Способы исследования ........ 18 15 глава




иных познавательных ситуациях и в соответствии с этим
рассматриваться как получившие подтверждение или
опровергнутые. При этом в обоих случаях изменение
конструкции машины (иначе говоря, структуры теории)
отнюдь не предполагается автоматическим.

Наконец, последнее возражение против лакатосов-
ской версии эволюционистской эпистемологии состоит
в том, что исследовательские программы, связанные,
например, с классической динамикой Ньютона или
электродинамикой Максвелла, не вымирают и не эли-
минируются. Они продолжают существовать в арсенале
науки как продуктивные функционирующие теоретиче-
ские системы, постоянно используемые при решении
адекватных им внутренних задач везде, где такие зада-
чи возникают в системе предметно-практической или
интеллектуальной деятельности.

Я остановлюсь очень кратко еще на двух эволюцио-
нистских подходах к росту знания, сформулированных
Т. Куном и С. Тулмином. Несмотря на то что взгляды
Куна41 и Тулмина во многом различны, их объединяет
общий историко-эволюционистский подход и общая не-
приязнь или, лучше сказать, решительная оппозиция к
логическому позитивизму.

В отличие от Лакатоса и особенно Поппера, избрав-
ших в качестве прототипа развития науки биологиче-
скую эволюцию, Кун и Тулмин стоят на позициях, кото-
рые я назвал бы эволюционистским дуализмом. С неко-
торыми вариациями они пытаются перенести на разви-
тие науки и биологические, и социальные закономерно-
сти. Кун, взгляды которого несомненно формировались
под значительным влиянием идей марксизма, рассмат-
ривает науку как смену постепенных эволюционных
периодов, называемых им нормальными периодами
развития науки, и кризисных, ведущих к революциям.
Революция в науке знаменуется возникновением новых
парадигм. В рамках созданной парадигмы наука ре-
шает познавательные головоломки — задачи, заранее
предопределенные содержанием парадигмы, и добива-
ется в эти периоды, т. е. в периоды медленного спокой-
ного эволюционного развития, наибольших успехов.

41 Книга Куна «Структура научных революций» появилась в
русском переводе в 1975 г. Обсуждаемые взгляды Тулмина изложе-
ны во второй главе книги (Toulmin S. Human understanding, vol. 1)
и в некоторых его статьях.

Само понятие парадигмы определяется Куном до-
вольно расплывчато, на что неоднократно указывали
его многочисленные критики, и мало применимо к це-
лому ряду научных дисциплин, существенно отличаю-
щихся от астрономии, физики и химии. В основном Кун
понимает под парадигмой совокупность научных дости-
жений или единичное достижение, не указывая точно,
идет ли речь о теориях, отдельных фактах или мето-
дах, которые позволяют сформировать новое «видение»,
новое понимание природы.

Парадигмы, предназначенные для решения сходных
проблем, по мнению Куна, несовместимы. Это означает,
что если имеются две или несколько концепций, пре-
тендующих на роль господствующей парадигмы, то
между ними ведется борьба не на жизнь, а на смерть,
пока одна из них не вытеснит остальные. Проводя ана-
логию между научными революциями, с одной стороны,
и политической борьбой, политическими революциями
и партийными платформами — с другой. Кун утвержда-
ет, что, так же как позиции социальных групп в поли-
тической революции непримиримы и в логическом за-
вершении эти группы доходят до уничтожения одной
из них, так и в науке парадигмы в предельном случае
должны развиваться лишь при условии уничтожения
конкурентов.

Особенно важно с интересующей нас точки зрения
утверждение Куна, что наука не куммулятивна и вновь
возникающие парадигмы, включая теоретические воз-
зрения, методы и даже фактический эмпирический ба-
зис, не имеют ничего общего с вытесненными, погиб-
шими или конкурирующими парадигмами. В качестве
иллюстрации некуммулятивности он приводит понятие
массы в ньютоновской и эйнштейновской физике. Со-
гласно его пониманию, хотя при известных условиях и
значениях переменных уравнения специальной теории
относительности могут быть редуцированы к уравне-
ниям классической механики, такая редукция не реле-
вантна и понятие массы в специальной теории относи-
тельности имеет совершенно иной смысл, чем в клас-
сической механике.

Так как парадигмы, а следовательно, и получаемые
с их помощью эмпирические знания несоизмеримы, то
рост знаний и развитие науки в целом происходят, я
сказал бы, скорее по схеме катаклизмов Кювье, нежели

п6 эволюционной модели Дарвина. В этом, Между про-
чим, отчетливо проявляется утрированная социально-
политическая ориентация Куна. Если Поппер, более
приверженный к логико-методологическому схематиз-
му, почти полностью игнорирует роль научных сооб-
ществ в выработке, хранении и передаче знаний, то
Кун настоятельно подчеркивает их доминирующее зна-
чение.

Его позиция особенно рельефно обнаруживается в

утверждении, что новая парадигма обязательно приво-
дит к созданию особого, принимающего, хранящего и
даже охраняющего ее сообщества, к которому могут
присоединиться и другие ученые. Если этого не слу'
чается, то сообщества, приверженные к старым пара-
дигмам, должны полностью исчезнуть.

Отрицая преемственность в процессе революционно-
го возникновения новых парадигм, Кун впадает в про-
тиворечие с собственной концепцией, так как, будучи
последовательным, он должен был бы признать, что
возникновение специальной теории относительности
должно было бы повлечь полный отказ не только от
принятия, но и от понимания ньютоновской механики
вместе со всеми ее приложениями и фактами, на кото-
рых она базируется. Прежде чем перейти к сравни-
тельному анализу позиции Тулмина, следует отметить
еще один важный пункт в воззрениях Куна, на кото-
рый мне придется ссылаться в дальнейшем.

Говоря о нормальных, т. е. эволюционных, перио-
дах развития науки, Кун утверждает, что они связаны
с тремя видами деятельности: 1) с уточнением фактов,
породивших парадигму, объясненных или предсказан-
ных ею, и в связи с этим с созданием новых приборов,
инструментов, аппаратов; 2) со стремлением сблизить
теорию и объясняемые ею факты, с приближением тео-
рии к эмпирическому базису и 3) с развитием, уточ-
нением и расширением теории, т. е. с теоретической
разработкой основных позиций парадигмы. Несмотря
на многозначность куновского понятия «парадигма»,
эти соображения Куна существенны и важны для по-
нимания эволюции научного знания в целом, ибо пока-
зывают, какого именно «сорта» знания продуцируются

наукой.

Антипатия Тулмина к логическому позитивизму так
велика, что приводит его к некоторому гротеску. Со-


гласно его взглядам, особенно отчетливо выраженным
в статье «Рациональность и научное открытие», про-
гресс и рост знаний проявляются не столько в выдви-
жении и формулировании более истинных утверждений
(что, по-видимому, явно адресовано Попперу), сколько
во все более и более глубоком понимании окружающе-
го мира. Противопоставляя истину пониманию, Тул-
мин приходит к выводу, что рост знаний осуществля-
ется в виде синтеза ранее существовавших и создания.
новых, все более адекватных понятий42.

Если для Поппера главными «жителями» автоном-
ного «третьего мира» знаний являются проблемы, ги-
потезы (теории и законы) и критические аргументы,
для Лакатоса—проблемы и исследовательские про-
граммы, для Куна — парадигмы, то, с точки зрения
Тулмина, такими «жителями» являются проблемы и по-
нятия. Научные теории и законы занимают подчинен-
ное место, вторичное по отношению к понятиям. Созда-
телями научных понятий являются ученые, образующие
научные сообщества, внутри которых выделяются груп-
пы специалистов с высоким научным авторитетом, «хра-
нящих» рациональность, т. е. оценивающих адекват-
ность, важность и объективность научных понятий.
Рациональность как система оценок адекватности и объ-
ективности понятий меняется исторически от одного
сообщества к другому. С помощью понимаемой таким
образом рациональности осуществляется отбор понятий

в гигантские популяции, являющиеся аналогами биоло-
гических популяций.

Критикуя логических позитивистов за их гипертро-
фированный логико-структурный подход к готовому
теоретическому знанию, Тулмин утверждает, что рацио-
нальность противоположна логичности. Макмаллин в
статье «Логичность и рациональность: заметки по по-
воду теории науки С. Тулмина» справедливо отмечает
ограниченность такого подхода, ибо подлинная рацио-
нальность включает в себя логичность. Научное зна-

*' Toulmin S. Rationality and scientific discovery.—PSA 1972
Proc. of the assoc. Dordrecht—Boston, 1974, p. 387—406 ("Boston
studies in the philosophy of science", vol. 20).

43 McMulline Е. Logicality and rationality: a comment on To-
ulmin's theory of science.—"Boston studies in the philosophy of sci-
, ence", vol. II. Dordrecht—Boston, 1974, p. 415-430.

ние не только не противоположно логике, но и вклю-
чает в себя логическую аргументацию в процессе при-
нятия или отвержения знания.

. Тулмин различает в развитии всякой науки рутин-
ные периоды и периоды переоценки, так сказать, смены
рациональности. Критики историко-эволюционного на-
правления в философии науки справедливо усматрива-
ют в этом достаточно близкую аналогию с нормальной
парадигматической стадией и стадией кризисов и ре-
волюционных смен парадигм в концепции Куна. Неко-
торое различие здесь все же имеется, ибо переоценку
и смену рациональности Тулмин не связывает с каки-
ми-либо глубокими кризисами, поскольку кризис есть
болезненное явление. Он скорее рассматривает их как
ситуации выбора и предпочтения в условиях постоян-
ных и незначительных мутаций понятий.

Позиция Тулмина в отличие от биоэволюционной
позиции Поппера или биосоциальной установки Куна
скорее может быть охарактеризована как «селекцион-
ная» модель науки. Ученые — хранители рационально-
сти — это своего рода фермеры, «разводящие» понятия
и проблемы и выбирающие (в соответствии со своими
стандартами) наиболее рациональные образцы. Пред-
почтение одних понятий другим скорее основывается
на интуиции, а не на точных законах и требованиях
объективной истины, ибо, по мнению Тулмина, созда-
тели новой рациональности часто поступают как судья,
вынужденный принимать рациональное решение в не-
обычном казусном случае, не подпадающем под дей-
ствующие законы или прецеденты. Знания, по Тулмину,
«размножаются» как поток проблем и понятий, наибо-
лее ценные из них передаются от эпохи к эпохе, от
научного сообщества к сообществу, подвергаясь изве-
стным трансформациям, гибридизации и т. п.

Сравнивая воззрения различных представителей исто-
рико-эволюционистской эпистемологии, можно выделить
ряд общих им черт и некоторые специфические разли-
чия. Общей чертой всех вариантов эволюционистской
эпистемологии является стремление противопоставить
логико-позитивистскому анализу науки, рассматрива-
ющему ее как готовую и завершенную систему знаний,
историко-эволюционный подход, делающий упор на раз-
витие науки. Историко-эволюционный подход стремится
обнаружить некоторые внутренние специфические для


науки механизмы, детерминирующие рост знаний, их
усложнение, появление новых средств познания и новых
научных проблем. Все представители этого подхода в
большей или меньшей степени ищут прототип развития
науки, или, лучше сказать, модель для объяснения это-
го развития в биологической эволюции.

Разумеется, что такие мыслители, как Поппер, Ла-
катос, Кун и Тулмин, отдают себе отчет в том, что
эволюция науки существенно отличается от эволюции
живой природы. Дело не в том, что они рассматривают
первую как простое продолжение или повторение вто-
рой, и даже не в том, что они пытаются перенести за-
коны биологической эволюции в область эволюции на-
учных идей, методов и эмпирических знаний. Для мно-
гих философских систем в прошлом, ориентированных
на исследование тех или иных социально значимых
проблем, аналогия изучаемых объектов с некоторыми
другими, лучше известными и глубже понятыми, была
.вполне оправданным исследовательским приемом. По-
добная аналогия и сейчас широко применяется не
только в философских, но и в естественнонаучных ис-
следованиях.

Коренной недостаток эволюционистской эпистемо-
логии заключается в том, что она особенно в поппе-
ровском варианте строит модель эволюции науки как
упраздненное, хотя и модернизированное, отображение
биологической эволюции, не учитывающее подлинной
качественной специфики развития когнитивных систем,
и особенно систем научного знания. Даже в куновском
варианте, в большей степени ориентированном на моде-
ли исторического развития общества и оперирующем
такими социальными категориями, как революция, го-
раздо больше биологических аналогий, чем это обычно
усматривается большинством критиков Куна.

Однако глубинным прототипом теории научных ре-
волюций Куна служит не эволюционная модель Дар-
вина, а скорее учение Кювье о катаклизмах, вследствие
которых полностью исчезали одни биологические виды
и разновидности (что соответствует парадигмам в при-
менении к науке) и возникали новые. При этом почти
полностью нарушалась всякая биологическая преемст-
венность. Последнее обстоятельство было одним из
самых сильных противоречий теории Кювье данным эм-
пирической биологии и стимулировало поиски других

теоретических объяснений развития живых организмов.
Кун, однако, идет именно по пути, который, пожалуй,
можно назвать «кювьеизмом» в науке, так как в ходе
научных революций не просто возникают новые науч-
ные парадигмы, но парадигмы, совершенно несоизме-
римые с прежними, не имеющие с ними общих точек со-
прикосновения.

Правда, положительной стороной концепции Куна
и Тулмина является учет взаимодействия когнитивных
и социальных структур. Однако и оно, особенно у Куна,
очень сильно биологизировано. Сторонники потерпевших
поражение парадигм должны либо присоединиться к
членам новых научных сообществ, либо вымереть вме-
сте со старыми парадигмами. Почти у всех представи-
телей эволюционистской эпистемологии преобладает
то, что можно, пожалуй, назвать методологическим экс-
тремизмом, проявляющимся в подчеркивании уничтоже-
ния, преодоления, гибели или поглощения одними ги-
потезами, программами или парадигмами других,
конкурирующих. В этом отношении Тулмин занимает
наиболее конформистскую позицию, но и его позиция,
особенно наглядно проявляющаяся в учении о смене
рациональности, далека от подлинного диалектического
понимания единства отрицания и преемственности в

развитии науки.

Развитие научных знаний в общем и целом подчи-
няется законам развития социальных систем. Наука по
самой своей природе, и это подтверждает вся ее исто-
рия, возникает на базе социальной практики людей и
в преобладающей степени зависит от общей динамики
социальных и культурных структур.

Известно, что биология человека в разных этниче-
ских и географических ареалах, а также на разных
этапах социального развития, по крайней мере с мо-
мента возникновения цивилизации и до наших дней,
не обнаруживает каких-либо существенных различий.
При возникновении высших социальных закономерно-
стей биологические закономерности в человеческом об-
ществе продолжают играть важную, но подчиненную
роль. А между тем хорошо известно, что наука в ее
современном виде возникла и развивалась в рамках
определенной социально-культурной традиции. Само су-
ществование этой традиции никак нельзя объяснить ни
механизмами биологической эволюции вообще, ни ме-


ханизмами биологии человека, ибо представители или,
точнее, носители и создатели данной социально-куль-
турной традиции по своей биологической природе не
обладали никакими преимуществами в сравнении с
представителями и создателями других культур. Если
не отождествлять зачатки научных знаний с наукой как
с вполне сложившейся и обособленной когнитивной си-
стемой, если не отождествлять с наукой различные
отрасли специализированного знания (рецептурная ма-
тематика, искусство врачевания, строительные, геогра-
фические, навигационные и т. д. сведения), так и не
приведшие к современной науке, то остается совершен-
но неразрешимым средствами эволюционистской эпи-
стемологии вопрос, почему законы эволюции знаний
действуют столь различно в биологически гомогенных,
но социально гетерогенных системах.

Наука развивается по своим собственным зако-
нам, столь же специфичным, как законы развития тех-
ники.

Законы развития науки несравненно в большей степе-
ни подчинены общим механизмам исторического разви-
тия человеческого общества вообще, нежели законам
биологической эволюции. Однако эта сторона дела не
нашла должного отражения ни в одной из рассмотренных
версий эволюционистской эпистемологии.

Другой общий недостаток обсуждаемых здесь кон-
цепций состоит в том, что при свойственном им всем
антагонизме к неопозитивистскому анализу лишь струк-
тур готового логически схематизированного знания они
не учитывают важность рассмотрения науки не только
как развивающейся, но и как функционирующей систе-
мы. Выделяя в абстракции то один, то другой меха-
низм в развитии научного знания, представители эво-
люционистской эпистемологии противопоставляют их
друг другу. Они не в состоянии осуществить синтез вы-
деленных ими абстракций в едином конкретном фило-
софском рассмотрении структуры и динамики научных
систем.

Все сказанное позволяет теперь кратко резюмиро-
вать основные положения двух последних глав.

1. Наука представляет собой сложную систему зна-
ний, состоящую из различных функциональных групп
(П, Т, М, Ф). Центральной и детерминирующей под-
системой, специфической именно для науки и отсут-

ствующей в других системах когнитивной или предмет-
но-практической деятельности, является теория.

2. В высшей, наиболее развитой форме теория вы-
ступает как функционирующая система, в которой реа-
лизуются замкнутые преобразования, в этом смысле ее
можно рассматривать как детерминированную маши-
ну44. Остальные функциональные группы определенным
образом «скреплены» с работающими теориями. По-
этому понятие «парадигма» можно уточнить, определив
как совокупность проблем, методов и эмпирических
фактов, связанных с определенной теорией и предназна-
ченных для ее создания, подтверждения, применения
или развития. Теория, таким образом, является детер-
минатором парадигмы.

3. Наука обнаруживает в себе свойства как F, так
и D-систем. Выделение и фиксация этих свойств в изо-
лированных абстракциях зависит, во-первых, от выде-
ления временного интервала абстракции; во-вторых, от
целей и принятого способа ее рассмотрения. Если упор
делается на исследовании законов ее теоретической ор-
ганизации, выявлении условий применения теории в ка-
честве машины для получения новых знаний, подлежа-
щих в дальнейшем эмпирической проверке или практи-
ческому применению, то наука выступает как F-систе-
ма. Если акцент переносится на процедуры и способы
создания новых теорий безотносительно к процессу
их последующего функционирования или на способы
эмпирического поиска и проверки адекватности эмпи-
рических знаний независимо от способа их получения,
то наука рассматривается как D-система. В-третьих,
классификация науки как F или D-системы может зави-
сеть от уровня развития системы научных знаний. На
определенных ступенях, когда соответствующая теория
еще не сформировалась, ее способность функциониро-
вать в режиме замкнутых преобразований, допускаю-
щем многократное применение ее законов для получе-
ния новых эмпирических знаний, обнаруживается весь-

44 Полезно еще раз напомнить, что термин «машина» использу-
ется здесь в определенном смысле и не подразумевает какое-либо
техническое воплощение. Это, впрочем, не запрещает, но даже пред-
полагает возможность программирования и моделирования на ЭВМ
отдельных теоретических структур, разумеется, в той мере, в какой
они поддаются математической формализации.


ма слабо. На этой стадии формирование фактов И
проблем науки, а также методов, образно говоря, нахо-
дится на «кустарной» и «мануфактурной» стадиях, и
наступление «машинной эры» еще не столь очевидно.
Поэтому наука рассматривается просто как накопление
определенного рода знаний, проблем и методов, как их
простое увеличение или рост.

4. Развитие науки выступает как процесс решения
специальных познавательных задач. В том случае,
когда задача формулируется на основе концептуально-
го аппарата и с учетом законов уже • существующей
развитой теории, они, как правило, разрешаются
лишь процедурами и операциями, допустимыми с точ-
ки зрения метода, продиктованного данными теориями.
Внешние задачи, т. е. задачи, имеющие целью созда-
ние новых теорий, испытывают на себе большее влия-
ние философии, ибо концептуальный аппарат, приме-
няемый для их формулировки и определения целей, не
связан с какой-либо одной теорией. Методологическая
организация исследований, осуществляемых для реше-
ния внутренних и внешних задач, реализуется в соот-
ветствующих программах или проектах. Для внутрен-
них задач такие проекты являются жесткими и долж-
ны проводиться в строгом соответствии с принятыми
эталонами, стандартами и нормами. Для внешних задач
такие программы относительно либеральны, и в каче-
стве их обоснования чаще выступают общефилософские
установки. Переход от внутренних к внешним задачам
и наоборот не следует рассматривать как кризис, ибо
кризис — явление болезненное, тогда как подобные пе-
реходы составляют естественные условия роста и раз-
вития науки.

5. Законы развития науки, понимаемой как F и D-
системы одновременно, не являются аналогами законов
биологической эволюции. Будучи специфическими зако-
нами относительно обособленной познавательной дея-
тельности, они гораздо в большей степени, по крайней
мере на первоначальных стадиях их изучения, могут мо-
делироваться на общесоциальных закономерностях, и в
первую очередь на закономерностях, управляющих разви-
тием технических и технологических структур в системе
материального производства. При этом следует постоян-
но иметь в виду, что и такие модельные аналогии не-
обходимо проводить с большой осторожностью.

6. Рост знаний включает появление: а) новых тео-
рий и гипотез, б) новых методов, в) новых эмпириче-
ских факторов и г) новых проблем, охватывающих как
внутренние, так и внешние задачи для каждой науч-
ной дисциплины. Односторонний акцент на какую-либо
одну из этих функциональных групп приводит к иска-
жению действительной картины исторического развития
науки. Однако при устранении отмечавшихся выше од-
носторонностей можно выделить объективные моменты
во всех рассмотренных подходах и синтезировать их,
но не в рамках эклектического, а в рамках монистиче-
ского диалектико-материалистического подхода. При
этом следует постоянно иметь в виду детерминирующую
роль теории в структуре научного знания.

Рахитов А. И.


Глава 5

ГЕНЕЗИС И АДЕКВАТНОСТЬ
НАУЧНОГО ЗНАНИЯ

Понимание науки, развиваемое в данной работе, свя-
зано с целым рядом вопросов, требующих специально-
го обсуждения. Важнейшими из них являются вопросы
о том, каков реальный исторический механизм возник-
новения и оформления научного знания в реальную,
функционирующую и развивающуюся систему и каким
образом устанавливается и проверяется адекватность
различных компонентов научного знания соответству-
ющим предметным областям.

Системный подход к исследованию науки должен
продемонстрировать свою эвристическую эффективность
прежде всего при обсуждении именно этих вопросов,
ибо ответы на них показывают, насколько зрелым яв-
ляется этот подход при решении сложных историко-на-
учных, методологических и эпистемологических проб-
лем.

1. У истоков формирования
научной теории:

философия, методология,
математика в «архитектуре»
научных теорий

Наибольшие трудности в понимании природы научной
теории связаны с обсуждением вопросов:

1. Каково отношение между различными теориями
в рамках одной и той же дисциплины; означает ли воз-
никновение новых теорий полное уничтожение старых,
или между ними существует определенная преемствен-
ность?

Если такая преемственность существует, то каков ее
механизм, какими элементами и подсистемами теории
она обеспечивается?

3. Какую роль в генезисе, становлении и формиро-
вании теории играют математика, а также общефило-
софские, эпистемологические и методологические уста-
новки?

На первый и третий вопросы отвечает содержание
этого параграфа. Ответ на второй вопрос будет дан в
следующем.

Теперь необходимо ограничить конкретную, так ска-
зать эмпирическую, область, на материале которой
легче и проще всего рассмотреть поставленные вопро-
сы. В литературе по философии науки преимуществен-
ное внимание уделяется анализу современного состоя-
ния различных научных теорий, проблем и методов их
решения. При всех достоинствах такого выбора он свя-
зан с учетом такого большого числа всевозможных
связей и столь высокой сложностью обсуждаемого ма-
териала, что выделить проблему в чистом, «незамутнен-
ном» виде чрезвычайно трудно, а порой и невозможно.
Поэтому я считаю полезным и целесообразным обра-
титься к истокам создания научной теории в рамках
европейской культурной традиции. Это позволит, с од-
ной стороны, проследить все интересующие нас связи
и отношения в наиболее простом и первоначальном ви-
де, а с другой — введет в самую гущу когнитивных си-
туаций с теми или иными вариациями, многократно
повторявшимися в истории науки.

Известно, какое исключительное значение для всей
науки Нового времени имело создание Коперником ге-
лиоцентрической системы в планетарной астрономии.
Энгельс специально подчеркивал, что ею датируется
начало современного естествознания.

Планетарная система Коперника обычно противопо-
ставляется системе Клавдия Птолемея. Так как обе эти'
теоретические системы относятся к одной дисциплине—
планетарной астрономии — и решают по существу, хо-
тя и по-разному, одни и те же проблемы, то их срав-
нение, сопоставление и анализ их возникновения и
структуры наиболее релевантны обсуждающимся здесь
вопросам. К тому же система Птолемея была истори-
чески первой в современном смысле слова естественно-
научной теорией, несмотря на ее последующее опровер-
жение, запечатлевшей в себе почти все существенные
черты, характерные для более поздних теоретиче-
ских построений. Выбор систем Птолемея и Коперника

13* 195


в качестве материала для обсуждения оправдывается
еще и тем, что здесь обнаруживается достаточно про-
зрачная взаимосвязь и взаимодействие математики,
эмпирических знаний, философских и методологических
установок. И наконец, следует отметить, что возникно-
вение гелиоцентрической системы оказало исключи-
тельное революционизирующее влияние на научное
мышление и его философские основы.

В «Критике чистого разума» Кант утверждал, что
именно он совершил революцию в мышлении, анало-
гичную той, которую в области астрономии совершил
Николай Коперник. Кант писал: «Я полагал бы, что
пример математики и естествознания, которые благода-
ря быстро совершившейся в них революции стали тем,
что они есть в настоящее время, достаточно замечате-
лен, чтобы поразмыслить над сущностью той перемены
в способе мышления, которая оказалась для них столь
благоприятной, и чтобы по крайней мере попытаться
подражать им, поскольку это позволяет сходство их с
метафизикой как основанных на разуме знаний. До
сих пор считали, что всякие наши знания должны со-
образовываться с предметами. При этом, однако, кон-
чались неудачей все попытки через понятия что-то
априорно установить относительно предметов, что рас-
ширяло бы наше знание о них. Поэтому следовало бы
попытаться выяснить, не разрешим ли мы задачи ме-
тафизики более успешно, если будем исходить из пред-
положения, что предметы должны сообразоваться с
нашим познанием, а это лучше согласуется с требова-
нием возможности априорного знания о них, которое
должно установить нечто о предметах раньше, чем они
• нам даны. Здесь повторяется то же, что с первоначаль-
ной мыслью Коперника: когда оказалось, что гипотеза
о вращении всех звезд вокруг наблюдателя недоста-
точно хорошо объясняется движением небесных тел,
то он попытался установить, не достигнет ли он боль-
шего успеха, если предположить, что движется наблю-
датель, а звезды находятся в состоянии покоя. Подоб-
ную же попытку можно предпринять в метафизике,
когда речь идет о созерцании предметов» 1.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2018-01-08 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: