О необходимости общественного контроля в армии
Е.А. Глухов, старший преподаватель Санкт-Петербургского военного института войск Национальной гвардии, подполковник юстиции, кандидат юридических наук
Аннотация: в статье анализируется возможность контроля за деятельностью воинских должностных лиц со стороны общественных организаций. Автор приходит к выводу о том, что действующее законодательство возлагает эту функцию лишь на общественные советы при федеральных органах исполнительной власти. Однако при этом все остальные общественные организации оказываются вне сферы контроля, тем самым его эффективность снижается. Автор сопоставляет сложившуюся ситуацию с контролем воинских начальников в период СССР и приходит к выводу о необходимости восстановления некоторых положительных моментов контроля командиров со стороны партийных органов. Кроме того, почти 2 десятилетия законодателем не принимается закон о военных профсоюзах, что также негативно влияет на социальное партнерство военнослужащего и государства.
Ключевые слова: бюрократия, общественный контроль, профсоюз военнослужащих, единоначалие, произвол командира, партийное собрание, политорганы Вооруженных Сил, защита прав военнослужащих, социальные права военнослужащих, социальное партнерство.
On the need for public scrutiny of the army
E.A. Glukhov, a senior lecturer of St. Petersburg Institute of military forces of the National Guard, Lieutenant Colonel of Justice, PhD
Annotation: The article analyzes the possibility of monitoring the activities of military officials from public organizations. The author concludes that current legislation assigns this function only on the public councils at the federal bodies of executive power. However, all other public organizations are beyond the control, thereby decreasing its effectiveness. The author compares the situation with the control of military commanders in the Soviet period and comes to the conclusion about the need to restore some positive commanders control points by party organs. In addition, almost 2 decades, the legislator has not adopted a law on military unions, which also negatively affects the social partnership between the soldier and the state.
|
|
Keywords: bureaucracy, social control, military union, unity of command, the commander of arbitrariness, caucus, political organs of the Armed Forces, the military protection of the rights, the social rights of servicemen, social partnership.
На международном конгрессе по научной организации труда, который состоялся в Париже в 1957 г., была отмечена следующая закономерность: чем лучше общество информировано об организациях, задачах, компетенции и возможностях органов государственного административного управления, тем легче этим органам работать и тем правильнее строятся отношения обеих сторон[1]. Если власть не понимает чаяния населения, или наоборот, население не может «достучаться» до власти, то ситуация в стране постепенно становится все более критической.
В сводном докладе Группы государств по борьбе с коррупцией по Российской Федерации за 2009 г. отмечено, что доступ широкой общественности к информации в России по-прежнему значительно затруднён (п. 284)[2]. Отечественные учёные также констатируют, что меры, связанные с реализацией публичной отчётности органов государственной власти, развиты очень слабо[3].
Но для чего нужна отчетность в принципе? Отчетность органов власти необходима, прежде всего, для осуществления контроля за их деятельностью. Изучая представленные различными структурами доклады и отчеты, можно сформировать представление о качестве их работы, об имеющихся недостатках, о необходимости дополнительного финансирования, об изменении их полномочий или иного корректирующего воздействия.
|
|
Кто изучает представленную отчетность, кто оценивает эффективность работы органов власти и их должностных лиц? Это либо вышестоящие в иерархической системе управления должностные лица, либо специально предназначенные надзирающие органы. И хотя государством в последнее время принимаются определенные меры по повышению прозрачности деятельности органов власти[4], но по многим параметрам обычным гражданам контроль и оценка качества работы слуг народа по-прежнему затруднены. Так, например, скрыты от общественного контроля мотивы принятия решений о выделении бюджетных средств на социальные нужды и на роскошь чиновникам, кулуарно принимаются решения об изменении пенсионного и налогового законодательства и т.п.
В частности, гарантируя некоторым категориям граждан право на предоставление им жилья бесплатно, государство вместе с тем может годами и десятилетиями не принимать мер по обеспечению указанных граждан жильем, мотивируя тем, что конкретный срок предоставления им жилья Жилищным кодексом РФ не установлен. Мол, пусть они ждут дальше, а бюджетные деньги направить на иные программы. Общественный контроль в сфере планирования трат бюджетных средств на жилищное строительство практически отсутствует.
Между тем, Российская Федерация провозглашена демократическим государством (ст. 1 Конституции России). Демократические режимы должны быть прозрачными для народа, а власти должны быть привержены принципам гласности и открытости. Эффективной защитой принципов гласности и открытости являются объединения граждан в специально созданные для этой цели общественные организации. В России существует более 200 000 некоммерческих организаций, на функционирование которых государством выделяется около 5 миллиардов рублей[5].
|
|
Принятый в 2014 году Федеральный закон «Об основах общественного контроля в Российской Федерации»[6] хоть и является шагом навстречу демократическим началам взаимодействия власти и общества, но носит больше декларативный характер, чем реально что-то изменяет в этой сфере взаимоотношений. Главным его недостатком, по мнению автора, является то, что к субъектам общественного контроля отнесены лишь общественные палаты различных уровней и общественные советы при федеральных органах исполнительной власти, при органах власти субъектов Российской Федерации (ст. 7). Только в случаях и порядке, которые должны быть предусмотрены законодательством Российской Федерации, в качестве субъектов общественного контроля могут создаваться:
1) общественные наблюдательные комиссии;
2) общественные инспекции;
3) группы общественного контроля;
4) иные организационные структуры общественного контроля.
Следовательно, все организации кроме общественных советов (профсоюзы, общественные комитеты и движения, партии, фонды, общественные движения) без специального указания в законодательстве не обладают правами субъектов общественного контроля. В итоге благие цели, заложенные законодателем в ст. 1 комментируемого закона, оказались скорее декларативными, возложенными лишь на небольшое количество приближенных к власти организаций.
Созданные же общественные советы при федеральных органах исполнительной власти имеют преимущественно представительские функции и не выполняют задач информационного контрольного обеспечения антикоррупционной политики[7]. Например, за десятилетний срок работы общественного совета при Минобороны России какие-либо его антикоррупционные, антибюрократические инициативы не стали достоянием широкой общественности, не сказано о наличии таких функции и в положении о нём[8]. По-видимому, опасения Президента Российской Федерации о том, что общественные советы не должны быть формальным придатком и декоративной структурой[9] оказались очень даже пророческими. Как верно отметил Денисов С.А., существующие представительные органы с одной стороны не выражают интересов массы, т.к. сформированы под контролем и по указке профессионального аппарата управления, с другой стороны, не обладают достаточными правами для ограничения господства так называемых исполнительных органов[10].
Еще менее общественный контроль развит в военной организации Российского государства. Между тем, армия – это скол общества, и в ней действуют те же общие правила и принципы государственной деятельности, что и в системе иных видов государственной службы; она подвержена тем же порокам. Поэтому и общественный контроль в сфере военно-служебных отношений также необходим (естественно, с учетом особенностей построения военной организации и специфики выполняемых ею задач).
Практически все воинские должностные лица кроме собственно специфических обязанностей по защите Отечества имеют широкий круг полномочий в административно-хозяйственной деятельности (по ведению войскового хозяйства, по делопроизводству и т.д.) и в области решения вопросов социального обеспечения подчиненных (п. 4 ст. 3 Федерального закона «О статусе военнослужащих»[11], ст. 78 Устава внутренней службы ВС РФ[12]). Обладая огромными полномочиями, воинские начальники могут и злоупотреблять ими.
На взгляд автора, в военной организации существуют две важные особенности функционирования бюрократического аппарата:
Во-первых, если в обычных условиях аппарат чиновников всё же ограничен рамками государственных и муниципальных учреждений, да и то не все их сотрудники имеют возможность регулировать правоотношения граждан, то в армии статус чиновника можно распространить на большинство лиц начальствующего состава. Военное законодательство исходит из того, что командиру-единоначальнику должен быть предоставлен такой объем прав, который обеспечивал бы безусловный его контроль над всеми сторонами жизни и деятельности подчиненных и его самостоятельность в единоличном решении многих вопросов по своему усмотрению. Общевоинские уставы определяют, что даже по личным вопросам военнослужащий должен обращаться к непосредственному начальнику, и только в случае особой необходимости – к старшему начальнику (ст. 21 Устава внутренней службы ВС РФ). Поэтому даже действия и решения сержанта-срочника могут влиять на реализацию прав его подчиненных.
Во-вторых, в отличие от обычной бюрократической системы, где чиновник имеет право воздействовать лишь на небольшую часть вопросов жизнедеятельности гражданина (да и то, как правило, только в случае обращения такого гражданина к чиновнику), то военно-служебные отношения предполагают жесткую регламентацию более широкого спектра отношений между конкретным военнослужащим и его командованием. По мнению автора, этот фактор является одним из основных различий между традиционной бюрократией и военным управлением, т.к. наделение статусом военнослужащего влечет перевод многих вопросов реализации прав из плоскости гражданских правоотношений в административные, которые могут быть решены только путем обращения к командованию. В качестве примера здесь можно привести правоотношения по реализации военнослужащим права на жилище, на свободу передвижения, на выбор места жительства и прохождения службы т.д.
Так, например, обычный гражданин не должен спрашивать чьего-либо разрешения для поездки в выходные дни к родственникам в другой город, для военнослужащего же такая поездка возможна лишь с разрешения командования. И не факт, что такое согласие будет дано, причем даже без объяснения причин[13]. Даже заняться педагогической деятельностью военнослужащий может лишь в случае, если такая деятельность не препятствует исполнению им обязанностей военной службы, что, опять-таки, определяется командованием. Таким образом, все указанные права и многие другие могут быть реализованы военнослужащими только посредством согласования с командованием, с разрешения командира (или нескольких командиров).
Итак, необходимо признать, что военная организация болеет теми же болезнями бюрократизма, которыми поражены современное российское общество и государство, только сильнее. Сильнее потому, что армия – это анклав, все происходящее в ней скрыто от общественного контроля, от гласности.
Кроме того, для военной организации наличие отношений жесткой власти является обязательным. Принцип единоначалия наделяет командира (начальника) всей полнотой распорядительной власти по отношению к подчиненным. Единоначалие выражается в праве командира (начальника), исходя из всесторонней оценки обстановки, единолично принимать решения, отдавать в установленном порядке соответствующие приказы и обеспечивать их выполнение (ст. 33 УВС ВС РФ).
Проблема не в том, что в армейской среде у руководителя воинского коллектива гораздо больше прав по отношению к подчиненным, нежели у такого же «невоенного» руководителя. Проблема видится в том, что у военного командира огромная степень усмотрения при принятии решений. В армии приказ не подлежит обсуждению, и каждый командир – удельный князёк. Ну а возможности для произвола и коррупции у людей, наделённых бесконтрольной властью, всегда велики[14].
Захочет, к примеру, какой-нибудь командир воинской части установить для своих подчиненных регламент служебного времени с 8 до 19 часов с трехчасовым перерывом на обед – и подпишет соответствующий приказ. Хотя такой рабочий день очень неудобен людям, особенно если воинская часть расположена где-нибудь в такой местности, откуда проблематично за время обеденного перерыва попасть домой. Вот и приходится людям проводить на службе по 11 часов в день, и три часа обеденного перерыва всё равно проводя за служебными вопросами.
Жалобы в прокуратуру или в суд здесь не помогут, – командир не нарушил закон, целесообразность же и справедливость его решения правоохранительные органы не оценивают.
Или другой пример – нецензурная брань командира в адрес подчиненного. Даже за огрехи подчиненного, но вряд ли такой метод воздействия можно считать позволительным.
Автор не раз был свидетелем, когда командир воинской части (соединения) матом или в грубой форме разговаривал с подчиненным, ставил его в унизительное положение при других военнослужащих. Стыдя подчиненного и ругая его, такой командир вопрошает, есть ли у подчиненного совесть, а если есть, то почему подчиненный до сих пор не застрелился и т.п. Годами воспитываемое у офицера чувство субординации и отношения единоначалия не позволяют подчиненному заткнуть рот такому начальнику, иначе вполне вероятно, что последует строгое наказание либо даже увольнение, причем, возможно даже за мелочи, которые в служебных документах будут раздуты и сильно прикрашены.
Можно также все отпуска неугодному военнослужащему планировать только на новогодние праздники, ставить его в наряды максимально в выходные дни, распределить этому офицеру далекое от благ цивилизации жилье или совсем его не поощрять даже за имеющиеся заслуги. Все эти действия формально также будут соответствовать закону. Целесообразность, эффективность и обоснованность действий командования не могут быть предметом судебного спора. Не подлежат оценке правоохранительными органами при рассмотрении жалоб граждан и волокита в пределах максимально возможных сроков рассмотрения документов, предельно жесткий контроль за действиями конкретного военнослужащего и т.д.[15]
Поэтому в военно-бюрократической системе есть все предпосылки для возникновения мини-культа начальственной должности. Довольно высокий социальный статус с одной стороны и возможность жестокого наказания подчиненного за малейшее нарушение – с другой стороны, заставляет военнослужащих выстраивать как можно более тёплые отношения с начальником. Логичным следствием здесь является сверхлояльность, угодничанье. Именно иерархическое построение организации и всевластие начальника порождают приспособленчество, чинопочитание, патернализм и др. Результат же действительно неприглядный: произвол, правовой нигилизм и безответственность. Деформация в подобной системе управления предполагает пассивное восприятие любых нарушений прав граждан, отказ от собственного мнения, критического мышление, обоготворение начальника. Однако полагаю необходимым напомнить, что слепое следование одной даже самой красивой идее ведет к недооценке ее недостатков и гипертрофированному отношению к ее достижениям.
Вызывает интерес мнение ученых о специфике российской бюрократии в этом отношении. Так, И.Г. Яковенко указывает, что мы живем в стране с огромными традициями барства и холуйства. Старая советская формула «Я начальник – ты дурак. Ты начальник – я дурак» никуда не исчезла и наносит большой вред делу. Как правило, европейский чиновник доносит наверх ту информацию, которая прежде всего правдива. Потому что он исходит из интересов дела. Поэтому может возразить начальнику, если уверен в свой правоте. По сути, это принцип «говорить правду выгодно». Наш же средний руководитель доставляет «шефу» только такие сведения, за которые его похвалят. Еще лучше, если похвалит не прямой начальник, а начальник начальника[16].
Но такая обстановка, опять-таки, негативно влияет на эффективность управления. Руководитель, которому никто не смеет возразить, которого подчиненные называют непогрешимым, которому все поддакивают, обречен на потерю управления. Любой даже самый гениальный лидер может ошибаться, тем более может ошибаться бюрократическая система, принимающая ежедневно множество решений по различного направления вопросам. Конструктивная критика начальника со стороны компетентного подчиненного – это не проявление неуважения к нему, а лишняя возможность принять объективное взвешенное решение, учесть мнение специалиста, взгляд с другого ракурса.
Именно поэтому Н. Макиавелли еще в XVII веке писал, что государь больше всего должен избегать льстецов, которыми полны дворцы, и окружал бы себя людьми, которые способны ему всегда говорить только правду, какой бы горькой она ни была. Однако в России на протяжении многих веков литературные, политические и научные деятели, критикующие правящий бюрократический класс, автоматически попадали в разряд государственных преступников. Ну а в армии критика и даже обсуждение приказов командиров (начальников) была всегда нормативно запрещена (ст. 39 УВС ВС РФ).
Сдерживать самодурство[17] показанных выше начальников призван контроль за их деятельностью. В отличие от надзирающих и судебных органов, которые лишь проверяют действия должностных лиц на соответствие их законодательству, контролирующие инстанции осуществляют ещё и оценку целесообразности того или иного процесса, и могут вмешиваться в управленческую деятельность.
Общепринято, что такого рода контроль осуществляют опять же вышестоящие командиры. Но ввиду очень широкого круга вопросов повседневной жизнедеятельности, решаемых командирами, контроль всех их решений, особенно в сфере социальных гарантий, мягко говоря, затруднен. Кроме того, в ряде публикаций автор уже обосновывал позицию о том, что в современных условиях деятельность военного чиновника все больше оценивается исходя из его авторитета у старшего командования, а не по фактическому положению дел[18]. Корпоративная этика военных руководителей и объективные трудности выполнения полного объема обязанностей заставляют старших начальников «смотреть сквозь пальцы» на некоторые нарушения подчиненных.
В «Философии права» Г. Гегель конкретно указывает, что злоупотребления государственных чиновников невозможно предотвратить только построением иерархии ответственности: необходим «контроль снизу» через наделение соответствующими правами общины и корпорации[19].
В Российской армии эта деятельность в настоящее время ещё более затруднена, чем доступ и контроль за такой деятельностью со стороны самого гражданина. Объясняется это тем, что до настоящего времени не созданы специальные внешние по отношению к армии общественные структуры, осуществляющие контроль за социальными вопросами в ней. Существующие в настоящее время организации (общественные советы, родительские комитеты военнослужащих, профессиональные союзы лиц гражданского персонала и т.п.) во-первых, по специфике своих целей могут контролировать лишь небольшую часть социальных вопросов военнослужащих, а во-вторых, их деятельности мешает и бездействие законодателя, не создающего правовые и финансовые механизмы их функционирования. Кроме того, в отличие от государственного контроля, контроль граждан и общественных организаций не обладает властностью и осуществляется на демократических началах.
Происходящие в военной организации процессы традиционно были более закрыты для широкой общественности, немалая часть документов военного ведомства имела закрытый характер (гриф секретности или «для служебного пользования») или были недосягаемы для ознакомления широкой общественности, а действия командования даже не подлежали оспариванию в суде[20]. Вместе с тем, в Советской Армии существовал весьма жёсткий контроль со стороны парткомов и политотделов, которые при рассмотрении вопросов применяли не только нормы законодательства, но и нормы морали. Каждый командир воинской части в СССР за вверенную ему работу кроме дисциплинарной ответственности нес еще и партийную ответственность. И выговор по партийной линии был гораздо весомее обычного взыскания.
В ЦК КПСС входил Военный отдел, который фактически формулировал основные цели и задачи для Вооруженных Сил в разных направлениях: касающиеся военно-технической политики, кадровой политики, социальной защиты военнослужащих и т.д. В самих Вооруженных Силах существовала целая система политорганов, партийных и комсомольских организаций, которая, худо ли, бедно ли, конечно, недостаточно эффективно, но тем не менее, защищала военнослужащих от произвола военачальников и командиров, т.е. социальная защита людей в погонах была одной из важнейших функций армейских политорганов. Коммунистические парторганы могли противостоять командиру. Почему? Потому что у них была независимость от командира и своя власть. Поэтому по линии парторганов можно было сказать командиру «Это не по-коммунистически, не справедливо, не честно». Причем такие претензии могли быть высказаны не в виде жалобы подчиненного командиру, а «на равных», как коммунист коммунисту.
Из воспоминаний бывшего Председателя президиума Верховного Совета РСФСР В.И. Воротникова следует, что одной из причин отстранения прославленного маршала Г.К. Жукова с поста Министра обороны СССР в октябре 1957 года было именно то, что тот запрещал критику командиров на партсобраниях и на парткомах. И, кстати, на том съезде ЦК КПСС, который принял решение об отстранении Г.К. Жукова от должности, некоторые из подчиненных маршала Жукова его критиковали, никто из присутствующих на съезде генералов и маршалов Жукова не поддержал[21].
С роспуском КПСС, с ликвидацией политорганов и партийных организаций в армейской среде какие бы то ни было государственные органы вообще перестали заниматься оценкой последствий реформирования военных организаций для их личного состава и защитой самих военнослужащих.
Конечно, у партийных организаций в армии были и свои минусы. Но в настоящее время действенной альтернативы партийным органам в армии либо иных эффективных институтов контроля гражданского общества за армией не создано. Так, существующие в некоторых силовых ведомствах офицерские собрания, во-первых, полностью подчинены командиру воинской части, а потому просто не могут обсуждать какие-либо вопросы, которые не желает афишировать командир воинской части. Во-вторых, у офицерских собраний, в отличие от ранее действующих парторганизаций нет связи с вышестоящим офицерским собранием, не может оно действовать в обход своего командира. В-третьих, голосование на офицерских собраниях, в основном, открытое, а значит сразу ясно, кто недоволен «политикой партии», к кому нужно применить санкции и более пристальный контроль.
Не секрет, что различные командиры обладают разными моральными качествами. И права подчиненных они могут нарушать не по своей прихоти, а просто потому, что иначе выполнить поставленную старшим начальником задачу невозможно. А вполне законные жалобы подчиненных на такого рода нарушениях их прав могут восприниматься некоторыми начальниками как покушение на авторитет их власти, как сутяжничество и отвлечение занятого должностного лица от своей важной работы.
Сегодня военнослужащий зачастую сталкивается с абсолютным произволом военачальников и находится в состоянии крепостного. А положение крепостного очень часто зависит от умонастроения, воспитания, если хотите, образа жизни “барина” – командира или начальника[22].
В этом плане жалоба или обращение общественной организации в защиту прав военнослужащего будут восприниматься командованием несколько иначе, с меньшими негативными последствиями для подчиненного, в интересах которого подана жалоба. Во-первых, потому, что предмет жалобы уже стал достоянием общественной организации, и эта организация расценила, что позиция военнослужащего имеет право на существование, что военнослужащий может быть прав. А, во-вторых, потому, что инициатива, энергия движения жалобы принадлежит уже не самому военнослужащему, а иному лицу – организации.
Поэтому существование общественных организаций, имеющих цель социальную защиту личного состава, выгодно подчиненным и оправдано в рамках социального партнерства.
Кроме того, не все обращения граждан и общественных организаций в государственные органы являются именно жалобами. Взаимодействие их с органами власти происходит и в форме обмена информацией, в форме доведения очагов напряженности и в интересах снижения напряженности.
Как правило, в большинстве трудовых коллективах такими общественными организациями являются профсоюзы, существуют они и в военных организациях, но объединяют лишь лиц гражданского персонала. Федеральный закон «О статусе военнослужащих» предоставляет военнослужащим также право состоять в общественных объединениях, не преследующих политические цели, и участвовать в их деятельности, не находясь при исполнении обязанностей военной службы (п. 2 ст. 9). Однако эта норма практически не работает и длительное время остаётся декларативной ввиду бездействия законодателя и непринятия им федерального закона о профессиональных союзах военнослужащих. Хотя, по мнению автора, такая необходимость явно назрела.
С одной стороны, Конституция Российской Федерации не предусматривает ограничений в правовой и социальной защите каких-либо категорий граждан, их права на объединение по профессиональному признаку. С другой – несовершенство законодательной базы серьезно сужает деятельность подобных объединений в Вооруженных силах и других силовых структурах. Отсутствие законодательного акта о статусе такого рода общественных организаций влечёт неурегулированность их полномочий и снижает степень воздействия на субъектов рассматриваемых правоотношений.
Так, например, практически недосягаемой для общественного контроля является информация о номере военнослужащего Вооруженных Сил в списках очередников на получение жилого помещения, о распределении жилья лицам, признанным нуждающимися в жилых помещениях позже него, о наличии готового к заселению жилья, о выделении бюджетных средств на жилищные субсидии по воинским формированиям и т.п.
В настоящей статье автор постарался озвучить проблему бюрократизации в военном управлении, разрастающейся в виду отсутствия надлежащего механизма общественного контроля за деятельностью военных организаций и их должностных лиц. Такой контроль необходим в сфере социального обеспечения военнослужащих, в сфере прохождения ими военной службы, кадровых вопросов, идеологической и религиозной политики, оценки эффективности их деятельности, снижения уровня бюрократизации и коррупции и др. Контроль за деятельность воинских руководителей должен быть снизу, поскольку без такой информации снизу, без наличия обратной связи, сигнализирующей о достигнутом результате, эффективное функционирование систему управления невозможно. На основании этой информации корректируется управляющее воздействие руководителей.
В качестве предложений по совершенствованию правовой базы здесь назрела необходимость принятия федерального закона «О профессиональных союзах военнослужащих», а также внесения дополнений в Федеральный закон «Об основах общественного контроля в Российской Федерации» в части дополнения перечня субъектов общественного контроля.
Библиография:
1. Астанин, В.В. Антикоррупционная политика России: криминологические аспекты. Автореф. дис. … докт. юрид. наук. [Текст] / В.В.Астанин. М. 2009.
2. Воротников, В.И. Кого хранит память. [Текст] / В.И.Воротников М.: «ИТРК». 2007.
3. Гегель, Г. Философия права. М.: «Мысль». 1990.
4. Глазунова, Н.И. Государственное (административное) управление: Учебник. [Текст] / Н.И.Глазунова. М.: «Проспект». 2004.
5. Глухов, Е.А. Военный бюрократизм: будет ли кто-то с ним бороться [Текст] / Е.А.Глухов // Право в Вооруженных Силах – военно-правовое обозрение. 2017. № 1. С. 111-117.
6. Глухов, Е.А. Групповые (корпоративные) интересы в качестве мотивации противоправного поведения в системе военной службы [Текст] / Е.А.Глухов // Право в Вооруженных Силах – военно-правовое обозрение. 2012 № 8. С. 8-17.
7. Глухов, Е.А., Строков С.А. Излишние элементы профессиональной подготовки военнослужащих как бюрократизация военного управления [Текст] Е.А.Глухов, С.А.Строков // Право в Вооруженных Силах – военно-правовое обозрение. 2014. № 11. С. 119-125.
8. Кирпичников, А.И. Коррупция в России. [Текст] / А.И.Кирпичников. СПб., 2004.
Bibliography:
1. Astanin, V.V. Anti-corruption policy of Russia: criminological aspects. Avtoref. yew. … докт. юрид. sciences. [Text] / V.V. Astanin. M. 2009.
2. Collars, V.I. Ky is stored by memory. [Text] / Century. I. Vorotnikov M.: "ITRK". 2007.
3. Hegel. Legal philosophy. M.: "Thought". 1990.
4. Glazunova, N.I. public (administrative) administration: Textbook. [Text] / N.I. Glazunova. M.: "Avenue". 2004.
5. Glukhov, E.A. Military bureaucracy: whether someone will struggle against him [Text] / E.A. Glukhov//the Right in Armed Forces – a military and legal review. 2017. No. 1. Page 111-117.
6. Glukhov, E.A. Group (corporate) interests as motivation of illegal behavior in the system of military service [Text] / E.A. Glukhov//the Right in Armed Forces – a military and legal review. 2012 No. 8. Page 8-17.
7. Glukhov, E.A., Strokov S.A. Excessive elements of vocational training of the military personnel as bureaucratization of military management [Text] E.A. Glukhov, S.A. Strokov//the Right in Armed Forces – a military and legal review. 2014. No. 11. Page 119-125.
8. Kirpichnikov, A.I. Corruption in Russia. [Text] / A.I. Kirpichnikov. SPb., 2004.
[1] Глазунова Н.И. Государственное (административное) управление: Учебник. М.: «Проспект». 2004. С. 519.
[2] Доклад группы государств по борьбе с коррупцией (ГРЕКО) по Российской Федерации (апрель 2009 г.) // Антикоррупционер. 2009 № 4.
[3] Астанин В.В. Антикоррупционная политика России: криминологические аспекты. Автореф. дис. … докт. юрид. наук. М. 2009. С. 38.
[4] Сюда можно отнести антикоррупционную экспертизу проектов нормативных правовых актов и их публичное обсуждение в сети Интернет, декларирование доходов государственных служащих, обязанность размещать на официальных сайтах министерств и ведомств справочную информацию.
[5] Такие сведения привел секретарь Общественной палаты А.Бречалов на Общероссийском форуме «Государство и гражданское общество: сотрудничество во имя развития», проводимого 14-15 января 2015 г. // https://www.oprf.ru/press/news/2015/newsitem/27711.
[6] Федеральный закон от 21 июля 2014 г. № 212-ФЗ «Об основах общественного контроля в Российской Федерации» // Рос. газ. 2014. 22 июля.
[7] Астанин В.В. Антикоррупционная политика России: криминологические аспекты. Автореф. дис. … докт. юрид. наук. М. 2009. С. 39.
[8] Утверждено приказом Министра обороны Российской Федерации от 16 ноября 2006 г. № 490 «Об образовании Общественного совета при Министерстве обороны Российской Федерации» // Красная звезда. 2006. 15 декабря.
[9] Президент в своем послании Федеральному Собранию сказал, что общественные советы не должны быть формальным придатком и декоративной структурой, а призваны выступать в роли экспертов, а порой и конструктивных оппонентов ведомств, при которых они созданы, быть активными участниками системы противодействия коррупции // Российская газета. 2013. 13 декабря.
[10] Денисов С.А. Бюрократия и бюрократизм: Правовые средства ограничения их негативных свойств. Автореф. дис. … канд. юрид. наук. С. 5. Екатеринбург. 1994.
[11] Федеральный закон от 27 мая 1998 г. № 76-ФЗ "О статусе военнослужащих" // Рос. газ. 1998. 02 июня.
[12] Утвержден Указом Президента РФ от 10.11.2007 № 1495 // СЗ РФ. 2007, № 47 (1 ч.), ст. 5749.
[13] Обжаловать же такой отказ представляется бесполезным ввиду: а) потери времени на процедуру обжалования, вынесения решения тогда, когда поездка уже не актуальна; и б) командир всегда может сослаться в обоснование отказа на поддержание постоянной боевой готовности.
[14] Кирпичников А.И. Коррупция в России. СПб., 2004. С. 145.
[15] Глухов Е.А. Военный бюрократизм: будет ли кто-то с ним бороться // Право в Вооруженных Силах - военно-правовое обозрение. 2017. № 1. С. 111-117.
[16] Яковенко И.Г. Два мира – два мундира // Независимая газета. 2016. 27 дек.
[17] Самодурство - глупо-самоуверенное затейливое поведение человека. Может быть обусловлено социальными преимуществами индивида перед объектами самодурства и одновременно с этим его низким духовно-нравственным уровнем.
[18] См., например, Глухов Е.А. Групповые (корпоративные) интересы в качестве мотивации противоправного поведения в системе военной службы // Право в Вооруженных Силах – военно-правовое обозрение. 2012 № 8. С. 8-17.; Глухов Е.А., Строков С.А. Излишние элементы профессиональной подготовки военнослужащих как бюрократизация военного управления // Право в Вооруженных Силах – военно-правовое обозрение. 2014 № 11. С. 119-125.
[19] Гегель Г. Философия права. М.: «Мысль». 1990. С. 335.
[20] Статьей 239.3 ГПК РСФСР 1964 г. было предусмотрено, что не могут быть обжалованы в суд индивидуальные и нормативные акты, касающиеся обеспечения обороны (оперативного управления войсками, организации боевого дежурства, обеспечения боевой готовности) и государственной безопасности Российской Федерации.
[21] Воротников В.И. Кого хранит память. М.: «ИТРК». 2007.
[22] Юшенков С.Н. Воинская повинность // [Электронный ресурс]. URL: https://www.hrights.ru/text/bogoraz/Chapter10.htm