Интересен второй аспект вопроса, а именно: почему и в этот раз князь-московит получил ярлык на великокняжеский стол?
Читатель никогда не найдет у русских историков правдивого ответа на подобные вопросы. Ответы всегда окутаны восхвалительным фимиамом и словоблудием о «Московской державной поступи» и «собирании земли русской».
Давайте попытаемся и здесь приоткрыть пелену величайшей лжи. Я надеюсь, читатель уже успел обратить внимание, начиная с сыновей князя Александра, так называемого Невского, его наследники заимели преимущественное право на великокняжеский ярлык. Татаро-монгольские Ханы династии Чингисидов, правящие в Золотой Орде, даже не подвергали сомнению право наследников Александра Невского на приоритет. И, заметим, среди них, наследников, были, преимущественно, вполне посредственные личности.
Так в чем же дело?
Дабы ответить на этот вопрос, необходимо слегка отстраниться от повествования. Погляди, читатель: Золотоордынские Ханы как бы задались целью именно возвысить Москву над другими княжествами. Любые распри между князьями, в конце концов, решаются в пользу Москвы; все доносы в Орду идут, как правило, из Москвы. Ни одного казненного московского князя за 100 лет до смерти Димитрия Донского мы не наблюдали. Хотя у князей других линий головы летят повсеместно. Правда, было много князей этой династии отравленных, но это — другой вопрос. Любые просьбы Московских князей по наведению порядка в Суздальской земле и подавлению смуты, Ханы Золотой Орды исполняли с большущим удовольствием.
Элита Золотой Орды переезжала, селилась, получала льготы, жила и чувствовала себя в Московии, как дома. Не то что в Твери или в Рязани, где против них всегда бунтовали, а зачастую их и вовсе вырезали. В Москве же с 1272 года по 1373 год мы не ведаем ни об одном бунте против татар.
|
|
И, что интересно, татаро-монголы Золотой Орды так, как в Московии, не вели себя ни в одной покоренной земле.
Даже все походы Ханских войск в Суздальскую землю после 1238 года осуществлялись только по просьбе или по ложному доносу родственников так называемого Александра Невского.
Все это выглядит более чем странным, если следовать логике русских «повествователей истории». Однако все становится строго «в колею», если вспомнить те факты, о которых русские — и романовские, и большевистские историки то ли умалчивали, то ли говорили мимоходом.
Итак, почему отдавалось Москве предпочтение перед Тверью, Владимиром, Рязанью, Нижним Новгородом, Ростовом и т. д.?
Если вспомнить, что Москва основана во времена Ордынские, в 1272 году, что в ней с самого начала свободно селились выходцы с юга Золотой Орды — татары, то и вопрос отпадет сам по себе. Не забудем и вторую немаловажную причину: первым Московским князем стал, по существу, Чингисид — младший сын Александра Невского — Даниил.
Читатель помнит — Александр Невский, попав в 1238 году в Орду, прожил там до 1252 года под рукой самого Хана Батыя. Получив в руки парнишку 8–9 лет, Батый воспитал Александра по своим правилам, привив ему свои взгляды на жизнь, сделав из него настоящего сына — степняка, преданного Золотой Орде. Поэтому нет ничего странного, что, получив воспитание в Золотой Орде, Александр, так называемый Невский, спокойно предал брата великого Владимирского князя Андрея, сверг и, впоследствии, погубил его. Как мы видели, в Орде это считалось обычным по тем временам явлением.
|
|
Но что интересно, лица рода Чингисидов в XIII веке не могли быть убиты своими сородичами с пролитием крови, что считалось прегрешением перед Небом. И вполне объяснимо, отчего и сам Александр Невский, и несколько его наследователей умерли какой-то странной смертью, «возвращаясь с Орды».
Ханы не стали проливать кровь Александра, не стали ломать хребет, его просто отравили за провинности перед Золотой Ордой. Наказан он был за бунт, происшедший в Суздальской земле в 1262 году. Даже Н.М. Карамзин в своей «хвалебной оде о Московии», с оглядкой и намеками вынужден был тот факт признать.
«Сии происшествия должны были иметь следствие весьма несчастное… Правительство (Александр Невский. — В.Б.) не могло или не хотело удержать народ, то и другое обвиняло Александра в глазах Хановых, и Великий Князь решился ехать в Орду с оправданием и с дарами».[190]
Естественно, князь Александр поехал в Орду не по своей воле, а по строжайшему приказу Хана Берке. Но главное состоит в том, что даже смерть Александра Невского, именно через отравление, лишний раз свидетельствует о его родстве с династией Чингисидов: — умер без пролития крови.
Вот, уважаемый читатель, мы и установили главные причины, почему князья-московиты, начиная с конца XIII века получали преимущество при наследовании великокняжеского стола.
Одновременно не стоит забывать, что и сам Александр Невский, и его наследователи проводили в столице Орды — Сарае, да в ставке Хана, то ли в военное время, то ли при развлечении и охоте, большую часть своей жизни. Они были своими среди знати Золотой Орды.
|
|
Послушаем, что об этом сказал русский академик Ю.Н. Афанасьев:
«Столица Орды — Сарай — это действительно Золотой Дворец, он являл такое великолепие, которого в русских (московских. — В.Б.) городах, к тому же разоренных и разоряемых как татарами (по просьбе князей-московитов. — В.Б.), так и теми, «кто будут, — как сказал А. Галич, — похуже Мамая, — своими», не было. В этом Дворце обитала Власть — абсолютная, безмерная, безграничная, максимально жестокая, непредсказуемая и недосягаемая, а потому — притягательная и зачаровывающая.
Не удивительно, что московские князья так любили ездить в Орду (А малолетний князь Димитрий, будущий Донской, — в особенности. — В.Б.). Приобщиться к Власти — вот что тянуло сюда даниловичей (потомков сына Александра Невского — Даниила. — В.Б.), рюриковичей и прочую русскую знать. Кроме того, Сарай — это был город царя. Того царя, кстати, мусульманина, за которого молились в русских (московских. — В.Б.) церквах».[191]
Владимирские, а позже Московские князья, с величайшим удовольствием годами сидели в Орде, приобщались к власти, заигрывали перед Ханской знатью; месяцами носились по степи из конца в конец, принимали участие в Ханской охоте и развлечениях; вместе с Ханами хаживали в военные походы. Именно глядя на татаро-монгольское единовластие, они впоследствии, в XVII–XVIII веках и произвели свое подобие — «самодержавие». Не стоит думать, что этой участи избежал князь-московит Димитрий, будущий Донской.
И этот князь годами сиживал в Орде, приобщаясь к татарской культуре, повадкам и методам правления Ханов. Ему приходилось бывать в Сарае даже чаще, чем его предшественникам, так как за время смуты в Орде сменилось около 25 Ханов. И всем Ханам, просидевшим на престоле хотя бы около года, Димитрию приходилось лично присягать на верность, то есть залазить на коленях в хомут, ползти к ногам Хана, унижаться, как того требовал тогдашний этикет Золотой Орды.
Не будем забывать, что князю Димитрию приходилось самолично отвозить в Орду ежегодную дань и постоянно возобновлять ярлык на великокняжеский стол. В Сарае и в ставке Хана Димитрию скучать не приходилось.
Во-первых, его всегда сопровождала в Орду большая боярская свита и военная дружина, которая в любую минуту могла понадобиться Хану. Во-вторых, Димитрия с самого детства при поездке в Сарай сопровождал Митрополит Алексий, которому в Орде тоже находилась работа. Читатель, думаю, не позабыл о Сарайской Епархии, подчиненной Митрополиту. Как видим, — все были при деле…
Русские историки, и Н.М. Карамзин в том числе, очень туманно повествуют об этой стороне жизни московских князей, особенно тех, что удостоились «святости» в Русской православной церкви. Они осознанно упускают подобные мелочи, зачастую привносят отсебятину и откровенный «примес лжи», типа: «в Золотой Орде уважали и боялись русского полководца», дабы хотя такими трюками возвеличить князя-московита.
Но в Золотой Орде существовали строгие и жестокие порядки, которые неукоснительно соблюдались при любом Хане. Будем помнить — и Русская церковь в лице Митрополита, строго преследовала непослушных воле Хана. Она их попросту отлучала от церкви и предавала анафеме. Даже жителей целых городов, как псковитян в свое время, отлучали от церкви за неповиновение Хану. Московская церковная элита ревностно и честно служила татаро-монгольскому Царю, о чем никогда не стоит забывать. Но и об этом русские историки и Русская церковь умалчивали. И дабы читатель не думал, что я пытаюсь говорить голословно, приведу и в этом случае мысль русского ученого, профессора Льва Николаевича Гумилева.
«Но любопытно, что русские (московские. — В.Б.) князья, даже во время «замятни» (то есть во время смуты 1359 — 80 годов. — В.Б.), когда ханы менялись чуть ли не каждый год, продолжали возить «выход» (дань. — В.Б.) в Орду — то есть тот взнос, на который Орда содержала свое войско, помогавшее (Московии. — В.Б.) в войнах с немцами, литовцами и всеми врагами Великого княжества Владимирского».[192]
Не стоит забывать, что профессор Л.Н. Гумилев также состоял на службе большевистской русской власти и мог писать только то, что позволяла цензура. Глядите, как он грубо искажает истину. Всем давно уже ясно, что к началу «замятни» не существовало единого «Великого княжества Владимирского». С 1285 года существовало Великое княжество Тверское, где первым ярлык на стол получил Михаил Ярославович; с 1303 года появилось (временно!) Великое княжество Московское, где впервые ярлык на стол получил князь-московит Юрий Данилович; еще до нашествия Хана Батыя существовало самостоятельное Рязанское княжество.
Но для русских историков «примесы лжи» тем и ценны, что позволяют уйти от конкретики к словоблудию. Историк не посмел сказать правду, что даже во время смуты в Золотой Орде, Москва продолжала униженно возить «выход» в Сарай и даже не помышляла об освобождении от так называемого «татаро-монгольского ига». Свергать то, чего не существовало в натуре, попросту невозможно.
Как бы Н.М. Карамзин ни старался возвеличить князя Димитрия, но даже он, сочиняя свою «Историю», вынужден был хотя бы изредка приводить достоверные факты. Не словесные песнопения, а именно — факты.
И вот читателю один интересный факт.
В 1373 году Московское княжество, а вернее Улус Золотой Орды, заключило с Литвой, или вернее будет сказано, — с Великим Литовским Княжеством, соглашение о мире. Приведем цитату-факт из того договора-соглашения.
«Нет войны между нами. Путь нашим Послам и купцам… свободен. Князь Михаил (Тверской. — В.Б.) должен возвратить все похищенное им в областях Великого Княжения (Московского. — В.Б.) во время трех бывших перемирий и вывести оттуда своих Наместников, а буде они не выедут, то Димитрий (Московский. — В.Б.) может их взять под стражу и сам управиться с Михаилом в случае новых его насилий; Ольгерду (Великий Литовский князь. — В.Б.) же в таком случае не вступаться за шурина. (И вот, наконец, главное! — В.Б.) Когда люди Московские (то есть, князь Димитрий! — В.Б.), посланные в Орду жаловаться на Князя Тверского, успеют в своем деле, то Димитрий поступит, как угодно Богу и Царю (Хану Золотой Орды. — В.Б.), чего Ольгерд не должен ставить ему в вину».[193]
Гляди, читатель, какой замечательный факт-истину обронил «сказатель» русской истории. Московский князь Димитрий в официальном договоре напоминает, что Золотоордынский Хан, наравне с Богом, является для него, Московского князя, единственным Хозяином и Повелителем и он не станет перечить решению Хана, он его выполнит беспрекословно.
И обратите внимание — Московский князь Димитрий отнюдь не тяготится этим состоянием. Он говорит о законном праве Хана повелевать как князем Московским, так и князем Тверским.
А нам многие десятилетия «пели песни» о «татаро-монгольском иге» и Куликовом поле.
Выше на той же странице у Н.М. Карамзина есть следующие слова: — «…написали договор, включив в него с одной стороны, Князей Тверского и Брянского, с другой же Рязанских, названных Великими».
На этот раз Н.М. Карамзин опроверг Л.Н. Гумилева. В том и состоит нечистоплотность историков, что они, будучи загнаными в «официальную мифологию», стараются ей подыграть, оправдать, усилить, улучшить и т. д., но не смеют выйти за искусственные надуманные схемы.
Л.Н. Гумилев отчетливо знал — к 1373 году в Суздальской земле существовали обособленно в составе Золотой Орды на правах удельных Улусов: Великое Тверское княжество, Великое Рязанское княжество, Великое Московское княжество, но угождая Московской правящей элите, вносит, казалось бы, совсем мелкую помарку, написав объединительно — Великое Княжество Владимирское. Этим он сразу внес в нашу мысль лживый отвлекающий образ, исказив саму суть явления. Ведь дань в Золотую Орду в 1373 году возили вполне конкретные князья: московские, рязанские, тверские и прочие. Но в таком случае, если после заключения договора с Литвой в 1373 году, для Московии остается Богом и Царем Хан Золотой Орды, которому Московия обязуется повиноваться беспрекословно, — о каком противостоянии между Москвой и Золотой Ордой может идти речь на Куликовом поле?
Вот она — ложь, видимая невооруженным глазом! Но есть и другие источники, опровергающие эту «великорусскую» ложь.
«Пожалуй, еще больший миф создан вокруг личности Димитрия Донского — тоже героя и предводителя русской (московской. — В.Б.) рати во время Куликовской битвы, с которой напрямую связывается освобождение Руси (Московии. — В.Б.) от татаро-монгольского ига. Конечно же у Дмитрия Донского даже в мыслях ничего не было похожего. Это все позднейшие «приписки» (то есть, сознательно запущенный «примес лжи». — В.Б.). Дмитрий Донской пошел «воевать» Мамая. А кто такой был Мамай? Он — предводитель одной из военных противоборствующих группировок в Орде. Мамай не был из рода Чингисхана и потому считался узурпатором власти (даже для Дмитрия Московского. — В.Б.). Дмитрий Донской двинул против него свои дружины как против преступника, незаконно захватившего власть. Когда русский (Московский. — В.Б.) князь разбил Мамая, Тамерлан и другие ордынские предводители поздравили его с победой над «общим врагом». Как известно, после Куликовской битвы русские (московиты. — В.Б.) еще сто лет платили татарам дань (и не только дань! — В.Б.).[194]
Кстати, Димитрий Московский выступал против войск Мамая и раньше, в 1378 году, когда дрался на реке Воже с татарским мурзой Бегичем, подручным Мамая. Идя воевать против Мамая, князь-московит Димитрий выступал, в первую очередь, за попрание Мамаем прав Чингисидов на Ханский Престол, и, во вторую очередь, — за единство Золотой Орды, как целостного Государства.
Ложь русских историков в измышлениях о Куликовской битве просто поразительна! Все в той битве было искажено. Именно Димитрий Московский и встал на защиту единства и порядка в Золотой Орде.
Я хочу обратить внимание читателя еще и на тот факт, что в Куликовской битве на сторону князя-московита Димитрия не стал ни один князь других княжеств Суздальской земли. Ни один!
Величайший парадокс так называемого «освобождения от татаро-монгольского ига»! Димитрия поддержали лишь князья вассально от него зависимые да литовские удельные князья — два Ольгердовича, Андрей Полоцкий и Дмитрий Корибут Брянский. Все!
Даже тесть Димитрия Донского — князь Нижегородский Дмитрий Константинович — не направил ему в помощь ни одного дружинника. Не говоря уже о Великих князьях Тверских, Рязанских, дружинах Новгорода, Пскова и т. д.
А ведь уже сотни лет русская элита «поет», так называемую хвалу о подъеме «всего русского народа» против «татаро-монгольского ига».
И второе, погляди, читатель, кого имел в своем войске темник Мамай:
— ясы и аланы (народы Кавказа);
— половцы и печенеги (народы Прикубанья);
— бродники и черкасы (народы Причерноморья);
— фряги и бессермены (народы Крыма).
Так повествует нам о войске Мамая «Сказание о Мамаевом побоище».
Читатель понимает — войско Мамая практически состояло из одних наемников. Среди войска Мамая мы почти не видим коренных жителей Золотой Орды — татар. Что выглядит более чем странным, если верить «сказателям русской истории». Но если вспомнить, что Мамай кочевал преимущественно в степях Причерноморья, то в этом Мамаевом военном конгломерате ничего удивительного нет.
Татарский народ Поволжья и Каспия, составляющий вместе с булгарским и мордово-финским этносом Суздальской земли основу Золотой Орды, в своей массе не поддержал узурпатора власти — Мамая.
Даже Н.М. Карамзин в своей «оде Московии» вынужден был такие вещи признавать.
Послушаем:
«…он (Мамай. — В.Б.) долго медлил, набирая войско из Татар, Половцев, Хазарских Турков, Черкесов, Ясов, Буртанов или Жидов Кавказских, Армян и самых Крымских Генуэзцев…».[195]
Интересен и количественный вопрос войск Мамая и Димитрия Донского. Здесь тоже обмана предостаточно. Русские «писатели истории» XVIII века не поскупились и «застолбили» за московским князем Димитрием и Мамаем рати в 150 тысяч человек. Как говорится, уж врать, так врать! Согласно версии русских историков и так званых «летописных сводов» войско Димитрия Донского состояло из двух частей: одна часть вышла из Московского Кремля, а вторая, литовская часть войска, присоединилась к первой в Коломне.
Послушаем Н.М. Карамзина.
«…полки с распущенными знаменами…шли из Кремля в ворота Флоровские, Никольские и Константино-Еленинские, будучи провождаемы Духовенством с крестами и чудотворными иконами… В Коломне соединились с Димитрием верные ему сыновья Ольгердовы, Андрей и Димитрий, предводительствуя сильною дружиною Полоцкою и Брянскою».[196]
Вот и все войско Димитрия Донского.
Здесь хвалебной лжи подмешивать не стоит. Но если даже представить, что на территории старого Московского Кремля пеших и всадников собралось 10–15 тысяч человек вместе с обозом, то любой человек должен понимать, что больше там, попросту, вместиться не могло. Это при том, если вся территория Кремля была забита людьми, как селедкой бочка.
Как мы понимаем, даже цифра 15 тысяч всадников и пеших является завышенной. А дружины Полоцкая и Брянская, естественно, даже вместе не превосходили Московскую, иначе речь должна идти о победе над Мамаем не Московских войск, а о победе Литовских князей над Мамаем.
Я надеюсь — это очевидно.
Итак, под рукой Московского князя Димитрия было не более 20–25 тысяч человек. Это подтверждается и другими косвенными источниками.
По повествованию Н.М. Карамзина Куликовская битва длилась не более 3–4 часов:
— В 6 часов утра войска увидели друг друга;
— После чего произошел поединок Пересвета с Челубеем, где вся процедура поединка, вплоть до выноса тел погибших, заняла не менее 30–40 минут;
— В 9 часов ударил из засады «засадный полк», увидев который войска Мамая «не могли противиться новому строю войска свежего, бодрого» и побежали.
Вот и вся Куликовская битва.
В свое время русские историки очень долго устраняли «примес лжи» о количественном составе войск Батыя. Сначала настаивали на цифири вторгшихся татаро-монголов в количестве 300 тысяч человек, но после долгих споров, со скрежетом зубовным, сошлись на 30 тысячах.
Сегодня пришло время устранять очередную ложь Русской истории — ложь о «Куликовской битве» и количественном составе ее участников.
Очевидно, что битва 300 тысяч человек на очень ограниченном в размерах Куликовом поле, не могла закончиться в течение 3 часов.
Есть еще один величайший, наглядный пример, опровергающий ложь русской истории о численности войска Димитрия на Куликовом поле.
Я предлагаю для сравнения вспомнить о Бородинском сражении, где численность войск зафиксирована с определенной точностью. Здесь русским историкам врать попросту не позволили мировые и французские историки.
Так вот, «(русская армия в Бородинском сражении имела) 132 тысячи человек и 624 орудия, (а французская) — 135 тысяч человек и 587 орудий…». «Сражение началось около 5 часов 30 минут утра 26 августа… (только) с наступлением темноты Наполеон отвел войска на исходные позиции…».[197]
Как видим, в Бородинском бою где в каждой из сторон было задействовано даже меньше войск, чем в Куликовской, бой длился с утра до позднего вечера. Да так и не закончился.
Французская армия в Бородинском бою потеряла 30 тысяч человек (по французским данным), русская армия — потеряла 44 тысячи человек (русские данные). При том, мы не должны забывать, что с применением артиллерии резко увеличиваются потери в живой силе. Но даже с учетом данного фактора потери в войсках составили 30 % от их состава.
А то ведь «сказатели истории» уже почти две сотни лет пытаются всех убедить, кстати, и себя тоже, что при помощи только меча, сабли, секиры и пики можно за 3 часа на маленьком ограниченном со всех сторон лесом и реками Куликовом поле, уничтожить сопротивляющуюся армию в 150 тысяч человек. Притом в военных доспехах (шлем, кольчуга, щит и т. д.).
Все «липовое сочинение» о Куликовской битве рассчитано на обывателя, жаждавшего именно такое услышать. Но настало новое время и «пластинку лживой истории» необходимо заменить.
Большевистские русские историки попытались, в пределах дозволенного, слегка поправить Н.М. Карамзина и других дореволюционных «сказателей истории». В Московской Советской Энциклопедии (третье издание), том 13, стр. 587, написано более осторожно: «Собравшееся в этих пунктах (Москва и Коломна. — В.Б.) рус(ское) войско численностью до 100–150 тыс. чел.». Мол, точно неизвестно. Такова история вокруг Куликовского поля.
Я не стану приводить читателю выписки из лживого панегирика о Куликовской битве. Это была лишь междуусобная драка внутри единого государства — Золотой Орды. Московский князь Димитрий, не поддержанный никем из других князей-соплеменников, всего лишь выступил за сохранение существовавших династических порядков в Золотой Орде и своих личных привилегий.
Димитрий дрался за свои привилегии, дарованные его роду еще Ханом Батыем. Вот чем в действительности была Куликовская битва 1380 года.
«Конечно, отношения русских (московитов. — В.Б.) и тюрок в XIII–XVI вв. были не безоблачные, но в эпоху феодальной раздробленности это было неизбежно. Разве меньший вред наносили междукняжеские усобицы, например… Москвы с Тверью, или распри степных племен, например ногаев и ордынских татар? Однако это были неполадки внутри единой системы, единой культуры, единой страны. (Сказано замечательно. Москва была всего лишь частью — улусом единой татарской Империи, единой великой культуры Азии. — В.Б.). Да если бы было иначе, разве смогли бы русские (московиты. — В.Б.) землепроходцы с ничтожными силами пройти сквозь огромную Сибирь и Дальний Восток».[198]
Вот такими словами подтвердил наши мысли профессор — евразиец Н.М. Гумилев. Однако я хочу обратить внимание читателей еще на один эпизод, имевший место в период княжения Димитрия до Куликовской битвы.
Вот о чем повествуют литовские и европейские летописи:
«Ольгерд (великий Литовский князь. — В.Б.) немедленно выступил с войском в середине Великого поста и вел с собою Послов Димитриевых до Можайска; там отпустил их и, дав им зажженный фитиль, сказал: «Отвезите его вашему Князю. Ему не нужно искать меня в Вильне, я буду в Москве с красным яицом прежде, нежели этот фитиль угаснет. Истинный воин не любит откладывать, вздумал и сделал». — Послы спешили уведомить Димитрия о предстоящей опасности и нашли его в день Пасхи идущего к Заутрене, а восходящее солнце озарило на Поклонной горе стан Литовский. Изумленный Великий Князь (Московский. — В.Б.) требовал мира, Ольгерд благоразумно согласился на оный, взяв с Россиян (московитов. — В.Б.) много серебра и все их владения до реки Угры. Он вошел с Боярами Литовскими в Кремль, ударил копьем в стену на память Москве и вручил красное яицо Димитрию».[199]
Н.М. Карамзин, правда, пытается оспорить этот факт. Что вполне понятно — кому понравится такое событие, да еще накануне самой Куликовской битвы. Само событие в полной мере объясняет «величие Московии», ее истинные возможности «сбросить татаро-монгольское иго» в 1380 году. Как видим, даже надобности в «сбрасывании ига» не существовало. Именно войска Золотой Орды постоянно защищали свой Московский Улус от посягательств соседей. Иначе Московия была бы просто уничтожена соседями, так и не появившись как самостоятельное государство.
Читатель также должен знать, что Великое Княжество Ольгерда в те далекие времена именовалось следующими словами: «Великое княжество Литовское, Русское и Жемойтское». А русскими в том княжестве были жители сегодняшней Украины!
Московский же князь Димитрий Донской повелевал в 1380 году — московитами. А московиты никогда русичами не были.
«Всякий раз, едва доведется читать о событиях XII–XIII столетий, необходимо помнить: тогда «Русью» называли… — киевское, переяславское и черниговское княжества. Точнее: Киев, Чернигов, река Роись, Поросье, Переяславль — Русский, Северская земля, Курск. Сплошь и рядом в древних летописях пишется, что из Новгорода или Владимира (Суздальского. — В.Б.)… «ехали в Русь!» То есть — в Киев. Черниговские города — «русские», а вот смоленские — уже «нерусские».[200]
Украли слово «русский» у коренного народа Поднепровья, московиты значительно позже, когда понадобилось «великое прошлое» для империи, сколоченной Московией. Тогда и Куликовскую битву подали как попытку «освобождения от татаро-монгольского ига».
Итак, читатель, давай поглядим, действительно ли Дмитрий Донской такой уж «великий человек», сражавшийся за свободу Московии, или это обычный трусливый московский князь. Для чего вкратце проследим сам ход Куликовской битвы по Н.М. Карамзину:
«Войско тронулось и в шестом часу дня увидело неприятеля среди обширного поля Куликова».[201]
Вначале, как мы помним, произошел поединок Пересвета с Челубеем. Но об этом «сказатель истории Российской» умалчивает — то ли позабыл, то ли с определенной целью. Скорее — второе. Лишь там, где Димитрий Донской уже осматривает поле боя и «плоды великой победы», Н.М. Карамзин говорит вскользь:
«…и многие другие положили головы за отечество, а в числе их и Сергиев Инок Александр Пересвет, о коем пишут, что он еще до начала битвы пал в единоборстве с Печенегом, богатырем Мамаевым, сразив его с коня и вместе с ним испустив дух».[202]
Здесь я обращаю внимание читателя на тот факт, что единоборство представителей обоих сторон не могло закончиться ранее 7 часов утра, а скорее — позже.
Не станем забывать, что войска Мамая исповедовали Ислам и с восходом солнца верующие обязаны были принести молитву Великому Аллаху. Необходимо также помнить, что Куликовская битва произошла 8 сентября, когда солнце появляется над землей только к 7 часам утра.
А сейчас послушаем, как далее происходила битва:
«На пространстве десяти верст лилася кровь Христиан и неверных. Ряды смешались, инде Россияне(?) теснили Моголов, инде Моголы Россиян, с обеих сторон храбрые падали на месте, а малодушные бежали: так некоторые Московские неопытные юноши — думая, что все погибло (?) — обратили тыл…
Настал девятый час дня, сей Димитрий (Литовский. — В.Б.), с величайшим вниманием примечая все движения обеих ратий, вдруг извлек меч и сказал Владимиру: «Теперь наше время». Тогда засадный полк выступил из дубравы, скрывавшей его от глаз неприятеля, и быстро устремился на Моголов. Сей внезапный удар решил судьбу битвы, враги изумленные, рассеянные не могли противиться новому строю войска свежего, бодрого, и Мамай, с высокого кургана смотря на кровопролитие, увидел общее бегство своих… и бежал вслед за другими».[203]
Битва на этом закончилась.
Я еще раз подчеркиваю: уже к 10 часам войска Мамая бежали. Однако нас сотни лет пытались убедить, что в этой битве с обеих сторон сражалось триста тысяч человек.
Вот такие «песняры» «многие лета» «пели» Историю государства Российского. Интересны еще некоторые аспекты Куликовской битвы.
Оказывается, Димитрий Московский сделал сверхоригинальный ход перед сражением: он отдал свой княжеский убор и своего коня простому боярину, велел тому одеться в великокняжеские доспехи и стать под великокняжеским Московским Знаменем, то есть, заменить Димитрия, а сам, «замаскировавшись в одежду простого воина», ушел в ряды простолюдинов. Там он и сражался среди рядовой массы людей, где был оглушен и лежал без сознания у «срубленного дерева».
Князь не руководил битвой, как полководец, не управлял войсками в ходе сражения, а отчего-то запрятался среди простых воинов. Создается впечатление, что князь Димитрий Донской очень боялся появиться на Мамаевы глаза в своем княжеском обличье. Не странно ли?
Интересен и тот факт, что простому воину Димитрию московскому, абсолютно не принимавшему участия в руководстве боем, впоследствии присвоили всю заслугу в победе, возвели в лик «святаго», и даже приписали титул — Донской.
Сверхстранная логика великороссов!
Вспоминается эпизод из книги Константина Симонова «Живые и мертвые», когда к комбригу Серпилину привели переодетого в солдатское обмундирование полковника. Как негодовал комбриг, какие пронзительные порицания излил на голову полковника. Мол, недостойно русского офицера — прятаться от врага в солдатскую гимнастерку!..
А князю Димитрию Московскому это деяние, как видим, сошло с рук. Даже святым провозгласили.
Такова двойная мера русской истории и на сей раз.
Есть еще одна сторона Куликовской битвы, не исследуемая русскими историками, а принимаемая на веру от Екатерининской «Комиссии». По версии «сочинителей истории», на помощь Мамаю шел Литовский князь Ягайло. И не просто шел, он с войсками «в день битвы находился не более как в 30 или 40 верстах от Мамая».[204]