ОСОБЕННОСТИ МЕДИАЦИИ МЕЖЛИЧНОСТНЫХ КОНФЛИКТОВ В СЕМЬЕ И ШКОЛЕ
Аннотация. В статье представлено описание специфики межличностных конфликтов в семье, школе, в юношеских группах, в основе которых лежит конфликт смыслов и ценностей дружбы, любви, взаимопонимания. Предлагается стратегия работы с такого рода конфликтами, основанная на нарративных практиках и духовно-нравственном диалоге, актуализирующих понимание «инаковости» Другого и духовное Я.
Ключевые слова. Межличностный конфликт, семья, школа, медиация, нарративное интервью, духовно-нравственный диалог.
Bolshunova N. I.
Novosibirsk, Novosibirsk military Institute VNG RF; Novosibirsk State Pedagogical University
FEATURES OF MEDIATION OF INTERPERSONAL CONFLICT WITHIN THE FAMILY AND AT SCHOOL
Abstract article describes specificity of interpersonal conflicts within the family, at school and in youth groups, based on the conflict of meanings and values friendship, love, understanding. A strategy is proposed for dealing with such conflicts based on narrative practices and spiritually-moral dialogue, aktualizirujushhih understanding of the "otherness" of another and spiritual I.Keywords. Interpersonal conflict, family, education, mediation, narrativnoe interview, spiritually-moral dialogue.
Специалисты в области работы с межличностными конфликтами в качестве основного варианта их разрешения обыкновенно указывают способы, при которых, так или иначе, решается конфликт интересов (точек зрения на проблему, способов ее решения и пр.). Считается, что конфликт в любой организации полезен, поскольку он обнажает реально существующие проблемы, не переводя их в статус маргинальных. В этом отношении лучшими вариантами их разрешения является согласование интересов, достижение сотрудничества, или хотя бы выработка каких-либо правил взаимодействия, при которых стороны не наносят вреда интересам друг друга [1, 8]. Такие варианты разрешения конфликтов и работы с ними несомненно продуктивны, поскольку конечным результатом предполагается достижение успеха в каком-либо деле, они «работают» на ценность дела, успешность которого обусловлена достижением более или менее эффективного сотрудничества.
Иногда и конфликты в семье (между супругами, детьми и родителями, разными поколениями в семье) и способы их разрешения гласно или негласно рассматриваются в соответствии с моделью конфликтов в организациях. Эта же модель работы с конфликтами рассматривается нередко как базовая и в отношении школьных конфликтов, конфликтов в студенческих группах или группах курсантов военных институтов.
Однако семейные, школьные, юношеские межличностные конфликты имеют свою специфику по протеканию, способам их разрешения и ценностям, лежащим в их основе [7, 10]. На наш взгляд в значительном числе случаев в их основе лежит не конфликт интересов (успех дела), а конфликт смыслов, конфликт, связанный с не пониманием другого и самого себя, порождающий гамму негативных переживаний (обиды, гнева, зависти, мести, страха и пр.). В качестве же ценностей, которые оказываются «поруганными», здесь выступают ценности дружбы, любви, человеческого достоинства. Об этом свидетельствуют, в частности, участившиеся как в школе, так и семье случаи крайне выраженного насилия как в отношении других, так и себя (буллинг, моббинг, суициды, вандализм, деструктивные акты и пр.).
Потому и способы работы с конфликтами в семье и школе, и образ результата этой работы должны отличаться от таковых в сфере организаций.
В качестве результата, на наш взгляд, здесь выступает, прежде всего, понимание другого и самого себя, преодоление негативных переживаний, восстановление доверия и прощение, обеспечение безопасности как физической, так и психологической, а также обеспечение (обучение) участников конфликтов адекватными средствами их разрешения.
Наиболее эффективными средствами работы с семейным или школьным конфликтом является, на наш взгляд, диалог и нарративные практики.
Например, нарративное интервью [5, 9, 14], которое проводится на первом этапе работы с конфликтом (а по необходимости и на других этапах), позволяет понять, как тот или иной его участник переживает конфликт, оценивает свои действия и действия других участников, что он рассматривает как основу конфликта, какова его мотивация и как он предполагает действовать в дальнейшем. Возможность использования нарративного интервью обусловлена тем, что воспроизведение самого события конфликта и предшествующих ему событий соответствует «структуре жизненного опыта» [5], в нашем случае тому, как именно они были пережиты рассказчиком в соответствии с его личностными особенностями, ценностями, представлениями о себе и мире. Иначе говоря, нарративное интервью позволяет медиатору понять, как осмысливает рассказчик событие конфликта, что дает возможность работать с ним в контексте диалога.
Как известно, нарративное интервью представляет собой свободный рассказ о определенном событии. Поскольку рассказчик повествует о себе от первого лица и рассказ не является заранее подготовленным, то событие в нем представлено субъективно избирательно и отражает «смыслообразующее ядро» участника конфликта, которое обусловливает целостность и связанность рассказа. При этом в процессе рассказывания формируется «нарративное Я», т.е. некоторое представление рассказчика о себе в ситуации конфликта, развернутое и закрепленное в речи. Поскольку текст рассказа содержит в себе и определенную последовательность фактов, и описание переживаний рассказчика, и интерпретацию, осмысление этих фактов, и представления рассказчика о других участниках конфликта (их мотивах, смыслах их действий и т.д.), то нарратив дает медиатору возможность получить объемную информацию о участнике конфликта и продолжить работу с учетом этой информации.
Целью медиатора в описываемых конфликтах является актуализация взаимопонимания и взаимопринятия участников конфликта, сопровождающиеся переживанием прощения: изживанием обиды, гнева, отказом от мести, милосердием, появлением сочувствия к обидчику; со стороны же обидчика - раскаянием, потребностью загладить вину, сочувствием к обиженному им. Иначе говоря, сосредоточием работы медиатора является инициация процесса прощения.
В основе прощения лежит принятие реальности другого как другого, осознание права другого быть другим, что возможно при появлении «доминанты на другом». Доминанта на другом позволяет обнаружить другого, увидеть ситуацию конфликта его глазами, пережить ее так, как, возможно, ее пережил «обидчик»/»обиженный». Такое изменение позиций участников конфликта связано с рефлексией ситуации взаимодействия и осознанием содержания конфликта, его последствий, собственного поведения, собственных мотивов и переживаний в конфликте и т.д. Например, фраза Иисуса Христа: «…Кто из вас без греха, первый брось в нее камень» (Ин. 8, 3-11), останавливает конфликт, инициируя рефлексию у «нападающих».
Обнаружение «другости» («инаковости») другого [12] и актуализация рефлексии своих действий и переживаний и происходит в процессе диалога, и создает возможность диалога с другим. Поэтому нарративное интервью должно перерастать в диалог рассказчика и медиатора, в ходе которого инициируется рефлексия и потребность вступить в диалог с другим/другими участниками конфликта.
Причем, диалог мы понимаем в контексте представлений Т.А. Флоренской как духовно ориентированный, принципы которого описаны в ее работах [13].
Диалог рассматривается Т.А. Флоренской как процесс актуализации в собеседнике и в себе самом духовного «Я», т.е. он организован таким образом, чтобы инициировать понимание себя и мира (в том числе, другого) с точки зрения совести. Духовное Я, согласно концепции Т.А. Флоренской, охватывает совесть (нравственную интуицию), творческую интуицию, способность к самопожертвованию, тогда как наличное Я, в определенной мере могущее противостоять духовному, отражает локальный опыт текущей жизни, ограничено социальными установками и экспектациями, пристрастно, проявляет готовность к мести, заботится о «сохранении лица» и т.д.
Т.А. Флоренская следует здесь традициям русской религиозной психологии и философии (например, «духовное Я» и «эмпирическое Я» В.В. Зеньковского). Духовное «Я» – это «голос вечности в душе человека», - пишет она [13, c. 15]. «Начало духовности есть … начало цельности и органической иерархичности в человеке, – и если это недостаточно выражено в реальном бытия человека, то это означает некую связанность духовности в человеке, некую существенную "неустроенность" духа, которую мы позже осмыслим, как то самое, что на религиозном языке называется грехом», - пишет В.В. Зеньковский [6, с. 115]
Важно отметить, что подлинный диалог (диалог согласия в терминологии М.М. Бахтина [2]) происходит как между собеседниками, так и внутри человека: его наличным и духовным «Я». Понимание и себя, и Другого открывается тогда, когда человек выходит за границы самого себя, встает в отношение к самому себе и ситуации общения (в отношение «вненаходимости» (М.М. Бахтин, [2], Т.А. Флоренская [13]), тем самым он может обнаружить себя глазами другого человека в горизонте совести. А.А. Ухтомский называл такое отношение в диалоге доминантой на другом, на лицо другого: «Настоящее счастье человечества …будет возможно в самом деле только после того, как будущий человек сможет воспитать в себе эту способность переключения в жизнь другого человека, способность понимания ближайшего встречного человека как конкретного, ничем не заменимого в природе самобытного существа, одним словом, когда воспитается в каждом из нас доминанта на лицо другого. …. И с этого момента, как открывается лицо другого, человек впервые заслуживает, чтобы о нем заговорили как о лице» [11, с. 150].
Задача медиатора на этом этапе заключается в том, чтобы помочь собеседнику обнаружить свое духовное «Я», актуализировать доминанту на другом и голос совести. Высшей точкой диалога является духовное пробуждение личности [4].
Т.А. Флоренская описывает характерные черты состоявшегося на эмоциональном, сознательном и духовном уровнях диалога - "Встречи": «Собеседники переживают чувство душевного контакта, радость общения, душевный подъем; «Между консультантом и консультируемым возникает глубокое взаимопонимание, они находят "общий язык", понимают друг друга с полуслова»; «Собеседники совместными усилиями находят разрешение проблемы; консультируемый принимает мысль консультанта как свою собственную»; «В результате диалога с консультантом у собеседника пробуждается осознание своего духовного "Я": происходит "встреча" наличного "Я" и духовного "Я" [13, с. 116].
Появляется особое состояние, позволяющее перейти к организации диалога сторон конфликта друг с другом, подготовленных к возможной «встрече» духовных «Я». На этом этапе медиатору необходимо поддерживать этот настрой в диалоге, оказывать помощь в преодолении вероятного недоверия, напряженности, не допустить утраты этой настроенности на другого.
Конечно, вовсе не всегда можно достичь такого состояния участников конфликта. Возможно, что это состояние окажется настолько хрупким, что оно будет утрачено в процессе диалога-примирения. В этих случаях медиатору нужны будут дополнительные усилия либо для возобновления духовно - ориентированного диалога, либо для выбора других методов и приемов медиации в зависимости от возраста, мотивации участников, содержания конфликта и пр.
Применение описанного варианта работы с конфликтом, соединяющего в себе нарративную, восстановительную медиацию и духовно-нравственный диалог, обусловлено поиском таких методов и приемов работы, которые ориентированы на российский менталитет. Наши исследования востребованности психологической помощи населением России, осуществляющиеся на протяжении более чем десяти лет, показали, что одной из существенных причин нежелания обращаться к психологу, недоверия к нему является чрезмерная «технологичность» его работы, при которой человек чувствует себя объектом воздействия. От психолога ожидают доверительного разговора, взаимопонимания, респонденты сопротивляются отношению к себе как к клиенту [3].
Мы исходим из понимания медиации, направленной на достижение согласия и солидарности, что связано с изменением внутренней позиции человека по отношению к Другому. Медиация должна актуализировать понимание «инаковости» Другого, признание того, что Другой может и имеет право быть другим. Такой подход требует применения «технологий», связаных с разработками в области нарративной психологии, актуализации рефлексии, диалога согласия (М.М. Бахтин, Т.А. Флоренская и др.), доминанты на другом (А.А. Ухтомский), глубинного общения (Г.С.Батищев).
Литература
1. Аболонин В.О. Судебная медиация: теория - практика – перспективы. - М.: Инфотропик Медиа,2014. - Кн. 6. – 408 с.
2. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. – М.: Искусство, 1979. – 423 c.
3. Большунова Н.Я. Социокультурная составляющая современной практики психологической помощи //Психологическая наука и образование. psyedu.ru. 2014. №1. URL:https://psyjournals.ru/psyedu_ru/2014/n1/68073.shtml (дата обращения: 29.05.2014)
4. Большунова Н.Я., Устинова О.А. Детский конфликт: причины, последствия и возможности разрешения в контексте детской субкультуры// Сибирский педагогический журнал. - 2017. - № 6. - С. 116 – 123.
5. Журавлев В. Ф. Нарративное интервью в биографических исследованиях // Социология: методология, методы, математическое моделирование. - 1994. - № 3-4. - С. 34-43
6. Зеньковский, В. В. Проблемы воспитания в свете христианской антропологии / В. В. Зеньковский. – М.: Школа – Пресс, 1996. – 272 с.
7. Коновалов А.Ю. Школьная служба примирения и восстановительная культура взаимоотношений: практическое руководство /под общей редакцией Карнозовой Л.М. – М.: МОО Центр «Судебно-правовая реформа», 2012. – 256 с.
8. Лаврова Н.М., Лавров В.В., Лавров Н.В. Медиация: принятие ответственных решений (о теории и практике посредничества в разрешении споров. – М.: Институт консультирования и системных решений, Общероссийская профессиональная психотерапетическая лига, 2013. – 224 с.
9. Терехова Т.А.. Малахаева С.А. Нарративный анализ как понимающий вектор// Гуманитарный вектор. Серия: Педагогика, Психология. - 2015. - № 1 (41). - С. 143 – 152. URL:https://cyberleninka.ru/article/n/narrativnyy-analiz-kak-ponimayuschiy-metod (дата обращения 14.02.18)
10. Медиация ровесников в России: Сборник описаний практики разрешения конфликтов юными медиаторами – волонтёрами служб примирения. – М.: МОО Центр «Судебно-правовая реформа», 2016. – 70 с.
11. Ухтомский А.А. Доминанта. - СПб.: Питер, 2002. - 448с.
12. Феррони В.В. Три лика другого: «другой», «иной», «чужой»// Вестник ВГУ. Серия: Философия. - 2012. - № 1. - С. 112 – 130.
13. Флоренская Т.А. Диалог в практической психологии: Наука о душе. - М.: ВЛАДОС, 2001. - 208 с.
14. Schutze F. Kollektive Verlaufskurve oder kollektiver Wandlungsprozeb — Dimensionen des Vergleichs von Kriegserfahrungen amerikanischer und deutscher Soldaten. Kassel, 1989