Я стал искать с ним ссоры; на эпиграммы мои отвечал он эпиграммами, которые всегда казались мне неожиданнее и острее моих, и которые, конечно, не в пример были веселее: он шутил, а я злобствовал. Наконец однажды на бале у польского помещика, видя его предметом внимания всех дам, и особенно самой хозяйки, бывшей со мною в связи, я сказал ему на ухо какую-то плоскую грубость. Он вспыхнул и дал мне пощечину. Мы бросились к саблям; дамы попадали в обморок; нас растащили, и в ту же ночь поехали мы драться.
О чём же свидетельствует эта битва самолюбий? О силе характеров, гордости и смелости героев? Нет, напротив! О слабости характеров. Не о гордости, а о гордыне, эгоизме. О боязни потерять уважение, внимание окружающих. Взрослые мужчины, офицеры, ведут себя, как маленькие капризные дети.
На дуэли Сильвио не чувствует, что получил сатисфакцию, ведь недруг даже и не думает об опасности, опять выглядит (так кажется Сильвио) сильнее и бесстрашнее.
Сатисфакция — удовлетворение за оскорбление чести. Осуществляется обычно в форме дуэли.
Дуэль сама предполагает демонстрацию того, что честь дороже жизни, а дуэлянт готов принять смерть, защищая свою честь. Принять смерть, а не мстить. Получается, что Сильвио просто перечёркивает саму суть дуэли, задумывая месть.
В произведениях, предшествующих «Выстрелу», дуэлянты не делают ответный выстрел из благородства, гуманности. Сам Пушкин в дуэли с Зубовым не делает ответного выстрела. Сильвио выстрел откладывает до того момента, когда сможет больно ранить душу графа.
Месть. Пять лет Сильвио живёт желанием мести.
«С тех пор не прошло ни одного дня, чтоб я не думал о мщении».
Он выходит в отставку. Ни дома, ни семьи, ни друзей, ни близких. Шесть лет он думает о пощёчине, и цена этой пощёчине – жизнь человека.
Кстати, подполковник И. Л. П., испытывая симпатию к Сильвио, воспринимает его слова неоднозначно: «странные, противуположные чувства волновали меня». То есть не разделяет его мыслей.
За эти шесть лет граф, наверное, забыл и о пощёчине, и о дуэли, и о Сильвио. Его жизнь шла вперёд: он остепенился, женился, любит и любим.
Приезд Сильвио испугал графа: «волоса стали вдруг на мне дыбом». Но чего испугался граф? Смерти? Того, что ему теперь есть, что терять?
«Я отмерил двенадцать шагов, и стал там в углу, прося его выстрелить скорее, пока жена не воротилась. Он медлил — он спросил огня. Подали свечи. Я запер двери, не велел никому входить, и снова просил его выстрелить. Он вынул пистолет и прицелился... Я считал секунды... я думал о ней...»
О ком «о ней»? О графине. (Прошу заметить, для подполковника, для Белкина, для издателя, для читателя она ГРАФИНЯ. Машей может назвать её только граф.) Ведь если графиня увидит эту сцену, она будет в ужасе. Даже увидеть уже бездыханное тело менее ужасно, чем стать свидетелем смерти.
Сильвио продолжил целиться и при графине, но, как мы знаем, не выстрелил, посчитав, что удовлетворён: «я доволен: я видел твое смятение, твою робость; я заставил тебя выстрелить по мне, с меня довольно. Будешь меня помнить. Предаю тебя твоей совести».
Но ведь то, что он увидел, было не робостью, а благородным чувством – переживанием за любимую. Страха, унижения он не добился. И как финальная точка – театральный жест – выстрел пуля в пулю. Любование собой, тем, какой он меткий стрелок. Будет ли помнить граф Сильвио? Да, он помнит об этом происшествии, но рассказывает о нём, не испытывая страха, возмущения или негодования, как некий анекдот.
Во времена Пушкина слово «анекдот» имело другое значение: кopoткий paccкaз oб иcтopичecкoм лицe, пpoиcшecтвии.
Получается, что психология мести – это психология самообмана. Удовлетворение мстящего мнимое, он только разрушает самого себя. И в этой истории хорошо только одно: Сильвио вспоминает слово «совесть».
«Предаю тебя твоей совести».
И предать себя своей совести должны и граф, и Сильвио.
Отсюда можно сделать вывод о смысле жизни. Сильвио шесть лет своей жизни посвятил самообману, разрушающим его чувствам. До дуэли с графом он буянил, повесничал, пил, играл в карты, не пропускал ни одну дуэль.
Повесничать - вести легкомысленный образ жизни.
Повеса - человек, ведущий праздный, эгоистический легкомысленный образ жизни, проводящий время в проказах, шалостях, не всегда безобидных.
До 35 лет Сильвио ничего не сделал, ничего не создал, только лелеял своё себялюбие и вынашивал план мести.
Только после того, как он отказался от мести, от своего «демонического» образа и заговорил о совести, он, возможно, начал жить по-настоящему.
Финал повести требует исторического комментария.
«Сказывают, что Сильвио, во время возмущения Александра Ипсиланти, предводительствовал отрядом этеристов и был убит в сражении под Скулянами».
Сражение под Скулянами (Молдавия) - битва между борцами за независимость Греции от власти турок и османскими турками на турецком берегу реки Прут (1821). Русские не воевали с Турцией и официально помогать грекам не имели права. Сильвио, видимо, участвовал в сражении как частное лицо.
Этеристы – члены греческого повстанческого союза против турок.
Александр Ипсиланти — руководитель Греческой революции, национальный герой Греции.
Таким образом, Сильвио погибает за свободу и независимость греческого народа. Это по-настоящему смелый и благородный поступок. Здесь уместно поговорить о том, что такое настоящая храбрость.
Вспоминая время знакомства с Сильвио, подполковник говорит: «Недостаток смелости менее всего извиняется молодыми людьми, которые в храбрости обыкновенно видят верх человеческих достоинств и извинение всевозможных пороков.»
А что такое смелость в глазах молодых офицеров? Вызвать на дуэль – вот смелость. Стреляться – вот смелость. И что до того, что могут быть разрушены судьбы, могут погибнуть люди! Смелостью можно оправдать любой поступок или преступление.
Можно ли? Для чего проявления смелости, храбрости? Опять для установления лидерства и самолюбования? Или храбрость должна идти рука об руку с благородством?
Наверное, настоящая храбрость служит благородной цели: помочь, спасти, защитить! Всё остальное – это не храбрость, а глупость, бравада, позёрство.