Часть первая. Организация артиллерии 7 глава

Ввиду недостатка артиллерии приходилось иногда прикомандировывать к кавалерийским частям, получившим более ответственные боевые задачи, конные или казачьи батареи, отбирая их временно от своих кавалерийских дивизий, причем командировки эти нередко бывали длительными и некоторые части кавалерии подолгу оставались без своей артиллерии. [76]

После февральской революции в Упарт поступало немало просьб как от кавалерийских и казачьих дивизий, так и от конных и казачьих батарей о возвращении их в состав своих соединений. Первое ходатайство поступило 7 (20) марта 1917 г. от 3-й Кавказской конно-горной батареи, которая просила возвратить ее в свою Кавказскую кавалерийскую дивизию. Особенно много просьб о возвращении к своим дивизиям поступало от казачьих батарей.{108}

Тяжелая артиллерия

В мировую войну 1914—1918 гг. тяжелая артиллерия имела огромное, почти решающее значение, особенно в период позиционной борьбы. Успехи германской армии объяснялись в значительной степени именно тем, что она располагала многочисленной тяжелой артиллерией. Наоборот, причину неудач русской армии склонны были видеть в недостаточности ее обеспечения тяжелой артиллерией и в несоответствии последней современным требованиям.

До мировой войны русская тяжелая артиллерия подразделялась на осадную, применяемую при осаде крепостей, на крепостную для вооружения сухопутных крепостей и на береговую артиллерию, предназначенную для вооружения приморских крепостей.

При ГАУ, вследствие неудовлетворительного состояния осадной артиллерии, была создана в начале 1905 г. специальная комиссия для пересмотра вооружения осадных артиллерийских полков.

Этой комиссии не было поставлено более широкой задачи — разработать вопрос организации такой тяжелой артиллерии, которая могла бы двигаться за войсками и принимать участие в полевых сражениях и которая вместе с тем была бы вооружена орудиями наиболее крупных калибров, обладающими мощной разрушительной силой, или орудиями, обладающими большой дальностью стрельбы.

Комиссия установила, что «ни одно из орудий тогдашнего состава наших осадных полков не удовлетворяет современным требованиям», что вооружение нашей осадной артиллерии резко отличается в худшую сторону не только от испытываемых, но и принятых уже за границей осадных орудий как в отношении могущества, так и скорострельности, подвижности и удобства в обращении.

Весной 1906 г. Артиллерийский комитет ГАУ одобрил заключение комиссии, установившей общие основы новой организации осадных артиллерийских полков, типы современных осадных орудий и требования, которые должны быть к ним предъявлены. Но подробная разработка организации, выбор новых образцов тяжелых орудий, испытания орудий и прочее тянулись почти 4 года. [77]

На основания опыта войны с Японией комиссия пришла к заключению, что осадная артиллнрия должна предназначаться для действия не только против неприятельских крепостей, укреплённых пунктов и атаки временных полевых позиций, но и для вооружения укрепленных пунктов и полевых позиций временного характера.

В июне 1909 г. ГУГШ остановилось на предположении, что для указанной цели необходимо иметь: в Европейской России две группы тяжелых осадных орудий, по расчету для атаки двух крепостей, каждая группа силой до 400 орудий; на Кавказе одну группу в 200 орудий; на Дальнем Востоке одну группу от 100 до 200 орудий — всего от 1100 до 1200 орудий. На изготовление такого значительного количества орудий требовалась столь крупная денежная сумма, что решено было ограничиться на первое время осадной артиллерией всего в 620 орудий: две группы по 200 орудий в каждой для Европейской России, одна группа в 120 орудий для Кавказа и одна группа в 100 орудий для Дальнего Востока.

По организации армии 1910 г. намечалось иметь в мирное время осадную артиллерию в составе четырех полков — по одному полку в Киеве, Двинске, на Кавказе и на Дальнем Востоке, причем в военное время Киевский и Двинский осадные полки должны были развернуться каждый в осадную артиллерийскую бригаду из двух полков.{109}

В 1910 г. опыты с новыми образцами орудий осадной артиллерии еще не были закончены, однако признавалось возможным приступить к изготовлению этих орудий, так как окончательный выбор их образцов ожидался: 42- лин. (107- мм) и 6- дм. (152- мм) пушек в том же 1910 г., а 8- дм. (203- мм) гаубиц, Э- дм. (229- мм) и 11- дм. (280- мм) мортир (гаубиц) — в 1912—1913 гг. На изготовление всех необходимых орудий с материальной частью и боевыми припасами испрашивалось к ассигнованию 71 млн. рублей.

Совет министров, несмотря на возражения министра финансов Коковцева, протестовавшего против отпуска средств, так как, по его словам, военные расходы достигли уже тогда «угрожающих размеров», постановил отпустить испрашиваемую сумму, но с рассрочкой на десятилетие — с 1911 по 1920 г. Подобный порядок отпуска денег небольшими дозами крайне затягивал осуществление мероприятий и не обеспечивал боевой готовности армии.

Окончательный срок готовности тяжелой артиллерии осадного типа определялся в соответствии с отпуском кредитов к 1921 г., а понадобилась она с началом войны уже в 1914 г.

Намеченное по организации 1910 г. формирование четырех полков осадной артиллерии не начиналось до самого объявления войны. И не только потому, что в 1910 г. не были еще окончательно утверждены образцы новых орудий и что отказывали [78] или затягивали отпуск кредитов, а и в силу того, что вопрос этот откладывался на неопределенное время, так как ставился в зависимость от разрешения другого, еще менее разработанного вопроса об усилении крепостной артиллерии. Формирование осадной артиллерии не начиналось и за «отсутствием личного состава», т. е. по такой причине, какую военное министерство само могло и должно было устранить.

В представлении ГУГШ 25 октября 1913 г. № 2055{110} в Государственную думу приведены были следующие соображения по данному вопросу: «ввиду того что личного состава для тяжелой (осадной) артиллерии не имеется..., вопрос о создании тяжелой артиллерии пока не может получить осуществления. Ввиду же однородности, за малыми исключениями, орудий крепостной и тяжелой артиллерии, единственно правильным разрешением этого вопроса является размещение имущества тяжелой артиллерии в крепостях, чем одновременно достигается и обновление вооружения крепостей, а в случае необходимости двинуть осадные средства под неприятельскую крепость — группы тяжелых орудий получат подготовленный личный состав из крепостной артиллерии».

Подобная мера была уже осуществлена раньше в отношении кавказской группы осадной артиллерии. По сведениям ГУГШ, такой же порядок был принят в некоторых иностранных армиях. Поэтому, по мнению ГУГШ, не представлялось настоятельной надобности разделять заказы орудий — отдельно для осадной и для крепостной артиллерии, «тем более, что кредиты на обе эти надобности шли по одной чрезвычайной смете, и только отдельные случаи могли вызвать от этого отступления».

В царской России было немало противников создания «сверхтяжелой» артиллерии осадного (позиционного) типа. Мнение их, повидимому, получило преобладающее значение в последние годы, предшествующие мировой войне. Русские предполагали, как известно, вести наступательную маневренную войну; участие осадной артиллерии в маневренных боях в ряду полевых войск не предвиделось. Противники создания сверхтяжелой артиллерии не без основания считали, что такая артиллерия, вследствие тяжести и громоздкости ее тыла, свяжет маневренные действия войск и не может понадобиться в маневренной войне при отсутствии укрепленных позиций. Для разрушения преград в виде крепостей и других опорных пунктов, какие русская армия встретила бы при наступлении в глубь неприятельской страны, считалось возможным подвезти тяжелую артиллерию, взяв ее из крепостей, которые не нуждались бы в сильном вооружении, так как при нашем наступлении оставались бы в тылу в безопасности со стороны противника. Мысль эта разделялась многими представителями законодательных учреждений и особенно охотно поддерживалась министерством [79] финансов, так как при этом не требовалось особых ассигнований на формирование тяжелой артиллерии осадного типа.

Под давлением противников армейской тяжелой артиллерии осадного типа вопрос о ней постепенно утрачивал значение, и в жертву финансовым расчетам приносилось осуществление серьезных потребностей обороны.

К началу мировой войны большая часть устаревшей осадной артиллерии была расформирована, организованной же вместо нее тяжелой армейской артиллерии новейших образцов не оказалось. Создать ее за счет артиллерии крепостной не представилось возможности, так как эта последняя, вооруженная орудиями старых образцов, не отвечала современным требованиям, а на замену этих орудий новыми требовались крупные денежные ассигнования.

Крайняя неустойчивость мнений в верхах русской армии по вопросу о крепостях вредно отражалась на организации: и вооружении крепостной артиллерии. Боеспособность этой артиллерии сухопутных и береговых крепостей считалась «сомнительной» еще во времена, предшествующие войне с Японией, как по неудовлетворительности организации, так и в особенности вследствие плохого вооружения и крайнего недостатка в хороших вспомогательных приборах для стрельбы, в обеспеченных командных и наблюдательных пунктах, а также вследствие отсутствия надежных средств связи, необходимых для управления огнем.

Артиллерийские недостатки крепостей не только не были устранены после русско-японской войны, но скорее увеличились к началу мировой войны. Недостатки эти, в связи с недостатками по инженерной и другим частям, обращали крепости в «источники не силы, а слабости для русской армии».{111}

В феврале 1909 г., по докладу начальника ГУГШ Сухомлинова, состоялось повеление об упразднении нескольких крепостей, в том числе крепости Новогеоргиевска, считавшейся первоклассной, Батума, Очакова и Усть-Двинска, о скорейшем приведении в «надлежащий вид» Брест-Литовска, Кронштадта, Выборга, Владивостока и пр., так как, по мнению Сухомлинова, «сохранение крепостей в том состоянии», в каком они тогда находились, «было бы изменой».

Через год, в мае 1910 г., новый начальник генерального штаба генерал Гернгросс испросил другое повеление о крепостях, по которому крепости Новогеоргиевск, Батум, Усть-Двинск и Очаков не только не упразднялись, а напротив, должны были переустроиться, чтобы удовлетворять современным требованиям.

Тогда же генерал Гернгросс просил начальника Главного штаба разработать новую организацию крепостной артиллерии. Начальник Главного штаба ответил, что не может приступить к работе по реорганизации, так как не располагает необходимыми [80] данными и так как вопрос о крепостях во всем его объеме разрешался по ГУГШ, и что правильное решение вопроса об организации крепостной артиллерий возможно лишь при знакомстве с теми задачами, которые в военное время могут быть возложены на те или иные крепости. Только при наличии этих сведений, которые должен был разработать генеральный штаб, начальник Главного штаба признавал возможным приступить к работе по организации крепостной артиллерии на новых началах.{112}

В результате переброски работы с генерального штаба на главный и обратно проект реорганизации крепостной артиллерии своевременно разработан не был, и преобразования армии 1910 г. не коснулись крепостной артиллерии. К началу мировой войны осталась старая организация — с разделением на роты и батальоны.

Хорошее вооружение — главная сила крепости, но ее не спасет и самая лучшая артиллерия, если крепость по своему устройству и по степени готовности к войне не отвечает современным требованиям.{113} Между тем русские крепости, являясь наследием прошлых времен, были в этом отношении весьма неудовлетворительными.

Артиллерия сухопутных крепостей располагалась на фортах и на прифортовых батареях, причем удалением фортов от ядра крепости стремились обеспечить внутренность крепости от бомбардировки неприятельской артиллерии.

В 90-х годах прошлого столетия стали стремиться достигнуть обеспечения крепости от бомбардировки маскировкой и укрытыми помещениями, так как при быстром росте дальности артиллерийского огня расширение радиуса обвода крепости имело бы последствием непомерный рост крепостного гарнизона. Считали необходимым, чтобы артиллерия обороны, как и атаки, пользовалась для своего развертывания преимущественно закрытыми позициями, для чего ей нужны хорошие наблюдательные пункты и прочно сооруженные опорные пункты для ближнего боя, броневые укрытия для артиллерийских наблюдателей, броневые батареи в опорных пунктах, прочно устроенные и обеспеченные укрытиями сооружения для батарей, установка противоштурмовых орудий в броневых куполах и пр.

В русских крепостях почти ничего этого не было.

Артиллерия располагалась в фортах, вблизи них и в ядре крепости, в большинстве случаев при открытой установке на валгангах и на барбетах. Броневых куполов и укрытий почти нигде не было; в редких случаях артиллерия в опорных пунктах прикрывалась кирпичными сводами или слабым бетоном, тогда как разрушительность огня осадной артиллерии требовала бетонного укрытия в 2,7 — 3 м (9—10 футов). Противоштурмовая [81] артиллерия должна была для отражения штурма крепости выкатываться из убежищ на открытые барбеты по крутым аппарелям с подъемом около 2 сажен, — и все это делать под артиллерийским огнем противника. Броневых батарей никаких не было.

Береговые крепости отличались почти теми же недостатками. Приморские батареи, за исключением укреплений Финского побережья, были устаревшего типа и недостаточно вынесены в море для обеспечения рейдов и портовых сооружений от бомбардировки; орудия при открытой установке не были обеспечены укрытыми помещениями, размещались непомерно сгущенно и требовали разрежения для уменьшения потерь и пр.

Во всех крепостях ощущалась крайняя бедность в средствах связи, в воздухоплавательных, авиационных, осветительных и прочих вспомогательных средствах, крайне необходимых для успешного действия артиллерии.{114}

В 1910 г. был составлен план усиления военно-инженерной подготовки России. По плану на нужды крепостей испрашивалось 458 млн. рублей, в том числе на артиллерийскую часть 192 млн., с рассрочкой на два десятилетия, т. е. осуществление необходимых мероприятий по усилению крепостей предполагалось завершить лишь через 20 лет, т. е. к 1930 г. ГУГШ в своей объяснительной записке к плану учитывало, что обыкновенно каждые 10—15, много 20 лет, наступает улучшение образцов оружия, сильно отражающееся на военном деле, и на крепостном строительстве в особенности. ГУГШ не скрывало, что испрашиваемый отпуск денег является уплатой за прежние недочеты и что в будущем нужно не наверстывать потерянное, а итти в уровень с требованиями времени или, еще лучше, смело заглядывать вперед и отпускать деньги с сознанием, что Порт-Артур и все тяжелые неудачи войны 1904—1905 гг. с Японией родились именно на подобной почве «закрывания глаз на действительность».{115}

Правда, в 1910 г. ГАУ не могло приступить к устранению недостатков артиллерийского вооружения крепостей, так как еще не были установлены образцы новейших крепостных орудий; но это обстоятельство должно было ускорить производство опытов с образцами орудий и осуществление других мероприятий по преобразованию крепостной артиллерии, а не отдалять срока приведения крепостей в надлежащую боевую готовность.

Россия и в 1910 г., как и прежде, продолжала «закрывать себе глаза», растягивая на 10—20 лет меры по улучшению крепостной артиллерии и усилению обороноспособности крепостей, в то время когда состояние их признавалось совершенно неудовлетворительным.

Мировая война застала Россию почти вовсе без тяжелой артиллерии, отвечающей современным требованиям. Организация и вооружение крепостной артиллерии устарели.{116} Формирование [82] полков тяжелой артиллерии осадного типа, намеченное по организации армии 1910 г., не было даже начато, когда была объявлена война (см. выше).

Тяжелая артиллерия полевого типа оказалась к началу войны в процессе формирования. К тому же формировалось всего лишь 20 полевых тяжелых артиллерийских дивизионов, т. е. так мало, что решено было придавать их войсковым соединениям в виде армейской, а не корпусной артиллерии.{117}

Первые шаги к созданию тяжелой артиллерии, необходимой для осады крепостей, были предприняты лишь за несколько дней до начала войны. Генерал-инспектор артиллерии по своей инициативе собрал совещание в составе нескольких членов Артиллерийского комитета ГАУ, при участии коменданта крепости Кронштадта Маниковского и состоявшего для поручений при генинспарте Барсукова. Некоторым участникам совещания поручено было разработать в спешном порядке проект организации осадной артиллерии и ее вооружения более мощными орудиями, которые можно было взять из крепостей и которые ожидались по данным заказам. В начале августа 1914 г. генинспартом был одобрен проект, составленный Барсуковым, и телеграммой 9 (22) того же августа был запрошен верховный главнокомандующий об указании пункта формирования осадной артиллерии. Ответа на этот запрос не последовало. В дальнейшем осуществление проекта затянулось, так как военный министр Сухомлинов проектом не заинтересовался, а заместивший генинспарта на время его болезни (с августа 1914 г. и до января 1915 г.) генерал Баранцев не считал себя в праве настаивать на осуществлении проекта. Начальник штаба главковерха Янушкевич, которому Баранцев представил проект организации тяжелой осадной артиллерии из крепостных орудий, передал его генерал-квартирмейстеру штаба Данилову для проработки. Проект был использован при формировании тяжелой артиллерии лишь частично.

В первых же маневренных полевых сражениях огонь неприятельской тяжелой артиллерии вызывал огромные потери в рядах русской пехоты и потрясающе действовал на моральные силы бойцов. В период же позиционной борьбы, когда без основательной артиллерийской подготовки и разрушения фортификационных сооружений большой прочности нельзя было двинуться ни шагу вперед, тяжелая артиллерия получила почти решающее значение.

Во время войны быстро сказалась недооценка роли тяжелой артиллерии. Русскому командованию пришлось ее создавать во время войны наспех и еще в большей степени путем импровизации, чем это было при формировании полевой легкой артиллерии.

Согласно положению о полевом управлении 1914 г. вопросы организации и формирований относились к кругу ведения [83] дежурного генерала штаба главковерха. Но генерал-квартирмейстер штаба, придавая большое значение вопросам создания тяжелой артиллерии, взял всецело в свои руки эти вопросы и разрешал их далеко не всегда целесообразно.

Дегенверх ставки безуспешно пытался упорядочить дело организации тяжелой артиллерии. В докладе 6 (19) октября 1914 г. наштаверху дегенверх высказался за необходимость установить «известные отправные данные на нормальную организацию осадной артиллерии, хотя бы приблизительно сроки желательной готовности, пункты формирования и, наконец, на кого предполагается возложить обязанности по объединению всех работ, связанных с созданием артиллерии осадного корпуса». Имея в виду, что в состав осадной артиллерии должно входить 200—300 орудий различных калибров — от 42- лин. (107- мм) пушек до 11- дм. (280- мм) мортир, дегенверх считал, что это составит 2—3 бригады из четырех полков каждая. Во главе такой артиллерии, по мнению дегенверха, должен стоять генерал с большими правами, вследствие чего для предстоящих организационных работ по созданию осадной артиллерии желательно наметить лицо, которое впоследствии могло бы занять должность начальника осадной артиллерии, предназначенной для действия под той или иной крепостью.

По мнению дегенверха, необходимо было выяснить, сколько осадных артиллерийских полков будет формироваться, в соответствии с чем использовать имеющийся личный состав и материальную часть, а также установить, где будет производиться это формирование, — на месте в Петрограде или в ином пункте по указанию генинспарта, или все это дело будет осуществлено непосредственно распоряжением самих фронтов.

«Казалось бы, — как докладывал дегенверх, — что возложить организацию и все подготовительные работы по столь сложному делу, как создание осадного артиллерийского парка, на фронты нежелательно, тем более что источники пополнения как материальной частью, так и личным составом находятся в ведении военного министерства, и, значит, весь вопрос сильно осложнится излишней инстанцией, помимо трудности вообще для фронта при лежащих на нем ответственных работах ведать еще и этой совершенно новой отраслью».

Несмотря на заключение доклада дегенверха, по существу совершенно правильное, генкварт 13 (26) октября ответил, что в крепостях Ковно, Новогеоргиевск и Брест-Литовск формируются три осадные артиллерийские бригады, «штаты которых должны быть разработаны в штабах армий фронтов».

В 1914—1915 гг. не было установлено определенных организационных форм, штатов и табелей вооружения формируемых частей тяжелой артиллерии.

Для вооружения тяжелой артиллерии использованы были в первую очередь орудия старых образцов крепостного и берегового типа, а затем с 1916 г. и новейшие орудия, поступавшие по заказам из-за границы. [84]

Тяжелые батареи формировались разнообразного состава: 6-, 4-, 2- и 3-орудийные, сводились по две-три, иногда по четыре батареи в дивизионы, а иногда не сводились и существовали «отдельными» батареями; дивизионы по два-четыре и даже по пять-шесть сводились в полки и бригады, называясь то тяжелыми, то полевыми тяжелыми, то осадными, то позиционными; некоторые дивизионы и полки оставались, как и батареи, «отдельными». В самое понятие о полевой тяжелой и о тяжелой осадной артиллерии внесен был сумбур: батареи, вооруженные орудиями осадного типа, называли нередко полевыми тяжелыми и, наоборот, вооруженные современными скорострельными подвижными орудиями, называли осадными, позиционными или просто тяжелыми. Нередко части тяжелой артиллерии переформировывались, или расформировывались, или назначенное приказом ставки формирование отменялось другим приказом. В крепостную артиллерию, за счет которой производились главным образом формирования тяжелой артиллерии, внесена была полная дезорганизация. С другой стороны, в зависимости от изменчивой обстановки войны, возникали вопросы о необходимости спешного усиления вооружения некоторых крепостей или опорных пунктов.

В архиве штаба главковерха имеется проект организации трех осадных артиллерийских парков за счет трех групп крепостей. Этот проект, за подписью исполнявшего обязанности генинспарта Баранцева от 28.VIII (10.IX) 1914 г., можно представить в виде следующей таблицы.

Таблица 4

Примечание. В числителе показано число орудий, в знаменателе — число выстрелов на орудие. [85]

В том же архиве имеется проект организации трех осадных артиллерийских бригад, составленный в штабе главковерха, повидимому, в то же время. Общее число орудий — 272, которыми предполагалось вооружить все три осадные бригады, почти вдвое меньше числа орудий (592), проектированного генералом Баранцевым (табл. 4).

Начальник штаба главковерха телеграфировал 3(16) сентября 1914 г. начальнику ГУГШ о необходимости приступить к формированию тяжелой артиллерии: «Ввиду сосредоточения в Кронштадте больших запасов материальной части и неугрожаемого его положения с наступлением зимы представляется желательным ныне же сосредоточить в нем формирование необходимой для действующей армии позиционной артиллерии, причем главковерх, разрешив сделать позаимствование вооружения у Кронштадта на проектируемые мероприятия, признал желательным, чтобы формирование батарей крупного калибра было поручено Маниковскому, который обладает необходимой для этой задачи энергией и в то же время, как комендант Кронштадта, обеспечит сохранение жизненных его интересов. Личный состав кронштадтской крепостной артиллерии не должен ослабевать вследствие новых формирований, а немедленно пополняться с расчетом, чтобы крепость к ранней весне была вполне готова. В особо спешном порядке необходимо выслать в крепости Новогеоргиевск, Гродно и Ковно по две 10- дм. пушки с комплектом по 200 фугасных бомб (гранат){118} и по четыре пушки Канэ с комплектом по 400 фугасных бомб и по 100 шрапнелей. Пушки Канэ могут быть заменены новыми морскими 5- дм. пушками».

Указанные пушки предполагалось выслать из Кронштадта с необходимым личным составом.

Предвиделись затруднения с перевозкой 10- дм. пушек, так как каждая из них вследствие большого веса — около 30 т (1800 пуд.), требовала для перевозки две платформы с подъемной силой около 17 т (1000 пуд.).{119}

В той же телеграмме указывалось, что следует немедленно приступить к формированию тяжелого мортирного артиллерийского полка из дивизиона в четыре батареи по две 11- дм. (280- мм) мортиры и дивизиона в три батареи по четыре 9- дм. (229- мм) мортиры, с боевым комплектом по 400 бомб на 11- дм. мортиру и по 500 бомб на 9- дм. мортиру. При невозможности обеспечить таким комплектом все мортиры разрешалось уменьшить число формируемых батарей. Указывалось, что мортирный полк должен быть готов в две очереди: первая очередь из двух 11- дм. и двух 9- дм. батарей к 1 (14) ноября, во вторую очередь к 1 (14) декабря 1914 г. остальные батареи.

Телеграммой наштаверха предусматривалось, что формирование мортирного полка и в особенности пополнение его боевым [86] комплектом возможно было лишь при широком использовании средств крепости Владивостока, на что главковерх просил начальника генерального штаба исходатайствовать разрешение (очевидно, через военного министра).

Наштаверх просил начальника генерального штаба «принять особое участие в быстроте проведения указанных мероприятий», на что получил ответ 5 (18) октября, что в Кронштадте приступили к снятию с установок шести 10- дм. пушек и двенадцати 6- дм. пушек Канэ, которые с указанным числом снарядов и личным составом Кронштадтской крепости будут готовы к отправке в армию в две очереди к 12 и 15 (25 и 28) октября, но что часть бомб будет заменена чугунными по 200 на мортиру, «негодными для действия по крепости», но «хорошими для позиционной артиллерии». Очевидно, он неясно представлял себе, какие именно боевые задачи предстоит решать «позиционной артиллерии».

Сообщалось при этом, что пополнение личного состава солдат будет произведено средствами кронштадтской крепостной артиллерии, имеющей сверхкомплект до 4000 человек, который с прибытием новобранцев будет еще больше, что будет затруднение с офицерским составом впредь до пополнения его командированными из Владивостока, что для Кронштадта, с согласия военного министра, будет взято из Владивостока 8 мортир 11- дм. (280- мм), 12 пушек 6- дм. (152- мм) Канэ и 18 пушек 10- дм. (254- мм), в том числе 12 для Свеаборга, и что 9- дм. (229- мм) мортиры, как вышедшие из табели вооружения Кронштадта, не подлежат пополнению.

В сентябре 1914 г., после победы русской армии в Галицийской битве, возник вопрос о взятии неприятельской крепости Перемышль. Главнокомандующий русскими армиями Юго-Западного фронта Иванов и его начальник штаба Алексеев считали, что «без осадного артиллерийского парка борьба под крепостью затянется надолго, если бы эту борьбу явилось возможным вести».

За неимением осадной артиллерии командование фронтом решило блокировать Перемышль. Это решение было одобрено верховным главнокомандующим, который 8 (22) сентября телеграфировал Иванову, что «отсутствие у нас осадных парков и недостаток тяжелой артиллерии не дают права рассчитывать на благоприятный исход осады»...{120}

Несмотря на такое мнение высшего командования, командующий 8-й армией Брусилов решил атаковать Перемышль открытой силой, не дожидаясь сформирования необходимой осадной артиллерии. Штурм Перемышля 24 сентября (7 октября), закончившийся неудачей с потерями до 25—30% состава некоторых русских полков, резко указал на необходимость строить расчеты подобных операций в первую очередь на разрушительной силе огня мощной тяжелой артиллерии.{121} [87]

Тяжелая артиллерия, сформированная по заданию ставки Маниковским, стала отправляться из Кронштадта в действующую армию приблизительно через месяц после штурма Перемышля. В период времени с 23 октября по 2 ноября (с 5 по 15 ноября) из Кронштадта были отправлены: девять батарей мортирного тяжелого полка, в том числе четыре 2 орудийные батареи 11- дм. (280- мм) мортир, две 4-орудийные батареи 120- мм пушек и три 4-орудийные батареи 9- дм. (229- мм) мортир; шесть тяжелых батарей пушечного полка, в том числе три 2-орудийные батареи 10- дм. (254- мм) пушек и три 4-орудийные батареи 6- дм. (152- мм) пушек Канэ. Почти в то же время, 10 (23) октября, генерал-квартирмейстер ставки телеграфировал начальникам штабов Северо-Западного и Юго-Западного фронтов о сформировании в двухнедельный срок средствами крепостей, находящихся в районах фронтов, трех осадных артиллерийских бригад, каждая по пяти дивизионов, с парковым батальоном, командой связи и прожекторов, а именно: двух бригад средствами крепостей Ковно, Гродно, Осовец и Новогеоргиевск и одной бригады средствами Брест-Литовска.