Почти стемнело, когда иномарка шамана, безжалостно протаранив закрытый шлагбаум, нырнула под арку, после чего подъехала к злополучному дому на улице Бабушкина. Хлопнув дверью, доктор вышел под свет фонаря, с раздражением уставившись на шумную компанию подростков, расположившихся на лавке у подъезда.
Они были столь веселы и беспечны, что Евгению Петровичу казалось кощунственным их поведение, на фоне его личных, глубоких переживаний. Цырен, приблизившись сзади, хлопнул доктора по плечу:
- Не злись, они не виноваты, - шаман тонко уловил состояние своего товарища, - пойдём. Нам нужно подготовиться.
Потянув за рычаг в салоне, Цырен открыл багажник и вынул уже знакомую, спортивную сумку, которую повесил себе на плечо. Совершенно не обращая внимания на смех и глупые разговоры подростков, он вошёл в подъезд в сопровождении Орлова, внутренне готовый к любым неожиданностям.
При приближении к своей квартире, Евгений Петрович почувствовал, как в общей парадной, стало намного холоднее, чем в общем пространстве подъезда:
- Холодно, - облачко пара вылетело в воздух, медленно растворяясь на фоне зелёной стены.
- Первый признак аномалии, кстати, - Цырен стоял сзади, беспечно оглядываясь по сторонам в общем тамбуре, - резкое понижение температуры говорит о неблагоприятном месте. Небольшое повышение – о хорошем месте. Открыл?
- Добро пожаловать, - мрачно пошутил Евгений Петрович, включая свет в коридоре.
Ничего не говорило о недавней драке с Ата-Уланом. Доски, выкорчеванные и повреждённые, не лежали в коридоре, но вновь, как ни в чём не бывало, покрывали пол спальни. Сумеречная зона крайне не любила, когда кто-то вмешивался в её неизменный уклад.
|
|
- Тьфу, - в сердцах, Орлов плюнул на восстановившиеся доски, и его плевок, капнув на пол, немедленно растворился на бордовой поверхности, - чертовщина какая-то.
- А зона то растёт, - Цырен кивком указал на порог в спальню, который тоже окрасился в бордовый цвет и немного заляпал линолеум коридора, - это значит, что…
Ледяная стена почернела и стала склизкой. Сквозная розетка между квартирами исчезла, сквозь зияющую дыру впуская в квартиру какой-то чёрно-зелёный, мерцающий туман, который, впрочем, небольшим облачком ложился у дыры, не предпринимая попыток, распространится далее. Из тумана, время от времени, выныривали юркие двухвостки, и, исследовав территорию на пару сантиметров вне странной субстанции, также торопливо удалялись восвояси.
- Ты когда-нибудь читал фантастику, Цырен?
- Это-то сейчас к чему?
- По закону жанра, сюжет должен следовать определённым циклам. В нужный момент он нагнетается, в нужный - расслабляется. Тем самым автор позволяет читателю отдохнуть после серьёзных потрясений.
- И?
- Наш сюжет меня не отпускает. Он словно взял душу в силки и продолжает давить десятками открытий и потрясений.
- Чудной ты доктор. Давай готовиться.
Недра спортивной сумки скрывали не только инструменты, в чём вскоре убедился Евгений Петрович. Из боковых карманов, первым делом Цырен вынул по небольшому бубну, на котором был изначально предусмотрен тонкий, кожаный ремешок для закрепления на поясе.
- И что это за инструмент? - позвякивая металлическими бляшками, Евгений Петрович презрительно разглядывал примитивное кожаное приспособление.
|
|
- Ты поуважительнее относись к моим действиям, доктор! Я к твоей науке претензий не имею. Я уважаю труд врачей. Мой труд не менее значим, чем твой.
- Прости, Цырен, не хотел обидеть.
- Меня обидеть почти невозможно. Ты бубен мог обидеть. А он – твой главный щит и путеводитель в аномальных местах. В нужный момент загудит – значит сосредоточь своё внимание. Задрожит, загремит бляшками – опасность рядом или чужое воздействие. Порвётся бубен – значит, принял на себя суровый удар. Погладь его – и он замолчит, успокоившись, чтобы не привлекать лишнего внимания.
- Вот как, - доктору было трудно перестроиться на новую картину мира, поэтому он по-прежнему воспринимал слова Цырена с лёгким скептицизмом, - а для атаки что? Дудочка.
- Чудной ты доктор. Держи, - шаман бросил длинный, изогнутый, костяной кинжал в доктора так, что оружие просвистело в воздухе, едва не пронзив Орлову грудную клетку.
- Ты чего, белены обожрался? – с трудом подавляя гнев, прошипел доктор, который чудом умудрился поймать оружие за кожаную рукоять.
- Нет, реакцию твою проверял, - Цырен улыбался, довольный результатами эксперимента, - в ночную зону просто так не пойдёшь. Тут способности нужны. А они у тебя есть. И немаленькие. Это ещё раз подтверждает мои догадки насчёт планов Ата Улана.
Сам Цырен тоже закрепил похожий кинжал на поясе, добавив к широкому поясу ещё и небольшую сумку, известной фирмы, которую часто любят носить таксисты. В эту сумку шаман последовательно положил странный мешочек, литровую бутылку коричневой жидкости с резким запахом, а также несколько головок чеснока.
|
|
- И ты, конечно, не посвятишь меня в свои планы и догадки? – врач внимательно наблюдал за приготовлениями своего товарища.
- Нет, - коротко мотнул головой упрямый шаман.
- Чеснок – тоже оружие?
- Да не особо. Просто его запах неприятен не только прекрасным дамам, но и всякой чертовщине. Если ты хочешь знать, что я взял ещё, то в бутылке керосин, а в мешочке кресало. Спички и зажигалка могут не сработать в ночных землях, а древнее приспособление не подведёт. К тому же, старый, железнодорожный фонарь – это вообще раритет. Я его в музее стащил.
Звякнув железяками Цырен достал из сумки допотопный осветительный агрегат, в центре которого, за чистыми, прямоугольными стёклами, виднелся чёрный фитиль. Чиркнув кресалом, шаман ловко разжёг его и по резкому запаху Евгений понял, что огонь держится благодаря подпитке керосином.
- Оружие то, какое необычное, - Евгений Петрович смирился с особенностями характера и подготовки своего нового напарника, поэтому более внимательно присмотрелся к странному предмету вооружения.
Единый костяной массив кинжала представлял собой большой клык. При этом на своеобразном, белом клинке были вырезаны интереснейшие сюжеты, повествующие о событиях, которые происходили тысячелетия назад. В этих сюжетах люди (обычные люди, такие как мы, с вами), целыми толпами наваливались на Древних людей, погружая в их плоть изогнутые клинки, пронзая их копьями и уничтожая дубинками. И всё это на фоне хорошо знакомых пирамид.
Рукоять – тонкая, удобная кожа на деревянной основке, перетянутая тонким жгутом. Обух ножа – большой, хорошо выделанный, кровавый рубин, мерцающий гранями при тусклом свете старой лампы.
- Клык саблезубого тигра. Страшный был хищник. Сильный от природы. Поэтому и оружие стало особенным, заговорённым.
- Хочешь сказать, что на протяжении десятков тысяч лет, клык отлично сохранился, не распавшись на части?
- Да. Если знаешь, как хранить. В светлых, дневных зонах, что мы бережём и охраняем, как Ата-Улан сумеречный переход и мамонтятины по-прежнему можно отведать.
- Брешешь! – не удержался Евгений Петрович, - хочешь сказать, что они там спокойно пасутся, когда весь мир считает их вымершими?
- Нет. Мы никого не сохраняем и никуда не вмешиваемся в физическом мире. Просто в наших землях продукты не портятся от слова совсем. Особый временной поток. Мамонтятины осталось у нас мало. Это деликатес для самых дорогих гостей.
- Насколько дорогих?
- Рокфеллеры, Ротшильды – все, чьё состояние давно перевалило за миллиард.
- А вы весьма алчны, дорогой мой шаман.
- Так время сейчас такое. Чтобы оставаться в тени, нужны миллиарды. Чтобы быть незаметным – десятки миллиардов. И шаманы Хана-Хурмаса и другие шаманы, время от времени оказывают особые, точечные услуги разным обеспеченным людям. Это XXI век, Евгений Петрович.
- И шаманы Ата-Улана тоже?
- Они мертвы, доктор. Давно. Мы их победили в войне. По крайней мере, мы так считали до недавнего времени.
- Больше оружия нет?
- А больше и не нужно. Не с людьми ведь бьёмся. Пошли?
- Пошли.
Тихий смех подростковой компании всё ещё слышался в общем тамбуре, когда Евгений и Цырен вышли из квартиры. К счастью или к худу (этого Евгений Петрович ещё не знал) дверь к соседям взламывать не пришлось – она была гостеприимно распахнута, являя перед взорами тёмный, затхлый, но, в общем-то, чистый коридор.
Небольшая, бордовая дорожка, была расстелена до небольшой арки, за которой начинался второй, более мелкий коридор, построенный по тому же принципу, что и в новой квартире Орлова. Вот только внутренний проём мерцал космической чернотой, словно за ним начиналась беспросветная ночь, а не пространство кухни, туалета и ванной комнаты.
- После вас, - Цырен нашёл в себе силы пошутить, галантно отступая в сторону и карикатурно протягивая руку в пригласительном жесте, - что, нет желания? Ну, тогда я первый.
Шаман шагнул за порог, ожидая всего чего угодно, но ночная зона не стала показывать свою агрессивность и напористость, предпочитая оставаться таинственной и безмолвной. Вслед за шаманом, в полумрак соседской квартиры шагнул и доктор.
- Тут ещё холоднее, - зябко поёжился он.
Как оказалось – квартира была двухкомнатной. Растворив двери в спальню и зал, исследователи ночной территории столкнулись с девственной пустотой помещений, за исключением плотных, бордовых штор, закрывающих окна.
- Ну, что ж… - Евгений Петрович был одновременно заинтересован и раздосадован, - никаких следов семьи. Квартира пуста.
От отчаяния возникло почти непреодолимое желание сесть на бордовую дорожку прямо в коридоре и вскрыть себе вены магическим клинком.
- Эээ, - протянул Цырен, заприметив состояние своего напарника, - не раскисай, доктор. Ночные земли – земли тоски, депрессии и страха. Они очень сильно влияют на душу человека. Знал бы я, что ты такой слабохарактерный, не стал бы брать с собой.
- Я не слабохарактерный, - несогласно помотал головой Орлов, - я в хосписе такого навидался, что слабохарактерный человек волком бы завыл.
- Так ты в месте смерти работал? Я и не знал.
- Да. Практику проходил в Москве, но и в Иркутске довелось потрудиться. Я привык к давящему ощущению депрессии и безысходности.
- Как и Ата-Улан. Поэтому ты избран им. На тебе печать смерти и мужества. Будь осторожен, доктор.
- Предупреждён – значит, вооружён, - встрепенулся Евгений Петрович, колоссальным усилием воли, взяв себя в руки, - пошли на кухню, раз уж зашли в гости. Может быть, там найдём хоть какую-то подсказку.
Но дойти до кухни не получилось. Еда исследователи приблизились к ночной черноте, как пространство исказилось, перемещая их к началу коридора. Вот только вид помещений изменился.
Цырен обернулся, вглядываясь в старый коридор, который оказался за спиной. Вдалеке, вытянутая и искажённая, ещё виднелась зелёная дверь выхода. Впереди – более тёмное пространство нового коридора. Вот только дорожка покрылась пылью, и чернота дверного проёма стала гуще.
- Опять чертовщина, - Евгения Петровича мутило, но новое перемещение он пережил намного более устойчиво, - так вот значит в чём секрет соседей.
- Торопиться не стоит. Пошли. Каждый раз нужно осматривать комнаты, чтобы никто не выскочил к нам в тыл.
В новых помещениях – пыль и запустение. По углам – грязная, мёртвая паутина. Вот только шторы оказались чуть-чуть приоткрытыми, однако сквозь них по-прежнему было невозможно рассмотреть улицу. Всё это выявил быстрый и беглый анализ нового пространства.
Новый скачок и новый коридор. Вот только на этот раз ещё длиннее. Дорожка покрылась плесенью и поблёкла. В помещениях появился отвратительный запах и сразу несколько двухвосток побежали прочь, терзаемые ярким светом живого огня.
- Вот и первые признаки жизни, - Цырен спокойно констатировал факт, оглядывая новую спальню и зал.
- Ты про насекомых?
- Нет, доктор. На полу человеческие и животные экскременты. Какое-то время кто-то функционировал здесь.
- Тогда нужно приготовиться к неприятным встречам.
- К череде неприятных встреч. Вскоре начнётся.
Но первое существо, попавшееся навстречу, появилось ещё через целых три коридора вперёд. К этому моменту запах стал невыносимым, а дорожка расползлась на части, зияя дырами в едином полотне склизкой грязи.
Некогда красивый, породистый пёс перекрывал исследователям путь, рыча оскаленной пастью, откуда, вместе с насекомыми, беспрерывно капала ядовитая, зелёная слюна. Всё это – под нескончаемый гул двух рассерженных бубнов на поясах.
- Знакомая Хаска, - Евгений Петрович сглотнул тошнотворный ком, удобнее перехватывая нож.
- Встречались?
- Да, видел её труп на улице.
- На улице? – теперь даже у Цырена расширились глаза, - вот как? И что она там делала?
- Лежала мёртвой у части алтаря.
- Чёрт! – Цырен был в ярости.
Он стремительно приблизился к псу, и когда животное взвилось вверх, оттолкнувшись когтями от досок, одним ловким движением, отстранившись в сторону, вспорол ей брюхо, вывалив отвратительное месиво на пол.
Само столкновение заняло секунду. Добив животное точным ударом ножа в голову, шаман откинул ногой булькающий, трепыхающийся труп в спальню, брезгливо вытерев сапог об остатки дорожки.
- Ещё одно подтверждение твоих догадок?
- Теперь теории, - мотнул головой шаман, - раз эта низшая тварь была на улице, значит, ночь пыталась что-то добыть или разведать снаружи квартиры. Это трудно сделать, учитывая какое количество сил им приходится тратить на поддержку существа-разведчика в физическом мире. Я не знал, что алтарь разобщён. Очевидно – им, во что бы то ни стало нужно восстановить его и для этого нужно существо невероятной силы, в том числе и физической силы. В последнее время ты ощущал приливы новых физических возможностей? Ты делал что-либо несвойственное для себя и своего возраста?
- Да, я уложил двух охранников одной рукой.
- Чёрт! Чёрт! Чёрт! – от ярости Цырен сжал кулаки, сотрясаясь в чертыханиях, - возвращаемся Евгений Петрович. Они специально манят нас твоей семьёй. Ата-Улан не ударил тебя – он просто отправил тебя дозревать! Нам нужно назад!
- Подожди! А Оксана? А дети?
- Ты не понимаешь, доктор! Ата-Улану нужны не они, но ты! Ты! И если ты попадёшь к нему в руки – алтарь будет восстановлен. Все пути будут открыты для древнего и могущественного существа. И настанет ночь.
- Я понял тебя, Цырен, - Евгений Петрович отступил назад, потянув нож за рукоять, - и ты можешь идти к выходу из квартиры – я пойму. Я ценю твою помощь до этого момента. Но если ты попытаешься мне воспрепятствовать идти дальше – я убью тебя.
Два бубна зазвенели синхронно. Признак гнева, направленного друг на друга.
- Упрям как баран! – ругнулся Цырен и сплюнул на пол, - и я, второй баран, что привёл тебя сюда. Драка нам не нужна. Если мы подерёмся, то только облегчим Ата-Улану задачу. Пошли. Прикрой спину.
Гул бубнов угас постепенно, позволяя исследователям вновь доверять друг другу. Возможно, сказалось и то, что при осмотре зала, и у Цырена и у Евгения мысли, невольно потекли совершенно в другое русло.
Шторы были открыты. За мутным окном простиралась голая, выжженная степь до самого горизонта – эту местность Евгений Петрович уже видел в своих грёзах. Несмотря на то, что территория просматривалась максимально далеко, на улице царила глубокая ночь – следствие густых, бесцветных облаков, закрывших солнце навеки. Время застыло за окном, как и жизнь после крупного, вооружённого конфликта двух лагерей древней расы.
- Кажется, у меня появилась теория, как появились ночные земли, - Евгений Петрович задумчиво глядел вдаль, приближаясь к подоконнику, - всегда, взрыв невероятной силы, порождает какие-то аномалии пространства в своём эпицентре. Я не знаю, какое оружие использовала древняя раса, но оно буквально вспороло пространственно-временной континуум, чётко разделив ход времени на до, и после войны. Можно сказать, что то, что мы видим – никогда не существовало в реальности. Только алтарь остался нетронутым, связывая две реальности в одном месте. Да и не алтарь это выходит, но портал. Недаром Ата-Улан говорил, что в его текущем существовании больше науки, чем волшебства.
- Он ещё и разговаривал с тобой, - сокрушённо покачал головой Цырен за спиной, - надо было сразу говорить об этом, доктор.
- И тогда что? Мы бы не пошли в квартиру?
- Нет, доктор. Тогда бы мы убили тебя в целях собственной безопасности.
- Вот как. А что сейчас не убьёшь?
- Далеко ушли. Обратно не вырваться. К тому же, теперь у меня есть шанс стать настоящим героем, уничтожив Ата-Улана и червоточину в Древние Земли.
- Ушлый ты и расчётливый. Вот тебе и шаманизм XXI века.
- А ты не обвиняй, доктор, попусту. Каждый тщеславен. У каждого свой интерес и своя цена. Нет людей, которых невозможно купить. Есть разные суммы.
- Прямо таки нет? – Евгений Петрович обернулся, по-другому глядя на своего старого знакомого, - ну купишь ты человека, например. И какая от него польза? Если он не разделяет твоих взглядов на жизнь, твоих целей и интересов, но будет якобы работать на тебя – он будет просто создавать видимость активной деятельности. Любовь не купишь, например.
- Любовь, - Цырен неприятно ухмыльнулся, - любовь, часто и является главной ценой. Тебя купили любовью к семье. И пока ты действуешь по чужому плану, ради своей пресловутой любви.
- Да, это так, Цырен. Но ты слышал поговорку: «Всё, что делается во имя любви за пределами добра и зла»?
- Слышал. И даже мир тебе не цена?
- Не цена.
- Глуп ты доктор и упрям. Но во все века, у всех безумцев и идиотов твоего народа часто срабатывал план «на дурака» и «на авось». Может быть, и на этот раз повезёт.
Цырен решительно развернулся и вышел в коридор, доставая кинжал из ножен.
Два коридора спустя, в очередной спальне была обнаружена новая нежить. Михаил Александрович, знакомый Евгению Петровичу по сюжету странного сна, лежал на покосившейся, деревянной кровати, закатив глаза под лоб. При этом мужчина громко стонал, так как его живот терзала зубами страшная, странная тварь, бывшая когда-то его женой.
- Не отвлекай, - Цырен поманил Орлова прочь, взяв за плечо, - тот, кто расстраивает Ата-Улана, получает великие страдания после смерти. Это всё, что нужно знать про это существо.
- Они за нами не бросятся вслед?
- Нет. Бубен тих. Я верю ему даже больше, чем себе.
Новый, хриплый стон вырвался из глотки и тело Михаила затрясло. Живот, разорванный зубами, быстро стянулся в целую плоть, и процесс поедания начался заново, превращаясь в бесконечный цикл страданий и боли.
- Так Ата-Улан наказал его за сопротивление, - пробормотал Евгений Петрович себе под нос, выходя в пыльный коридор.
- Откуда знаешь?
- Видел во сне. Лишь бы он не обидел детей и жену.
- Пока ты следуешь его плану, с ними всё будет в порядке…
Бубен Цырена тревожно загудел, трясясь металлическими бляхами. Шаман резко обернулся, намереваясь отразить подлый удар своего спутника, так как его бубен был тих, но атака пришла из темноты второго коридора.
Сгусток темноты, оторвавшись от общей массы портала, чёрной молнией устремился в спину Шамана, но навстречу ему, обороняя хозяина, взлетел бубен, принимая тьму на себя. Удар был подобен грому, сотрясая квартиру до основания. Горящий, защитный инструмент, упал на пол, заставляя бордовые доски шипеть и извиваться, словно живые змеи.
И Евгений и Цырен, потеряв опору, упали на пол, в тот момент, когда источник атаки показался в дверном проёме – товарищ Лиманович, улыбался чернотой гнилых зубов, преграждая дальнейший путь.
- Тебе повезло Цырен! Вы, последователи Хана-Хурмаса, всегда славились использованием множества хитростей и примочек. Только последователи Ата-Улана идут на бой честно, не пригибаясь к земле. Вы же – служители света, как последние трусы обвешиваете себя оберегами и бронёй.
Лиманович сильно изменился, с момента визита в квартиру. Сосед вытянулся ещё больше, благодаря неизменной гравитации Земли, которая действовала на гнилые мышцы и кости как растяжитель, зрительно удлиняя фигуру и конечности. Волосы стали черны как смоль. Ноги Александра давно сгнили, отчего нежити приходилось тратить силы на то, чтобы висеть в воздухе, не касаясь половой доски. Некогда голубые глаза кандидата исторических наук, на данный момент стали карими, напоминая глаза сушёной рыбы, отливая серыми, ссохшимися тканями мертвеца.
- Время не щадит тебя, Саша, - бубен догорел, позволяя Цырену обрести опору, - скоро совсем превратишься в мыло.
- И обрету жизнь вечную, став одним из помещений этой квартиры. Всё лучше, чем глупая вера в Бога и райские сады!
- Почему в ночных землях всё гниёт? – спросил Евгений Петрович, поднимаясь на ноги вслед за товарищем.
- Потому что мы не отвергаем время, как трусливые последователи Хана-Хурмаса! Потому что процесс гниения – это медленный огонь, перерождающий тела. Все мы, - Лиманович раскинул длинные руки, став походим на карикатурное изображение распятого Христа, - когда Ата-Улан обретёт новое тело, мы тоже получим новые тела, в благодарность за свою службу. Великая армия темноты спрятана в этих стенах, став единой квинтэссенцией мрака [авторская отсылка «Квинтэссенция мрака»], в этом регионе! И я...
- Очень любишь болтать, - Цырен кинул фонарь навстречу существу из тьмы, отвлекая внимание говорливой нежити.
Лиманович отстранился, пропуская фонарь мимо себя, отчего коридор мгновенно погрузился в полутьму, после чего легко перехватил руку Цырена, с клинком, остриё которого замерло буквально в нескольких сантиметрах, от виска кандидата. Второй рукой, также легко, мёртвая тварь перехватила удар Евгения. Три тела схлестнулись в борьбе, перекатываясь из стороны в сторону по пространству коридора.
Лиманович был невероятно силён. Его гнилые мышцы и связки, трещали и ломались, но наносили сокрушительные удары по шаману и доктору, заставляя их отступать в зал:
- Он чересчур силён! – Цырен, на пределе реакции, отбил выпад кандидата, отступая к окну, - мы не пройдём.
- Что предлагаешь? – даже обновлённой реакции Евгения Петровича еле хватало, чтобы отразить удары.
- Выйти в окно.
- С ума сошёл.
- Сошёл! Ты первый!
Прыснув керосином себе под ноги, Цырен чиркнул кресалом, заставляя доски пола вскипеть новым огнём. Лиманович тонко завизжал, отступая на несколько шагов от яростного огня. Взмах руки шамана и фонарь, брошенный в темноту, стремительно рванул обратно, следуя зову своего хозяина, неся на своей поверхности множество насекомых, которые отваливались гроздями, не в силах загасить пламя. Этот же фонарь, пулей пролетев мимо, разбил оконное стекло, впуская в и без того холодную квартиру стылый, пронзающий ветер степей.
Евгений Петрович прыгнул вперёд, минуя балкон, заваленный книгами и фолиантами. Вслед за ним выпрыгнул Цырен, за секунду до того, как стекло срослось вновь, сливаясь в мутный монолит. Лиманович бесновался за окном, не в силах пробить преграду. Его кулаки беззвучно тарабанили по мутной поверхности, а кривляющийся рот изрыгал проклятия, смысл которых не проникал сквозь вневременную преграду.
- Кричи, кричи, - Цырен поднимался на ноги, потирая плечо, ушибленное при падении, - это всё равно, что кричать через века.
- А может через тысячелетия, - с кряхтеньем поднимался доктор, вслед за товарищем.
Великие и бескрайние ночные Земли встречали новых, непрошеных гостей, мертвенным молчанием.
Глава 7. Ночные земли
- Куда теперь пойдём, Иван Сусанин? – шутя, Евгений Петрович старался сохранить хотя бы видимость присутствия духа.
- Дом изменился с этого ракурса. Очевидно, если мы обойдём строение, то сможем прийти прямиком к Ата-Улану. Первый коридор с ночной стороны должен быть самым древним и самым старым, если смотреть с нашей. Следуя логике, можно предположить, что существо из иного мира обитает именно там.
- Логично, - согласился Евгений Петрович, оглядывая многометровую глыбу чёрного, обожжённого кирпича – именно так выглядел дом с другой стороны мироздания.
С этой стороны, зияющие провалы окон второго и последующих этажей были пусты. Тёмные, мрачные тени, мимолётными призраками, показывались в оконных проёмах, исчезая в Небытие – крайне неумелая пародия на жизнь обычных, живых соседей. Первый шаг путешественников по Ночным Землям, ознаменовался плотным, чёрным облачком гари, в которое превратилась чёрная трава, осыпаясь в прах. Единственные обитатели этого мрачного, серо-чёрно-белого мира – крупные, жирные двухвостки, убегающие вдаль по почве каменной твёрдости.
- Интересно, чем они питаются? – Евгений Петрович, понимая азы психологии, понимал, что разговор на отрешённую тему может помочь сохранить самообладание.
- Либо друг другом, либо трупами. Я видел ещё мух, тараканов и мокриц на пути сюда. Насекомые – вот кто пережил конфликт и живёт сразу в двух временах. За неимением конкурентов, их популяция разрослась настолько, что своими телами они обеспечивают себе же пищу.
- А вы, батенька, биолог.
- Кстати, по образованию я юрист, так что, уважаемый доктор, не вы один можете похвастать дипломом.
- Прости. Не хотел обидеть. Просто подбадриваю себя.
- Понимаю.
Бубен Орлова – единственный защитный предмет, оставшийся в живых, тихо гудел не переставая, отчего его пришлось оставить за домом, чтобы не привлекать лишнего внимания. Брошенный инструмент почернел, сжался в размерах и вскоре развалился на части за спинами путников, съедаемый процессом гниения.
Зрелище за углом открылось феноменальное – мёртвый двойник настоящего Иркутска был совершенно не похож на своего реально существующего преемника. Большинство строений, уходящих вдаль ровными проспектами и переулками – пирамиды разного размера, перемежаемые неровными, природными глыбами «жилых домов».
- Ты посмотри! И компанию у подъезда этот мир скопировал! – Цырен ткнул пальцев в молчаливую группу подростков у входа в жилой дом.
Безликие, чёрные капли, слегка шевелились, смутно повторяя контуры своих двойников в людской реальности. Смех был тихим, ужасающим, раскатистым и холодным, будто бы на одной ноте смеялся металлический агрегат. Свет фонаря, коснувшийся боков теней, заставил существа задымиться и быстро ретироваться прочь, в глубину мёртвых кварталов.
- Тени! Обитатели потустороннего мира. Ужасные твари единственной самостоятельной функцией, которых является стремление изображать мир, - Цырен поднял фонарь выше, стараясь ускорить бегство теней [авторская отсылка к серии книг «Имя нам легион»].
- Их сознание настолько убого?
- Вряд ли превышает умственные способности таракана, я думаю. Зачатки мыслительной активности есть. Однажды мы ловили тень на Лисихинском кладбище. В одной из могил сатаниста образовалась червоточина, и подобная тварь просочилась в наш мир. Так перед поимкой, тень успела сожрать молодую пару…
- В смысле целиком, с руками и ногами?
- Нет. В смысле их души, оставив только оболочку. Страшное зрелище. Душа, через желудок тени, попадает в этот мир. Парень и девушка уже лет сорок пять, как здесь находятся.
- Погоди… а сколько тебе лет вообще? Я помню тебя подростком.
- Ага, - кивнул головой Цырен, - в новой реинкарнации. В старой оболочке я там и погиб, на кладбище в Лисихе.
- Так значит, ты ничем не рискуешь, войдя со мной в зелёную дверь, и ты просто переродишься в новом теле?
- Не всё так просто, доктор. Отсюда души не выходят. Только очень сильный шаман или тень, может найти путь из Ночных земель.
Противный, громкий писк, перебил разговор. Металлический скрежет раздался над чёрным двором и огромная двухвостка, своими размерами значительно превышающая человека, изогнув хвост скорпионом, вылезла из ямы у подъёзда, преграждая путь. Глаза, размером с два больших блюдца, бессмысленно уставились на гостей. Насекомое зашевелило усиками головы, с каждым движением порождая противный скрежет о коричнево-чёрную, волосатую плоть. От твари пахло настолько отвратительно, что Орлова, в очередной раз, вывернуло наизнанку, вынуждая излить содержимое желудка на мелкий щебень у подъезда.
- Прости, - сквозь кашель и позывы, по слогам прорычал доктор, - это просто невыносимо.
- Самого чуть не вывернуло.
Тварь не спешила нападать. Всё в этом мире боялось света огня. Но и уходить в сторону насекомое не спешило. Даже в тот момент, когда Цырен осторожно приблизился к ней, она сжала своё тело, максимально вжимаясь под козырёк, но так и не покинула своего поста.
- Это стражник Ата-Улана. И с этой стороны он ждал визита. Хитрый, чёрт! – Цырен сел на лавку, где ещё недавно тени изображали жизнь, не обращая внимания на тихие повизгивания двухвостки неподалёку.
- А сжечь её?
- Большая слишком. Повизжит, но останется на месте. А керосина у нас – на час работы фонаря. Закончится запас и всё – обратно нам уже не вернуться.
В подтверждении его слов, навозная муха, размером с корову, села на край соседней крыши, после чего, немного осыпав осколки кирпича, вновь взмыла вверх, исчезая в неведомом направлении.
- Послушай, Цырен. Ты был прав, когда сказал, что насекомые питаются друг другом, от безвыходности создав замкнутую пищевую цепочку. Соответственно, если рассуждать логически, то эта тварь жутко голодна, прикованная волей Ата-Улана к своему месту обитания. Чем может питаться насекомое, в столь непрезентабельном и бедном городе? Только тенями. Давай поймаем одну из них. Пока его челюсти будут заняты, мы пройдём внутрь.
- Тогда придётся ловить две тени, - шаман кивнул на извивающийся хвост насекомого, - его зад, прости за подробности, так же сжимается по принципу челюстей. Не займём делом его жопу, и оно спокойно съест тень, одновременно разрывая нас на части.
- Зря тогда спугнул компанию милых подростков.
- Кто же знал? Но далеко они не ушли. Они изображают живых людей на том месте, где были зафиксированы нашим сознанием. Максимум куда они удалились – это вышли на улицу.
- Чем ловить будем?
- Мы и сами тени в этом мире. Схватим руками. А оглушить их можно нашими ножами.
- Не убить?
- Здесь ничего не умирает до конца. Тень – это даже не жизнь, но первая стадия послесмертия. Все грехи, вся злость человека рождает его тень в ином мире. Как можно убить грех? Никак. Вот так то, дорогой доктор.
Цырен встал и отправился к выходу со двора.
Вслед за ним пошёл Евгений Петрович, что-то недовольно бурча себе под нос. Он очень замёрз в чужой, осенней одежде и очень хотел поскорее убраться с улицы, чтобы хоть немного отогреться внутри квартиры.
Ржавые остовы своеобразных машин – множество открытых экипажей без колёс, отдалённо напоминавшие двуосные коляски извозчиков XIX века, заполонили улицу, навеки застыв на своих местах, в момент взрыва.
Почти всё пространство широкой улицы, представляло собой единый мир копошащихся теней. Изображая целые семьи, грехи и злоба сидели на ржавых сидениях, о чём-то невнятно бормоча друг другу, от чего по тихой улице ветер разносил постоянный, нескончаемый гомон мертвецов.
- Фонарь придётся погасить, - Цырен осторожно выглянул из-за угла арки, высматривая ближайшие цели, - свет их отпугнёт, а нам этого не надо. Выходить не будем – опасно. А вот возвращения наших подростков дождёмся под аркой. Устроим засаду так сказать.
- Тебе видней, - меланхолично согласился со своим товарищем Евгений, - ты опытен, а не я. Я людей спасать привык, а не ловить их тёмную сторону.
- Кстати, зря. Полезное умение. Рано или поздно современная наука признает существование параллельных миров, и сама будет искать пути в них. Скоро профессия «ловец теней» станет самой высокооплачиваемой и опасной на свете, - открыв стеклянную дверцу и послюнявив пальцы, Цырен погасил фонарь, погружая арку в чёрно-белую темноту.
- Как их много, - с проблесками интереса Евгений Петрович отважился посмотреть на улицу.
- Столько же, сколько людей. Тень возникает не с рождением ребёнка, но с накоплением его греховности на сложном пути жизни.
- Значит и моя тень есть в этом мире?
- Ты сам теперь наполовину тень. Отчего и чувствуешь упадок сил и тоску. Едва ты переступил порог, ты слился с ней.
- Я даже и не заметил.
- Это и невозможно заметить. Она часть тебя.
- Хочешь сказать, Шаман, что человек может стать проводником тени в наш мир?
- Ну, ведь зачем то тебя манит к себе Ата-Улан, так что ты сам ответил на свой вопрос. Может, помолчим? Спугнём подростков ведь!
Однако интерес Евгения Петровича был сильнее его. Только что, во второй раз, выглянув из-за угла, он увидел, как два экипажа немного переместились в пространстве, наложившись друг на друга и одна из теней, сидящая слева в нижнем экипаже, заверещала, задёргалась и втянулась в твердь:
- Слушай, а вот умирает человек. И куда исчезает его тень?
- Впитывается в землю, как и тени нашего мира.
- То есть сейчас в нашем мире произошла авария, и кто-то умер?
- Да. Ты совершенно прав. А теперь молчи, ради Бога.
По внутренним ощущениям Орлова, прошло где-то полчаса, когда небольшие тени, бесшумно вошли под арку. Двигались они неторопливо, плавно перетекая по темноте, не обращая малейшего внимания на притаившихся по углам мужчин. Нападение было стремительным и резким. Доктор и шаман атаковали тени, нанося множественные удары ножом.
В азарте странной драки, Евгений Петрович и не заметил, как вошёл в раж и ударил тень рукой. Ему показалось, что он тронул плотное, ледяное желе, а его кулак, немного погрузился внутрь противника. Вспышка пронзила его сознание, сопровождаясь мимолётными картинами и ощущениями из чужой жизни.
Ему девять лет и он впервые ворует деньги у мамы на пиво.
Ему одиннадцать и он избивает со своими друзьями сверстника за углом школы.
В тот же год, зимой, он глумиться над инвалидом, потешаясь над его беспомощностью.
Тринадцать – сбивает на мотороллере кота и небрежно откидывает труп в канаву. Ему досадно – он упал и поцарапал ценную вещь.
Шестнадцать лет. Первый секс на пьянке-гулянке. Его партнёрша ничего не чувствует и находиться в состоянии полной отключки. Он смеётся и фотографирует отвратительный процесс, в тот момент, когда его сменяет другой.
Шестнадцать лет. Драка. Он бьёт противника сзади. Ему хорошо и весело.
Семнадцать лет. Депрессия, близкая к суициду. Шаг до пропасти.
- Больно, - Евгений Петрович стоял на коленях, медленно приходя в себя.
Поверженные тени, разбросанные внутри дворовой арки, лежали вокруг, медленно перетекая у самой земли.
- Что, доктор. Чужие грехи излечил?
- Это так называется?
- Конечно. Я же говорил – глушим ножами. Коснуться тени неподготовленному человеку – это заведомо поставить свой разум на грань безумия.
- А сразу предупредить нельзя?
- Тебе было интересно другое. Я не хотел много говорить. Боялся спугнуть.
- И теперь, чтобы скормить тень, мне надо заново пережить всё это непотребство?
- Нет. Теперь ты можешь касаться своей новой тени безопасно, если, конечно, живой подросток за это время не совершил новых грехов. Я возьму другую. А эти, - Цырен кивнул в сторону ещё трёх поверженных теней, - пусть так и плавают здесь, пока не очухаются.
- Интересно, что сейчас чувствовали живые подростки?
- Если описать в дух словах, то им стало очень совестно за содеянное ранее. Возможно, даже поревели.
- А скормим грехи? Что будет?
- Точно поревут.