3 ноября 1944.
1Петр обращается к Иисусу. Он говорит: «Учитель, я хотел бы попросить Тебя прийти ко мне в дом. Не дерзнул сказать об этом в прошлую субботу. Но… мне хотелось бы, чтобы Ты пришел».
«В Вифсаиду?»
«Нет, сюда… в дом моей жены, в ее родной дом, я имею в виду».
«Отчего такое желание, Петр?»
«Э!.. по многим причинам… и к тому же, сегодня мне сказали, что моя теща заболела. Если бы Ты исцелили ее, она, может быть…»
«Договаривай, Симон».
«Я хочу сказать… Если бы Ты с ней пообщался, она бы перестала… да, в общем, Ты понимаешь, одно дело – слушать, что говорят о ком-то, а другое – увидеть его и услышать, а если этот кто-то еще и исцелит, тогда…»
«Тогда и враждебность пропадет, ты хочешь сказать».
«Нет, враждебности нет. Но понимаешь… селение разделилось из-за множества мнений, и она… не знает, к кому прислушаться. Приди, Иисус».
«Приду. Пойдемте. Предупредите тех, кто ожидает, что Я поговорю с ними у тебя в доме».
2Они доходят до низкого дома, еще более низкого, чем дом Петра в Вифсаиде, и расположенного еще ближе к озеру, от которого он отделен полоской гальки, и думаю, что во время штормов волны разбиваются о стены дома, который, хотя и низкий, но зато очень просторный, как будто там проживает больше людей.
В саду, который открывается перед домом со стороны озера, только старая узловатая виноградная лоза, висящая на грубой беседке, и старая смоковница, которая из-за ветров с озера вся наклонилась к дому. Растрепанная крона дерева задевает за стены и стучится в ставни окошек, закрытых от яркого солнца, обрушившегося на домик. И ничего, кроме этой смоковницы и этой лозы, да колодца с низкой зеленоватой оградой.
«Заходи, Учитель».
|
|
На кухне несколько женщин, занятых кто починкой сетей, кто приготовлением пищи. Они приветствуют Петра, а затем смущенно кланяются Иисусу и одновременно поглядывают на Него, украдкой и с любопытством.
«Мир этому дому. Как больная?»
«Расскажи ты, ты самая старшая невестка» – говорят трое женщин еще одной, которая вытирает руки о край одежды.
«Сильный жар, очень сильный. Мы показали ее лекарю, но он говорит, что она слишком стара, чтобы поправиться, и что когда эта болезнь от костей переходит на сердце и вызывает горячку, то умирают, особенно в таком возрасте. Она уже не ест… Я пытаюсь приготовить ей подходящую еду, как раз сейчас, видишь, Симон? Готовила суп, который ей так нравился. Отобрала лучшую рыбу, взяла у мужчин. Но не знаю, сможет ли она поесть. И потом… она такая беспокойная! Жалуется, кричит, плачет, бранится…»
«Проявляйте терпение, как будто она вам мать, и Бог вменит вам это в заслугу. 3 Ведите Меня к ней».
«Рабби… Рабби… не уверена, захочет ли она Тебя видеть. Она никого не желает видеть. Я не осмелюсь сказать ей: „Сейчас я приведу к тебе Рабби“».
Иисус улыбается, не теряя спокойствия. Он обращается к Петру: «Очередь за тобой, Симон. Ты мужчина и самый старший из зятьев, ты говорил. Иди».
Петр делает выразительную гримасу и подчиняется. Пересекает кухню, входит в одну из комнат и, оказавшись за дверью, закрывает ее за собой. Слышно, как он беседует с женщиной. Высовывает наружу голову и ладонь и говорит: «Заходи, Учитель. Скорей». И добавляет тише, едва различимо: «Пока она не передумала».
Иисус быстро пересекает кухню и распахивает дверь. Выпрямившись на пороге, произносит Свое любимое торжественное приветствие: «Мир да пребудет с тобой». Входит, хотя Ему не отвечают. Подходит к низкой постели, на которой вытянулась маленькая старая женщина: вся худая, посеревшая, задыхающаяся от сильной горячки, сделавшей красным ее впалое лицо.
|
|
Иисус наклоняется над кроваткой, улыбаясь старушке: «Болеешь?»
«Умираю!»
«Нет Ты не умрешь. Веришь, что Я могу тебя исцелить?»
«А зачем Тебе это делать? Ты меня не знаешь».
«Ради Симона, который Меня просил об этом… и ради тебя также, чтобы дать время твоей душе увидеть и полюбить Свет».
«Симон? Лучше бы он… С чего это Симон обо мне вспомнил?»
«С того, что он лучше, чем ты думаешь. Я знаю его и уверен. Я знаю его и рад выполнить его просьбу».
«Так Ты бы мог меня исцелить? И я не умру?»
«Не умрешь, женщина. Сейчас не умрешь. Готова поверить в Меня?»
«Верю, верю. Мне достаточно того, что я не умру!»
4Иисус опять улыбается. Берет ее за руку. Ее морщинистая ладонь с надувшимися венами исчезает в молодой ладони Иисуса, который выпрямляется, принимая тот вид, что свойствен Ему, когда Он творит чудеса, и возглашает: «Будь исцеленной! Повелеваю! Вставай!», и отпускает ее руку. Которая выпадает без каких-либо стонов со стороны старушки, в то время как до этого, несмотря на то что Иисус взял ее ладонь с особой нежностью, даже пошевелить ею больная не могла без стона.
Краткий миг тишины. Потом старушка громко восклицает: «О! Бог отцов! У меня ведь уже ничего нет! Я же исцелилась! Идите! Идите сюда!». Сбегаются невестки. «Посмотрите же!» – говорит старушка. «Я двигаюсь и больше не чувствую боли! И больше нет жара! Смотрите, как я остыла. И сердце больше не кажется кузнечным молотом. Ах! Я больше не умираю!». Ни одного слова Господу!
|
|
Но Иисус не обращает внимания. Он говорит старшей из невесток: «Оденьте ее, чтобы она поднялась. Она сможет». И направляется к выходу.
Петр, подавленный, обращается к теще: «Учитель тебя исцелил. Ты Ему ничего не скажешь?»
«Конечно! Я не подумала. Благодарю. Что я могу сделать, чтобы отблагодарить Тебя?»
«Быть доброй, очень доброй. Ведь Предвечный проявил к тебе доброту. И, если ты не сильно против, позволь Мне сегодня отдохнуть в твоем доме. Я за неделю обошел все окрестные селения и пришел сегодня утром на рассвете. Утомился».
«Конечно! Конечно! Оставайся, пожалуйста, если Тебе так нравится». Однако в ее словах нет особого восторга.
5Иисус вместе с Петром, Андреем, Иаковом и Иоанном идут посидеть в сад.
«Учитель!..»
«Да, Мой Петр?»
«Я унижен».
Иисус делает движение, как бы говоря: «Забудь». Потом говорит: «Она не первая и не последняя, кто не испытывает непосредственной благодарности. Но Я не требую благодарности. Мне достаточно предоставить душе возможность спастись. Я исполняю Свой долг. А им исполнять свой».
«А! Были другие подобные случаи? Где?»
«Любопытный Симон! Но Я пойду тебе навстречу, хотя не люблю праздного любопытства. В Назарете. Помнишь маму Сары? Она очень болела, когда мы пришли в Назарет и нам сказали, что эта девочка плачет. Чтобы не оставить ее, добрую и кроткую, сиротой, а впоследствии падчерицей, Я пошел навестить ту женщину… хотел ее исцелить… Но не успел еще ступить на порог их дома, как ее муж и брат прогнали Меня, сказав: „Прочь, прочь! Мы не желаем неприятностей с синагогой“. Для них, для многих Я уже мятежник… Я все равно исцелил ее… ради ее детей. И когда Сара была в саду, приласкав ее, сказал: „Я исцеляю твою маму. Иди домой. Больше не плачь“. И женщина в тот же миг исцелилась, а девочка обо всем рассказала ей, а также отцу и дяде… И была наказана за то, что разговаривала со Мной. Я знаю, потому что девочка бежала за мной, когда Я покидал селение… Но это не важно».
«Я бы ее снова превратил в больную».
«Петр!». Иисус суров. «Разве этому Я учу тебя и остальных? Что ты слышал из Моих уст с первого же раза, как Я заговорил с тобой? О чем Я постоянно говорил, как о главном условии того, чтобы вы стали настоящими Моими учениками?»
«Это так, Учитель. Я настоящая скотина. Прости меня. Но… я не могу выносить, когда Тебя не любят!»
«О! Петр! Ты увидишь еще и не такую неприязнь! Сколько всего неожиданного будет у тебя, Петр! Личности, которых так называемый мир „святых“ презирает за то, что они мытари, и которые, напротив, станут примером для этого мира, примером, за которым не последуют те, кто их презирал. Язычники, что будут среди самых величайших Моих верующих. Блудницы, становящиеся чистыми благодаря решимости и покаянию. Грешники, которые исправляются…»
«Слушай, что какой-нибудь грешник исправится… это еще может быть. Но чтобы блудница и мытарь!..»
«Ты не веришь в это?»
«Я нет».
6«Ты заблуждаешься, Симон. Но, смотри, к нам идет твоя теща».
«Учитель… я прошу Тебя к моему столу».
«Благодарю, женщина. Бог да воздаст тебе за это».
Они заходят в кухню и садятся за стол, и старушка подает мужчинам щедрые блюда из рыбы: и в супе, и жареной. «Ничего другого у меня нет», – оправдывается она. И, не отступая от своих привычек, говорит Петру: «Они слишком много работают, твои шурины, оставшись одни с тех пор, как ты отправился в Вифсаиду! Если бы хоть это помогало достатку моей дочери… Но я слышу, что ты частенько отлучаешься и не рыбачишь».
«Я следую за Учителем. Был с Ним в Иерусалиме и по субботам нахожусь при Нем. Я трачу время не на веселье».
«Но, тем не менее, не зарабатываешь. Лучше бы тебе, раз уж ты хочешь прислуживать Пророку, снова переехать сюда. По крайней мере, тогда это бедное дитя, моя дочь, пока ты изображаешь святого, была бы у родственников, которые ее прокормят».
«Тебе не стыдно это говорить в присутствии Того, кто тебя исцелил?»
«Его я не критикую. Он занимается Своим ремеслом. Я критикую тебя, предающегося безделью. Все равно ты никогда не станешь ни пророком, ни священником. Ты невежда и ни на что не годный грешник».
«Твое счастье, что здесь Он, а то бы…»
«Симон, твоя теща дала тебе превосходный совет. Ты можешь рыбачить и отсюда. Ты же раньше рыбачил в Капернауме, насколько Я понимаю. Можешь и сейчас к этому вернуться».
«И снова здесь жить? Но Учитель, Ты не…»
«Дорогой Мой Петр. Если ты будешь здесь, ты будешь находиться или на озере, или со Мной. Поэтому какая тебе разница: быть в этом или не в этом доме?». Иисус положил руку Петру на плечо и, похоже, что спокойствие Иисуса передается кипящему апостолу.
«Ты прав. Ты всегда прав. Я сделаю так. Ну… а эти?» – и кивает на Иоанна с Иаковом, своих компаньонов.
«Разве они не могут тоже прийти сюда?»
«О! Наш отец, а тем более мать, будут только счастливы узнать, что мы с Тобой и с ними. Они не станут препятствовать».
«Может быть, даже Зеведей придет», – говорит Петр.
«Более чем вероятно. И с ним остальные. Мы придем сюда, Учитель, непременно придем».
7«Здесь Иисус из Назарета?» – спрашивает какой-то мальчишка, показавшись в дверях.
«Здесь. Заходи».
Мальчик подходит, и я узнаю в нем одного из мальчишек из прежних видений в Капернауме, а точнее, того, что споткнувшись о ноги Иисуса, пообещал быть хорошим – чтобы отведать Райского меда[1].
«Подойди поближе, дружок», – говорит Иисус.
Мальчик, несколько испуганный таким количеством глядящих на него людей, ободряется и подбегает к Иисусу, который обнимает его и усаживает к Себе на колени, и протягивает ему кусочек Своей рыбы, положив его на ломоть хлеба.
«Вот, Иисус. Это для Тебя. Сегодня этот человек мне еще сказал: „Сейчас суббота. Отнеси это Рабби из Назарета и скажи твоему Другу, чтобы помолился за меня“. Он знает, что Ты мой Друг!..». Мальчик радостно смеется и ест свой хлеб и рыбу.
«Молодец, маленький Иаков! Скажешь этому человеку, что Мои молитвы за него возносятся к Отцу».
«Это для бедных?», – спрашивает Петр.
«Да».
«Все то же обычное пожертвование? Поглядим».
Иисус передает ему кошелек. Петр высыпает монеты и пересчитывает. «Все та же круглая сумма! Кто же он, этот человек? Скажи, мальчик! Кто это?»[2]
«Я не должен этого говорить и не скажу».
«Какой важный! Смелее, послушайся и я дам тебе фруктов».
«Оскорбляй меня, хвали – я все равно не скажу».
«Послушайте, как он выражается!»
«Правда на стороне Иакова, Петр. Он держит данное слово; оставь его в покое».
«Ты, Учитель, Ты знаешь, кто этот человек?»
Иисус не отвечает. Он занят мальчиком, которому дает еще кусочек жареной рыбы, удалив из него кости. Однако Петр настаивает, и Иисусу приходится ответить.
«Я знаю все, Симон».
«А мы не можем этого узнать?»
«А ты так никогда и не избавишься от своего изъяна?». Иисус упрекает, но улыбается. И добавляет: «Скоро узнаешь. Ибо, если даже злу, которое хотело бы остаться потаенным, не всегда это удается, тем более добро, что хотя и желает оставаться тайным, чтобы удостоиться похвалы, но будет однажды открыто ради славы Бога, чья природа воссияет в Его чаде. Природа Божья – любовь. И тот человек постиг это, потому что любит своего ближнего. Ступай, Иаков. Передай тому человеку Мое благословение».
Тут видение прекращается.
[1] См. главу 49.4
[2] Можно догадаться, что это будущий апостол Матфей, а пока – сборщик податей (мытарь) Левий. Тогда молчание Иисуса сразу становится понятным