Праславянский фонд лексико-семантического поля «Безумие»

Исследование понятия безумие позволяет реконструировать представления о человеке, отраженные в языке. Феномену юродства посвящены работы Д.С. Лихачева, Г.П. Федотова, А.М. Панченко, С.А. Иванова и других. Лингвистические характеристики лексики, обозначающей сумасшествие, рассматриваются в статьях В.А. Плунгяна, Е.В. Рахилиной, О.П. Ермаковой, Л.В. Маркеловой, Н.А. Гречишкиной, монографии Е.В. Урысон, социальные аспекты душевных болезней – в диссертации Л.В. Янгуловой. Этимологический анализ диалектной лексики со значением потери рассудка проводится в работах В.А. Меркуловой, Т.В. Леонтьевой, Д.Н. Лоскутовой, С.А. Мельниковой, Л.С. Нечаевой, М.В. Туриловой. Культурологические аспекты исследования концепта «Безумие» представлены в работах С.В. Голяк, А.Д. Железновского, сопоставительный анализ лексики различных языков выполнен В.Б. Ширшиковым, Е.Е. Стефанским.

В настоящей работе реконструирован праславянский словник лексико-семантического поле «Безумие» по данным славянских языков, выделены праславянские диалектизмы. При реконструкции праславянских лексем учитывается как наличие их продолжений с искомыми значениями по крайней мере в двух языках разных подгрупп славянских языков, так и архаичность словообразовательных характеристик и мотивационных моделей.

1. Пространственные представления, движение: семантический переход ‘выйти’ → ‘сойти с ума’ представлен праслав. * jьzuměti (sę) (во всех трех подгруппах), * jьzumiti (sę) (продолжения с семантикой безумия в южно- и восточнославянских языках).

Древними можно признать модель ‘потерять путь, заблудиться’ → ‘сойти с ума’: праслав. * blęsti, * blędǫ (словен., ст.-чеш.), * blǫdъ (запад. и восточнослав. яз.), ‘мешать, путать’ → ‘сойти с ума’ (праслав. * mǫta, * mǫtъ, * mǫtь, (болг., словин.), * mǫtiti (sę) (ст.-слав., польск., русск.), * měšati (sę) (словен., польск., др.-русск., русск.)).

Праславянскими диалектизмами можно признать южнослав. * otъkačati (болг.), модель ‘сорваться, резко отделиться, отодвинуться’ → ‘сойти с ума’, западнослав. * obblǫdьnъjь (польск., словин.), модель ‘заблудиться’; западнослав. * otъmǫtъ (польск. устар.), модель ‘мешать, путать’.

2. Наименования негативных характеристик человека; количественных и качественных характеристик его ума тоже развивают семантику помешательства.

2.1. Модель ‘отсутствие (ума)’ → ‘сумасшедший’ представляют лексемы *bezgluzdъ(jь), *bezgolvъ(jь), *bezmozgъ(jь)), *nesъmyslъ(jь)), южнослав. диал. * nesъvěstь < * nesъvědtъ, * nesъvěstьnь(jь). По версии О.Н. Трубачева, образованиями праславянского уровня являются * bezumъ, * bezumьje, * obbezuměti (sę) (в южно- и восточнославянских языках). Вероятно, восточнославянским диалектизмом можно считать праслав. * netěma, * netěmъ (укр., блр.).

2.2. Группа моделей объединяется семантикой ‘нецелый, имеющий недостаток, изъян’ → ‘сумасшедший’. Представления о «норме» и ее нарушении лежат в основе модели ‘отнимать от целого, повреждать’ → ‘сводить с ума’: *liхъ(jь) (сербохорв., болг.) и *lišiti (sę) (в рус.). В большой группе гнезд семантика глупости, нарушения нормального рассудка развивается структурно такими же прилагательными и глаголами на основе значений ‘пустой’, ‘поврежденный’: праслав. * dur-, * pust- (* pustъ(jь)),* prost- (* prostъ(jь)), * suj- (* sujь(jь)), * šutъ(jь).

2.3. Модель ‘слабый, вялый’ (об уме) → ‘сумасшедший’ представлена в гнезде * mъldn- праслав. южнослав. диалектизмом * mъldnьnь(jь),* mъldn’enь(jь), * mъldněnь(jь) (с.-хорв., словен.). С безумием связываются также характеристики ‘недокормленный’ и ‘нездоровый, негодный, неудачный’: праслав. * nedotavь, из * ne, *do и * taviti ‘кормить’ (с.-хорв. диал.), праслав. * neradьnъ(jь) от * neraditi с - ьnъ (ст.-чеш., в.-луж.).

2.4. Модель ‘глупый’ → ‘сумасшедший’ представлена западнослав. диалектизмами – дериватами гнезда * glup- (праслав. * obglupěti, * obglupiti) с первичной семантикой ‘закрытой’ (наряду с * glum -, суффиксальным производным от * gluх -).

3. Актуальны модели, описывающие ситуацию враждебного воздействия на человека, в результате чего он теряет рассудок.

3.1. Несколько моделей этой группы характеризуют сумасшествие как следствие физического воздействия. Так, с большой долей вероятности представления о потере рассудка после побоев существовали на праславянском этапе в следующих этимологических гнездах: * derti, * dьrǫ – праслав. * durъ (семантика помешательства в польск., рус., укр.), * durьnъ(jь) (чеш., словин., рус. диал., укр.), * obdurěti (польск., др.-рус., русск., укр., блр.), * obduriti sę (чеш., польск., русск.диал.). В гнезде * guliti ‘драть’ эта семантика, возможно, тоже появляется на праславянском этапе, или можно предположить сербо-украинскую изоглоссу (сербохорв. диал. нâгула ‘придурковатый, слабоумный, безумный человек’, укр. гулавий ‘сумасшедший’).

В гнезде *šalъ(jь) семантика помешательства реконструируется для *šalěti (польск., русск., блр. ‘сходить с ума, беситься’), *šaliti (польск., чеш., блр. ‘сходить с ума’), *šalěnъ(jь) (др.-русск. ц.-слав., укр., польск., чеш.). Продолжение праслав. *šalъ(jь) лишь в русском языке обозначает потерю рассудка, но с учетом заимствованного из слав. яз. лит. pašėlėlis ‘безумный’ (Фасмер) и западно- и восточнослав., ц.-слав. дериватов *šalъ(jь) со значениями ‘сходить с ума’ и ‘сумасшедший’, можно предположить, что праслав. *šalъ(jь) означало в т. ч. потерю рассудку, и считать лексему отправной точкой развития указанных значений. Для праслав. *šalъ(jь) (< * xēl - // * xōl - ‘драть, скрести’) предлагается реконструкция семантики ‘тот, кого стегают, дерут’ (КрЭС); вероятно, семантическое развитие лексемы обусловило актуализацию модели ‘бешеный’ → ‘сумасшедший’.

В гнезде * šelmъ семантика представлена праслав. * obšalomǫtiti (sę), * obšalomǫtěti, изоглоссами диал. рус. и блр. с сербохорв. ЭССЯ предлагает считать их экспрессивным сложением * šalo - и * mǫt - [ЭССЯ XXX: 128–129], но нам представляется возможным считать лексемы экспрессивными производными * obšelmiti ‘лишить способности ясно воспринимать окружающее’(< ‘ударить обухом топора’) (рус., блр., сербохорв.).

Образ повреждения, поломки лежит в основе мотивационной модели ‘ломать, повреждать’ → ‘лишать рассудка’, которая представлена на праславянском этапе лексемами этимологического гнезда * vеrdъ (праслав. * vеrdъ, * vеrditi sę, * vеržati sę).

Результатом персонифицированного физического воздействия безумие предстает во внутренней форме лексем * nastǫpъ (сербск., макед., хорв. ‘приступ, начало болезни’, серб. нáступ ‘приступ болезни, взрыв каких-л. сильных чувств, проявление ненормального душевного состояния, спазмы желудка, кишок’) [ЭССЯ XXIII: 91], * navala (сербохорв. нȁвала, нàвала ‘нападение, нашествие, порыв ветра, приступ болезни, принуждение, гнет, тяжесть’) [ЭССЯ XXIII: 205].

3.2. Основой развития семантики безумия становятся также слова, обозначающие приведение в измененное состояние сознания, искажение восприятия другого человека. Ряд лексем описывает шаманские и другие языческие практики, сопровождающиеся ритмичными звуками, движениями шамана, мерцанием света, специфическими запахами, целью которых является помутнение сознания участников [Меркулова 1972: 137].

Праславянские этимологические гнезда, основы которых восходят к и.-е. * ma - ‘махать рукой, кивать украдкой’ → ‘морочить кого-л., обманывать, колдовать’ с суффиксальными расширениями, вероятно, развивают семантику потери рассудка на праславянском уровне на основе значений ‘приманивать, обманывать’, семантика помраченного состояния сознания зафиксирована в отдельных славянских языках.

Так, в гнезде праслав. *maxati (суффиксальное расширение - xa-) эти значения представлены сербохорв. mahnit ‘сумасшедший’, букв. ‘размахивающий’, и укр. махо'метник ‘сумасшедший’, махо'мет диал. ‘разбойник’ – экспрессивным образованием от магоме'танин ‘мусульманин’, пережившим вторичное сближение с глаголами ма'хати и ме'тати [ЕСУМ III: 420].

В гнезде праслав. * mamiti (расширение - mo -) в основе значения др.-русск. ц.-слав. помамление ‘безумие, потеря рассудка’ [СлРЯ XI–XVII вв.], производного от незафиксированного * помамити < мамити ‘сводить с ума’ ← ‘обманывать’ ← ‘привлекать, приманивать’ ← ‘махать рукой’, лежит семантика обмана. Вероятно, на праславянском этапа семантика безумия представлена в гнезде южнославянскими и частично западнославянскими диалектизмами: * mama (сербохорв. mama ‘сумасшедший, взбесившийся’, ma ̏ ma ‘бешенство, безумие, неистовство’, словен. стар. mama ‘болтун’, ‘amens’) [ЭССЯ XVII: 185], * mamidlo, * mamilo (словен. mamílo ‘одурманивающее, усыпительное средство, приманка; наваждение, мираж, призрак, обман’, чеш., слвц. mámidlo ‘то же’, польск. mamidło ‘призрачное видение, иллюзия’ от * mamiti) [ЭССЯ XVII: 187], * mamiti (sę) (ц.-слав. мамити ‘обманывать’, болг. ма́мѭ ‘обманывать, прельщать’, ма́мя ‘обманывать, вводить в заблуждение’, в значении ‘обманывать, соблазнять, обольщать’ во всех южнославянских, чешском, польском языках, сербохорв. mámiti ‘дурачить’, mámiti se ‘cходить с ума, безумствовать’, словен. mámiti ‘одурманивать, приводить в беспамятство, морочить’, ст.-чеш. mámiti ‘обманывать’, чеш. mámiti ‘одурманивать, лишать здравого смысла’, польск. mamić, стар. momić ‘обманывать, обольщать, вводить в заблуждение’, mamić się ‘обманываться’) [ЭССЯ XVII: 187–190], * mamъ (сербохорв. mȃm ‘то, что приманивает’, ‘бешенство, неистовство’, ц.-слав. мамъ ‘глупец’) [ЭССЯ XVII: 190–191], * mamьnъ(jь) (ц.-слав. мамьнъ ‘неразумный’, сербохорв. стар. maman, mamen ‘безумный, неразумный’, сербохорв. maman, mamen ‘бешеный, разъяренный’, мȃман ‘неистовый, необузданный, буйный, разъяренный, полный страсти, страстно желающий чего-л., жаждущий чего-л., одурманивающий, манящий’)[ЭССЯ XVII: 195], откуда сербохорв. стар. mamnik ‘demens, безумный’, ‘обманщик’ [ЭССЯ XVII: 195], * jьzmamiti с искомым значением в западнославянских языках (болг. изма́мям, макед. измами, сербохорв. izmámiti ‘выманить’, ‘обмануть’, словен. izmámiti ‘выманить’, помимо этого zmámiti ‘ошеломить, вывести из себя’, ‘надуть, одурачить’, чеш. zmámiti ‘сбить с толку, одурачить’, слвц. zmámit’ ‘ошеломить, довести до умопомрачения’, польск. zmamić ‘заморочить, обмануть’, диал. zmamić, словин. zmaḿic)[ЭССЯ IX: 44–45], * obmamiti (ц.-слав. омамити сѧ ‘stultum fieri, обезуметь, стать юродивым’, сербохорв. omámiti ‘приманить, ввести в заблуждение, испугать, довести до потери сознания’, словен. редк. omámiti ‘ошеломить, одурачить’, чеш. omámiti ‘оглушить, ошеломить, одурачить’ [ЭССЯ XXVIII: 41–42], * obmamъ/ь чеш. редк. omam ‘умопомрачение, наваждение’, польск. omam ‘умопомрачение, галлюцинация’ [ЭССЯ XXVIII: 42].

В гнезде * manъ (расширение - no -) семантика безумия на праславянском этапе представлена праслав. * mana (русск. диал. ма'на ‘приманка, соблазн, то, что прельщает, блазнит, отуманение рассудка’, ‘дурь, блажь’, укр. мана́ разг. ‘по представлению суеверных людей, то, что внушено злым духом’, ‘призрак, наваждение’, блр. ма'на ‘ложь, обман; наваждение, колдовство’, заимств. в лит. mõnai ‘духи, привидения’) [ЭССЯ XVII: 195–196], * maniti (sę) (ц.-слав. манити ‘обманывать’, польск. manić ‘обольщать’, рус. влад., волог. ма'нить безл. ‘чудиться’ от * manъ или от * manǫti (Варбот)) [ЭССЯ XVII: 197–199], * manъ (польск. диал. man ‘морока, наваждение, галлюцинация, обман чувств’, русск. диал. ман ‘тот, кто манит’, новг. ‘лжец, лгунья’, тихв. новг. ‘нечистый дух, живущий в бане под каменкой и на колокольне’, ма'ны 'всякому да'ны (пословица ‘обмануть всякий может’) [ЭССЯ XVII: 201–203].

Гнездо * mara с cуф. расширением - rā пополняет указанное поле праслав. * mara (ц.-слав. мара ‘исступление’, слвц. ‘болезнь’, словин. ‘сновидение, привидение, призрак; идол’, др.-рус. мара ‘исступление, потеря сознания’, ‘помрачение ума, забытье, сновидение’, укр. ма'ра ‘существо или предмет, которые представляются кому-л., привидение, призрак, видение’, ‘колдунья, нечистая сила’, ‘призрак, бес, обморачивающий людей, затемняющий им рассудок, чтобы завести их в опасное место’, ‘сон, сновидение, греза’, блр. 'мара ‘призрак, привидение’, ‘ведьма, нечистая сила’, ма'ра полесск. ‘бес’, болг. диал. ма'рава ‘кошмар’) [ЭССЯ XVII: 204–207], * mariti (sę) (польск. диал. marzyć ‘размаривать, приводить в бессознательное состояние, говорить небылицы, дурачить’, укр. 'марити ‘грезить, бредить’, 'марити ‘то же, что мрiяти ‘бредить в горячке’ от * marъ, * mara, семантика развивается по модели ‘махать рукой’ → ‘делать слабым, ослаблять’ → ‘губить, нарушать, тратить’, ср. чеш. mařiti ‘портить, терять, лишаться, губить’, ‘тратить’, ‘разбивать надежду’, omařiti ‘утомить, сделать слабым’, слвц. диал. mar(i)et’ ‘погибать’) [ЭССЯ XVII: 207], * obmariti (cлвц. omarit’ ‘оглушить, ошеломить’, ‘утомить, ослабить, лишить чувств’, рус. донск. об'марить ‘лишиться сознания’, укр. обма'рити ‘произвести галлюцинацию, обмануть, обморочить’) [ЭССЯ XXVIII: 46].

Вероятно, сюда же относятся продолжения праслав. * komariti (sę), польск. диал. chomarzyć ‘видеть во сне, бредить’, и праслав. * čamariti – болг. диал. чу'мар’ъ съ ‘хмуриться, выражать недовольство чем-л.’, рус. диал. чма́рить ‘чахнуть, хиреть, еле прозябать’ (ряз., Даль IV: 1355), ‘кое-как пробиваться’ (ряз.) [ЭССЯ X: 169]. Возможно, тот же корень представлен в праслав. * občemerěti: та же семантика уукр. очеме'рiти ‘одуреть, прийти в бессознательное состояние’ при блр. диал. ачамя'рэць ‘опротиветь, надоесть, одуреть’, * občemeriti sę ст.-слвц. očemerit’ sa ‘одурманиться’ из * ob- и čemeriti [ЭССЯ XXVI: 134–135]. В этом случае семантическое развитие идет по моделям ‘ махать рукой’ → ‘морочить, нарушать восприятие’ → ‘заставлять бредить во сне’, ‘морочить, нарушать восприятие’ → ‘хмуриться, выражать недовольство чем-л.’, ‘морочить, нарушать восприятие’ → ‘чахнуть, хиреть’.

В гнезде * matati семантика сумасшествия представлена диалектными (вероятно, западно- и южнославянскими) изоглоссами, при этом, хотя указанная семантика, строго говоря, не реконструируется для праславянского этапа, однако c учетом параллелизма семантики этимологических гнезд, производных от и.-е. * ma- с расширениями, можно предположить ее существование в праславянский период, модель ‘махать рукой’ → ‘морочить, обманывать, лишать рассудка’.

Так, интересующие нас значения отмечаются в чешском и словацком языках, а значение ‘колдун’ (т.е. ‘тот, кто наносит вред, лишает рассудка’) – в польском языках: чеш. редк. mátožiti se ‘ходить подобно привидению, бредить, грезить’, диал. mátožit’ ‘говорить во сне, бредить, лгать, одурманивать’, восходящее к праслав. * matožiti ‘ходить, блуждать’ → ‘бредить; морочить’, производного от * matoga [ЭССЯ XVIII: 7], чеш. mátoha ‘злой дух, страшилище, привидение; обман, сновидения; прихоти, капризы’, ветерин. ‘вертячка’ (болезнь у скота), ‘привидение’ при словен. matoga ‘страшилище, привидение’, польск. matocha ‘колдунья’, matoga устар. ‘страшилище, чудовище, привидение’, ‘сварливый и бесхарактерный человек’, восходящие к праслав. * matoga ‘неуверенная ходьба, шатание, блуждание’, ‘сновидения, грезы, мечты’, т.е. ‘то, что морочит’ > ‘страшилище, привидение’, от * matati с суф. - og - от и.-е. * ma - ‘обманывать’ [ЭССЯ XVIII: 6], и чеш. mátožný ‘помешанный’, ‘призрачный, страшный, неопределенный, неуверенный, фантастичный, вялый, слабый, как mátoha ’, слвц. mátožný ‘призрачный’, диал. mätožný ‘страшный, пугающий’, восходящие к праслав. *matožьnъ(jь) [ЭССЯ XVIII: 7].

Модель ‘обманывать’ → ‘лишать рассудка’ представлена и в другом гнезде, * myliti (sę), восходящем к и.-е. * mel - ‘обманывать, лгать’ (родств. лит. melúoti ‘лгать’, лтш. màldît ‘ошибаться’, mùldêt ‘болтать, нести чепуху’), но лишь на современном этапе. Это словен. molnjen ‘ошеломленный’, диал. múnjen ‘помешанный’, восходящее к праслав. *mylьnъ(jь). В других западнославянских языках семантика глагола менее конкретна: ст.-чеш. mýliti ‘делать недостоверным, сомнительным’, mýliti sě ‘ошибаться’, слвц. ḿylit’ ‘вводить в заблуждение, беспокоить’, в.-луж. mylić ‘вводить в заблуждение, сбивать с толку’, польск. mylić ‘вводить в заблуждение, обманывать, не оправдывать надежд, ожиданий, не попадать’, mylić się ‘ошибаться’ [ЭССЯ XXI: 39–40].

Связь зрительного восприятия и потери рассудка отражена в мотивационной модели ‘мерцать (о свете), темнеть’ → ‘приводить в измененное состояние сознания, сводить с ума’. Из проанализированных лексем в праславянский период семантику потери рассудка по этой модели развивают дериваты этимологического гнезда *mьrk’ti (* morčiti, *morčati, *obmorčiti,* morčiti (sę), *obmorčiti (sę), * morkъ, * morkа). В.А. Меркулова выделяет группу глаголов со значением ‘мерещиться’, относя их к лексике, характеризующей магические действия: это праслав. * blazniti sę, * čuditi sę, * čutiti sę, * děkati sę, * grěziti sę, * glumiti, * kazati sę, * kъrziti sę, * maniti, * melviti, * mitusiti sę, * mъčьtati sę, * mьniti sę, * mьdьliti sę, * mьstiti sę, * šavěti sę, *timiti sę, * videti sę [Меркулова 1972: 136]. При этом значение ‘мерещиться’ и связь с обозначением световых колебаний для некоторых из перечисленных глаголов (* čuditi sę,* glumiti и др.) является не первичным, а развивается вторично в семантической зоне обозначений измененного состояния сознания.

Семантика сумасшествия может развиваться в этимологическом гнезде на основе указанной мотивационной модели наряду с другими: так, в гнезде * bliskati / * blistati сербохорв. диал. блиjèска, восходящее к праслав. * blěskъ/a, означает ‘дурак, ненормальный’, первоначально, видимо, – ‘молнией пораженный, ударенный’, [ЭССЯ II: 113–114], а производное того же корня (*bles- < и.-е. *bhles- ‘блестеть’ (см. [Pokorny I: 158]), но с другим суффиксом, праслав. *blesnъ(jь), также уже на праславянском этапе, очевидно, означает потерю рассудка (вероятно, можно говорить о западно- и южнославянской изоглоссе): ср. сербохорв. блèсан ‘дурак, глупец, stultus’, ст.-польск. blesny ‘сумасшедший’, словин. blesny ‘сумасшедший, с помраченным рассудком’, blesnї ‘cумасшедший, глупый’ [ЭССЯ II: 109–110]. При этом семантика развивается напрямую по модели ‘блестеть, мерцать, нарушать восприятие’ → ‘лишать рассудка’.

Равным образом cемантика сумасшествия представлена в этимологическом гнезде * blaznъ лексемами южно- и западнославянских языков: вероятно, уже на праславянском этапе эту семантику развивают праслав. * blazniti (чеш. blázniti ‘быть не в своем уме’, blázniti se ‘вести себя неразумно’, ‘сходить с ума по ком-либо, по чем-либо’, в.-луж. błaznić ‘дурачить; дурачиться; сходить с ума, беситься’, н.-луж. błazniś ‘дурачить, обманывать’, ‘сумасшествовать’, польск. błaźnić ‘дурачить’ [ЭССЯ II: 103–104]), * blaznivъ(jь) (cловен. blaznìv ‘помешанный’, ‘дурацкий’, ‘сумасшедший’, чеш. bláznivý ‘душевнобольной, ненормальный, сумасшедший’, в.-луж. błazniwy ‘глупый, безумный’, н.-луж. błazniwy ‘сумасшедший, глупый’ [ЭССЯ II: 104]). Две лексемы развивают семантику сумасшествия лишь в словенском языке: это праслав. * blaznovati (словен. blaznováti ‘сходить с ума, быть вне себя’) [ЭССЯ II: 104–105] и * obblaznѣti / * obblazniti (sę) (словен. oblaznéti ‘cпятить, сойти с ума’, в других слав. языках – ‘одурачить, обмануть, сбить с пути, соблазнить’) [ЭССЯ XXVI: 108–109]. При этом в русском языке дериваты гнезда имеют значение ‘мерещиться, соблазнять’ и др. (урал. 'блазнить ‘видеть привидение’, блаз'нить ‘чудиться, казаться’, 'блаз'нить ‘казаться, мерещиться’, ‘манить, подговаривать, соблазнять’, ‘вертеться перед глазами, надоедать, безобразничать’, 'блазить перм. ‘мерещиться, видеться, представляться’).

Эта мотивационная модель характеризует не только славянские, но и другие индоевропейские языки. Так, индоевропейские соответствия праслав. * tьma ‘мрак’ (авест. təmahvant- ‘ослепленный, околдованный, введенный в заблуждение’, др.-в.-н. dinstar ‘мрачный’ [Фасмер IV: 133–134]) показывают, что эта лексема и, возможно, ее дериваты, начинают обозначать определенные эмоциональные и душевные состояния уже в индоевропейский период. В славянских языках к тому же гнезду относятся лексемы *tьmъnъ(jь) ‘темный’, *tьmiti ‘помрачать’, *těmiti ‘мерещить(ся)’ и *tоmiti ‘мучить, маять’, это гнездо семантически адекватно гнезду * mьrk - / * merk - / * mork -, в связи с описанием ритуального действа в одном гнезде объединяются значения ‘кивать головой, засыпая’, ‘мигать’, ‘темнеть’, ‘мелкий частый дождь’, ‘сверкать, переливаться (о свете)’, ‘понимать, знать’, ‘бредить’, ‘призрак’, ‘обман’, ‘беспамятство’ и т. д. [Меркулова 1972: 137–141].

В гнезде * mьrk - к праславянскому фонду поля «Безумие» относятся лексемы * morčiti (sę) (сербохорв. мра́чити се безл. ‘хмуриться, терять жизнерадостность; помрачаться, терять рассудок’, укр. мо'рочити ‘одуреть, лишать сознания’, безл. обмо'рочило ‘помрачение ума, рассудка находит’, мо'рочицьца ‘омрачаться, терять ум’) [ЭССЯ XIX: 217] и производное от него * morka, для которого значение ‘безумие’, вероятно, является восточнославянским диалектизмом (рус. диал. мо'рока пск., смол. ‘помрачение рассудка’, краснояр. ‘болезнь, хворь’, блр. мо'рока ‘обморок, помраченье’, диал. ма'рока ‘помраченье разума’ от * mьrknǫti / * morčiti) [ЭССЯ XIX: 230–231], * mьrčiti (sę) (болг. диал. мрчи́ безл. ‘иметь тяжелую голову, замутненный ум (обычно после алкогольного опьянения)’, сербохорв. мр̏чити ‘срамить, позорить; сделать несчастным’) [ЭССЯ XXI: 129], * mьrknǫti / * mьrk’ti (сербохорв. диал. мркнити ‘помутиться, помрачиться (о сознании), потерять сознание’, безл. ‘стать мутным, тусклым, потускнеть (о зрении)’, безл. ‘потерять на время зрение, ослепнуть (от головокружения, страха, сильного возбуждения и т. п.’) [ЭССЯ XXI: 133–135], * obmorčiti (sę) (ст.-чеш. omračiti, omráčiti ‘потерять рассудок, способность понимать, действовать’, слвц. omračit’ ‘лишить чувств, привести в бесчувственное состояние (обычно ударом по голове)’, др.-рус. ц.-слав. омрачити умъ ‘лишить способности ясно мыслить и рассуждать’ (XII в.), омрачитися ‘помрачиться, лишиться способности здраво мыслить и рассуждать’ (XIV в.), донск. омра'читься ‘потерять рассудок, сойти с ума’, укр. обмо'рочити, омо'рочити ‘одурить, лишить сознания’, блр. обмо'рочиць ‘доводить до помрачения, сбивать с толка’, ‘лишать присутствия ума’, блр. диал. обмо'рочыцца ‘потерять сознание, упасть в обморок, помутиться (о сознании)’, омо'рочыцца ‘помутиться (о сознании)’) [ЭССЯ XXVIII: 78–79].

3.3. Архаичными являются представления об одержимости злыми духами, лежащие в основе мотивационной модели ‘владеть, обладать (о враждебных силах)’ → ‘сводить с ума’. Эта семантика реконструируется для праславянских лексем *běsъ, * běsěti, * běsiti (sę), * běsьnъ(jь), *běsovati, * běsьněti, * běsьnovati, суть враждебного воздействия беса – ‘пугать’ (ср. лит. baidýti ‘пугать’, baisá ‘страх’ к и.-е. * bhoidh - < * bhoi- ‘бить, бой’, русское бо'яться).

4. Безумие представляется результатом болезни, нарушенного восприятия.

4.1. Праслав. южнослав. диал. nesъdorvъ(jь), модель ‘ночной кошмар’ → ‘бред’ представлена западнослав. * nočьnica ‘лихорадочный ночной бред, кошмар’ (н.-луж., ст.-польск.).

4.2. ‘Отравить’ → ‘лишить рассудка’: восточнославянская изоглосса праслав. * obzeliti (sę), * obzelъ, * obzelь.

4.3. Семантика потери сознания: праслав. * nepritonьnъjь (польск., укр., блр.).

4.4. ‘Не чувствовать’ → ‘потерять рассудок’: * nečьvеnьjе / * nečеvеnьjе < * čeviti / * čevěti от * čuti восточнославянской изоглоссой.

4.5. Семантика нарушенного зрительного восприятия праслав. * obslěpl(j)enьje – польск. oślepienie ‘ослепление, слепота’, ‘помрачение, неразумие’, др.-рус. ослѣплениѥ ‘помрачение’, ‘лишение зрения’, рус. диал. смол. ослепе́ние ‘ослепление, помрачение рассудка’, блр. асьляпе́ньня ‘ослепление, помрачение’ [ЭССЯ XXIX: 207–208], * obslěpiti (sę) – сербохорв. oslijѐpiti ‘ослепить, помрачить’, ст.-чеш. oslepiti, чеш. oslepiti, слвц. oslepit’ ‘ослепить, обольстить, обмануть’, н.-луж. hobslěpiś ‘омрачить, прельстить’, др.-рус. ослѣпитися ‘лишиться разума, утратить способность постигать истину’, рус. ослепи́ть ‘лишить зрения, ввести в заблуждение’, укр. ослiпи́ти ‘помрачать разум’, ослiпи́тися ‘потерять способность объективного восприятия и правильной оценки чего-л.’, ст.-блр. ослепити ‘помрачить’) [ЭССЯ XXIX: 209].

4.6. Семантика потери рассудка может развиваться на базе значений ‘цепенеть, становиться неподвижным, неметь’. Таково семантическое развитие, например, в этимологическом гнезде * torp- ‘цепенеть, застывать’, ‘страдать, длиться’. Вероятно, указанная семантика представлена в праславянский период диалектизмами: она отмечается у продолжений праслав. * obtorpъ, * obtorpь, * obtorpа (ст.-чеш. otrapa ‘дурман, оторопь’, ‘экстаз’, ‘мука’, словин. ṷotrωp ‘психически больной человек’, др.-рус. оторопь ‘торопливость’, ‘утомление’, ‘страх, замешательство’, ‘оцепенение, бесчувственность’) [ЭССЯ XXX: 195–196].

Та же модель, вероятно, на более позднем этапе представлена в гнезде * obtrǫtiti (sę) ст.-чеш. otrutiti ‘поразить, парализовать’, ‘одурманить, лишить чувств’, ср. карел. отру'теть ‘онеметь, перестать шевелиться (о ногах)’ [ЭССЯ XXX: 216].

4.7. Еще одну способность – умение говорить – тоже, вероятно, условно можно отнести к возможностям восприятия (и их отсутствию). К праславянскому этапу, вероятно, относится модель ‘немой, не говорящий’ → ‘сумасшедший’. На значимость семантики «умеющий говорить и понимать речь» для самоидентификации этноса указывает само самоназвание * slovęne (этимологическое гнездо * sluti, slovǫ).

Можно предположить существование южнославянских диалектизмов уже на праславянском этапе в гнезде * belnъ / * belna, ср. болг. блян, диал. блен ‘греза, мечта (несбыточная)’, с.-хорв. белена ‘дурак, болван’ [ЭССЯ I: 185–187], словен. blencáti ‘говорить во сне, бредить, болтать’ (от blèn ‘белена’). Мотивационная модель ‘бред, бессвязные речи, бормотание’ → ‘белена’.

По этой модели развивается семантика звукоподражательного ст.-польск. mamotać, польск. диал. momotać, mamotać ‘говорить невнятно, бормотать; околдовывать, лишать здравого смысла’ (от праслав. *momotati) [ЭССЯ XIX: 208].

Семантический переход ‘немой, молчащий’ → ‘дурак’ представлена исконной лексикой этимологического гнезда глагола * muniti (sę) ‘грязнить’ > ‘чахнуть, хмуриться’, ‘обманывать’ (сербохорв. диал. мýнити се ‘вянуть, чахнуть’, от рус. диал. 'мунить, 'мулить костр. 'мунья ‘ротозей, разиня, соня, вялый, лентяй’, яросл. 'мунить ‘обманывать, обводить вокруг пальца’ [ЭССЯ XX: 189–190]): среди значений его деривата, праслав. * mun’a,есть, вероятно, ‘немой’ и ‘дурак’ (болг. диал. 'муня ‘молчаливый человек’, мун’а́ ‘замкнутый человек’, сербохорв. диал. му ̏ ња ‘несерьезный человек, вертопрах, дурак’, мо́ња ‘дурак’, чеш. muňa, můňa ‘неразговорчивый человек, немой, дурак’, польск. munia ‘лентяй, дурак, молчаливый человек’, блр. диал. му́ня ‘вялый, медлительный человек’) [ЭССЯ XX: 190].

Указанная способность связывается с умом и способностью мыслить, смыслом. Примером реализации этой модели является ст.-слав. бесловесьнъ, бесловьнъ, несловесьнъ ‘неразумный, глупый, безрассудный’ – словообразовательные варианты калькирования греческой композиты ἀλόγιστος (нъ обыче зълъ любопьрива бываѥтъ и бе стоуда. и бесловъныими начинаѥтъ) со значением ‘необдуманный, нелогичный’ (от λόγος), ‘неискушенный в беседе, споре’. В ряде славянских языков есть продолжения праслав. * bezslovьnъ(jь) со значением ‘бессловесный, безмолвный’ [Цейтлин 189]. Лексемы со значением ‘неразумный, глупый, безрассудный’ сохраняются в церковнославянском языке древнерусского извода (Что до книги о антихристе касается, она довольно безсловием, баснословием, нежели письмом святым... преисполнена) [СДЯ V: 361; СРЯ XVIII II: 2, II: 8].

5. Слова с первичным значением странного поведения тоже входят в исследуемое поле.

5.1. К смешанному случаю (реализация семантической потенции славянского гнезда и освоение заимствований) относятся старославянизмы с семантикой ‘глупость, неразумие, безумие’, появляющиеся в этимологическом гнезда * bujь(jь) (‘расти, становиться сильным’, ‘буйствовать, бушевать’). Ст.-слав. боуи μωρός, ἄφρων, ἀπάνθρωπος, боуиство, боуѥсть μωρία ‘глупость, неразумие’ [Старославянский словарь: 102–103] входят в этимологическое гнездо *bujь(jь) (к и.-е. * bhou - / * bhū - ‘расти, становиться сильным’, откуда ‘сильный, бурный, буйный’) [Шведова 65] и находятся в смежной по отношению к лексико-семантическому полю «Безумие» области. Заимствованные церковнославянизмы со значением ‘глупость, неразумие’ встречаются с древнерусской лексикой с семантикой ‘буйствовать, бушевать’: др.-русск. буесть ‘буйство, неистовство’ [СДЯ I: 323], буи ‘дерзкий, непокорный’, ‘сильный, смелый’ [Срезневский I: 191], буиство ‘смелость’ [Срезневский I: 192], буесть ‘запальчивость, смелость, храбрость’, русск. диал. 'буесть сиб. ‘отвага, удаль’, рус. диал. буй ‘сильный ветер, стремнина на реке’). В старославянском языке, напротив, слово буи в значении ‘сильный, смелый’ не встречается, а слово буесть встречается в значении ‘смелость, дерзость’ только один раз [Срезневский I: 191, 21. 162].

Под влиянием исконной лексики церковнославянизмы получают семантическое развитие и начинают означать ‘безумие, бешенство’. В дальнейшем один из церковнославянизмов взаимодействует с омонимичным образованием другого гнезда с близкой семантикой (обуять ‘овладеть, охватить’ из праслав. * ob-ǫ-jęti), что приводит к их слиянию (обуять ‘овладеть до крайнего предела, до безумия’) [Виноградов 397].

Значение ‘неразумный, глупый’ представлено в этом этимологическом гнезде в старославянизмах, не является в нем первичным и реализует семантическую потенцию этимологического гнезда * bujь(jь) в пределах исследуемого лексико-семантического поля: связь значений ‘расти, становиться сильным’ и ‘глупый, неразумный’ представлена в других входящих в поле гнездах, связанных с обозначением сумасшествия: ср., например, русск. 'вымахать ‘сильно вырасти’ и махо'ватый диал. ‘опрометчивый’ [Даль II: 309].

5.2. Другой значимой характеристикой оказывается отличие от других в своем роду, окружении: праслав. *ǫrоdъ с отрицанием * ǫ- от сущ. * rоdъ ‘семья, род’, ‘порода’.

Мотивационная структура поля отличается значительным своеобразием. Большинство семантических переходов имеет в своей основе представление о враждебном воздействии как причине помешательства.

Литература

Виноградов – Виноградов В.В. История слов. М., 1994.

Иванов, Топоров – Вяч.Вс. Иванов, В.Н. Топоров. Славянские языковые моделирующие семиотические системы. М., 1965. С. 63–64, 85–89 и др.

Меркулова 1972 – Меркулова В.А. К истории становления народной медицинской терминологии // Slawisches Wortstudien. Sammelband des internationalen Symposiums zur etymologischen und historischen Erforschung des slawischen Wortschatzes. Leipzig, 11–13. 10. 1972. Bautzen, Domovina – Verlag, [1975]. С. 132–143.

Руссо – М. Руссо. Делирий // История слов по понедельникам с Максимом Руссо. № 39. [Электронный ресурс] Электрон. дан. М.: Справочно-информационный интернет-портал «Союз “ЕЖЕ”», 2009. Режим доступа: https://ezhe.ru/ib/issue1102.html, свободный. Загл. с экрана.

Силина – Силина В.Б. Семантическая структура словообразовательного гнезда (слова с корнем * lich - в славянских языках) // Общеславянский лингвистический атлас. Материалы и исследования. 1975. М.: «Наука», 1977. Вып. 9. С. 34–56.

Цейтлин 1977 – Цейтлин Р.М. Лексика старославянского языка. М.: «Наука», 1977.

Сокращения

Buck – Buck C.D. A Dictionary of Selected Synonyms in the Principal Indo-European Languages. London, 1949.

Machek – Machek V. Etymologický slovník jazyka českého a slovenského. Praha, 1957.

Miklosich – Miklosich F. Etymologisches Wőrterbuch der slavischen Sprachen. Wien, 1886.

Molnár 1985 – Molnár N. The Calques of Greek Origin in the Most Ancient Old Slavic Gospel Texts. Budapest, 1985.

Pokorny – Pokorny J. Indogermanisches etymologisches Wörterbuch. Bern, 1959.

Даль – Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1998. Воспроизведение 2-го изд.: СПб.; М., 1880–1882. Т. I–IV.

Орел 2006 – Орел В. Этимологические эскизы // Ad fontes verborum. Исследования по этимологии и исторической семантике. К 70-летию Жанны Жановны Варбот. М., «Индрик», 2006. С. 207.

ПС – Новый польско-русский словарь / Р. Стыпула, Г.В. Ковалева. М.: Рус. яз. Медиа, 2004. XII, 724 с.

СДЯ XI – XIV – 3. Словарь древнерусского языка XI–XIV вв. / Гл. ред. Р.И. Аванесов (т. I–V), И.С. Улуханов (т. VI), В.Б. Крысько (т. VII–VIII). М., 1988–. Т. I–.

СРГСУ – Словарь русских говоров Среднего Урала / Под ред. чл.-корр. РАН А.К. Матвеева. Свердловск, 1964–1988. Т. I–VII.

СРНГ – Словарь русских народных говоров / Гл. ред. Ф.П. Филин (вып. 1–23), Ф.П. Сороколетов (вып. 24–41), С.А. Мызников (42–46–). Л., 1966–2015–. Вып. 1–46–.

СРЯ XVIII – Словарь русского языка XVIII века / Гл. ред. Ю.С. Сорокин. Л.: «Наука», 1984 –. Вып. 1 –.

СлРЯ XI–XVII вв. – Словарь русского языка XI–XVII вв. М., 1975. Вып. 1 –.

Срезневский – Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка. М., 1958. Репринт издания 1895 г. Т. I–III.

Старославянский словарь – Старославянский словарь (По рукописям X–XI вв.) / Слав. ин-т Акад. наук Чеш. Респ., Ин‑т славяноведения и балканистики Рос. АН; [Э. Благова и др.]; Под ред. Р.М. Цейтлин, Р. Вечерки, Э. Благовой. М.: Рус. яз., 1994.

Тихонов 2003 – Тихонов А.Н. Словообразовательный словарь русского языка. В 2‑х т. М., 2003.

Шведова – Толковый словарь русского языка с включением сведений о происхождении слов / РАН. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. Отв. ред. Н.Ю. Шведова. М.: Издательский центр «Азбуковник», 2007.

Фасмер – Фасмер М. Этимологический словарь русского языка / Пер. с нем. и дополнения О.Н. Трубачева. М., 2003. Т. I–IV.