Маски из нильской глины от Клео
Среда, 15.45»
Фрэнки взвыла.
– Похоже, они затеяли новую игру!
Четверг, 16 июня
У Фрэнки болели суставы. Кончики пальцев были стерты до пузырей. Сумочка с портативным зарядным устройством воняла, как проглаженные утюжком волосы Барби. Она плюхнулась на свой металлический операционный стол и накрылась флисовым электромагнитным одеялом. Она была убита. Истощена. Высосана досуха. Вне себя от радости. И наконец-то на пути к победе!
Она повернулась набок и посмотрела в стеклянный аквариум, стоящий у кровати.
– Да, ребята, вы были правы! – сказала она Гламуркам. – Успех был мегаваттный!
Пять белых крыс, посыпанных розово-оранжевыми блестками, смотрели на нее сквозь стекло, шевеля усиками, словно отвечали: «Ну, мы же тебе говорили!»
– Я проапгрейдила, наверно, двести штук мобильников! Они теперь будут держать заряд неделями. Это наверняка повлияет на итоги голосования.
Она зевнула. Гостфейс Килла встал на задние лапки и заскреб по стеклу розовыми коготками. «Жаль, что я не мог тебе помочь!»
– А у Лена Уолша сдох аккумулятор в машине. Я и ему дала прикурить. Одно это, наверно, стоило добрых двадцати голосов!
В дверь тихонько постучали.
– Войдите! – откликнулась Фрэнки.
В комнату проникла узкая полоска света, которая раскрылась, как бумажный веер.
– Мне показалось, что тут кто-то разговаривает. Ты почему еще не спишь? – спросила мама. Она села на край стола и погладила дочку по голове. Фрэнки втянула запах ночного крема Вивеки с розовым маслом.
– Я рассказывала Гламуркам про наш конкурс, – сказала она и истратила последние остатки энергии, чтобы повернуться на спину.
|
|
– И как там ваш конкурс?
Фрэнки зевнула.
– Я устала до смерти.
– Слушай, а почему тебе так важно оказаться Той Самой? – спросила мама.
– Ну, тогда меня будут снимать в рекламе и все такое, – ответила Фрэнки. – Как настоящую фотомодель!
– И? – спросила мама. Как будто этого мало!
– Что – «и»?
– Ну, и что в этом такого особенного?
Лиловые глаза Вивеки смотрели внимательно – видно было, что она готова принять любой ответ Фрэнки.
– Ну, все же хотят быть фотомоделями… – начала Фрэнки. Слова были какими-то чужими.
– Почему? – спросила мама. Она правда хотела понять.
– Потому что!
Вивека ждала продолжения.
– Ну, потому что, если ты модель – это значит, что ты хорошенькая, и…
Фрэнки запнулась. Не может же быть, чтобы дело было только в этом? Она задумалась.
– Мы с Бреттом будем лицом школы!
– То есть это скорее вопрос политики?
– Ага, – сказала Фрэнки. Это было больше похоже на правду.
Вивека поразмыслила над ее ответом.
– А я думала, что ты решила покончить с политикой и отныне только развлекаться.
– Да, я тоже так думала, – сказала Фрэнки, подтягивая одеяло повыше. – Я не знала, что будет так трудно.
Гламурки уже уснули, свернувшись клубочками и мирно посапывая. Блестки у них на спинках сверкали в свете, падавшем из коридора.
– Но тебе же не раз приходилось отстаивать свою точку зрения. Ты знаешь, что это всегда трудно.
– Ага, – Фрэнки отвернулась. – Но я это не считала за труд…
– Так всегда бывает, когда борешься за то, во что веришь, – сказала мама. И на прощание поцеловала Фрэнки в лоб. Она все сказала.
Фрэнки хотелось объяснить, что она и сейчас верит в то, за что борется. Самое трудное – победить! А дальше все будет прикольно и весело. Если они станут лицом «T’eau Dally», это значит, что ее ждут фотосессии с Бреттом! Дизайнерская обувь и одежда. И конечно, персональные скидки в магазинах. Новые читатели в «Твиттере». Огромная популярность… Но как такое объяснишь ученому, профессору? Поэтому Фрэнки просто поцеловала маму в ответ и свернулась в позе эмбриона.
|
|
Засыпая, она с удовольствием вспоминала, что было с Клео, когда та увидела ее зарядную станцию! При виде очереди, длинной, как Нил, ее высочество ахнула и втянула в себя воздух, мощно, как новый суперпылесос. Еще чуть-чуть – и ее кусочки питы взлетели бы с тарелки и прилипли к накрашенным губкам. А вот Хэйли ничего не сказала. Просто выронила корзинку с батончиками, завернутыми в бумажки с надписью «Овсуйте за меня!», и уставилась исподлобья.
Кто там говорил, что успех окрыляет? Он ошибался. Успех заряжает!
Пятница, 17 июня
– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! – вопила Грейс Коллард.
Марк Бин снова и снова вонзал нож ей в грудь. Камера следила за его движениями, как дуло снайперской винтовки. Но он не обращал на это внимания. Меньше всего Марк боялся, что его застрелят. Он жаждал крови!
– Больше крови! Больше смерти! – кричал он, заглушая вопли Грейс.
Теперь камера смотрела прямо на нее.
– Помогите! – простонала она.
– Стоп! Снято! – крикнул Бретт, который и вел съемки. Зрители разразились аплодисментами.
– Убойно! – пропыхтел Марк, разглядывая декорации замка с привидениями, забрызганные красным сиропом.
|
|
– Знаете, ребята, можете заходить ко мне в сарай ужасов в любое время, когда захотите. У меня полное собрание фильмов «Крик»!
Бретт подался ближе к Марку и подмигнул.
– Если станет слишком страшно, можете на время выходить!
Фрэнки хихикнула и на прощание вручила Грейс пару сережек в виде контактов.
Девушка снова взвизгнула.
– Ух ты-и! Какие зарядные!
«Зарядные»? Высоковольтно!»
Перебирая контакты, Фрэнки осматривала столовую, оценивая свои шансы. Клео трудилась над «декоративными пеленами»: ничего особенного, просто оборачивала тетрадки, учебники и прочие предметы полосками льна. Рядом с ней Дьюс завоевывал сердца и голоса школьных приколистов: приподнимал очки и превращал в камень чью-нибудь домашку. Хэйли расположилась у стола школьных чирлидеров, предлагая всем желающим бесплатные консультации и проверку домашних сочинений, а Хит накачивался газировкой и пыхал огнем по просьбе публики.
Кто-то похлопал Фрэнки по плечу.
– Слышь, сделай мне крутой контакт в пупок, а? – широко улыбаясь, попросила Лагги. Из ее холщовой сумочки торчала бутылочка крема для рук, обмотанная полоской ткани. Место для сердца у Фрэнки заныло. «На чьей же она стороне?»
– Да брось ты, Шейла, не дуйся! – сказала Лагги. Ее глаза лучились искренностью. – Мы ж тут все свои. Не могу я между вами выбирать. Только квадрат не меняет сторон, верно?
Фрэнки поразмыслила и усмехнулась.
– Настоящая звезда светит всем одинаково! – сказала она и, широко улыбаясь, протянула Лагги блестящий контактик.
– Зыко! – сказала Лагги, вставляя контакт в пупок.
– Следующий!
– Мне вот такое же, как ей, – сказала Эмми-ирландка.
Следующие сорок три минуты Фрэнки вставляла запасные папины контакты в ногти, в уши, в шеи, в носы, на запястья и в чей-то невидимый лоб (Билли, конечно!). К ее столу выстроилась очередь длиннее, чем к Клео и Хэйли, вместе взятым. А Бретт снимал ролики быстрее, чем Дженнифер Энистон. Восторгов было море, больше, чем когда Обама поймал Усаму. Все шло совершенно зарядно!
А потом контакты кончились.
– Давай быстрей! – сказал Бретт, протягивая Фрэнки свою камеру. – У меня аккумулятор сел!
Фрэнки еще не полностью восстановилась после вчерашнего, и электрический ток из нее еле сочился, как просроченный лак из бутылочки. Медлительный и вязкий, липкий и загустевший – казалось, зарядка будет длиться вечно.
– Носишь контакты – значит, дурак ты! Ужастики – дурастики! – провозгласила Клео. – А вот кто хочет себе украшения собственного дизайна?
Дьюс стоял у столика, на котором были разложены ножницы, листы бумаги и десятки бутылочек с лаком для ногтей. Сторонники Клео вырезали украшения по собственному вкусу и разумению, а Дьюс потом взглядом превращал их в каменные амулеты. Те, кому хотелось чего-то поярче, могли потом раскрасить серые камушки лаком для ногтей из летней коллекции Клео. Вокруг Дьюса и Клео быстро собралась толпа. На стороне Штейн и Реддинга остались только маски, испачканные сиропом, полузаряженная камера, пустые декорации и горький вкус поражения. Все поклонники разбежались.
Бретт принялся сворачиваться. Фрэнки стояла, ковыряя швы. Ну и что, если ее тело развалится? Ну и пусть! Место для сердца у нее все равно разбито…
– А ну, прекрати! – сказал парящий в воздухе контакт во лбу. Билли…
– Чего прекратить-то? – спросила Фрэнки. Голос у нее дрожал, плечи поникли.
– Прекрати думать, будто все это было зря! И что у тебя никогда ничего не выходит! И что ты опять все бросишь и займешься шопингом!
Фрэнки невольно улыбнулась. Билли опять попал не в бровь, а в глаз!
– Но я так хотела победить в этом конкурсе…
«Я так устала от поражений…»
– А ты еще не проиграла! – напомнил Билли.
Фрэнки взглянула на фандемониум, царящий вокруг Клео и Дьюса.
– Кажется, уже проиграла…
– Вещи не всегда таковы, какими кажутся!
Пш-ш-ш-ш-ш! Билли обрызгал себе лицо Спектриным спреем видимости с ароматом лимона. Контакт торчал у него не во лбу, а на кончике носа!
– Видела?
Фрэнки хихикнула.
– Клео, конечно, упорная, но победа у тебя в кармане!
– А ты откуда знаешь? – спросила Фрэнки.
– Носом чую! – ответил Билли и растворился в воздухе. Но надежда оставалась с Фрэнки до конца дня.
КОМУ: ДЖЕКСОНУ
16 июн 18.07
МЕЛОДИ: Угадай, я кто?
КОМУ: МЕЛОДИ
16 июн 18.07
ДЖЕКСОН: Конь в пальто?
КОМУ: ДЖЕКСОНУ
16 июн 18.08
МЕЛОДИ: Дурак!
КОМУ: МЕЛОДИ
16 июн 18.09
ДЖЕКСОН: Тебе же нравится. Ну так?
КОМУ: ДЖЕКСОНУ
16 июн 18.10
МЕЛОДИ: Звонила Сейдж. Ты теперь смсишь официальному вокалисту группы БОГИНЯ ГРАНЖА!!!!!!!!
КОМУ: МЕЛОДИ
16 июн 18.12
ДЖЕКСОН: УРА!!! Я знал, что тебя возьмут!
КОМУ: ДЖЕКСОНУ
16 июн 18.12
МЕЛОДИ: Завтра веч. – 1 выступление!
КОМУ: МЕЛОДИ
16 июн 18.13
ДЖЕКСОН: После встречи ЛОТС?
КОМУ: ДЖЕКСОНУ
16 июн 18.14
МЕЛОДИ: Блин. Совсем забыла. Оно во сколько?
КОМУ: МЕЛОДИ
16 июн 18.14
ДЖЕКСОН: В 19.
КОМУ: ДЖЕКСОНУ
16 июн 18.15
МЕЛОДИ: Саундчек в 18:30… Попробую потом забежать.
КОМУ: МЕЛОДИ
16 июн 18.16
ДЖЕКСОН: Попробуешь? Это обязательно! Мр. Д собирает всех!
КОМУ: ДЖЕКСОНУ
16 июн 18.17
МЕЛОДИ: Ну, ОК.
КОМУ: МЕЛОДИ
16 июн 18.17
ДЖЕКСОН: Честно?
КОМУ: ДЖЕКСОНУ
16 июн 18.07
МЕЛОДИ: Ага. А ты ко мне на концерт?
КОМУ: МЕЛОДИ
16 июн 18.07
ДЖЕКСОН: ОК.
Глава 12
Бурная пятница
Последние лучи солнца гасли в ветвях кленов, и поляна погружалась во тьму вместе со всеми ЛОТСами, которые собрались, чтобы выслушать объявление мистера Д. Они стояли, прямые и безмолвные, как деревья вокруг, готовые грудью встретить любые бури, которые…
Шлеп!
Ляля убила комара на щеке у Клода.
– Не смей кусать моего парня! Я его сама укушу! – объявила она, шутливо клацнув клыками. И с самодовольной улыбкой стряхнула кровососа на землю.
– Спасибо, – буркнул Клод, – но только этот комар – пустяк по сравнению со всеми остальными проблемами.
– Я знаю, – вздохнула Ляля. Ее напускное веселье растворилось в прохладном ночном воздухе. На самом деле она чувствовала себя ужасно. Все вокруг были напряжены донельзя. А еще хуже то, что причиной этому – ее отец. А самое худшее – что она точно так же ничего не знает, как и все остальные. Ну что он, умер бы, что ли, если бы назначил встречу в ЛИТе? Или он не в курсе, что его дочь не выносит холода? А может, он вообще не в курсе, что у него есть дочь?
Клод обнял Лялю за плечи, поверх розового пиджака. От нее пахло ежевикой.
– Что, и теперь не можешь сказать, да?
Ляля сделала застегивающий жест и отвернулась.
Трудно было притворяться, что она в курсе. Аццки трудно. Но что ей оставалось? Отец либо сидит у себя в кабинете и разговаривает по телефону, либо загорает в солярии.
Ы-ык!
Хит рыгнул, выдохнув язык пламени, и все столпились вокруг получившегося костра. Не столько затем, чтобы погреться, сколько затем, чтобы отвлечься. Друзья и родители друзей то и дело поглядывали на Лялю, вопросительно вскидывая брови – хоть бы намекнула, мол! Она в ответ только поджимала губы и пожимала плечами. «Да я бы намекнула, если бы могла!» Лагги держалась в стороне, открывая завернутый Клео увлажняющий крем. Ее чешуя уже начинала шелушиться. Ляля прекрасно понимала, как они все себя чувствуют.
«Ну где же он?!»
Джексон похлопал Лялю по плечу. Его глаз было не видно за очками, в которых отражалось пламя костра.
– А ты не знаешь?..
– Да не могу я ничего рассказывать, понятно?
Джексон испуганно отступил назад.
– Ладно, ладно, спрошу у кого-нибудь другого…
– Спроси меня! – предложила Спектра, стоявшая где-то неподалеку. – Я все знаю!
Джексон секунду поколебался, потом вздохнул – дескать, терять-то все равно нечего.
– Ты не знаешь, где Мелоди?
«Ой…»
– А как же, знаю! – ответил голосок, благоухающий фиалками. – Говорят, ее не пускают гулять за то, что она разбила отцовский мотоцикл!
Джексон фыркнул.
– У ее отца нет мотоцикла.
– Конечно, она же его разбила, вот его и нет, – ответила Спектра. – Оттого-то ее отец так и злится. Он любил этот мотоцикл сильнее, чем родного сына!
– У него нет сы… – Джексон запнулся. – Ладно, забудь.
Внезапно налетел порыв ветра. Пламя заметалось. Мэдди Горгон поспешно обратила костер в камень, пока искры не разлетелись. Снова сделалось холодно. И темно. Люди застыли.
Послышался шелест листвы под ногами, медленный и мерный. Шаги приближались.
Главный наконец прибыл.
Сердце у Ляли отчаянно забилось. Клод, почувствовав ее тревогу, а может быть, сам встревоженный, позволил себе взять ее за руку на людях. Заухала сова. Застонала Гулия.
– Наступило время, – послышалось где-то среди высоких теней. Голос мистера Д был негромким, но звучным, и восточноевропейский акцент ему очень шел, – пришла пора сделать последний шаг для того, чтобы обеспечить продолжение нашего рода.
Он выступил на поляну, залитую лунным светом. Руки по швам, плечи расправлены, черные глаза заглядывают в лицо каждому по очереди. Мистер Д явился перед своим народом с величием короля. Если бы Ляля не чувствовала себя такой несчастной и забытой, она бы им, наверно, гордилась…
– Как известно многим из старших, земля, на которой мы стоим, свята.
«Свята»? Может, он хотел сказать – «снята»? Может, дело в языковом барьере?»
Друзья Ляли переглядывались, не менее озадаченные, чем она.
– Именно на этой поляне семьдесят нормальских лет тому назад мы собрались, ища убежища от своих врагов. Страшась показать свои лица, мы рыли пещеры и уходили в катакомбы – буквально. Первые наши гробы, гробницы, лаборатории, пещеры – все это находится под нами. Но все это теперь позади, благодаря тому, что времена изменились!
– Аху-у-у-у-у-у-у-у! – взвыли Вульфы. Прочие зааплодировали. Клодин сделала реверанс.
Мистер Д вскинул бледную руку. Поляна затихла.
– Теперь нормалы и ЛОТСы живут в мире и взаимопонимании. Некоторые даже влюбляются друг в друга.
Новые аплодисменты. Фрэнки и Хит гордо улыбнулись. Но жест мистера Д снова заставил всех утихнуть.
– Толерантность – это неплохо. Но интеграция? Ассимиляция? Это смерти подобно. Если позволить их крови смешаться с нашей, они испортят нашу ДНК, ослабят наши способности, уничтожат то, что делает нас уникальными. То, что делает нас ЛОТСами. То, благодаря чему мы – выше их!
«Мы выше их?»
Гулия снова застонала.
– Теперь, когда мы свободны, мы можем поставить себе новые цели! Научить мир жить по-нашему! Дать себе волю! Наполнить мир своим потомством!
– А все эти поздравления, значит, были так, для виду! – шепнула Лагги.
Если она имела в виду, что мистер Д затеял какую-то рискованную фигню, то Ляля была с ней совершенно согласна.
Мистер Д щелкнул пальцами. Рядом с ним возник мистер Мускул с позолоченной лопатой. Предводитель небрежным кивком поблагодарил своего помощника и вскинул лопату к небу.
– Вот почему я, с помощью Рама де Нила и фирмы «Wolf Construction», приобрел эту землю, чтобы возвести на ней для вас и всех будущих поколений ЛОТСов новую школу, школу Рэдклиф!
Он вонзил лопату в глинистую почву и выворотил пласт земли.
– Официально объявляю, что строительство началось!
Многие родители разразились торжествующими криками. Большинство детей – нет. Вместо этого они обернулись к Ляле, как будто ждали, что она разъяснит им, что имел в виду ее отец.
– Почему же папа мне ничего не сказал? – пробормотал Клод.
Лагги выгнула брови, как бы говоря: «Он че, серьезно?»
Клео прищурилась: «Нет, и ты от меня это скрывала?»
«Твой папа это знал! Это же он купил землю! Все претензии к нему!» – подумала Ляля, глядя исподлобья на Рама де Нила.
«Нет, и ты скрывала это от нас с Клео?» – как бы говорил ощетинившийся мех на загривке Клодин.
«А твой папа тоже знал! Он отвечает за строительство! Все претензии к нему!» – думала Ляля, сердито глядя на Кларка Вульфа.
«Неужели Клод держит тебя за руку при всех?» – ухитрилась спросить Гулия одной-единственной усмешкой.
«Да, Гулечка, он держит меня за руку при всех! И больше я ничего не знаю и знать не хочу!» – кивком ответила Ляля.
– Так что прощайтесь со школой Мерстон, – говорил мистер Д. – С сентября все вы пойдете в первую частную школу, предназначенную только для ЛОТСов.
Фрэнки принялась ковырять швы.
Хит сунул в рот таблетку от изжоги.
Джексон обмахивался обеими руками и все искал на поляне кого-то – должно быть, Мелоди.
– Похоже, кто-то не прижился на Майорке, – сказала Спектра Билли.
Клод вздохнул:
– Видимо, этим летом я работаю на стройке…
Мистер Д принялся объяснять, что новая школа будет настоящим шедевром архитектуры. Что все занятия, кружки и спортивные секции будут рассчитаны на особые способности и нужды ЛОТСов. Что эта школа привлечет сюда ЛОТСов со всего мира – некоторые из них уже записались в нее, а некоторые даже переехали в Сайлем. Но Ляля не могла думать ни о чем, кроме конкурса «T’eau Dally». И что ей теперь делать? Взять и все бросить?
– Вопросы есть? – спросил мистер Д.
Взметнулся лес рук.
– А как же наши «химеры»? – спросила Фрэнки. – Это разделение может серьезно повредить отношениям!
Хит закивал.
– Ну, вы же никуда не уезжаете. Просто переходите в другую школу.
– А если я все равно хочу играть в футбол за Мерстон?
Это Клод.
– Ты нужен Рэдклифу, сынок! Теперь ты будешь играть за нас.
– А в баскетбол?
Это Дьюс.
– Баскетбольная команда у нас тоже будет.
– А мы сможем соревноваться с нормалами из других школ?
– Ну, если они отважатся принять наши более сильные команды в свою лигу…
– А как же моя спортивная стипендия в колледже?
Это Лагги.
– Да, и мне обещали стипендию, как лучшему бегуну!
– Вам больше не понадобятся стипендии. Мы сейчас работаем над тем, чтобы открыть колледж для ЛОТСов. Образовательные стандарты там будут высокими, а плата – низкой.
Некоторые родители зааплодировали.
– Но мы же так старались нормально ужиться с нормалами! По-моему, это будет шаг назад.
Это Клодин.
Мистер Д изобразил снисходительную улыбку.
– Ничего, у тебя еще будет время на то, чтобы общаться с… с иными. Но только не в дни занятий и не по выходным, когда у вас будут школьные соревнования и походы.
Фрэнки заискрила.
– А у нас есть выбор?
– Я бы предпочел остаться!
– Я тоже!
– И я!
Мистер Д нахмурился. Откуда ни возьмись налетел ледяной ветер. Но у него на голове ни единый волосок не шелохнулся.
– Посещение школы Рэдклиф обязательно для всех ЛОТСов.
Толпа ахнула так дружно, что ветки над головой закачались.
– Собрание окончено!
– А как же все те нормалы, которые мной восхищаются? – шепнула Клео Ляле. – Они же без меня пропадут! А как же конкурс? Мы же с Дьюсом вот-вот станем лицом школы! Ну сделай же что-нибудь!
Ляля понимала, что Клео права. Но что она может сделать? Поговорить с ним? Это не выход. «Папочка, выслушай меня хотя бы сейчас! А сейчас? Ну, а сейчас-то ты можешь?» Все их отношения – один сплошной неотвеченный вызов.
– А как же конкурс? – спросила вслух Фрэнки.
– Какой еще конкурс?
Десятки глаз уставились на Лялю. «Он не знает о конкурсе?!»
У Ляли закружилась голова. Внутри все поплыло. Она почувствовала, что сейчас грохнется в обморок, как самая обычная девчонка.
– Благодаря Ляле школа Мерстон вышла в финал конкурса, устроенного фирмой «T’eau Dally», – объяснила Фрэнки. – И, если мы победим, это перевернет всю жизнь школы. А мы с Бреттом непременно…
– Почему это вы с Бреттом? – завизжала Клео. – Не вы с Бреттом, а мы с Дьюсом!
– А как насчет нас с Хэйли? – осведомился Хит. – Мы вообще-то тоже участвуем в конкурсе! И у нас больше шансов, потому что мы – химеры, а вы – нет!
Клео подбоченилась.
– Этот дурацкий термин…
– Хватит! – рявкнул мистер Д. – В чем бы там ни состоял ваш ничтожный конкурс, это все дело нормалов! А вам следует сосредоточиться на ваших собственных делах!
«Ничтожный? Наш конкурс – ничтожный?!!»
Ляля, с кружащейся головой и трясущимися коленками, выступила вперед и выпалила:
– Дела школы Мерстон – это и есть наши собственные дела!
Мистер Д медленно развернулся к дочери. Фрэнки заискрила, но осталась стоять плечом к плечу с Лялей.
– Довольно, – произнес он жутким ровным тоном. – У вас будет новая школа. Вам нет необходимости участвовать в каком-то жалком, ничтожном конкурсе.
Его темные глаза впились в нее, точно клещи.
– Конкурс отменяется!
Ляля покачала головой:
– Ты же сам весь год давил на меня, требуя, чтобы я что-нибудь сделала для своей школы. А теперь, когда я наконец-то это сделала, ты требуешь все отменить?
– Ляля! – предостерег Клод. – Осторожней…
– Ты будешь делать, что я скажу.
– Зачем? – Ляля скрестила руки на груди. – Ты же снова передумаешь!
В толпе ахнули.
Мистер Д вонзил лопату в землю.
– Дракулаура, увидимся дома, в гостиной. Остальные могут расходиться. Собрание окончено!
В камине за стеклянным экраном трепетали языки пламени.
Ляля села на диван и расправила плечи. Пригладила розовый чубчик Дивного Графа, вскинула подбородок, стиснула руки, чтобы согреться. Эта поза напомнила ей о том, как дед с бабкой наняли Денислава Блегу, чтобы написать ее портрет. Только тогда ее трясло от скуки, а теперь – от ожидания.
Перед тем как уйти с поляны, Клод уговаривал ее попросить у отца прощения. Лагги с Клодин желали ей удачи и умоляли позвонить сразу, как только будет возможность. Фрэнки предлагала спрятать ее у себя в фабулатории. Но Ляля отказалась. Ну что он ей может сделать? Убьет? Она и так умерла, уже тысячу пятьсот девяносто девять лет тому назад!
Рядом возник дядя Влад. Он благоухал эвкалиптом.
– Добавки хочешь? – спросил он, помахивая ложкой.
Ляля потерла живот и покачала головой. Она, конечно, нуждается во внимании отца, но не настолько, чтобы вытошнить соевый паштет на его новые джинсы.
– Чаю с мятой, если можно, – сказала она, возвращая Владу тарелку.
– Что, не получается заесть огорчение?
– Я уже объелась, – сказала Ляля, выглядывая в окно, – а огорчение все равно осталось.
– Мне так жаль, что я не смог присутствовать на… а-а-а…
Дядя Влад поспешно поставил поднос, полез в карман кимоно и поднес к носу шелковый носовой платок.
– …А-а-апчхи!
– Будь здоров!
Он приподнял очки и промокнул уголки глаз.
– Говорил же я ему – буквально умолял! – не ставить этот шредер в моей зоне здоровья! Эта штука буквально высасывает из меня витамин С! Да разве ж он послушается?
Влад умолк, чтобы высморкаться.
– Ни в какую!
Он высморкался еще раз.
– Разве я что понимаю в фэн-шуе? Всего-то навсего книжку написал, да еще программу для айфона! Не говоря уже о…
По стенам гостиной скользнул свет фар. Гравий на дорожке захрустел под шинами дорогого автомобиля.
– Сейчас принесу чай! – сказал дядя Влад и смылся.
Входная дверь со скрипом отворилась. Наверху, в спальне, послышался шорох и топот – ее питомцы разбегались по своим убежищам. Дивный Граф, по-прежнему висевший у нее на запястье, мелко задрожал. Ляля накрыла ладонью его колотящееся сердечко. Жалко, что в программе «Rosetta Stone» нет курса звериного языка, и она не может сказать своим друзьям, чтобы они успокоились! Ее отец, конечно, кусается, но все-таки больше лает. А кроме того, они его не интересуют. Его вообще не интересует никто и ничто, кроме его работы. А она тут век за веком пытается до него достучаться, произвести впечатление…
Дверь с грохотом захлопнулась.
Послышались шаги. Озарение налетело на Лялю с размаху, как беспорядочно мечущаяся летучая мышь. Как сказал кто-то старый и мудрый: «Подумай, а так ли он тебя любит?» Может быть, все дело в этом? А если так – почему бы не высказать все, что у нее на душе? На данный момент ей терять нечего – кроме победы в конкурсе.
Дивный Граф сорвался и улетел прочь, его розовая нарощенная челочка оторвалась и упала на ковер. Ляля наклонилась, чтобы ее поднять, но встретилась с острым носком отцовской туфли. Отец растер искусственную челку, как сигаретный окурок. «Вот это облом!»
– Как ты посмела бросить мне вызов?! – прошипел он, грозно глядя на нее.
Ну что ж, зато он наконец-то здесь, не в HD, а в 3D! Он дышит тем же воздухом с дымком от камина, что и она. Они впервые общаются в гостиной без помощи экрана. Осознав это, Ляля невольно улыбнулась. От этого он взбесился.
– Я – главный! – взревел он, оскалив клыки. – И когда я тебе приказываю что-то сделать, ты должна выполнять! И вообще, я твой отец!..
«Ха!»
– По укусу, – пробормотала она, – но не по крови!
В коридоре ахнули. Потом чихнули.
Влад подслушивал. Но мистеру Д и Ляле было не до этого. Они застыли неподвижно, и брошенная ею фраза носилась по комнате, как порыв ледяного ветра.
Воспоминания… Мучительный голод. Холод и сырость. Чьи-то руки несут ее сквозь метель… алые капли падают, оставляя цепочку следов на снегу. Кашель раздирает грудь, отдается во всем теле… снова кровь… вверх по лестнице… Становится теплее. Серебристый лунный свет исчез. Они поднимаются навстречу теплым оранжевым отблескам. Ее кладут в постель. Пахнет монетами и соленым потом. Простыни, еще недавно шелковистые и гладкие, пропитываются потом. Рядом стонет мать, зовет Лауру… Она хочет ответить: «Мама, я тут!», но говорить слишком трудно… Мистер Д твердит, что Лаура здесь… Смертельная усталость… последний вздох матери… она безмолвно умоляет ее не уходить… Мистер Д вбегает в комнату… зовет мать по имени… «Алина, Алина, Алина!» – обнимает ее, как будто она не простая служанка… как будто он – не румынский аристократ… Врач объявляет, что слишком поздно… Плечи мистера Д трясутся… он говорит, что мог бы ее спасти, что опоздал из-за проклятой метели… Врач говорит, что девочка тоже долго не протянет… Мистер Д склоняется над ней… откидывает в сторону ее потные волосы… Страшная боль пронзает шею… давит, парализует… тьма… а потом – новый день. К ней вернулись силы. Матери больше нет. А она почему-то может думать только об одном: поскорее вонзить свои странные, острые зубы в кусок сырого мяса.
Ляля сморгнула набежавшие слезы.
– Зря ты меня тогда спас!
Он налил себе стакан пятисотлетнего виски.
– Тебе не нужна была дочь, это же очевидно!
– Чушь! – Он с размаху опустил хрустальный стаканчик на полированный столик черного дерева.
– Подставочку возьми! – возопил Влад.
Мистер Д не обратил на него внимания.
– Попросил бы мистера Штейна, он бы собрал тебе робота! Который делал бы все, как ты скажешь. А то ты…
– Мне не нужен робот! – перебил отец. – Но не нужна мне и непочтительная клычонка, которой ничего в жизни не надо, которая ни к чему не стремится…
Ляля топнула ногой.
– Ах, это я ни к чему не стремлюсь? Да благодаря мне школа Мерстон вошла в число финалистов – трех лучших во всей Америке! И все это сделала я, я!
Ляля била себя в грудь, точно орангутан, отчаянно стараясь, чтобы отец наконец-то ее увидел.
– И что это такое – «клычонка»? Такого и слова-то нет!
Он поднес стакан к губам, отхлебнул маленький глоток янтарного напитка.
– В школе Рэдклиф тебе будет хорошо.
Ляля намотала на палец прядь волос и дернула изо всех сил.
– Да откуда ты знаешь, что для меня хорошо? Тебя же даже дома никогда не бывает! И даже когда ты дома, тебя все равно что нет, только хуже, потому что ты здесь, но ты меня не замечаешь!
Оттого, что Ляля произнесла это вслух, она как бы заново это осознала, и боль пронзила ей грудь.
– Я даже понятия не имела, что ты собираешься открыть школу! Я ничего не знала! Ты понимаешь, как это унизительно?
– Ну, так ведь и я ничего не знал о вашем дурацком конкурсе! – отпарировал он.
– Он не дурацкий! – рявкнула Ляля. – Он, между прочим, общенациональный! И я пыталась тебе все рассказать, а ты… ты ничего не слушал… а я…
Ей сдавило горло.
– Я-то думала, ты будешь мной гордиться! Я только ради этого в него и ввязалась!
– Я буду тобой гордиться, когда ты перестанешь тратить время на своих подружек и начнешь всерьез заниматься…
– Мои подружки для меня теперь все равно что родные! И весь последний год мы делали все, чтобы влиться в общество, а теперь…
Из глаз покатились слезы. Ляля спрятала лицо. За все тысячу пятьсот девяносто девять лет он еще ни разу не видел, как она плачет.
Мистер Д не пытался ее утешить. Он стоял и смотрел, как она всхлипывает.
– Твои подружки никогда не спасут тебя, как сделал это я.
– Они уже меня спасли!
Он вздохнул и посмотрел на часы, которые вынул из кармана.
– Лаура, жить надо так, чтобы никому не приходилось тебя спасать.
Он назвал ее настоящим именем – впервые с тех пор, как…
– Надо быть сильной. Достаточно сильной, чтобы ни на что не отвлекаться и сосредоточиться на том, что действительно важно.
Ляля вытерла глаза тыльной стороной кисти. Холодная кожа успокоила опухшие веки.
– Сила не в том, чтобы никого к себе не подпускать, – сказала она, шмыгнув носом. – Сила в том, чтобы впускать людей в душу.
Мистер Д ткнул в нее пальцем.
– Это ты сейчас так говоришь. Но что ты будешь проповедовать завтра? А послезавтра? Сегодня – здоровое питание и косметика для животных, а потом что? Мир во всем мире?
Так он знает!
– Ты ничего не доводишь до конца. Вот почему твои родственники зовут тебя «графиня Недотепула».
«Что, правда?»
За дверью фыркнул Влад.
– Ничего смешного! – крикнула ему Ляля.
У мистера Д зазвонил телефон. Он взглянул на экран и ответил на звонок.
– Оставайтесь на линии, – сказал он в трубку. И снова обернулся к дочери: – Предлагаю сделку.
Ляля вопросительно вскинула бровь.
– Я не хочу, чтобы ты выросла неудачницей. Так что давай, доведи до конца этот ваш дурацкий конкурс. И когда проиграешь, перейдешь из Мерстона в Рэдклиф.
– А если я выиграю?
Мистер Д приподнял бровь.
– Что, если я выиграю?
Он зажал ладонью динамик.
– Можешь остаться.
Хм. Недурно для «клычонки»!
Потерянная глава
Эту главу мы пропустим, у нее номер несчастливый.
Глава 14
Рыбак рыбака…
Прежде тут была бумажная фабрика, а теперь бывший склад, как по волшебству, превратился в популярное место для тусовок. В сиянии ослепительных красных огней, под гром аплодисментов, пронизанных свистом, в море незнакомых лиц Мелоди вслед за девушками из своей группы поднялась на обшарпанную эстраду.
Сисси надела серебристую бас-гитару поверх футболки «Девчонки с гитарами». Сейдж взяла в руки гитару, разрисованную всякими каракулями. Девять с Половиной вскинула к железной крыше палочки, разукрашенные лаком для ногтей. Ее майка с Пикачу задралась, выставив напоказ валик жира на животе. Публика зааплодировала.
Мелоди шагнула к микрофону. Стиснула его холодный стальной стебель. Посмотрела на свои розовые кеды. Облизнула пересохшие губы. Огляделась в поисках ближайшего выхода.
Нет, бежать было поздно. Надо просто заставить себя успокоиться. Но как? Мелоди чувствовала себя так, словно ее подключили к усилку Сейдж. Все «богини» утешали ее по очереди. Напоминали ей, что всякое бывает. Что, что бы ни случилось, они друг друга не бросят. Однако ничто не отменяло того факта, что саундчек слишком затянулся. Что она пошла на выступление группы, пропустив собрание ЛОТСов. Что она нарушила обещание, которое дала Джексону. Что ей должно быть стыдно, но ей ничуточки не стыдно. Что…
– Раз-два-три-четыре! – Девять с Половиной заиграла вступление к «Sleep to Dream» Фионы Эппл. Следом вступили другие. Мелоди закрыла глаза. И запела. И все, кроме музыки, осталось позади.
«Luscious Jackson», «Soundgarden» и даже Бритни Спирс (разумеется, слегка переделанная для пущей крутости)… В памяти не осталось ничего, кроме мгновенных снимков: потные девушки, размахивающие руками над головой… парни из колледжа, которые смотрят на нее во все глаза… другие парни, подпевающие в полный голос… раскачивающиеся в воздухе светящиеся экранчики сотовых… Кандис и Спектра, посылающие ей воздушные поцелуи… Кандис, сидящая на плечах у Билли… люди шарахаются, оттого что думают, будто она левитирует… Джексон, держащийся в стороне со своим карманным вентилятором… он все-таки пришел, как здорово!
Но основным, что испытывала Мелоди в течение пятидесятипятиминутного выступления, было ощущение. Она плыла… нет, летела… Нет. Точнее будет сказать, что она взмывала ввысь. Она, как и этот старый склад, тоже преобразилась, точно по волшебству.
Выступление закончилось, волшебство развеялось. Диджей Голд Чедда врубил Питбуля для полуночников – скажем честно, для тех, кого задавила жаба покупать билет на концерт группы. А Мелоди снова сделалась обычной девочкой, которой теперь придется мириться со своим бойфрендом.
Через танцпол она пробиралась, как участник «Больших гонок» по полосе препятствий. Наконец она заметила Джексона у бара «Энергия монстра».
– Джексон!
– Эй, девочка! – Колоритный малый ухватил ее за плечи и развернул к себе. – Не ори так, не порти свой чудный голос!
Его потная ладонь промочила насквозь ее тоненькую черную футболку. Кандис выложила за эту дырявую тряпку сто семьдесят пять баксов. Но, поскольку футболка выглядела так, словно ее сняли с автостопщика, Мелоди согласилась ее надеть. Ну, а теперь, благодаря Потному Парню, от нее еще и воняло автостопщиком.
– Голосок у тебя атомный!
Мелоди попятилась.
– Ну, в смысле настоящая бомба!
– Ага, спасибо, – вежливо ответила она. – Вы… вы извините, я тут одного человека ищу…
– Ничо, нормалек! – сказал он и захлопал в ладоши. Мелоди нырнула в танцующую толпу.
– У тебя офигенный голос! – крикнула ей девушка, прижимаясь бедром к парню.
– Клевые перышки! – сказала другая девушка на полуобороте.
– Я твой фанат навеки! – завопил парень, голый по пояс, с татуировкой Гвен Стефани на груди.