающе вслушивалась в длинные гудки, а телефон все надрывался. Наконец, сообразила, что звонят на внутренний.

— Алло?

— О, прости, что разбудил, — голос Трумена, секретаря Ричарда Фуллера звучал с откровенной издевкой. — Что тебе снилась, дорогая?

— Мне снился ты, Трумен. Хуже кошмара трудно придумать. Что случилось?

— Старик вызвает тебя к себе. Срочно. У него очередная великая идея.

— Скажи ему, что я уже поднимаюсь, Трумен. Заваришь кофе?

— Кофе? В час дня? О, я забыл, что ты опять всю ночь гонялась за Реактивной Леди. Как, кстати, успехи, Джейн? Сколько ворон и летучих мышей ты сняла на этот раз?

Джейн положила трубку. Вообще-то Трумен был нормальным парнем. Просто неисправимым говнюком.

 

 

Поднимаясь в лифте на верхний этаж небоскреба «ММ», Джейн разглядывала себя в зеркальнх стенах.

Миниатюрная брюнетка, питающая склонность к серым тонам, прическам «каре» и сумрачному макияжу в стиле «нуар». Вполне миловидная.

Но уж очень усталая.

Подумав, она достала из кармана и надела темные очки. Ричард Фуллер прежде всего ценил в женщине умение «выглядеть». Вряд ли он по достоинству оценит ее воспаленные и красные глаза.

Во всей редакции «ММ» она единственная женщина, поднявшаяся выше этажа наборщиц и журналисток, пишущих заметки в семейную колонку. «Двенадцать способов приготовить индейку на День Благодарения». «Мои прекрасные аспарагусы». «Кардиган — дерзость или дань моде».

Не стоит пугать Старика своим видом. А то он отправит ее в творческий отпуск. Фотоочерки бродвейских премьер. Светские репортажи. То, что она проглядывает, когда не может заснуть от переутомления и передозировки кофеина.

На Джейн Картер это действует лучше любого снотворного.

В приемной ее встретил Трумен. В руках чашка дымящегося кофе, на устах пакостная ухмылка и очередная подковырка.

— Только что заходила Леди-Ракета, — сообщил он. — Просила передать, что встреча, назначенная на городской свалке переносится в городскую канализацию.

— Трумен, ты опять все напутал.

Джейн приняла у секретаря кофе, торопливо припала к чашке губами. Мерзавец, разумеется, бросил четыре куска сахара. Прекрасно зная, что она пьет несладкий. Спасибо, что сливок не налил.

— В канализации живут твои родственники. Люди-аллигаторы. Я делала о них репортаж. Все говорили, что я просто взяла для него твою фотографию.

Трумен терпеть не мог ответных выпадов. Он поджал губы и вернулся на свое место за столом.

— Старик уже два раза спрашивал, куда ты делась, — буркнул он. — Так что поторопись.

Распахнув дверь с табличкой «Ричард Фуллер. Главный редактор „Миднайт Миррор"“, Джейн входит в святая святых.

Пахнет здесь, конечно, не ладаном, а дымом бесчисленных сигар и лосьоном после бритья «Олд Факин Спайс». Огромное панорамное окно никогда не открывается.

После пяти минут, проведенных в кабинете Фуллера, у Джейн начинается тошнота, головокружение и суицидальный синдром. Смерть кажется легчайшим выходом из смрадной ловушки.

Лишь двум существам комфортно в этом ужасном месте. Мистеру Ричарду Фуллеру. И «миссис Фулллер», как называет Джейн здоровенную пиранью, живущую в аквариуме на его столе.

На вид эта парочка очень похожа. У Фуллера низкий лоб, сплюснутое лицо и агрессивная нижняя челюсть. Глаза выпученные и немигающие — точная копия буркал, уставившихся на Джейн из аквариума. Их взгляд необъяснимо совмещает полное равнодушие и неуемную плотоядность.

Впрочем, сегодня эти глаза хранят в себе какое-то другое выражение. Если бы Джейн знала Фуллера чуть похуже, она бы сказала, что главный редактор смотрит потеряно.

Такой взгляд может быть у человека, который встав после бурной ночи, не может вспомнить, где он ее провел. Откуда у него синяк под глазом и татуированная на руке неприличная русалка с подписью «Люси навсегда».

Но все это так не вязалось с Ричардом Фуллером, что Джейн решила — Старик просто малость подустал, заработался. Знакомая история.

Однако же странности множились.

Неизменная сигара с кончиком, извжеванным в кашу, забыто приткнулась в пепельнице. Это было совершенно невероятно. В редакции бытовала теория, что Фуллер давно перешел на смешанный никотиново-углексилотный жизненный цикл, и глоток кислорода без примеси табачного дыма его просто убьет.

На Ричарде Фуллере был надет тот же самый галстук, что и вчера. Вот это было не просто невероятно. Это было невозможно!

За семь лет Джейн ни разу не видела Фуллера два дня подряд в одном и том же галстуке. Смена галстуков была таким же неизменным ритуалом, как двухразовое кормление миссис Фуллер и рассылка трехпенсовых открыток сотрудникам на Рождество (вместо прибавки к зарплате).

И, вот, Джейн видит на Фуллере вчерашний галстук — зеленый в крапинку. Символ маленького Апокалипсиса.

Окончательно Джейн убеждается, что со Стариком серьезная проблема, когда он ни словом не упоминает о сданном ей в вечерний номер материале.

Ричард Фуллер может не заметить, что Трумен повесился в приемной на подтяжках, но заснятая и задокументированная сенсация обязана вызвать у него экстатический трепет. Чтобы главный редактор «ММ» поверил в закон всемирного тяготения ему надо представить фотоотчет о падении яблока на лысину мэра Большого Яблока.

Он проведет два часа, выдумывая заголовки в стиле: «РЕАЛЬНОСТЬ ВСЕМИРНОГО ТЯГОТЕНИЯ ДОКАЗАНА! ШОКИРУЮЩИЕ ПОДРОБНОСТИ НА ПЯТОЙ СТРАНИЦЕ!». И будет совершенно счастлив.

Сейчас он ведет себя так, словно вчера ночью она снимала не сенсацию века, а открытие новой китайской прачечной.

— Мисс Картер, у меня есть для вас задание. Исключительной важности.

Когда Фуллер говорит так, у него Великое Озарение. Другими словами — дело не стоит выеденного яйца.

В наше время никто не верит в трехногих марсианских захватчиков, древний враждебный разум, питающийся жизненной энергией и оживших терракотовых воинов, столетиями ищущих ключ к гробнице Чингиз-хана.

Читатели сходили по этому с ума во времена бурной молодости Старика. Былые сенсации легли в фундамент небоскреба «Миднайт Миррор». Они слишком масштабны, чтобы уместиться в сознании современного обывателя. Люди-аллигаторы или реактивная фурия, карающая преступников, другое дело.

Современные феномены создаются воображением обывателя. Он облекает их в плоть, кровь, пупырчатую кожу или серебристое трико. Зародившись в масссовом сознании, они отпочковываются и начинают жить самостоятельной жизнью. Заявляют свои права на кусочек реальности.

Вот здесь-то Джейн и подстерегает их со своим фоторужьем.

Но если мистер Фуллер посещен Озарением, следует приготовиться провести не меньше, чем неделю в поисках диковины, существующей исключительно в его голове. Пока Озарение не будет вытеснено другим или конкуренты не опубликуют удачный репортаж.

Что на этот раз?

 

 

— Вам что-нибудь говорит фамилия Шадов?

Джейн пожимает плечами. Наверняка иностранец. Какому приличному американцу придет в голову зваться «Тенью»?

— Вот, ознакомьтесь.

Джейн принимает из рук Фуллера напечатанный в три цвета броский плакат. Сначала ей кажется, что она держит его вниз головой. Потом она понимает, что вниз головой повернут одетый в черно-белое трико Арлекин.

Он висит, уцепившись за трапецию, и жонглирует зловещего вида ножами. И бомбами. Огоньки на фитилях бомб изображены алыми звездами. Красным светятся и глаза Арлекина в прорезях маски.

Самая неприятная подробность — нога, которой он цепляется за трапецию. Вместо ступни она заканчивается костлявой кистью с длинными пальцами. Вторая такая же нога-рука активно участвует в жонглировании.

Картинка настолько жуткая, что на руках у Джейн выступают мурашки. До нее не сразу доходит содержание текста, набранного крупным готическим шрифтом с засечками.

 

СПЕШИТЕ ВИДЕТЬ!

ВСЕГО НЕДЕЛЯ ГАСТРОЛЕЙ!

БЕРЛИНСКИЙ БЕЗУМНЫЙ БАЛАГАН!

УЖАСНО! НЕПРИСТОЙНО! ОТВРАТИТЕЛЬНО!

НЕВОЗМОЖНО ОТОРВАТЬСЯ!

УРОДЫ! ЧУДОВИЩА! КОШМАРЫ!

И

ИХ ДРЕССИРОВЩИК И УКРОТИТЕЛЬ



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2020-07-11 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: