ИЕРАРХИЯ ЯРУСОВ СТРОЯ ЯЗЫКА И ИХ ПЕРЕКРЫВАНИЕ

О. ЛЕШКА

1. Иерархия ярусов расположения знаковых единиц языкового строя определяется иерархией единиц, выделяемых в процессе анализа этого строя. Универсальной для всех языков иерархии не существует. Однако со времени выхода в свет работы К.Бюлера[1] известно, что противопоставление, хотя бы двух ярусов является необходимым условием структурации естественных языков (язык характеризуется как Zweiklassensystem). Можно напомнить при этом, что такой характер структуры языка находится в строгом соответствии с основным функциональным противопоставлением, т.е. с противопоставлением функции наименования (в широком смысле слова) и функции высказывания.

В дальнейшем изложении имеются в виду языки, соответствующие в общих чертах по своему строю, например, русскому языку.

2. Считаем необходимым строго отличать иерархию абстрактных структурных единиц от иерархии их манифестаций (т.е. от иерархии репертуаров единиц, в которых соответствующие структурные единицы манифестируются), а тем более от иерархии функциональной реализации этих структур. Одной и той же иерархии структурных единиц (структур) может соответствовать ряд иерархий различных манифестаций этих структур (так, славянские языки в общем представляются различными манифестациями одной и той же иерархии структурных единиц); одной и той же единице уровня манифестации некоторой структурной единицы могут соответствовать различные функциональные реализации (ср., например: есть ложками икру - есть пудами икру).

Иерархию ярусов языковых знаковых элементов в области абстрактных структурных единиц и в области манифестации этих единиц можно представить в следующей схеме, к которой даются в пунктах 2.1 - 2.5 необходимые пояснения (см. рис. 1).

2.1. Морфема является знаковой единицей, которая получается в результате сегментации единиц высшего порядка (например, /učit,/s,a/, /učitel,/am). В зависимости от структуры плана выражения (от его техники) морфема может представлять собой на самом деле минимальную знаковую единицу (результаты сегментации в таком случае совпадают с результатами коммутационного теста, например /učit, ~ učit,/ s,a /), или же коммутационный тест дает возможность расчленять морфему на более элементарные знаковые единицы, не поддающиеся на уровне знаков дальнейшему анализу. (…).

2.2. Процесс сегментации, таким образом, можете но не обязательно должен приводить к минимальным знаковым единицам, которые мы обозначаем термином А.Мартине монема (следовательно, можно говорить о мономонематических и полимонематических морфемах). Понятие таких минимальных единиц ввел уже раньше В.Скаличка под названием «сема», однако этот термин может легко вызывать представление об элементе, относящемся лишь к плану содержания.

Из типологии хорошо известно, что наличие противопоставления монема-морфема (или, наоборот, отсутствие такого противопоставления) является очень важной характеризующей чертой языкового строя, с которой связан целый ряд других черт.

Противопоставление монема-морфема представляет собой только дифференциацию в рамках одного языкового яруса. Монемы выступают в полимонематических морфемах пучками (поэтому нельзя говорить о синтаксисе монем) и только в составе этих пучков входят в структуру единиц высшего яруса.

2.3. Единицы высших ярусов можно обобщенно характеризовать как структуры взаимоотношений, в которые вступают знаковые единицы непосредственна предшествующего яруса, а значит, как границы однородного контекста этих единиц (можно сказать, что характерные черты контекста некоторой единицы создают ее конфигуративную форму).

Следует заметить, что под предложением (структурой предложения) как абстрактной структурной единицей мы понимаем, вслед за С.О.Карцевским, специальную форму, которая заключает в себе специальные грамматические показатели присущей ее актуализирующей функции. Предложение можно, таким образом определить как грамматическую актуализационную структуру синтаксических отношений; в таких высказываниях, как Какой дождь!, не манифестируется предложение (структура предложения); это, следовательно, не высказывание-предложение, в отличие, например, от высказывания-предложения Льет-то как!

Структура текста и текст обычно не включаются в иерархию языковых единиц и языковых ярусов. Тем не менее этому уровню, который привлекает к себе внимание скорее всего своей функциональной стороной, присущи черты чисто языковой структурации, к числу которых можно отнести, например, правила прономинализации; сюда же, по-видимому, относятся правила так называемого актуального членения предложения. В рамках текста действуют также функционально-стилистические нормы.

2.4. Репертуары, в которых манифестируются абстрактные структуры единиц, представляют собой большей частью организованные совокупности элементов. Репертуар морфем организован парадигматическими отношениями в систему частных систем, из числа которых системы грамматических и словообразовательных морфем являются относительно закрытыми, система лексических морфем образует открытую систему. Репертуары, соотнесенные с ярусами высших порядков, дифференцированы внутренним синтагматическим построением, охватывая, таким образом, ряд частных типов, связанных между собой парадигматическими отношениями: можно, таким образом, сказать, что каждый из этих ярусов имеет свой синтаксис и свою морфологию (ср., например: на- учить-ся ~ на-учить-ø ~ учить-ø; этот дом строят ударными темпами ~ этот дом строится ударными темпами). С этой точки зрения привычное противопоставление морфологии и синтаксиса является лишь условным разграничением двух больших разделов грамматики.

Нужно подчеркнуть, что не только, элементы репертуаров низших ярусов. но и элементы репертуаров высших ярусов (например, элементы репертуара, манифестирующего структуру предложения) существуют виртуально (идеально), т.е. независимо от реализации. Элементы низших ярусов оказываются при своей реализации обычно или даже обязательно включенными в состав высших структур, и поэтому их виртуальный характер не вызывает сомнений. Включение определенного элемента в состав структур высшего порядка приводит к изменению его контекста, который намечает рамки его функциональной активности.

Так, монема '1-го лица' включается на монематическом уровне в парадигму категории лица; на морфематическом уровне та же монема выступает в пучках вместе с глагольными и именными монемами (ср. делаю ~ я ~ мой). В морфеме /moj-/ монема '1-го лица' выражена вместе с монемой 'sg' (ср. /moj-/ ~ /nas-/); в этом пучке монема '1-го лица' является членом парадигматических противопоставлений притяжательных местоимений:

(/moj-/ ~ /nas-/) ~ (/tvoj-/ ~ /vas-/)

/SVOJ-/

(/jevo/ ~ /jejo/ ~ /jevo/ ~ /ich/)

В области словоформ этих местоимений, которая представляет собой синтаксис морфем, морфема /moj-/ обусловливает выбор алломорфов окончаний, выражающих падеж, число и род (другими словами, местоимение мой относится к особому типу склонения). В контексте высказывания происходит выбор между мой и свой; монема лица или сохраняется в роли актуализатора вместе с другими категориями, отнесенными Р.О.Якобсоном к разряду shifters, или же вытесняется и остается только указание на субъект (ср. мой портфель — свой портфель). В русском языке на этот выбор, очевидно, влияют и факторы стилистического характера.

Можно сказать, что расширяющийся контекст уменьшает интерпретационную неопределенность элементов низших ярусов, включенных в этот контекст. Конструирование контекстов высшего порядка напоминает конструирование «надежных систем из ненадежных элементов»; по-видимому, именно так и можно было бы описать конструирование контекстов высших порядков.

2.5 Сочетание (синтаксис) единицы низших порядков в структурах высших порядков происходит при помощи определенной техники, например, морфема →словоформа: морфонологические альтернации, правила, определяющие выбор алломорфов; словоформа → словосочетание: правила функционального назначения морфологических инвариантных категорий; словосочетание → высказывание - предложение: актуализирующие категории; высказывание (-предложение) → текст: анафора, актуальное членение.

3. С приведенными структурами и их манифестациями соотносятся также известные функциональные категории

В принципе, однако, все структурные единицы подчиняются функциональной асимметрии. Например, форму текста может иметь также часть текста, представляющего энунциацию (ср. стишок У попа была собака...); структура предложения может манифестироваться только в составной части высказывания (ср. так называемые придаточные предложения в составе сложных предложений) или в составной части словосочетания (ср.: обед, как полагается); наоборот, высказывание может и не быть оформлено в соответствии со структурой предложения (Что делать). Наименование может иметь форму слова или словосочетания.

Со структурной точки зрения ярусы языкового строя представляют собой совершенно отчетливую иерархию, которая, однако, во всей системе языкового строя является лишь его остовом, дополняемым совокупностью функциональных форм, которые вносят в строй языка элемент несистематичности, обнаруживающейся, в частности, в функциональном перекрывании языковых ярусов. Можно также сказать, что функциональная асимметрия, выявляющаяся в действующих в языке функциональных нормах, возможна только потому, что строй языка опирается на достаточно четкое структурное основание.

3.1. До сих пор мы рассматривали строй языка преимущественно с аналитической точки зрения (с точки зрения идентификации и внутреннего строения единиц языкового строя), которая представляет собой, по сути дела, точку зрения слушающего (адресата). Возможна, однако, и синтетическая точка зрения, когда превалирует внимание к функциональным соответствиям, характерное для подхода говорящего к языку (примером могут служить случаи функциональной эквивалентности, например, молчать! — молчи!)^[2]. В настоящее время известная часть этих соответствий находится в центре внимания в работах, опирающихся на трансформации в понимании Хэрриса. Трансформационные отношения представляют собой отношения надстроенного характера, которые предполагают существование основной структурации языкового строя и наличие действующих функциональных норм. В то же время они проникают глубоко в языковую систему, а некоторые морфологические категории прямо предназначены для установлений трансформационных отношений. Благодаря установлению парадигматических отношений между членами трансформаций функциональные контакты между ярусами языкового строя укрепляются.

4. Выше мы указывали на функциональную асимметрию как на источник несистематичности в строе языка, которая осложняется взаимоотношениями между ярусами языка. Несистематичность в языке имеет и другие основания, которые заключаются в самой его структуре. Типология в том понимании, которое находим в работах В.Скалички[3], убедительно показала, что достаточно дифференцированный строй языка не может быть создан на основе одного лишь типологического принципа. Можно сказать, что достаточная дифференциация языковой системы возможна только при условии наличия в ней типологического контраста. Если типологические различия связаны с различиями в иерархии ярусов языкового строя, то комбинация разных типологических принципов - например, флективного и изолирующего - ведет также к перекрыванию языковых ярусов (так, парадигмы словоформ дополняются так называемыми сложными формами, в языке играют значительную роль грамматические частичные слова - синтаксическая лексика). Элементы полисинтетизма в строе языка устанавливают тесный контакт (а иногда даже отношения конкуренции) между синтаксисом и словообразованием (ср.: теория множеств - теоретико-множественный).

Несистематичность является, таким образом, одной из существенных черт языковой системы, с которой нужно считаться. Несистематичность и системность языка не противоречат друг другу. Даже несистематический строй языка представляет собой, по словам Ф. де Соссюра, «un système où tout se tient». Чтобы вскрыть эту сложную системную организацию языка, нужно четко отграничивать то, что относится к его структурному костяку и к его манифестациям, от функциональных норм, которые определяют поведение элементов языка. Кроме того, языковой строй нельзя обозреть только с одной точки зрения - аналитической или синтетической; полное описание языка возможно только при учете обоих этих аспектов. Типологическая характеристика при этом существенно помогает понять природу языковой системы, вскрывая характер и степень ее внутренней дифференциации.

[1] K.Bühler. Sprachtheorie. Jena, 1934.

[2] Позволю себе привести формулировку автора этого различения: «Аналитический метод рассматривает вопрос: как грамматически понимать язык? т.е. каковы его грамматические явления? как органически упорядочить их? как единообразно объяснить их различные значения? Дано, таким образом, явление, а искомым является его толкование. Это точка зрения воспринимающего речь.

Теперь станем на точку зрения говорящего. Он хочет выразить данную ему мысль и стремится к правильному ее выражению, мы бы сказали, к грамматическому, ибо теперь речь идет только о грамматическом оформлении, а не о выборе слов с вещественным значением. Представим эту противоположность предельно резко: искомое говорящим грамматическое средство выражения является для слушающего данным грамматическим явлением, а истолкованию теперь подлежит лежащая в основе речи мысль... И точно так же противоположны и точки зрения, являющиеся отправными для аналитического и синтетического методов грамматики, рассматривающих какой-либо язык. Эта противоположность, правильно осмысленная, должна получить во всех своих следствиях теоретическое обоснование и найти свое практическое воплощение.

Прежде всего сами явления выступают в обратном порядке. Если раньше путь лежал от целого во все возрастающей дифференциации через части, то теперь надлежит из вещественных и формальных элементов создать части, а из частей во все прогрессирующей интеграции построить целое» (G. von der Gabelentz. Die Sprachwissenschaft. Leipzig, 1901, S. 93-94.

[3] V.Skalicka. Ein «typologisches Konstrukt». – «Travaux linguistiques de Prague», II. Praha, 1966. Из ранних его работ ср. особенно книгу: «Zur ungarischen Grammatik». Praha, 1935.