Власть Гиппиус над умами современников тем более кажется непонятной потому, что сама она стихи слагала весьма посредственные, ее рассказы и эссе оригинальностью мысли не отличались. При этом Гиппиус твердо играла роль вечно недовольной особы: кого только она не учила уму-разуму!
В единственное свое посещение Ясной Поляны Гиппиус накричала даже на Толстого, да так, что Лев Николаевич очень вежливо успокаивал разбушевавшуюся посетительницу: «Может быть, Вы правы, я всегда рад выслушать чужое мнение».
В другой области земного величия - погрозила пальцем сербскому королю Александру, признавшемуся, что начинает забывать русский язык: «Вот это, ваше величество, совсем нехорошо… совсем нехорошо!» Король, по примеру Толстого, тоже предпочел не обижаться. Ну, а с простыми смертными она и вовсе не церемонилась.
Однажды Бальмонт прочел Зинаиде Николаевне свои стихи. Гиппиус «ледяным» голосом, которым обычно говорила неприятности, процедила сквозь зубы: «Непонятно и пошло». Бальмонт вскипел: «Мне остается только приставить вам свою голову вместо вашей, чтобы вы поняли!» На что та ответила все тем же тоном: «Не желала бы!»
Свобода - обязательная составляющая жизни
Свою вступительную статью к коллективному сборнику 1939 года «Литературный смотр» Зинаида Гиппиус назвала «Опыт свободы» (5). Этими словами определяется принцип ее отношения к жизни, сущность ее характера и духовных поисков. На вопрос Д.С. Мережковского, что для нее важнее - свобода без России или Россия без свободы, она не задумываясь, отвечала: свобода!
Свобода
Я не могу поклясться людям.
Можно ли рабства хотеть?
Целую жизнь мы друг друга судим,-
Чтобы затем - умереть.
Я не могу поклясться Богу,
Если я Бога люблю.
Он указал мне мою дорогу,
Как от нее отступлю?
Я разрываю людские сети -
Счастье, унынье и сон.
Мы не рабы, - но мы Божьи дети,
Дети свободны, как Он.
Только взываю, именем Сына,
К Богу, Творцу Бытия:
Отче, вовек да будут едино
Воля Твоя и моя!
Но быть свободным надо уметь: «русский человек… в свое время свободе не научился, не доучился…» (9).
Может быть, поэтому опыт свободы Зинаиды Гиппиус был таким вызывающим, эпатирующим, исполненным парадоксов. И это проявлялось не только в ее облике и поведении, отношении к любви и религии, друзьям и противникам, но и в собственном творчестве и оценке творчества других.
Зинаида Гиппиус интересовалась людьми, изучала их пристально, «клала под микроскоп». По выражению Н.Н. Берберовой, под микроскопом лежали все близкие к ней люди, случайные знакомые и «враги»:
«И страстно любопытствуя о человеке, она, с неостывающим пылом молодости (до 75 лет!) вкривь, вкось, часто неверно, часто предвзято, судила его и о нем, по принципу: «кто не с нами, тот против нас» (1).
Человек был для нее не просто личность, характер, который она «отгадывала», но еще и обязательно носитель той или иной политической идеи, представитель «партии», «группы», «кольца». А. Блок, многократно восхищавшийся стихами и прозой Гиппиус, так скажет об этом ее качестве в минуту раздражения: «Гиппиус строчит свои бездарные религиозно-политические романы» (2).
Стихи Гиппиус писала редко - «как молилась». В прозе ей «хотелось объективности». Первый ее значительный рассказ «Простая жизнь», переименованный редактором в «Злосчастную», был опубликован в 1890 году в «Вестнике Европы». Это - история их новой горничной Паши, написанная, по свидетельству самой Гиппиус, «с величайшей простотой, так, как тогда не писали» За этой публикацией последовали другие - рассказы, романы («Мелкие волны»). Мережковский к этому времени издал две книги стихов (вторая - знаменитые «Символы»), много статей, работал над первым историческим романом «Юлиан Отступник».
Бюджет семьи был скромным, но стабильным: литературные гонорары и «содержание», выделенное отцом Мережковского. В 1891 году Мережковские отправились в свое первое заграничное путешествие - Варшава, Вена, Венеция, Болонья, Флоренция, Рим, Неаполь, Капри, Париж. В дальнейшем путешествия стали почти ежегодными - Афины, Константинополь, Германия, Франция, и снова, снова - Италия (по следам Леонардо да Винчи, по следам Данте).
В Париже была куплена квартира. К 1919-1920 годам, когда из большевистской России пришлось бежать, там было все налажено и в полном порядке, так что эмиграция для Мережковских была материально не так болезненна, как для всех остальных российских писателей.
Столь же уютным и налаженным был петербургский быт. Квартиры сменяли одна другую, становясь все просторнее; на лето снималась дача в Гатчине; совершались поездки по России - в Ясную Поляну, в Москву, на Кавказ, в Крым.
В 1896 году Гиппиус издала свою первую книгу рассказов «Новые люди», за ней последовали «Зеркала» (1898), «Третья книга рассказов» (1902), «Алый меч» (1906), «Черное по белому» (1908), «Лунные муравьи» (1912), романы «Чертова кукла» (1911) и «Роман-царевич» (1913). А, кроме того, были еще пьесы - «Святая кровь», «Маков цвет» (написанная совместно с Мережковским и Философым), «Зеленое кольцо».
В атмосфере удушья
Мережковские не были в рядах партий - ни марксистов, для которых они не видели будущего в России, ни эсеров, к которым питали симпатию за их благородство и самоотречение. Но они стали организаторами религиозно-философских собраний, на которые приглашались литераторы, профессора петербургского университета и Духовной академии, церковнослужители. На них выступали богослов - эрудит Валентин Тернавцев, Василий Розанов, Дмитрий Философов.
«Каждый русский культурный человек, с какой бы стороны он ни подходил к жизни, - и хотел того или не хотел, - непременно сталкивался с политическим вопросом, - так писала Гиппиус в своих дневниках. - Не надо русскому писателю быть профессиональным политиком, чтобы понимать, что происходит. Довольно иметь открытые глаза. У нас были только открытые глаза. И мой дневник естественно сделался записью общественно-политической»(4).
Обращение Гиппиус к жанру «дневников» для выражения своего отношения к современности и истории, творимой на ее глазах, объяснялись цензурными репрессиями
(вплоть до суда над Мережковским и его издателем «за дерзостное неуважение верховной власти» в «Павле 1»). Писать нигде ничего было нельзя, царила атмосфера удушья.
Наблюдения и осмысления выливались в художественные образы рассказов и романов Гиппиус. Одни из наиболее сильных ее рассказов - «Нет возврата» - о молодых людях, возвратившихся из Порт-Артура. Его герои «не вернулись», их сознание после ужасов войны отказывается воспринимать мирную жизнь, они могут говорить только о раненых и погибших своих товарищах. Они вздрагивают от любого грохота, как вздрагивали на фронте. Страшная вещь война, она ранит душу, и душа, раненная войной, не выздоравливает. Такой вывод сделала Гиппиус задолго до первой мировой войны, и события 1914-1918 годов этот вывод не изменили.
В 1918 году Гиппиус издает в Петрограде сборник стихов «Последние стихи. 1914-1918» - книгу трагическую и абсолютно антибольшевистскую.
Веселье
Блевотина войны - октябрьское веселье!
От этого зловонного вина
Как было омерзительно твоё похмелье,
О бедная, о грешная страна!
Какому дьяволу, какому псу в угоду,
Каким кошмарным обуянный сном
Народ, безумствуя, убил свою свободу
И даже не убил - засёк кнутом?
Смеются дьяволы и псы над рабьей свалкой,
Смеются пушки, разевая рты:
И скоро в старый хлев ты будешь загнан палкой,
Народ, не уважающий святынь!
(29 октября 1917)
В их доме один за другим происходят обыски. Скупивший у Мережковских рукописи и права на издания их сочинений В. Гржебин издать их не может. Нет дров, электричества, керосина. Терпят поражение белые армии. Рушатся надежды на помощь Атланты. А главное - нет свободы, нет круга единомышленников, нет читателя…