Часть первая. Организация артиллерии 9 глава

Моряки, со своей стороны, обращались с просьбами к ставке о помощи для вооружения береговых батарей дальнобойными орудиями; по распоряжению генкварта Данилова просьбы эти удовлетворялись за счет Владивостока или Кронштадта, причем не принималось во внимание, что последний не гарантирован от нападения неприятельского флота с открытием навигации в Финском заливе.

Командующий Черноморским флотом 31 октября (13 ноября) 1914 г. телеграфировал наштаверху: «Для успешного действия [97] флота на сообщениях противника необходимо иметь базы легких крейсеров в Батуме». Оборудовать базу можно было под защитой крепости, которая «должна иметь хотя бы 2 (лучше 4) 10- дм. береговых пушки с дальностью около 22 верст, чтобы не допустить уничтожения в гавани мелких судов с моря и прорыва в гавань более сильных судов».{130}

Эти довольно неопределенные общие соображения о необходимости усиления вооружения Батума 10- дм. (254- мм) орудиями встретили слабые возражения со стороны генкварта. По его распоряжению из Кронштадта были высланы в Батум просимые 10- дм. пушки. Батумские артиллеристы, устанавливавшие их в начале февраля 1915 г. на совершенно открытой с моря береговой батарее, недоумевали, зачем присланы в Батум такие ценные орудия, которые были сняты с вооружения важнейшей приморской крепости — Кронштадта. В случае нападения на Батум эти орудия могли стать легкой жертвой неприятельского флота, так как не только не имели башенных укрытий, но даже не было предпринято никаких мер маскировки. Впрочем эти орудия в Батуме не сделали ни одного выстрела за всю войну. Не пришлось бы, может быть, стрелять из них и в Кронштадте, но эти мощные дальнобойные орудия очень пригодились бы в других районах обширного русского фронта.

Заботы верховного командования русскими армиями не ограничивались необходимостью формирования тяжелой осадной артиллерии и усиления вооружения крепостей. Недостаток полевой тяжелой артиллерии также давал себя чувствовать с первых же месяцев войны.

В октябре 1914 г. генкварт задумал формировать полевую тяжелую артиллерию из старых крепостных орудий. Он телеграфировал 13 (26) октября начальнику штаба Юго-Западного фронта, что ввиду позиционного характера боя на фронте 11-й и частью 8-й армий и в целях «соблюдения экономии в расходовании патронов полевой артиллерии, в чем является настоятельная необходимость», следует направить в распоряжение генерала Брусилова дивизион с 152- мм пушками в 120 пуд. и дивизион с 107- мм пушками обр. 1877 г., взяв их из Брест-Литовска. «Ввиду большого числа названных пушек, их высоких балистических достоинств, — телеграфировал генкварт, — хорошего боевого комплекта, имеющегося в большом размере, возможно широкое их использование, быть может, представило бы известные выгоды».

Одновременно 18 (31) октября генкварт телеграфировал и начальнику штаба Северо-Западного фронта, предлагая ему, «как мысль только», придать полевым войскам по дивизиону батарей 152- мм пушек в 120 пуд. из Ковно и Гродно.

Главком Юго-Западного фронта ответил телеграммой 14 (27) октября: «Указанные пушки хороши при атаке укрепленных [98] пунктов, но при малом угле обстрела и малой скорости снарядов при отражении атак мало полезны. Кроме того, мало подвижны, ибо требуют платформ и хороших дорог. Но все-таки, считая указания штаба главковерха для себя обязательными, приказал подготовить в Бресте для отправки по одному дивизиону из трех 4-орудийных батарей с 200 выстрелами на орудие и собрать перевозочные средства, ибо на месте их нет. Сбор этих средств — лошадей или волов по 4—5 пар на орудие и повозок под платформы и ящики со снарядами и зарядами более 25 на орудие — потребует много времени и к развязке боев 3-й и 8-й армий не поспеет. Свободных для того транспортов пока нет, но приказываю главному начальнику снабжений фронта, что будет возможно, выделить за счет подвоза продовольствия. Все вышеизложенное мною основано на личном опыте турецкой и японской войн».{131}

В декабре 1914 г. под руководством коменданта Кронштадта Маниковского формировалось 27 тяжелых батарей с 108 орудиями разных систем и калибров, в числе которых были и полевые тяжелые осадные батареи, всего 8 дивизионов: 1-й дивизион — две 4-орудийные батареи 152- мм пушек осадных Шнейдера; 2-й дивизион для гвардейского корпуса (полевой тяжелый) — три 4-орудийные батареи 10,5- см японских пушек (впоследствии пушки эти были заменены четырьмя 152- мм гаубицами обр. 1910 г. и восемью 107- мм пушками обр. 1910 г.); 3-й дивизион — три 4-орудийные батареи: одна с 20- см гаубицами, другая с 152- мм крепостными гаубицами обр. 1909 г. и третья с 15- см гаубицами; 4-й дивизион — три 4-орудийные батареи: одна с 203- мм пушками, другая с 152- мм крепостными гаубицами обр. 1909 г., третья с 12- см гаубицами; 5-й дивизион — четыре 4-орудийные батареи: одна с 203- мм пушками, другая с 152- мм крепостными гаубицами обр. 1909 г., третья и четвертая с 12- см гаубицами; 6-й дивизион — четыре 4-орудийные батареи: одна с 152- мм крепостными гаубицами обр. 1909 г., другая с 15- см гаубицами, третья и четвертая с 12- см гаубицами; 7-й и 8-й дивизионы — такого же состава, как и 5-й.

На все формирования требовалось около 103 офицеров и до 3000 солдат, большую часть которых предполагалось взять из Кронштадта.{132}

Сформированные Маниковским пушечный и мортирный тяжелые артиллерийские полки были направлены в распоряжение командования Юго-Западного фронта, но вскоре части этих полков стали передаваться Северо-Западному фронту.

Наштаверх Янушкевич 25 ноября (8 декабря) 1914 г. телеграфировал главкому Иванову: «Ввиду значительного усиления тяжелой артиллерии Юго-Западного фронта кронштадтскими мортирным и пушечным полками и необходимости оказать [99] содействие Северо-Западному фронту по вооружению Рожан и Пултуска, прошу отправить на ст. Вышков дивизион из 12 пушек 6- дм. в 120 пуд. и дивизион из 12 пушек 42- лин. из осадного полка».

Иванов, отвечая Янушкевичу, сообщил, что присланные из Кронштадта береговые мортиры мало соответствуют требованиям осады и обороны сухопутных крепостей.{133} Иванов был артиллеристом, в прошлом командовал крепостной артиллерией и был комендантом Кронштадта, а потому его сообщение заслуживало внимания.

Иванов считал необходимым довести в осадном артиллерийском парке под Перемышлем общее число 8- и 9- дм. (203- и 229- мм) орудий до 32 с 700 мелинитовыми или тротиловыми бомбами на каждое. Без таких калибров, по мнению Иванова, «атака Перемышля не обещает успеха и было бы бесполезно подвозить к крепости сформированные в Брест-Литовске части осадного парка в настоящем его составе».

При первом штурме Перемышля не удалось уничтожить бронированные крепостные орудия 152- мм снарядами полевой тяжелой артиллерии (см. том IV, ч. 7 настоящего труда).

Впоследствии, в январе 1917 г., главкосев также сообщал наштаверху о недостаточности 152- мм калибра для разрушения современных убежищ укрепленных позиций (в блиндажах, прикрытых двумя рядами бревен и землей, всего 2,75 м, 152- мм бомбы давали воронки глубиной лишь около 0,8 м — только до первого ряда бревен){134}.

Из справки управления генкварта ставки видно, что для второй атаки Перемышля назначено было всего 148 тяжелых орудий, а именно: 1-й и 2-й дивизионы Кронштадтского мортирного полка — 8 мортир 280- мм, 12 мортир 229- мм и 8 пушек 120- мм; два полка Брест-Литовской осадной артиллерийской бригады — 12 пушек 152- мм в 200 пуд.; 72 пушки 152- мм в 120 пуд.; 16 пушек 107- мм и 8 гаубиц 152- мм; Ковенский тяжелый артиллерийский дивизион — 12 пушек 203- мм. К тому же времени выставлено было на позиции 116 орудий, остальные 32 не были выставлены, в том числе: 12 мортир 229- мм, 12 пушек 203- мм, 4 гаубицы 152- мм и 4 пушки 120- мм. {135}

Перемышль сдался русским 22 марта (9 апреля).

С начала 1915 т., когда не оставалось сомнений, что война затягивается и принимает позиционный характер, стало ясно, что для продолжения войны тяжелая артиллерия крайне необходима не только для осады неприятельских крепостей, но и для проявления наступательной инициативы, требующей «прорыва» укрепленной позиции противника. В январе 1915 г. генкварт в телеграмме к начальнику генерального штаба просит [100] «ускорить формирования Маниковского» ввиду «крайне важного значения скорейшего введения в бой 6- дм. скорострельных пушек и крайней нужды наших войск в усилении тяжелой артиллерией».

В начале 1915 г. генерал-квартирмейстер ставки Данилов и начальник штаба главковерха Янушкевич телеграфировали начальнику ГУГШ, что «наши войска крайне нуждаются в усилении тяжелой артиллерией, особенно 6- дм. скорострельными пушками», имея в виду «крайне важное значение скорейшего введения их в бой», и что «на различных театрах борьбы чувствуется острая потребность в позиционной артиллерии».{136}

Вскоре наштаверх обратился к начальнику Генерального штаба с просьбой дать «позиционную артиллерию даже старых образцов, лишь бы имелись боевые комплекты», так как в ней «чувствуется острая потребность на различных театрах борьбы».

Упомянув при этом о риске разоружения крепостей, он сообщает, что правильное распределение артиллерийских средств между различными фронтами и армиями соответственно их значению может быть выполнено с достаточной последовательностью лишь при окончательном выяснении общего количества имеющихся в распоряжении орудий, как средних калибров, так и полевых старых образцов, и размера боевого комплекта к ним. Для окончательного выяснения свободного запаса артиллерии совершенно необходимо твердо установить, что надо оставить во Владивостоке и особенно в Кушке, «полное разоружение которых нежелательно», — писал Янушкевич. «Последний вопрос мог бы быть вырешен в особом совещании находящихся в Петрограде членов комитета Генерального штаба и крепостной комиссии... По выяснении совещанием числа свободных орудий по калибрам и образцам, а равно комплекта к ним, сообщу намечаемое их распределение»...{137}

Приведенное письмо Янушкевича служило, повидимому, ответом его на сообщение начальника Генерального штаба наштаверху от 11 (24) марта 1915 г. о том, что для вооружений Александрополя, Ардагана, Ахалцыха и Ахалкалаки требуется дополнительный отпуск крепостных орудий, что председатель особой распорядительной комиссии по артиллерийской части указал на свободные во Владивостоке 108 пушек 152- мм в 120 пуд. и 48 пушек 107- мм, но так как боевой комплект к этим орудиям был нужен для нашего Западного фронта, то Кавказу достаточно дать полевые поршневые (3,45- дм.) пушки обр. 1895 г., которые «оправдают надежды, так как им придется противостоять не тяжелой артиллерии, а живой силе турок».{138}

Проявленное Янушкевичем некоторое беспокойство о разоружении Владивостока имело серьезные основания, так как [101] эту крепость сильно обобрали за время войны, пополняя главным образом за ее счет недостатки вооружения крепостей, расположенных на западной границе России и в свою очередь сильно обираемых для формирования тяжелой артиллерии, — не только позиционной и осадного типа, но и полевой тяжелой.

К тому же времени относится телеграмма начальника Генерального штаба от 10 (23) апреля 1915 г. в ставку о том, что из Владивостока сверх уже взятого берут еще: 152- мм пушек в 200 пуд.—36 (в том числе 16 пушек для обороны Петрограда), 152- мм пушек в 120 пуд.—40 (из них 16 для крепости Свеаборга), 57- мм пушек — 50, 76- мм пушек обр. 1900 г. — 65 (из них 27 для воздушной обороны Петрограда), 76- мм пушек обр. 1900 г. без лафетов — 52, и что нужно еще взять 112 противоштурмовых пушек.

С другой стороны, тот же Янушкевич, как видно из телеграммы его к генинспарту от 26 апреля (9 мая) 1915 г., просит за счет Владивостока пополнить вооружение Брест-Литовска, из которого позаимствовано было для обороны Перемышля и укрепленных позиций в Галиции 100 противоштурмовых пушек, 6 пушек 152- мм в 200 пуд., 18 пушек 107- мм и 16 гаубиц 152- мм; кроме того, Янушкевич просил назначить на Северо-Западный фронт 37- мм пушки.{139}

Недостаток полевой тяжелой артиллерии давал себя особенно остро знать с весны 1915 г. Генкварт 14 (27) мая 1915 г. докладывал наштаверху: «Развитие боев в течение последних дней еще раз подчеркнуло настоятельную необходимость усилить в скорейшем времени нашу тяжелую полевую артиллерию. Последняя цель представляется настолько важной, что для ее достижения не следует отступать перед использованием для нужд полевой армии всех или большей части скорострельных тяжелых орудий, стреляющих без платформ и потому достаточно подвижных, и их комплектов, находящихся на вооружении наших крепостей»...{140}

Усилилось беспокойство ставки и о крепостях, в том числе об Усть-Двинске, «вопрос о недостатке вооружения которого, — писал генкварт дегенверху 17 (30) мая 1915 г., — выдвигается теперь на очередь как вследствие значения Усть-Двинска в обороне доступов с моря к Рижскому району, так и вследствие того, что командующий Балтийским флотом намечал использовать Усть-Двинск как одну из баз наших миноносных флотилий». В то же время начальник военно-морского управления ставки заявил дегенверху, что Усть-Двинск не предполагается использовать для базы миноносцев.

Вооружая Усть-Двинск и Батум, считая необходимым усилить вооружение сухопутного фронта приморской крепости Петра Великого (Ревель), ставка одновременно ослабляла вооружение [102] приморских крепостей. На Балтийском море ослаблялся не только Кронштадт, но и Выборг.

Так например, весной 1915 г. взято было из Выборга и с петроградских позиций 12 пушек 107- мм и 16 пушек 152- мм для крепости Гродно, об усилении которой просил наштаверха 5 (18) марта 1915 г. начальник штаба Северо-Западного фронта ввиду того, что «имеющихся 163 крепостных и 65 полевых орудий обр. 1877 г., годных для боя, совершенно недостаточно для обороны крепости, значение которой ярко выразилось при последней операции на левом берегу Немана».

Кроме того, на вооружение Гродно были назначены 37 орудий крупного калибра устаревших систем (27 гаубиц 128- см {141} и 10 пушек 24- см), приобретенных в Японии.

Вооружение Выборга предполагалось пополнить за счет Владивостока, не считаясь ни с риском разоружения последнего, ни с огромной дальностью расстояния, ни с продолжительностью перевозки оттуда орудий к Петрограду и Выборгу.{142}

Из крепостей на Черном море — Севастополя и Очакова — также брали орудия на сухопутный фронт, на формирование осадного парка и на вооружение морскими орудиями среднего калибра барж на реках Немане и Висле.

В мае 1915 г. генкварт совершенно неожиданно и несвоевременно решил напомнить дегенверху о необходимости реорганизации крепостной артиллерии Новогеоргиевска, Ковно и Гродно. Организация крепостной артиллерии признавалась неудовлетворительной еще до русско-японской войны, но преобразования русской армии 1910 г. не коснулись крепостной артиллерии; реорганизация же ее накануне атаки крепостей неприятелем являлась не только запоздалой, но и невозможной.{143}

Продолжающиеся формирования тяжелой артиллерии за счет крепостей стали угрожать их обороноспособности. Уже в марте 1915 г. начальник штаба 6-й армии (отдельной) телеграфировал наштаверху, что по донесению коменданта Кронштадта Маниковского выделение из Кронштадта личного состава и материальной части «значительно понизило обороноспособность крепости». Для сформирования двух тяжелых артиллерийских полков — мортирного и пушечного — пришлось выделить из состава Кронштадта 50 офицеров, 8 военных чиновников и 3509 солдат. «Дальнейшее ослабление крепости, — телеграфировал начальник штаба 6-й армии, — является опасным и даже недопустимым».{144}

Предположения генкварта ставки не оправдались. Русской армии не пришлось осаждать Летцен и Краков. Русские же крепости, окончательно растерявшие лучшее вооружение и личный состав, стали легкой добычей немцев. [103]

Летом 1915 г. падают одна за другой крепости Ивангород, Новогеоргиевск, Ковно, Осовец, очищается Брест-Литовск, 2 (15) сентября немцы заняли Гродно. Остатки крепостной артиллерии отправляются в тыл. Бывший комендант Брест-Литовска Лайминг назначается командующим «крепостными и осадными артиллериями, собранными в Москве и ее окрестностях»; ему поручается формирование из крепостных остатков частей тяжелой артиллерии.

Известный в то время артиллерист Шихлинский (бывший руководитель офицерской артиллерийской школы) назначается для поручений при главковерхе. Сменивший Янушкевича наштаверх Алексеев поручает Шихлинскому составление плана формирований тяжелой артиллерии и наблюдение за этими формированиями. По поводу этих формирований 25 октября (7 ноября) 1915 г. был представлен наштаверху{145} доклад, сущность которого сводилась к следующему:

1. В основу формирований положен план Шихлинского.

2. Число формируемых частей зависит от количества боевых припасов, которое составляет: 6- дм. (120 пуд.)—128400 выстрелов, 42- лин. обр. 1877 г.—58400, 6- дм. (200 пуд.)—41100. Полагая на каждое орудие 700—800 выстрелов, могут быть сформированы по проектам штатов: а) полевой тяжелой артиллерии семь бригад по три трехбатарейных дивизиона (два с 6- дм. пушками (120 пуд.) и один дивизион с 42- лин. пушками обр. 1877 г.); б) позиционной артиллерии шесть отдельных дивизионов по две батареи 6- дм. пушек (200 пуд.), не способных к маневрированию вследствие тяжести и громоздкости, с тем чтобы отдельные позиционные дивизионы, вооруженные этими весьма ценными по дальнобойности пушками, могли быть шире размещены по возможно большему числу армий.

3. Орудия новейших образцов, включая противоштурмовые и 3- дм. скорострельные, использовать полностью, так как боеприпасы к ним изготовляются.

4. Остальные орудия использовать для пополнения убыли и для осады крепостей, если для них останутся снаряды.

5. По возможности при новых формированиях не уничтожать части старой организации.

6. Образовать запасные батальоны крепостной артиллерии (Бреста, Ковно, Гродно, Ивангорода, Варшавы) для пополнения убыли во всех сформированных артиллерийских частях и для содержания в порядке имущества.

7. Новые формирования по крепостной и осадной артиллерии распределить следующим образом:

Примечание. 4-й полк 2-й осадной артиллерийской бригады, два батальона Брест-Литовской, два батальона Ковенской крепостной артиллерии и батарея 6- дм. пушек в 120 пуд. от Варшавской крепостной артиллерии, отправленные в разные места действующих армий, в расчет не принимаются.

8. К формированию приступить в порядке указанной очереди, начиная с 1-й полевой тяжелой артиллерийской бригады.

Недостаток личного состава и лошадей для сформирования названных частей указан в табл. 7.

Таблица 7

Кроме орудий с материальной частью, нужны: платформы и приспособления для стрельбы без платформ, не менее 250 полевых угломеров, 15500 взрывателей, 5000 дистанционных 45- сек. трубок для 6- дм. пушек в 200 пуд. и заменить 36000 дистанционных трубок 22- сек. для 6- дм. пушек в 120 пуд. дистанционными трубками 30- сек. горения.

По поводу приведенного доклада можно высказать следующие соображения: артиллерия, вооруженная 6- дм. (152- мм) пушками в 120 пуд. и 42- лин. (107- мм) пушками устаревших образцов [105] 1877 г., не может относиться к типу современной полевой тяжелой артиллерии ввиду большого веса системы орудий — 228 и 188 пуд. (приблизительно 3,8 и 3 т) в походном положении, 190 и 150 пуд. (3,2 и 2,5 т) в боевом, требующих платформ для стрельбы и пр. Мнение главкома Юго-Западного фронта Иванова о 152- мм пушках в 120 пуд. приводилось выше.

Случаи отказа от полевых тяжелых батарей, вооруженных 152- мм пушками в 120 пуд. и 107- мм пушками обр. 1877 г., бывали неоднократно. Так например, главком Западного фронта просил наштаверха (в апреле 1916 г..) не передавать ему на фронт 12-ю полевую тяжелую артиллерийскую бригаду, так как 152- мм пушки в 120 пуд. и 107- мм пушки обр. 1877 г., которыми была вооружена эта бригада, «имеют ограниченный обстрел и трудно пополняемый запас снарядов, а 152- мм пушки в 120 пуд. вообще непригодны для наступательных действий».{146}

Пушки 107- мм и 152- мм устаревшего обр. 1877 г. относятся: к типу осадных позиционных орудий; они хорошо служили во время позиционной войны, но для маневренной войны эти орудия непригодны.

Стремление возможно шире разместить по фронту действующих армий 152- мм пушки в 200 пуд. свидетельствует отчасти о недостаточном знакомстве с тактикой полевой артиллерии. Необходимость сосредоточения массированного огня в направлении решающего удара ни в коем случае не допускает рассредоточения орудий по широкому фронту на расстояния, превышающие возможность их взаимной огневой помощи.

В ноябре 1915 г. из собранных в Москве остатков крепостной артиллерии был сформирован запасный крепостной артиллерийский полк, при котором продолжались более планомерные формирования тяжелой артиллерии под руководством генерала Лайминга, назначенного командиром полка.

Шихлинский в своем докладе наштаверху 10 (23) ноября 1915 г. сообщил: «Формирование полевой тяжелой и позиционной артиллерии (под руководством генерала Лайминга) идет планомерно, но крайне медленно». Причины замедления, как указывал Шихлинский в своем докладе: 1) недостаток конского состава; 2) недостаток подвижного состава — автомобилей, повозок для боевого комплекта, конской амуниции, колес и пр.; 3) недостаток платформ для 152- мм пушек в 200 пуд., приборов для стрельбы и наблюдения.

«Для 7-й армии, — докладывал Шихлинский, — спешно подготовлены: одна полевая тяжелая артиллерийская бригада — 36 орудий, один позиционный дивизион с 8 пушками 6- дм. в 200 пуд. и четыре батареи — 8 пушек 6- дм. Канэ. Еще можно дать 7-й армии позиционный дивизион из восьми 120- мм пушек Виккерса (по 1000 выстрелов на орудие), находящихся на Киевском полигоне, от которого корпуса отказываются, так как орудия [106] вследствие большой тяжести мало применимы в поле; пригодны в позиционной войне, против морского и речного флотов».{147}

В 1914—1915 гг. было сформировано, как можно видеть из табл. 8, 269 тяжелых батарей — полевых тяжелых и по большей части осадных и позиционных, в том числе 214 батарей пушечных и 55 гаубичных (мортирных), на вооружение которых было выдано 1130 орудий, в том числе 921 пушка четырнадцати образцов и калибров и 209 гаубиц и мортир шести образцов и калибров. Большинство выданных пушек было старых систем: 558 пушек 152- мм (6- дм.) в 120, 200 и 190 пуд. (200 пуд. — обр. 1904 г., 120 и 190 пуд. — обр. 1877 г.); большинство выданных гаубиц было новых систем: 148 крепостных обр. 1909 г. и 20 полевых обр. 1910 г.

Таблица 8. Формирование тяжелой артиллерии В 1914—1915 гг.