Мы уже заметили, что ремесленник появляется на рынке, хотя и не с тем продуктом, который он производит. Естественно, что, придя раз в соприкосновение с рынком, он переходит со временем и к производству на рынок, т. е. делается товаропроизводителем. Переход этот совершается постепенно, сначала в виде опыта: продаются продукты, случайно оставшиеся на руках или изготовленные в свободное время. Постепенность перехода усиливается ещё тем, что рынок для сбыта изделий бывает первоначально крайне узким, так что расстояние между производителем и потребителем увеличивается весьма незначительно, продукт по-прежнему переходит непосредственно из рук производителя в руки потребителя, причём продаже продукта предшествует иногда обмен его на сельскохозяйственные продукты[80]. Дальнейшее развитие товарного хозяйства выражается расширением торговли, появлением специалистов торговцев-скупщиков; рынком для сбыта изделий служит не мелкий сельский базар или ярмарка, а целая область, затем вся страна, а иногда даже и другие страны. Производство продуктов промышленности в виде товара кладёт первое основание отделению промышленности от земледелия и взаимному обмену между ними. Г-н Н. —он, со свойственной ему шаблонностью и абстрактностью понимания, ограничивается тем, что объявляет «отделение промышленности от земледелия» свойством «капитализма» вообще, не затрудняя себя разбором ни различных форм этого отделения, ни различных стадий капитализма. Важно отметить поэтому, что уже самое мелкое товарное производство в крестьянских промыслах начинает отделять промышленность от земледелия, хотя промышленник от земледельца на этой стадии развития в большинстве случаев ещё не отделяется. В дальнейшем изложении мы покажем, как более развитые стадии капитализма ведут к отделению промышленных
|
|
предприятий от земледельческих, к отделению промышленных рабочих от земледельцев.
При зачаточных формах товарного производства конкуренция между «кустарями» ещё очень слаба, но по мере того, как рынок расширяется и охватывает широкие районы, эта конкуренция становится всё сильнее, нарушая патриархальное благополучие мелкого промышленника, созидаемое на его фактически монопольном положении. Мелкий товаропроизводитель чувствует, что его интересы, в противоположность интересам остального общества, требуют сохранения этого монопольного положения, и потому он боится конкуренции. Он употребляет всяческие усилия, как единоличные, так и коллективные, чтобы задержать конкуренцию, чтобы «не пустить» соперников в свой район, чтобы укрепить своё обеспеченное положение мелкого хозяйчика, имеющего определённый круг покупателей. Эта боязнь конкуренции так рельефно выясняет истинную общественную природу мелкого товаропроизводителя, что мы считаем необходимым поподробнее остановиться на относящихся сюда фактах. Сначала приведём один пример, относящийся к ремеслу. Калужские овчинники ходят в другие губернии для выделки овчин; промысел падает после отмены крепостного права; помещики, отпуская «в овчины» за большой оброк, зорко следили за тем, чтобы овчинники знали своё «определённое место» и не позволяли другим овчинникам вторгаться в чужой район. Организованный таким образом промысел был до того выгоден, что «станы» передавались за 500 и 1000 руб., и приход ремесленника в чужой район приводил иногда к кровавым столкновениям. Отмена крепостного права подорвала это средневековое благополучие; «удобство передвижения по железным дорогам тоже помогает в этом случае конкуренции». К явлениям того же рода относится констатированное для целого ряда промыслов и имеющее положительно характер общего правила стремление мелких промышленников скрывать технические изобретения и улучшения, прятать от других выгодное занятие, чтобы не допустить «пагубной конкуренции». Основатели нового промысла или лица, введшие в старый промысел какие-либо усовершенствования, всеми силами скрывают выгодные занятия от односельчан, употребляют для этого разные хитрости (напр., для отвода глаз сохраняют старые устройства в заведении), не пускают никого в свои мастерские, работают на подволоке, не сообщают о производстве даже родным детям. Медленное развитие кистовязного промысла в Московской губернии «объясняют обыкновенно нежеланием существующих теперь производителей иметь для себя новых конкурентов. Говорят, что, насколько возможно, они стараются не показывать посторонним лицам своих работ, так что сторонних учеников держит у себя один только производитель». Об известном своим металлоиздельным промыслом селе Безводном Нижегородской губернии мы читаем: «Замечательно то, что жители Безводного до сих пор» (именно до начала 80‑х годов; промысел существует с начала 50‑х годов) «тщательно скрывают своё мастерство от соседних крестьян. Не один раз они пытались сделать приговор в волостном правлении, чтобы передавшего мастерство в другое селение подвергать наказанию; так как этой формальности им не удалось достигнуть, то приговор как бы нравственно тяготеет на каждом из них, в силу чего они не выдают своих дочерей за женихов соседних деревень и, насколько возможно, не берут оттуда девушек в замужество».
|
|
|
|
Экономисты-народники не только старались оставить в тени тот факт, что масса мелких крестьянских промышленников принадлежит к товаропроизводителям, но создали даже целую легенду о каком-то глубоком антагонизме, существующем будто бы между экономической организацией мелких крестьянских промыслов и крупной промышленности. Несостоятельность этого взгляда видна, между прочим, и из вышеприведённых данных. Если крупный промышленник не останавливается ни перед какими средствами, чтобы обеспечить себе монополию, то «кустарь» -крестьянин в этом отношении родной брат его; мелкий буржуа стремится своими мелкими средствами отстоять в сущности те же самые классовые интересы, для защиты которых крупный фабрикант жаждет протекционизма, премий, привилегий и пр.[81]