Часть первая. Организация артиллерии 4 глава




Он был обязан: а) иметь общий технический надзор за исправным состоянием оружия и материальной части артиллерии действующих армий; б) производить, лично или через состоящих при нем для поручений, а также через начальника и чинов своего управления, осмотр и проверку артиллерийских частей и учреждений, находящихся на театре военных действий, заблаговременно уведомляя об этом наштаверха и соответственных командующих армиями; в) иметь наблюдение за правильностью назначений и давать заключение о представлениях на назначения на высшие командные должности в артиллерии.

По всем вопросам организационно-штатного характера и формирований, касающимся строевых артиллерийских частей, органов полевого управления и тыловых артиллерийских учреждений, полевой генинспарт давал свое заключение. Но с мая 1916 г. все артиллерийские вопросы штатного и организационного характера были сосредоточены и полностью разрешались также по управлению полевого генинспарта.{35}

За полевым генинспартом в отношении внутренних областей сохранялись права и обязанности, установленные положением о генерал-инспекторах.{36}

Исполнительным органом полевого генинспарта служило его управление (Упарт).

Начальник Упарта, по указанию и с разрешения полевого генинспарта, имел личный доклад у наштаверха по важнейшим вопросам службы артиллерии и боевого снабжения; он испрашивал указания наштаверха о предположениях по части оперативной, необходимые для согласования деятельности полевого генинспарта с боевыми задачами действующей армии; с другой стороны, он представлял наштаверху все сведения по части [39] артиллерийской, необходимые для разработки соображений оперативного характера.

Указания полевого генинспарта по различным вопросам службы артиллерии и артиллерийского снабжения действующих армий разрабатывались Упартом. Вопросы боевого применения артиллерии и вопросы технического порядка, а также артиллерийские уставы, наставления и пр., разрабатывались в большинстве случаев при участии начальника Упарта состоящими для поручений при полевом геыинспарте и привлекаемыми специалистами артиллерийского дела от строевых частей и от Арткома ГАУ. Составленные проекты обсуждались обычно в комиссиях при Упарте, нередко под председательством генинспарта и при участии представителей от штаба главковерха. Иногда для ускорения разрешения того или иного вопроса в ставке под руководством специалистов с представителями от войск и штаба главковерха делались испытания различных предметов артиллерийской техники, но в большинстве случаев опыты производились Арткомом на главном артиллерийском полигоне.

Работа Упарта в общем протекала в соответствии с теми оперативными планами, какими задавался штаб главковерха. Для более тесной связи работы по артиллерийской части с общевойсковыми запросами начальник Упарта и его помощник были избраны из артиллеристов, получивших высшее образование в академии генерального штаба.

Широкие полномочия, предоставленные полевому генинспарту временным положением, соответствующий подбор работников Упарта, дружная работа его со штабом главковерха — все это дало возможность в сравнительно короткий срок (главным образом в течение 1916 г.) осуществить немало мероприятий как в отношении организации, формирований и более целесообразного применения артиллерии, так и в особенности в области боевого снабжения; только на подготовку личного состава артиллерийских пополнений не было обращено в полной мере должного внимания.

Прежде всего в первые два месяца существования Упарта было разработано и объявлено в приказе наштаверха 5 (18) марта 1916 г. № 301 новое положение об инспекторах артиллерии корпуса, армии и фронта.

Согласно новому положению, инаркор являлся: а) ближайшим помощником командира корпуса и докладчиком ему, в присутствии начальника штаба корпуса, по всем вопросам, касающимся «правильною и полного использования боевой силы всех родов и видов артиллерии корпуса»;, б) сотрудником по артиллерийской части начальника штаба корпуса.

Полученные от инспартарма указания по специальной артиллерийской службе инаркор докладывает командиру корпуса, с согласия которого проводит их в жизнь.

Инаркору вверяется наблюдение: а) за правильным использованием в бою всех родов и видов артиллерии в техническом [40] отношении и в тесной связи с действиями пехоты; б) за боевой подготовкой артиллерийских частей; в) за соответствием командного состава артиллерии корпуса; г) за исправным состоянием материальной части артиллерии и прочих средств артиллерийского вооружения.

Он должен заботиться о своевременном и соответственном с потребностью пополнении войскового запаса боевых припасов и прочих предметов боевого снабжения.

Во всех случаях неправильного использования в бою артиллерии общевойсковыми начальниками и ненадлежащего выполнения ею огневых задач инаркор обращает на это внимание соответствующих начальников и докладывает командиру корпуса.

Он обязан быть осведомленным об усовершенствованиях во всех отраслях боевой готовности артиллерии, вооружения и боевого снабжения и принимать меры для своевременного ознакомления войск корпуса с указанными сведениями.

Таким образом, по новому положению инаркоры были привлечены к участию в боевой работе артиллерии и стали помощниками командиров корпусов не только по артиллерийскому снабжению, но главным образом по боевому применению артиллерии.

В кавалерийских корпусах, созданных во время войны, обязанности инаркора исполнялись старшим командиром одного из конно-артиллерийских дивизионов, входивших в состав корпуса.{37}

Обязанности инспекторов артиллерии армии и фронта, должности которых были установлены вновь в начале 1916 г. в армиях, действующих на фронте Европейской России (должность инспектора артиллерии Кавказской армии установлена была позже, в мае того же года),{38} определялись положением следующим образом.

Инспартарм являлся ближайшим помощником и докладчиком командующего армией, в присутствии начальника штаба армии, по всем вопросам, касающимся «правильного и полного использования боевой силы всех родов и видов артиллерии армии».

Во всем остальном обязанности инспартарма были вполне аналогичны приведенным выше обязанностям инаркора. Точно так же инспартарм должен был докладывать командующему армией общие руководящие указания по специальной артиллерийской службе, полученные от инспектора артиллерии армий фронта.

Инспарт армий фронта являлся ближайшим помощником главнокомандующего армиями фронта по вопросам целесообразного и полного использования боевой силы артиллерии фронта, докладчиком главкома по артиллерийским вопросам в присутствии начальника штаба армий фронта и сотрудником [41] последнего по артиллерийской части. В общем, согласно положению, обязанности инспарта фронта в отношении артиллерии и войск фронта были аналогичны обязанностям инспартарма и инаркора.

Инспарт фронта должен был объединять деятельность инспартов армий, входящих в состав фронта, а инспартарм — деятельность инспекторов артиллерии корпусов, входящих в состав армии.

Все указания, наставления, распоряжения и приказания по специальным вопросам боевой службы артиллерии, даваемые инспекторами артиллерии высших инстанций инспартам непосредственно низших инстанций, должны были исходить от главкома армиями фронта, от командующего армией или от командира корпуса — по принадлежности.

Сведения и заключения по вопросам боевого применения артиллерии инспарты высших инстанций могли требовать непосредственно от инспартов соответственных низших инстанций.

Одновременно с объявлением положения об инспартах Упартом возбужден был вопрос о выделении в самостоятельный отдел артиллерийской части из этапно-хозяйственного отдела штаба армии, как это намечалось еще в конце 1914 г.{39}

Такое выделение артиллерийской части считали «жизненно необходимым» и некоторые начальники штабов армий (шести армий). Однако укрепившееся в генеральном штабе предубеждение против возможности работы каких-либо органов армии без непосредственного руководства офицеров генерального штаба одержало верх. Наштаверх Алексеев, опираясь на отрицательное заключение меньшинства начальников штабов армий, названных им «наиболее вдумчивыми и опытными», отклонил представление Упарта об образовании артиллерийских отделов в штабах армий, подписав все же (в апреле) приказ{40} о дополнении положения о полевом управлении несколькими статьями, конкретизирующими обязанности заведующего артиллерийской частью и служащими для него руководством с целью правильной постановки дела артиллерийского снабжения армии.

В сентябре 1916 г. была изменена ст. 292 того же положения об обязанностях начальника артиллерийского снабжения армий фронта. Согласно этой статье начартснаб армий фронта должен был руководить обеспечением боевого снабжения и распоряжаться производством работ по вооружению укрепленных пунктов в тыловом районе и связанных с ними хозяйственных операций. Обязанность начартснаба давать для руководства войскам фронта «указания по правильному использованию артиллерии в техническом отношении» была исключена по новой редакции ст. 292.{41} [42]

В январе 1917 г., когда возник вопрос относительно обеспечения артиллерией вновь формируемых пехотных дивизий, предполагалось одной артиллерийской бригадой обслуживать две дивизии корпуса, главком Юго-Западного фронта Брусилов находил желательным при передаче артиллерии в корпус подчинить ее инаркору (как это было за много лет до начала мировой войны). По мнению Брусилова, «современная война показала на практике, что этот старый порядок подчинения вполне целесообразен». Помощник наштаверха, наоборот, не считал возможным возбуждать вопрос о подчинении артиллерийских бригад инаркорам, так как многие строевые начальники считали, что только при подчинении артиллерийских бригад начальнику пехотной дивизии «возможна та тесная связь между артиллерией и пехотой, которая установилась в эту кампанию». Кроме того, по мнению помощника наштаверха, «в числе инаркоров есть еще много таких, которым нельзя вверять полное руководство артиллерийскими бригадами.{42}

Согласно положению 1916 г. инаркор являлся ближайшим помощником командира корпуса по вопросам боевого использования всей артиллерии корпуса, а потому мог оказывать влияние на использование артиллерийских бригад, подчиненных начальникам дивизий; в случае неправильного их использования инаркор должен был обратить внимание начальников дивизий и доложить командиру корпуса.

По мнению Упарта подчинять инаркору артиллерийские бригады не следовало, имея в виду необходимость непосредственной поддержки в бою пехоты артиллерией, органически входящей в состав дивизии и обязанной действовать в самой тесной связи со своей пехотой. Инаркору подчинялась полевая тяжелая и гаубичная артиллерия, не входившая в состав дивизий; необходимо было бы ее усилить, создав еще легкую пушечную корпусную артиллерию, чтобы иметь в руках командира корпуса управляемый инаркором свой мощный артиллерийский резерв — кулак для решения задач в важнейших оперативных направлениях.

Что же касается мнения о том, что многим инаркорам нельзя вверять полное руководство артиллерийскими бригадами», то с таким мнением, очевидно, противоположным мнению Брусилова, нельзя было согласиться, так как к 1917 г., после двух с половиной лет опыта войны, инспекторы артиллерии корпуса, армии и фронта, как общее правило, отвечали своему назначению и могли быть достаточно полезными руководителями артиллерии, действуя на основании положения 1916 г., вполне отвечающего боевым требованиям. Если же еще и оставались в рядах армии инаркоры, которые не могли удовлетворительно руководить действиями артиллерии, то как весьма редкое исключение. [43]

Большим упущением Упарта и верховного командования являлось оставление без изменения устаревшего положения о командире артиллерийской бригады. Его необходимо было изменить. Командир артиллерийской бригады должен быть ее командиром во всех отношениях, а не только по административно-хозяйственной части, чтобы он являлся действительно «ближайшим помощником начальника дивизии» в отношении «правильного и полного использования боевой силы артиллерий дивизии».

Другим не менее серьезным упущением являлось то обстоятельство, что в положении об инспекторах артиллерии везде, где говорилось об обязанностях того или иного инспарта наблюдать за правильным использованием в бою артиллерии, сохранена была рутинная приписка: «в техническом отношении».

Большинством командного состава старой русской армии эта оговорка понималась в том смысле, что инспарт может наблюдать только за правильностью разведки и занятия позиций, организации связи, производства стрельбы, применения того или иного типа орудий и снарядов и т. п., но не за правильностью боевого использования артиллерии в тактическом отношении.

Между тем тактика и техника боевого использования артиллерии неразрывно связаны и всецело зависят друг от друга. Никакая техника не обеспечит правильности боевого использования артиллерии, если тактика поставила ей несообразную боевую задачу. Оговорка «в техническом отношении» являлась вредным пережитком того времени, когда генеральный шгаб считал тактику, так сказать, своей «монополией». Оговорка до некоторой степени освобождала артиллеристов от ответственности за тактику боевых действий своей артиллерии, а с другой стороны, позволяла общевойсковым начальникам иногда перекладывать свои боевые тактические ошибки на технику артиллерии.

Полевой генинспарт мог бы и должен был настоять на том, чтобы указанная оговорка не вводилась в положение об инспартах.

В 1917 г. в положение о полевом генинспарте и об Упарте дважды вносились поправки — после февральской и Октябрьской революций.

В апреле 1917 г. было введено название: «полевой инспектор артиллерии при штабе верховного главнокомандующего», вместо «полевой генерал-инспектор артиллерии при верховном главнокомандующем», как это было раньше; в общем же существенных изменений внесено не было. На полевого инспарта возлагалось наблюдение:

а) за правильным использованием в бою артиллерии в «техническом отношении»;

б) за боевой подготовкой артиллерийских частей;

в) за подготовкой на театре военных действий личного состава артиллерийских пополнений; [44]

г) за формированием и подготовкой на театре военных Действий новых артиллерийских частей;

д) за состоянием предметов артиллерийского снабжения{43} (общий технический надзор).

Таким образом, обязанности полевого инспектора артиллерии по новому положению 1917 г. сохранялись в отношении артиллерии действующей армии почти прежние, за исключением обязанностей общего руководства и наблюдения за боевым снабжением действующей армии, которые были возложены на генерала Маниковского, назначенного помощником военного министра; в отношении же артиллерийских частей и учреждений во внутренних областях государства полевому инспарту никаких прав и обязанностей не предоставлялось, т. е. права его по сравнению с прежними урезывались.

Организация управления полевого инспарта к маю 1917 г. показана на схеме 3.

В декабре 1917 г., т. е. уже при советской власти, управление полевого инспарта при штабе главковерха было переформировано в Артиллерийское управление при верховном главнокомандующем; вместе с тем должность полевого инспектора артиллерии при штабе главковерха была упразднена, а права и обязанности полевого инспарта возложены были на начальника Артиллерийского управления при верховном главнокомандующем.{44} Это мероприятие надо признать ошибочным. Следовало бы сохранить должность полевого инспектора артиллерии, так как начальник артиллерийского управления при главковерхе, занятый большой ответственной работой по управлению, не мог одновременно исполнять обязанности инспектора артиллерии, требующие разъездов по фронтам и армиям для личного общения с войсковыми штабами и частями артиллерии.

Опыт первой мировой войны на русском фронте показал, что высшее управление артиллерией должно возглавляться не инспектором артиллерии при верховном командовании, а единым на мирное и на военное время главным начальником артиллерии, подчиненным верховному командованию всей армии. Объединение управления артиллерией в руках одного начальника не должно послужить к обособлению артиллерии в самостоятельное «артиллерийское ведомство», чуждавшееся других родов войск и мало им известное, как это было в царской русской армии почти до 1910 г., когда артиллерия возглавлялась великими князьями, носившими до начала 1900 г. почетное звание «генерал-фельдцейхмейстер».

В верхах старой русской армии всегда замечалось стремление свести функции генерал-инспектора артиллерии к общему руководству и наблюдению только за боевой подготовкой артиллерии, а инспекцию артиллерии совершенно изолировать [46] от участия в разрешении вопросов вооружения и снабжения артиллерии, находившихся в ведении ГАУ.

В действительности, как указывалось выше, генерал-инспектор руководил всей артиллерийской частью самостоятельно, несмотря на все старания помощника военного министра Поливанова не допустить «вмешательства генерал-инспектора артиллерии в сферу деятельности, ему не принадлежащей»{45}.

По положению 5 (18) января 1916 г. полевому генерал-инспектору артиллерии на театре военных действий вверялось «общее руководство и наблюдение за боевым снабжением действующей армии». После февральской революции, в апреле 1917 г., полевой инспектор артиллерии был освобожден от этой обязанности по настоянию помощника военного министра Маниковского, принявшего их на себя.

Объединение управления всей артиллерийской частью в руках одного инспектора артиллерии приносило существенную пользу для дела, и если происходили иногда нежелательные трения, то главным образом вследствие того, что объединенное управление не было регламентировано законом, а также потому, что Поливанов и Маниковский, отличавшиеся большим честолюбием, видели во вмешательстве инспектора артиллерии в дела боевого снабжения умаление предоставленной им власти.

Вооружение и снабжение всей армии ручным оружием, химическими и другими вспомогательными средствами борьбы (минометы, бомбометы, гранатометы, ручные и ружейные гранаты и т. п.), лежавшие во время войны на обязанности ГАУ и управления полевого инспектора артиллерии (Упарта), крайне перегружали их работу; причем работа Упарта перегружалась не только в ущерб боевому снабжению собственно артиллерии, но и в ущерб руководству полевого инспектора артиллерии и наблюдению за боевой подготовкой артиллерии и правильным использованием ее в бою.

Разрешение вопросов техники ручного оружия, как и вообще всех научно-технических вопросов вооружения, крайне трудно изъять из артиллерийского ведомства. Поэтому вооружение и снабжение армии ручным оружием следует оставить в ведении начальника артиллерии армии, но к разрешению технических вопросов, относящихся к ручному оружию, необходимо привлекать генерал-инспекторов пехоты и кавалерии. В старой армии председательствовал в оружейно-пулеметном отделе Артиллерийского комитета ГАУ (см. схемы 1 и 2) инспектор стрелковой части в войсках или начальник бывшей офицерской стрелковой школы (пехотной). [47]

Глава II. Организация строевых частей артиллерии и новые формирования

Русская артиллерия царской армии подразделялась на полевую, крепостную и осадную.

Русско-японская война 1904—1905 гг. резко подчеркнула несоответствие организации русской артиллерии ее боевым задачам, а также необходимость усиления ее вооружения, в особенности тяжелыми орудиями более крупного калибра, имеющими мощный снаряд, но способными принимать участие в полевом маневренном бою.

Для реорганизации и усиления артиллерии при Главном артиллерийском управлении были образованы две комиссии: одна в начале 1905 г. еще до окончания войны с Японией для пересмотра организации и вооружения осадных артиллерийских полков, другая весной 1906 г. для разработки новой организации полевой артиллерии и для разрешения некоторых других вопросов, связанных с организацией, а также для определения норм боевых комплектов орудийных выстрелов.

В отношении организации полевой легкой артиллерии комиссией было решено: перейти к 6-орудийным батареям вместо 8-орудийных; сформировать вновь полевые легкие мортирные (гаубичные) батареи — по две батареи на каждый корпус: все полевые легкие батареи свести по две-три батареи в дивизионы, придав последним значение тактических единиц (батареи считались огневыми единицами); дивизионы свести в артиллерийские бригады, сохранив прежнюю организацию последних и подчинив их во всех отношениях начальникам дивизий; хозяйство передать из батарей в управления артиллерийских бригад или дивизионов; усилить штаты артиллерии добавлением специальных команд разведчиков, ординарцев, наблюдателей и телефонистов; усилить запряжку батарей по штатам мирного времени.

В общем по решению комиссии следовало на каждый корпус нормального состава из двух пехотных дивизий иметь две артиллерийские бригады — одну из четырех легких пушечных [48] дивизионов по три батареи в каждом, другую из трех легких пушечных дивизионов по три батареи и одного легкого мортирного (гаубичного) дивизиона из двух батарей; всего же предполагалось иметь 21 пушечную и 2 гаубичных легких батареи, т. е. 138 орудий на корпус (126 пушек и 12 гаубиц) вместо имевшихся 96 пушек.

Комиссия, пересматривавшая вопросы об осадной артиллерии, выработала общие основания новой организации этой артиллерии и главные данные новых образцов осадных тяжелых орудий. Кроме того, она остановилась на вопросе создания полевой тяжелой артиллерии в виде корпусной или армейской, имея в виду, что такая артиллерия по ее составу и вооружению должна быть независима от осадных артиллерийских полков, так как ее задачи и задачи осадной тяжелой артиллерии совершенно различны.

Как увидим ниже, разработка организации полевой тяжелой и осадной тяжелой артиллерии, выбор и испытания образцов новых орудий, необходимых для вооружения того и другого вида артиллерии, продолжались до 1910 г., т. е. затянулись более чем на 4 года. В течение этого времени вопрос организации корпусной и армейской артиллерии неоднократно обсуждался в главных управлениях — артиллерийском (ГАУ) и генерального штаба (ГУГШ). Обсуждение этого вопроса сводилось в общем к пожеланию иметь в качестве корпусной артиллерии лишь по две 6-орудийных батареи 122- мм легких гаубиц на корпус. Что же касается полевой тяжелой артиллерии, то признавалось желательным иметь на каждый корпус по одному полевому тяжелому дивизиону в составе двух батарей 152- мм гаубиц и одной батареи 107- мм пушек. Но по экономическим соображениям, исходившим от министерства финансов и государственного контроля, находили возможным ограничиться меньшим количеством полевой тяжелой артиллерии, имея ее в виде армейской в составе армий, а не корпусов.

Таким образом, необходимость коренного преобразования артиллерии была предрешена еще в 1906 г. комиссией, образованной при ГАУ по инициативе генерал-инспектора артиллерии из участников этой войны и других специалистов. Но «ведомственные трения» и «разногласия» с государственным контролем и министерством финансов затянули разрешение этого важнейшего вопроса почти на 7 лет, и если бы не война на Балканах, вспыхнувшая в 1912 г., то вопрос этот едва ли бы дождался осуществления. В связи с событиями этой войны лихорадочно усилилась деятельность по усовершенствованию вооруженных сил во всех важнейших странах Европы, в том числе и в России.

В 1913 г. была разработана так называемая «большая программа» по усилению русской армии. Наибольшее место в этой программе отводилось артиллерии, так как к тому времени Главное управление генерального штаба признавало, что [49] «устарелые начала устройства артиллерии требуют особого внимания и коренного в некоторых частях преобразования ее»{46}.

Законопроект об ассигновании кредита на увеличение и реорганизацию артиллерии был внесен ГУГШ в Государственную думу лишь 14 (27) июня 1913 г., причем представитель ГУГШ объяснил такое запоздание тем, что усиленное вооружение германской артиллерии «стало известно лишь с февраля 1913 г.». Между тем комиссия обороны Государственной думы еще в мае 1912 г. «отмечала настоятельную необходимость увеличения нашей артиллерии, указывая на чрезвычайное количественное преобладание германской артиллерии над нашей».{47}

Законопроект о реорганизации артиллерии, внесенный в Государственную думу 14 (27) июня 1913 г., предусматривался «большой программой» по усилению армии, которая получила силу закона 24 июня (7 июля) 1914 г., т. е. за несколько дней до начала войны, и потому еще не была проведена в жизнь.

Русское военное министерство, предпринимая переустройство армии по «большой программе», базировалось на предвзятой мысли, что «современные политические и экономические условия жизни главных соседей России почти не допускают для них возможности ведения длительной борьбы».{48} В случае осуществления «большой программы», построенной на столь ошибочной основе, русская армия оказалась бы все же недостаточно усиленной и оставалась бы слабее австро-германской армии, в особенности в отношении вооружения тяжелой артиллерией.

Война застала русскую артиллерию с так называемой «новой организацией армии 1910 г.», мало чем отличавшейся от прежней, совершенно отжившей организации времен русско-японской войны.

Преобразование русской армии в 1910 г. имело целью удовлетворение насущнейших потребностей по ее усовершенствованию путем удешевления организации и осуществления новых мероприятий за счет возможного сокращения состава в одних войсковых частях, чтобы освободить денежные средства и личный состав для других частей.

Проект преобразования армии 1910 г. не мог быть сколько-нибудь полным и удовлетворительным также и потому, что он был разработан ГУГШ на следующих двух основных началах: а) новая организация должна быть осуществлена в пределах численности армии в мирное время, чтобы не увеличивать тяготы населения по выполнению воинской повинности; б) преобразование армии не должно отягощать государственный бюджет новыми постоянными расходами. [50]

В соответствии с новой организацией армии 1910 г. в артиллерии были упразднены самостоятельно до того существовавшие в мирное время резервные, запасные и парковые части (существовали в мирное время лишь небольшие кадры этих частей), сокращено было в некоторых батареях число артиллерийских и обозных лошадей, расформированы были имевшиеся в некоторых артиллерийских бригадах 7-е и 8-е батареи с целью сформирования за счет этих батарей гаубичной (мортирной) артиллерии и пр.

Русская армия выступила на фронт первой мировой войны, будучи слабо обеспеченной артиллерией: армия имела мало полевых легких гаубичных батарей, еще меньше полевых тяжелых батарей и вовсе не была обеспечена тяжелой артиллерией осадного типа.

Недостаточность артиллерии и несовершенство организации 1910 г. сказались с первых же дней войны. Началось поспешное бесплановое осуществление организационных мероприятий и формирование новых артиллерийских частей как во внутренних военных округах — распоряжением военного министерства, так и на театре военных действий — распоряжением не только главковерха, которому положением о полевом управлении предоставлено было право формировать войсковые части, но и главнокомандующих армиями фронтов, которым это право предоставлено не было.{49}

Под давлением событий войны мероприятия эти проводились, в особенности в 1914—1915 гг., при случайно сложившихся обстоятельствах, нередко путем «импровизации».

Формирования артиллерийских частей, производившиеся в большом числе на фронтах, неблагоприятно отражались на боевых качествах личного состава артиллерии, а также на ее боевом снабжении, запасы которого быстро истощались отпуском предметов формируемым частям.

К июлю 1915 г. на одном Юго-Западном фронте было вновь сформировано 46 разных батарей и 21 артиллерийский парк, с управлениями артиллерийских бригад и дивизионов; формировался тяжелый артиллерийский дивизион из четырех батарей и предположено было еще сформировать около 60 разных батарей, 4 парка и т. д.

Формирования эти производились за счет личного состава находящихся на фронте артиллерийских частей (главным образом первоочередных), чем понижалась их боевая способность и в особенности качество командиров.

Формирования за счет фронтовых запасов совершенно расстраивали эти запасы в ущерб боевому снабжению действующих частей артиллерии.

Согласно положению о полевом управлении новые формирования должны были производиться по временным штатам, [51] утверждаемым главковерхом.{50} На самом деле это правило не соблюдалось, и в течение 1914—1915 гг. замечалась неопределенность организационных форм и штатов. Некоторые вновь сформированные артиллерийские части даже вовсе не имели утвержденных штатов.

Летом 1915 г., как это было отмечено в отчете генинспарта о результатах командирования на Юго-Западный фронт,{51} некоторые горные батареи содержались в 6-орудийном составе, другие горные батареи оставались 8-орудийиыми. В 3-м Донском казачьем артиллерийском дивизионе были 4-орудийные батареи, в прочих казачьих и конно-артиллерийских дивизионах батареи содержались в прежнем 6-орудийном составе. Состав артиллерийских парков не соответствовал штатам; число зарядных ящиков и патронных двуколок в парках оказалось разное. Одни пехотные дивизии имели три парка, другие два, но были войсковые части, вовсе не обеспеченные парками, и т. д.

Только с 1916 г., после создания при штабе главковерха Упарта, организация и формирования артиллерийских частей стали производиться в соответствии с возможностями боевого снабжения, но попрежнему за счет личного состава существующих артиллерийских частей, не особенно считаясь с понижением их боевых качеств.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-04-20 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: