Фрагменты глав книги.
Мы все – временщики на этом свете.
И каждый хочет свой оставить след.
Одни всю жизнь, как браконьеры, ставят сети.
Мечта других – «родить» велосипед.
Владимир Шувал
Владимир известен миллионам людей как крупный туристический центр, древняя столица Северо-Восточной Руси, где по сей день сохранились памятники древнерусского белокаменного зодчества и фрески знаменитого иконописца Андрея Рублёва.
Название города зазвучало по-новому во второй половине XX века, когда на спортивном небосклоне появился тандем из двух Николаев. Тренер по спортивной гимнастике Николай Григорьевич Толкачёв и уличный сорванец Николай Андрианов встретились в марте 1964 года. Их творческое взаимодействие стало залогом долгого сотрудничества. А город Владимир приобрёл известность как родина Николая Андрианова – обладателя 15 олимпийских наград, многократного чемпиона мира, Европы и СССР.
В этой художественно-документальной книге сделана попытка рассказать, как, преодолевая неприятие провинциального тренера большинством руководителей советской гимнастики семидесятых годов, зависть отдельных коллег, произвол местных партийных деятелей, Толкачёв и Андрианов уверенно шли
вперед. Они защищали престиж советской державы на международных соревнованиях, демонстрируя блестящие успехи.
Книга основана на документах и рассказах тех, кто жил и работал рядом с Николаем Григорьевичем Толкачёвым и Николаем Ефимовичем Андриановым. Людьми, ушедшими от нас безвременно и безвозвратно, и, увы, незаслуженно забытыми в обществе.
ДЕНЬ ТРИУМФА
Канада. Монреаль. 21 июля 1976 года. Дворец спорта «Форум». На высшей ступеньке пьедестала почёта – абсолютный чемпион ХХI Летних Олимпийских игр Николай Андрианов. Два великих гимнаста – Савао Като и Мицуо Цукахара в упорной борьбе уступили 
владимирскому гимнасту высший титул, который японцы
удерживали шестнадцать лет.
Отзвучал Гимн Советского Союза, и вскоре Николай Андрианов оказался в крепких объятиях Бориса Шахлина.
– Спасибо, Коляша, спасибо, уважил! – семикратный чемпион Олимпийских
игр обнял нового абсолютного олимпийского чемпиона и украдкой вытер глаза.
Удивительно было видеть эти слёзы знаменитого гимнаста,
которого соперники называли «железным» за способность сохранять невозмутимость в самых сложных ситуациях.
Наблюдая за церемонией награждения, Толкачёв почувствовал, как к горлу подступил комок. Hа память пришла торжественно-щемящая музыка марша «День Победы», а губы беззвучно зашептали: «День Победы! День Победы! День
Победы!»
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
НИКОЛАЙ И ЛЮБОВЬ
«Чтобы жить честно, надо рваться, путаться,
биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять
начинать и опять бросать, и вечно бороться и
метаться. Но жить честно – это значит,
прежде всего, жить не для себя одного, а для
людей, для блага их и счастья».
(Из дневника Н. Г. Толкачёва)
МАЛЬЧИК ИЗ ИШИМА
…Под слепым дождём, в нежных и тёплых лучах солнца,
мальчик плывёт над зелёным, покрытым блестящей
росой лугом, в высокое голубое небо – навстречу радуге, подставляя ладони 
Мы все на свете можем. Когда нам 20 лет
крупным сверкающим каплям, которые неожиданно превращаются в кусочки душистого ржаного хлеба. Мальчик, совершенно счастливый, глотает, глотает их, почти не разжёвывая, и не может насытиться.
Этот сон, в разных вариантах, Коля видел много раз. В реальном детстве хлеба
зачастую просто не было…
Затерявшийся в бескрайних просторах Сибири посёлок Ишим Тюменской
области, где 25 октября 1921 года родился Николай Толкачёв, был самым что ни
на есть захолустьем. Несколько тысяч его обитателей жили преимущественно
в деревянных постройках.
На единственном промышленном предприятии – прядильной фабрике, работала мать Коли. Но однажды с ней случилась беда: затянуло в ткацкий станок
руку и мать стала инвалидом. А вскоре погиб отец. Так восьмилетний Коля
стал главным мужчиной в семье. Кроме матери-инвалида хрупкому мальчику
пришлось заботиться о брате Валентине и сестрёнке Галине. Родной брат матери помог семье Толкачёвых перебраться в городок Усть-Ишим в Омской области.
Учитель физкультуры в последние годы учёбы доверял рано повзрослевшему Коле проводить уроки в младших классах. Юному «учителю» это нравилось. К тому же сам он давно стал заядлым физкультурником. Тело подчинялось
Николаю беспрекословно. Он легко и красиво выполнял упражнения, без особых усилий делал подъём переворотом и крутил «солнышко» на турнике. Ребятишки смотрели на него с восторгом, старались подражать.
Тем не менее, мечтой Николая Толкачёва, как и абсолютного большинства мальчишек того времени, было небо. Имена выдающихся лётчиков, Героев Советского Союза Н.П. Каманина, Н.М. Громова, А.В. Ляпидевского, С.А. Леваневского, М.В. Водопьянова, В.П. Чкалова знал в стране каждый. Их подвиги
горячили кровь, будоражили воображение.
После школы, которую Николай окончил с отличием в 1940 году, он без особого труда поступил в Омское лётное училище. Учился курсант прилежно, отлично успевая в теории и заметно выделяясь на практических занятиях, что вызывало зависть у некоторых сокурсников.
Лётные кадры для Красной Армии интенсивно готовили по ускоренной программе. Группе Толкачёва до отправки на передовую предстояло сдать последние
зачёты 15 августа 1942 года.
Вечером, после очередных тренировочных полётов, курсанты, коротая время за домино, говорили только на военные темы.
– Обидно, что нам не доверяют самолёты на боевые вылеты!
– Это ещё почему? – удивился Толкачёв.
– Считают, что мы без инструктора в небе как слепые котята.
И в этом есть доля истины.
– Не знаю, как ты, а я готов лететь без инструктора хоть
сейчас.
– Ты в этом уверен?
– Абсолютно! – твёрдо ответил Николай и протянул руку
для заключения пари.
Кто-то из курсантов пытался отговорить его, но руки спорщиков уже были разбиты. И Толкачёв пошёл к машине. Чтобы не быть услышанным за шумом двигателей, курсант взлетел следом за гражданским самолётом, чей аэродром находился
рядом. Минут через двадцать Николай вернулся на аэродром, довольный, направился к товарищам. Но его уже ждал офицер особого отдела с двумя автоматчиками. За свой проступок Толкачёв 1 августа 1942 года
был отчислен из училища и исключён из партии. Через три дня молодой военлет оказался на фронте! Но – в составе одной из штрафных эскадрилий воздушной армии.
Свой первый боевой вылет Николай Толкачёв совершил через неделю. Его
штурманом был молчаливый мужчина с необычным именем Альфред.
Экипаж возвращался на аэродром, когда самолёт подбили. Он мог в любой момент загореться. Парашютов штрафникам не выдавали, поэтому Ни-
колай слил остатки горючего и с пустыми баками едва дотянул
до края аэродрома. Не успел Альфред вытащить из кабины
потерявшего сознание лётчика и оттащить его подальше от самолёта, как машина вспыхнула.
В следующий раз при посадке у самолёта отвалился хвост. Понимая, что они и на этот раз чудом остались живы, Толкачёв выбрался из кабины белый как мел. Альфред обнял его за плечи и неожиданно сказал:
– Поверь, Никола, мы с тобой доживём до победы.
– Твоими бы устами, Альфред…
– Не моими, а устами Вольфа Мессинга, – таинственно произнёс штурман.
– Уж не тот ли это маг и фокусник, что на днях выступал в нашей части?
– Тот самый, Никола. Только он вовсе не фокусник, а великий прорицатель и гипнотизёр. Я когда-нибудь расскажу тебе о нём.
– А ты откуда его знаешь? – приходя в себя, недоверчиво
спросил Толкачёв.
– Мессинг – мой дальний родственник.
…Альфред оказался прав: они дожили до победы, которую встретили в Польше, уже в действующей армии. Лётчиков освободили из штрафного батальона и перевели в боевую часть в марте 1943 года.
За подвиги в годы войны Н. Г. Толкачёв был награждён орденами Славы и Красной Звезды.
«ШЕСТОЕ ЧУВСТВО»
Летом 1946 года железнодорожный состав с демобилизованными солдатами и офицерами возвращался из Польши в Москву.
Поезд двигался очень медленно. Иногда стоял несколько часов. На одной из таких стоянок фронтовики собрались у самодельной перекладины, где отдельные смельчаки показывали своё мастерство.
Толкачёв тоже решил размяться. Его выступление вызвало аплодисменты.
– Савинов Алексей, – попутчик протянул руку.
– Толкачёв Николай…
– Чем надумал заняться на гражданке, капитан?
– Кончил Коля воевать, будет целину пахать, – вздыхая, ответил Толкачёв.
– Так ты, Коля, ещё и поэт.
– Нет. Просто случайно в рифму попал.
– А я тут тоже случайно увидел, как ты на перекладине работал, и подумал,
может, к нам в институт?
– Это куда к вам?
– Я перед войной Московский институт физкультуры окончил. Год отработал
на кафедре гимнастики. Потом война. Думаю снова в институт вернуться.
В сентябре 1946 года Толкачёв стал студентом Московского института физкультуры. Преподаватели кафедры гимнастики сразу обратили внимание на его словно выточенную фигуру. Не нужно было быть большим специалистом, чтобы понять, что Толкачёв раньше серьёзно гимнастикой не занимался и ничего
о «школе» не знает. Но подкупало его огромное трудолюбие. Как-то перед очередной тренировкой Савинов протянул Толкачёву небольшую книжку.
– Я принёс тебе кое-что почитать.
– А я и не знал, что великий физиолог Сеченов занимался гимнастикой, – удивился Николай, кинув взгляд на имя автора на обложке.
– Эту книжку подарил мне мой тренер. Иван Михайлович Сеченов был не только физиологом, но и специалистом по психологии. И даже по химии и физике. В своё время Сеченов утверждал, что в природе существует «тёмное мышечное
чувство». По его мнению, это «осознаваемые ощущения, исходящие от мышц в процессе движений при взаимодействии с объектами окружающего мира». Звучит немного сложно, поэтому нужно внимательно отнестись к каждому слову учёного. Хорошо известны пять органов чувств: зрение, слух, вкус, обоняние и осязание. Мы с тренером назвали «тёмное мышечное чувство» Сеченова «шестым чувством». По мнению Сеченова, «мышечное чувство играет важнейшую роль
в развитии восприятий организма, так как служит основным контролем остальных органов чувств». Я попробовал овладеть «шестым чувством», но у меня ничего не получилось.
Видимо, не всем это дано. Дело в том, что, давая задание гимнасту, мы должны быть уверены, что он способен выполнить его.
Институтская коммуна.
(Толкачёв третий слева)
– Учить ничего не нужно. Нужно овладеть этим «шестым чувством». Учёные ещё называют его интуицией.
– Попробовать можно. Хуже, надеюсь, не будет.
Прошло несколько месяцев. Всё это время Николай тренировал интуицию. А когда понял, что обрёл уверенность в себе и может ещё до начала выполнения упражнения ощутить мышцами предстоящую комбинацию, стал быстро прогрессировать. Через год Толкачёв довольно легко выполнил первый спортивный разряд и на всех снарядах демонстрировал комбинации мастера спорта СССР. Толкачёв ощутил в себе неистребимую потребность в тренерской работе. Если в Москве проходили состязания по гимнастике, он их никогда не пропускал. Предельно собранный, он сидел на трибуне, делая в тонких тетрадках только ему понятные записи и рисунки.
В конце января 1949-го студентам третьего курса Московского института физкультуры объявили, что они оканчивают институт на год раньше. Получив диплом с отличием, Толкачёв приехал по распределению в город Орджоникидзе (ныне Владикавказ) – столицу Северо-Осетинской АССР, работать
преподавателем физвоспитания в горно-металлургическом институте. Там он узнал, что диплом «скороспелых» выпускников был приравнен к диплому о среднем специальном образовании, следовательно, и размер зарплаты оказался ниже, чем ожидалось.
Наступил 1952 год. Гимнасты страны вместе с представителями других видов спорта готовились к своим первым Олимпийским играм. Савинов пригласил Толкачёва на время Олимпиады приехать в Москву. От такого предложения
Николай не мог отказаться. Это были незабываемые дни.
…Вечером перед отъездом Толкачёв был необычно молчалив.
– Что с тобой, Николай? Ты домой едешь как на похороны.
– Да не чувствую я себя там дома! Годы уходят, четвёртый
десяток разменял, а ничего путного не сделал. Детей хочу тре-
нировать. А где?
– Положенный после распределения срок ты отработал. Можешь спокойно перейти на другое место. Насколько мне известно, тренеры везде нужны.
– Да что толку! Если работать по нашим программам, то при тренировках три-четыре раза в неделю хороших спортсменов не подготовить. Не ты ли говорил мне об этом!? А кто разрешит мне тренировать детей ежедневно? Тем более, два раза в день?
– Ты считаешь, что выхода здесь нет?
– Есть. При условии, что я буду работать директором или завучем и одновременно тренером. Но никто меня сразу директором не поставит. Неплохо бы найти место завуча. Даже в глухомани. Для трамплинчика. Может быть, найду того, кто овладеет «шестым чувством».
– Это было бы здорово. Попробую через знакомых разузнать, что и как.
– Буду рад, Алексей…
ЗАГАДОЧНЫЕ ПРЕДСКАЗАНИЯ
Почти два года прошло после разговора Толкачёва с Савиновым о новой работе, но от приятеля не было никаких вестей. Толкачёв уже отчаялся, когда вдруг получил извещение о вызове на телефонные переговоры с Москвой.
– Есть вакансия в Норильске. Требуется завуч в комплексную школу и совмещение тренером по гимнастике, – после приветствия выпалил Савинов.
…В воскресенье 24 октября 1954 года Толкачёв, сдав комнату в общежитии и собрав свои скромные пожитки, вылетел в Москву. А уже на следующий день Николай получил направление в Норильск, в детскую спортивную школу. Предстояла работа завучем и тренером по спортивной гимнастике.
– Сейчас десять утра. Я – в институт. Дома буду в три часа. У тебя есть время купить билет и отправить телеграмму в Норильск. Пока! – Савинов помахал рукой и спустился в метро.
Толкачёв задумался, куда бы пойти, и неожиданно почувствовал чей-то пристальный взгляд. Он поднял голову и увидел, что с афиши на него пристально «смотрит» Вольф Мессинг.
По телу пробежала дрожь. Николай подошёл поближе и прочитал, что выступление Мессинга состоялось вчера в клубе железнодорожников.
И вдруг его взгляд наткнулся на вывеску «Мосгорсправки». Николай подошёл к небольшой будочке, в которой сидела пожилая женщина, и, взяв бланк, написал: «Вольф Мессинг, родился в Польше примерно в 1900 г.» Женщина с удивлением посмотрела на него.
– Мы не даём справок на таких известных людей.
– Я знаю, – произнёс Толкачёв с такой обречённостью в голосе, что недоумение в глазах женщины сменилось глубоким сочувствием. – Но, увидев вас,
я почему-то подумал, что вы – тот редкий человек, который всегда
поможет другому в безвыходной ситуации.
– В исключительных случаях мы можем сами звонить таким персонам. Но если потревожим их напрасно, то выговор обеспечен.
…– Хорошо. Я позвоню. Как вас представить?
– Толкачёв Николай.
Через мгновение удивлённая женщина протянула ему телефонную трубку:
– Оказывается, он вас знает. Говорите.
– Здравствуйте, Николай, – низкий голос звучал устало. –
Я живу на Новопесчаной улице. Доедете до метро «Сокол», – Мессинг назвал номер дома и квартиры. – Жду вас.
… – Альфред очень высокого мнения о вас – и как о человеке, и как о лётчике. Он считает, что вы заслуживаете звания Героя Советского Союза. Я с ним согласен.
– Альфред говорил мне о вашем предсказании – что мы доживём до победы. И это придавало мне сил и отваги, – сказал Толкачёв.
– Признайтесь, тогда вы не очень-то поверили. Впрочем, рассуждать об этом довольно скучно. Давайте о главном. Сделаем так: зная, что вы желаете спросить у меня, я, исключив ваши вопросы, сразу буду давать ответы. Если что-то забуду,
напомните мне после моего монолога. Мессинг замолчал и прикрыл глаза, покачиваясь взад-вперёд. Комната наполнилась тишиной.
…– Итак, молодой человек…
Ваше решение броситься из жары в ледяную воду вызывает много вопросов. Мне приходилось быть и в Осетии, и в Норильске. Я не понаслышке знаю,
чем они отличаются. И ещё больше знаю о тех людях, которые не по своей воле сегодня живут в Норильске.
Знаю, знаю, что вы погнались не за «длинным рублём». Похвально. Встретят вас там хорошо. И условия для работы будут хорошие. Но второго Чукарина или Шахлина вам там не подготовить. Однако для экспериментов условия превосходные. Вы там многому научитесь, Николай. Это будет для вас прекрасной школой. Важно то, что там вы встретите свою Любовь. Она
станет главным вашим помощником в работе. И сама будет
неплохо работать. Вместе вы будете создавать новую спортивную школу. Не в Норильске, а рядом с Москвой, в небольшом городишке, который, благодаря вам, станет известен во всём мире. Там вы найдёте самородок. – Мессинг улыбнулся, перехватив удивлённый взгляд Толкачёва. – Это не то, о чём вы подумали. Этим самородком будет человек. И очень непростой. Сорванец, каких свет не видывал. Он принесёт вам и радость, и огорчение. Но радости больше. Правда, чтобы сделать из него настоящее произведение искусства, придётся много потрудиться. Но это вы умеете. И у вашей любимой женщины появится своя «звёздочка».
Однако помните, Николай, у победителей всегда много завистников. Особенно среди бездарных тренеров и чванливых чиновников. Бороться с ними сложно. Не избежать вам подлости и даже прямого предательства…
ЗДРАВСТВУЙ, НОРИЛЬСК!
Норильск встретил Толкачёва пронизывающим до костей ветром. Николаю показалось, что он попал в огромный морозильник. Возникли сомнения, правильно ли поступил, поменяв солнечную Осетию на один из самых холодных городов в мире.
Но внутреннюю дрожь он почувствовал, когда ознакомился с документами спортивной школы и посетил несколько тренировок.
«Это не спортивная школа, а какие-то группы здоровья. Причём, сформированные с нарушениями. В одной группе – дети самого разного возраста. Интересно, что подразумевал Мессинг, когда сказал, что здесь я многому научусь?» – размышлял
Толкачёв.
Он вышел на улицу из тёплого спортивного зала общеобразовательной школы, где юные гимнасты проводили тренировку, и вдохнул холодный воздух. Нехватку кислорода он почувствовал сразу. «Какой-то странный город. Уж очень он похож на город призраков. Людей на улице не видать. Они как будто спрятались по щелям.
«ЖЕЛЕЗНЫЙ» ШАХЛИН
Наблюдая за Толкачёвым, Васильев не переставал удивляться его энергии. Казалось, что он работает по 24 часа в сутки. Переоборудовав бывшие котельные в спортивные залы, Толкачёв показал пример всем, кто занимался организацией отдыха норильчан. В освободившихся помещениях котельных разместились детские кружки, бильярдная и даже кафе-мороженое. Толкачёв придумывал всевозможные соревнования как для детей, так и для взрослых. Причём не только по спортивной гимнастике, но и по другим видам спорта.
Когда Васильев увидел учащихся спортшколы в единой спортивной форме, ему показалось, что он не в Норильске, а в одном из московских спортивных залов.
…Толкачёв купил билет на самолёт в Москву и обратный – в Красноярск, и решил все вопросы, связанные с проведением учебно-тренировочного сбора.
Все дни, пока во Дворце спорта Центрального стадиона имени В.И. Ленина проходил чемпионат мира по спортивной гимнастике, Толкачёв покидал трибуну только во время перерывов, чтобы перехватить что-нибудь в буфете. Впервые
оказавшись на соревнованиях такого уровня, он не выпускал из рук блокнота, в который что-то записывал, стараясь не упустить ничего из увиденного. Утром до начала соревнований покупал газеты с отчётами и по нескольку раз перечитывал их.
Впечатлений было так много, что Николаю не терпелось поделиться ими с Савиновым.
– Победа победе рознь. Когда брызги шампанского в честь победы застилают глаза и никто не видит, что наша мужская сборная летит в бездну, становится страшно.
В 1956 году на Олимпийских играх в Мельбурне наша сборная команда завоевала 12 медалей, из которых 6 – золотых. Тогда мы выиграли у японских гимнастов почти 17 баллов, а в этом году всего 2,85. Японцы уже наступают нам
на пятки, а мы не хотим этого замечать. Ты видел, как японские операторы с маленькими кинокамерами бегали, снимая всё подряд? Но самое главное, на что я обратил внимание, – это то, что японская гимнастика значительно отличается от
советской. Если я получу копию документального фильма, который ты мне обещал, то я постараюсь понять, в чём главные отличия.
– Будет тебе фильм.
Не скрою, я счастлив, что увидел живьём знаменитых гимнасток и гимнастов.
– А тебе не хочется подготовить смену своему земляку Шахлину?
– Хочу, Лёша, очень хочу. Если не Шахлину, то Латыниной. Но только не в Норильске.
…– Видимо, к этому есть причины?
– Естественно, Лёша, есть. Ты представь себе оперного певца, которому разрешают петь вполголоса. Вот и я так работаю.
Занимаюсь со своими детёнышами ежедневно. В воскресенье – даже два раза в день. Я никого не заставляю посещать занятия каждый день, но большинство ходит. Стараюсь как можно чаще применять игровые и соревновательные методы. Собрал на общественных началах взрослую группу. Удалось увеличить
количество тренеров. Но пока нет штатного хореографа, а это, сам понимаешь, плохо.
– У меня такое впечатление, что ты навострил куда-то лыжи.
– Если честно, то мысль такая есть… Через две недели – краевые соревнования в Красноярске. Я очень надеюсь, что наша команда выступит успешно.
…Сборная команда по спортивной гимнастике города Норильска впервые заняла первое место на краевой спартакиаде. Толкачёву была вручена Почётная грамота.
Он с гордостью наблюдал за выступлением своей лучшей воспитанницы – пятнадцатилетней Ларисы Трофимовой, ставшей чемпионкой.
«Хороша девчонка! Все данные есть для мастерства, но второй Латыниной ей не стать. Не любит и не хочет работать «через не могу». У неё на первом месте любовь к себе, на втором – тоже к себе и на третьем – к себе, а уж что останется –
к гимнастике. А жаль».
ДЮЙМОВОЧКА ИЗ АЛЕКСАНДРОВКИ
Забайкалье. Чита. Офицер Красной Армии Николай Дмитриевич Якимов, возвращаясь в казарму, услышал доносившиеся из частного дома крики. Войдя во двор, увидел, что женщина таскает за волосы миловидную девушку. Офицер попытался вмешаться, но женщина закричала на него:
– Не ваше дело! Это хоть и моя дочь, но убить её- мало!
– Тогда отдайте девушку мне, – спокойно произнёс Якимов, чем поставил женщину в тупик.
– Да забирайте! – в сердцах крикнула она и захлопнула за собой дверь.
Так состоялось знакомство родителей Любы – будущей супруги Николая Толкачёва. Офицер вряд ли мог предположить, что мать с такой лёгкостью откажется от родной дочери. Однако такое случилось, и отступать было некуда. Пришлось незадачливому защитнику забрать Клавдию (так звали девушку) с собой. Сам он квартировал в казарме, там же пристроил и её. Вскоре они поженились.
Чета Якимовых исколесила всю Западную Сибирь, Дальний Восток и Забайкалье. В Барнауле родилась дочь Нелли, в Томской области появилась на свет Люба, а в Новосибирской – Наташа.
…Началась Великая Отечественная война. Якимов с первого её дня был на фронте. После тяжёлого ранения в 1943 году лечился в горьковском госпитале, после чего был уволен в запас.
В Горький (ныне Нижний Новгород) к Николаю Дмитриевичу переехала семья. На пятерых фронтовику дали комнату в девять квадратных метров. Из мебели были только кровать и стол. Николай Дмитриевич смастерил полати, на которых
спали дети.
В сентябре 1943 года Люба пошла в первый класс. Когда учительница увидела тонюсенькую девочку с чёрными блестящими глазами, она сравнила её с Дюймовочкой из одноимённой сказки Андерсена.
Сборная команда Смоленского института физкультуры. Л. Якимова – 4-я слева
… В 1950-м Люба поступила в техникум физического воспитания
им. В.П. Чкалова, где за год до этого появилось отделение художественной гимнастики.
Определённые навыки Люба получила в балетном кружке, поэтому легко осваивала гимнастические упражнения. За хорошую учёбу в техникуме девушку направили учиться в Смоленский институт физкультуры, который она успешно окончила.
…По окончании института Любовь Николаевна уехала к родителям в Горький, а потом – в Красноярск, где жила старшая сестра.
Устроилась преподавателем физкультуры в железнодорожный техникум, где в общежитии ей выделили комнату. Вела уроки физвоспитания, занималась хореографической подготовкой акробатов, а по вечерам бежала на тренировки по художественной гимнастике. Стала даже чемпионкой Красноярского края.
ВСТРЕЧА С ЛЮБОВЬЮ
Летом 1960 года Николай Толкачёв перед соревнованиями в Омске привёз женскую команду по художественной гимнастике на сборы в Красноярск. В зале, где предстояло тренироваться, увидел худенькую, словно тростинку, девушку,
занимавшуюся хореографией с гимнастками. Николай присел на гимнастическую скамейку, продолжая наблюдать за тренировкой. Толкачёв давно искал для школы хореографа, но все попытки заканчивались неудачно.
Дождавшись окончания занятий, он подошёл к незнакомке, представился:
– Толкачёв Николай – тренер по гимнастике из Норильска.
– Якимова Люба – тренер по художественной гимнастике и хореографии
из Красноярска, – девушка с интересом посмотрела на подтянутого, щеголеватого мужчину.
«Неужто это та Люба, о которой говорил Мессинг? Этого только не хватало.
Она совсем ещё девчонка», – неожиданно по телу пробежал ток.
– Я внимательно наблюдал за вашей работой и думаю, что вы можете мне помочь.
…- Мы едем на всероссийские соревнования в Омск. Девчата хорошие, но у нас
нет хореографа. А без хореографии добиться хороших результатов невозможно. Тренироваться мы будем в этом зале. Будет прекрасно, если вы согласитесь нам
помочь. Насчёт оплаты не волнуйтесь.
– А я и не волнуюсь.
– Вот и хорошо.
– Вначале он мне показался чуть ли не ровесником, – вспоминала Любовь Николаевна. – Подтянутый, щеголеватый, бойкий.
Но не высокомерный, этого в нём и потом не замечалось. Остро чувствовал и переживал любую несправедливость. Был честен,искренен. Когда сказал, что ему уже под сорок, подумала: не может быть, просто кокетничает, шутит… У него были очень молодые глаза, какого-то неуловимого небесного цвета. Причём, в зависимости от освещённости, цвет менялся от голубого до
тёмно-синего.
Норильчанки встретили нового хореографа весьма холодно. Но Толкачёв обратил внимание, что уже к концу первой тренировки холодок в отношениях между его воспитанницами и новым тренером начал пропадать.
Сборы подошли к концу, и Толкачёв со своей командой и аккомпаниатором уехали в Омск. Но уже через несколько дней аккомпаниатор вернулся в Красноярск и передал Любе убедительную просьбу Толкачёва и гимнасток приехать к ним. Люба не могла отказать. Команда Норильска выступила успешно. Её лидер Лариса Трофимова стала чемпионкой России в вольных упражнения и в опорном прыжке, получив наивысшие оценки – 10 баллов.
Закончились соревнования, Толкачёв вернулся в Норильск, а Люба Якимова – в Красноярск. Однако вскоре Николай объявил начальству, что едет в Красноярск за хореографом.
– Здравствуйте, Люба! – сказал он с порога. – сказал он с порога. – Без хореографа я уже не могу… Бросайте свой техникум и поедем в Норильск.
– Да и мне без такого необыкновенного тренера уже не работается, – с напускной серьёзностью ответила Люба.
Они рассмеялись, понимая, что объяснение в любви состоялось. Так в Норильске появился тренер по хореографии и художественной гимнастике.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЗАРОЖДЕНИЕ ТАНДЕМА
«Один человек не может воспитать чемпиона.
В этом процессе участвуют родные, близкие,
друзья, учителя, тренерский коллектив.
Но фигура тренера-учителя является ведущей.
Вот почему я слово «учитель» произношу всегда
с трепетом».
(Из дневника Н. Г. Толкачёва)
ПРОЩАЙ, НОРИЛЬСК!
В 50-градусную декабрьскую морозную ночь 1961 года у Толкачёвых родилась дочка Ирина. Первыми поздравить родителей пришли Васильевы. Валентин Васильевич очень надеялся, что благодаря рождению ребёнка Толкачёвы закрепятся в Норильске. Но не прошло и года, как врачи посоветовали
им ради здоровья девочки переехать в более тёплые края. Васильеву было жаль расставаться с Толкачёвым, но он не стал удерживать друга. Узнав, что семья решила ехать в Горький, где жили родители Любы, написал письмо своему хорошему знакомому, работавшему председателем ДСО «Локомотив»
Горьковской железной дороги.
Так Толкачёвы оказались в городе на Волге. Родители Любови Николаевны к тому времени разошлись. Толкачёвы решили остановиться у отца.
Николай Григорьевич устроился работать заместителем председателя ДСО «Локомотив». С тестем они сделали пристройку к его домику. Получилась замечательная 22-метровая комната. Казалось бы, живи и радуйся. Но на душе было неспокойно. Толкачёв уже не мог жить без того, чтобы не тренировать
«детёнышей».
Однажды, приехав во Владимир, где находилось одно из подразделений Горьковской железной дороги, Толкачёв случайно оказался на улице Фрунзе (ныне Большая Нижегородская). Там, в доме № 43, располагалась детская спортивная школа по гимнастике. Толкачёв не мог пройти мимо.
Иришка – папина отрада
Вот как рассказывал об этом журналисту Валерию Чижову первый директор Владимирской детской юношеской спортивной школы Иван Георгиевич
Андреев:
– Я поначалу не придал особого значения «наблюдателю»: пускай себе
смотрит, раз нравится. Но я обратил внимание, что незваный гость отнюдь
не праздный зритель – уж слишком оценивающим взглядом он наблюдал за гимнастами. Мало того, он что-то ещё и записывал. После окончания тренировки гость направился прямо ко мне.
– Здравствуйте! Разрешите представиться: Николай Григорьевич Толкачёв.
Я назвал себя, мы пожали друг другу руки.
– Можно без обиняков? – предложил новый знакомый. – Я тренер по гимнастике и хочу предложить вам свои услуги.
Заметив недоумение на моём лице, он, как будто зная слабое место нашей ДСШ, добавил: – Моя жена – тренер по художественной гимнастике.
Когда он сказал это, я готов был его расцеловать. Нашей школе позарез был нужен такой специалист. Однако предложить мне было особенно нечего: комнатка в пять квадратных метров в помещении школы да работа до седьмого пота.
У Толкачёва благодарно загорелись глаза. Условия работы как будто не интересовали его.
В Горький Толкачёв летел как как на крыльях!
– Любанчик! Короче, всё бросай, – с порога прокричал Толкачёв, – едем во Владимир. Нас пригласили в гимнастическую школу!
Отец Любови Николаевны не одобрял переезда во Владимир. Только после того, как Люба и Николай согласились на время своего обустройства оставить с дедом его любимицу Иришку, стал сговорчивее.
ГАВРОШ
Частные постройки, что окружали владимирский стадион «Локомотив» в пятидесятые годы прошлого века, утопали в яблоневых и вишнёвых садах. Здесь, на улице Варварка, приютилось несколько домов с довольно просторными коммунальными квартирами. В одной из них 14 октября 1952 года
появился на свет мальчик Коля.
В 1959 году умер глава семьи. Мать работала на Владимирском химическом заводе, часто без выходных, но всё-таки завела подсобное хозяйство, которым в основном занимались четыре дочери. Колька же старался увильнуть от домашних
дел. Куда приятнее с дружками, в большинстве своём жившими тоже без отцов, беззаботно шататься по улицам, совершая набеги на фруктовые сады, подымить папироской, помериться силёнками на кулачках с пацанами с соседних улиц.
Он жил по законам улицы и в десять лет уже пользовался непререкаемым авторитетом среди подобных ему сорванцов – отчаянных забияк, грозы садов и огородов. Трудно сказать, кто и когда дал вожаку кличку Гаврош, но вскоре окружающие стали забывать его настоящее имя.
Андрианов – крайний слева
Сорванец с Варварки и не предполагал, что во Владимир приехали два человека, с которыми вскоре будет накрепко связана его жизнь, а судьба совершит умопомрачительный поворот. Ничего не знали о неприкаянном мальчишке и Толкачёвы, ступившие в первый мартовский день 1964 года на перрон Владимирского железнодорожного вокзала. Что делал в это время
Гаврош? Наверное, то же, что и всегда…
… – Здравствуйте, новосёлы! – приветствовал Толкачёвых вошедший в зал директор. – Разделяю ваши чувства. С Норильском или Красноярском сравнить трудно. Однако при жутком дефиците в городе свободных площадей мы рады и этому. А потом школа существует без году неделя. Так что всё в наших руках.
Вот вырастим чемпионов страны, тогда и хоромы потребуем.
Ведь вырастим? – с воодушевлением спросил Иван Георгиевич.
– А почему только страны? – удивился Толкачёв. – Поднимайте планку на самый верх!
– Не широко ли шагаете, Николай Григорьевич? – неожиданно поперхнувшись, сказал директор. – А то ведь возьмём да и поручим вам взять эту планку.
– Не возражаю! – не моргнув глазом, ответил Толкачёв. – За этим и приехал!
…Несколько позже в кабинете директора Толкачёв поделился своими планами, рассказал о собственной методике подготовки гимнастов. Слушая, Андреев всё сильнее убеждался в серьёзности его намерений. И решил предоставить Николаю Григорьевичу полную свободу действий.
Толкачёв обходил ближайшие школы и дворы, приглашая мальчишек на занятия в группу спортивной гимнастики, делая ставку на так называемых «трудных». А попросту на тех, кого жизнь обделила родительской заботой и чьим домом стала
улица. Один из таких сорванцов, Женя Скурлов, привёл в зал друга – невысокого паренька, фигурка которого как будто была выточена искусным мастером. Ровненькие ножки, узкая талия, красивые руки. Находившаяся тогда в зале Любовь Николаевна подошла к мужу и шепнула:
– Видишь мальчика? Не фигурка – шедевр!
– Вижу, Люб, – ответил Толкачёв.
– Это твоя «звёздочка»!
Толкачёв записал фамилию фамилию новичка в тетрадь и велел ему встать в строй на перекличку. Стесняясь своих застиранных трусиков, майки и заштопанных носков, Коля занял место среди других членов гимнастической группы. Его фамилию Николай Григорьевич выкликнул последней.
– Я! – буквально прокричал Андрианов, сделав шаг вперёд,
и так же громко добавил: – Николай Ефимович!
Евлампия
Прокофьев-
на – мама
Н. Андрианова Ефим
Михайлович –
от