Часть первая. Организация артиллерии 11 глава

«Согласно плану, намеченному письмом 28 октября (10 ноября) 1916 г., создан резерв тяжелой артиллерии — 48-й корпус из шести тяжелых артиллерийских бригад (в составе, указанном в табл. 9. — Е. Б.). Весь этот резерв уже распределен между фронтами и в район главного удара на Юго-Западный фронт направлены четыре бригады из 222 тяжелых орудий, на Северный и Западный фронты — по одной бригаде на каждый. Такое распределение не может быть изменено. Нельзя рассчитывать на формируемые внутри империи тяжелые батареи, что они будут готовы и боеспособны к сроку. Пока приходится считаться с тем, что имеется, и сообразовать намеченные операции с имеющимися средствами, т. е. сократить размеры операции и намеченный участок прорыва, чтобы с небольшими средствами обеспечить себе верный тактический успех».{161}

Обращает на себя внимание странность в расчетах Эверта, отчасти свидетельствующая о недостаточном понимании свойств орудий: для прорыва укрепленной полосы расчетом не предусматриваются осадные 6- дм. (152- мм) пушки Шнейдера, скорострельные обр. 1910 г., обладающие отличными балистическими данными с дальностью до 12,5 км, имеющие бомбы около 41 кг с разрывным зарядом 5,6 кг тротила; расчетом требуются 45- лин (114- мм) английские гаубицы, пригодные для маневренной войны и совершенно слабые (слабее русских 122- мм гаубиц) для действия против укрепленной позиции.

Отвечал Эверту заместитель наштаверха, так как Алексеев был болен. Вероятно Алексеев не стал бы раскрывать Эверту оперативные замыслы ставки о нанесении главного решающего удара австро-германцам на Юго-Западном фронте и подробности организации и распределения ТАОН по фронтам, так как Эверт, узнав о второстепенном значении удара своего фронта, наносил бы этот удар не с должной энергией и настойчивостью, не говоря уже вообще о необходимости посвящать в секретный оперативный замысел строго ограниченный круг лишь непосредственных исполнителей.

Свершилась Февральская революция, и намеченные весенние операции на русских фронтах не были осуществлены. Подготовительные мероприятия к этим операциям были использованы лишь отчасти в июльском наступлении 1917 г. ТАОН оправдала свое назначение успешными боевыми действиями во время этого наступления как на Юго-Западном, так и на Западном фронтах, и если июльское наступление 1917 г. закончилось полной неудачей, то во всяком случае это произошло не по вине артиллерии. [121]

В течение 1917 г. состав и организация ТАОН неоднократно менялись.

Приказом ставки 25 марта (7 апреля) 1917 г. командир 48-го корпуса (ТАОН) был подчинен главковерху, но затем приказом 13 (26) мая того же года управление 48-го корпуса было переформировано в управление начальника тяжелой артиллерии особого назначения, и начальник ТАОН был подчинен непосредственно полевому инспектору артиллерии при штабе главковерха, причем в приказе было указано, что ТАОН, «составляя резерв верховного главнокомандующего, предназначается для содействия нанесению решительного удара противнику».

На необходимости расформирования 48-го корпуса настаивал генкварт ставки. 29 марта (11 апреля) 1917 г. он сообщил дегенверху, что 48-й корпус необходимо расформировать, «так как части тяжелой артиллерии ни разу полностью не соединялись, а в настоящее время при передаче их на фронты управление корпуса совершенно не у дел, так как на фронтах части тяжелой артиллерии переходят в подчинение артиллерийских начальников соответствующих армий и фронтов; в те же периоды, когда ТАОН временно оттянут в тыл в резерв главковерха, надлежит на период его обучения и приведения в порядок назначать выдающегося артиллерийского начальника с небольшим управлением из командируемых временно из действующей армии лиц, сохраняя за ними их должности и содержание».{162}

Приказом ставки 5 (18) мая, 29 мая (11 июня), 17 (30) июня и 21 июля (3 августа) в состав ТАОН, кроме частей, указанных в табл. 9, были еще включены: отдельные тяжелые дивизионы: 3-й из батарей А (280- мм гаубиц); 5-й из батарей Б (152- мм осадных пушек Шнейдера); 3-й и 4-й из батарей В (305- мм гаубиц Обуховского завода); 5, 6, 7 и 8-й из батарей Е (120- мм французских пушек); 1-й тракторный из 2, 3, 4, 5, 6, 7 и 8-й батарей М (152- мм английских гаубиц); из 1, 2, 3 и 4-й батарей Р (60-фунт, 127- мм английских пушек); из 1, 2 и 3-й батарей С (155- мм французских пушек) и 1-й батареи Т (234- мм английских гаубиц); 5-й и 6-й отдельные осадные дивизионы (152- мм пушек в 200 пуд.); 4-я отдельная позиционная батарея (152- мм пушек Канэ); 1-й и 2-й артиллерийские авиационные отряды и воздухоплавательный дивизион особого назначения (14—28-й армейские воздухоплавательные отряды); 54-й саперный батальон, Ижевская железнодорожная рота и 12-я Донская особая казачья сотня; 1-й минометный артиллерийский дивизион (три батареи 9,25- дм. английских минометов и две батареи 58- мм французских минометов).

По сведениям управления генкварта ставки, фактический состав ТАОН к июльскому наступлению 1917 г. был таков{163}: [122]

Штаты батарей ТАОН неоднократно изменялись. Так например, приказом ставки 21 августа (3 сентября) 1917 г. в батарее Б положено было иметь вместо четырех по три 152- мм осадных пушки Шнейдера, а в батареях Р и С — вместо трех по четыре 60-фунт. (127- мм) английских пушки и по четыре 155- мм французских пушки. В том же августе в батареях Г было установлено иметь вместо четырех по три 203- мм гаубицы Виккерса.{165}

Приказом ставки 25 августа (7 сентября) 1917 г. были сформированы для ТАОН еще три управления тяжелых артиллерийских бригад и в состав ТАОН были включены 1-й и 2-й Ивангородские отдельные полевые тяжелые артиллерийские дивизионы (шесть 4-орудийных батарей 152- мм крепостных гаубиц обр. 1909 г.), а также 3-й отдельный полевой тяжелый дивизион (две 4-орудийные батареи 152- мм гаубиц и одна [123] 4-орудийная батарея 107- мм пушек обр. 1910 г.). Тем же приказом 16-й отдельный полевой тяжелый артиллерийский дивизион был исключен из состава ТАОН.

Приказом ставки от 15 (28) декабря 1917 г. ТАОН был подчинен наштаверху во изменение апрельского приказа, которым он был подчинен полевому инспектору артиллерии.

Генерал, командированный наштаверхом 22 марта (4 апреля) в Царское Село (г. Пушкин) для осмотра формируемых там артиллерийских частей, нашел, что части эти «вполне готовы к выступлению», но это не соответствовало действительности. Большинство частей ТАОН заканчивало формирование и подготовку весной 1917 г. Так например, в марте были готовы к отправке на Юго-Западный фронт в Тарнополь: 2-й тяжелый дивизион батарей Г из Смоленска, 1-й А — из Режицы, 1-й Г — из Можайска, 4-й Б — из Рославля, и на Северный фронт: 2-й дивизион Б — из Брянска и 1-й Е — из Починка; в Можайске было подготовлено к отправке 1800 выстрелов для батарей Б, 8000 — для Е и 5000 — для 152- мм пушек в 20 пуд.

Предполагалось, что в мае будут готовы формирующиеся в Царском Селе 3-й дивизион В, 3-й дивизион Г и 2-й дивизион М{166}.

Военные министры временного правительства — сначала Гучков, потом Керенский — стали вмешиваться в дела ставки, считая ее подчиненной себе (вопреки положению о полевом управлении, в то время еще не отмененному). Маниковский, назначенный при временном правительстве помощником военного министра, стал проявлять полную самостоятельность в деле формирования тяжелой артиллерии, почти не считаясь с тем, что эти формирования производились по инициативе и на основании штатов и приказов, изданных ставкой. Он установил в ГАУ новые должности непосредственно ему подчиненных заведующего технической частью и инспектора тяжелой артиллерии.

Тем не менее формирования тяжелой артиллерии производились в 1917 г. крайне медленно. Необеспеченность тяжелой артиллерией давала себя остро чувствовать. Поэтому главковерх Брусилов обратился к военному и морскому министру Керенскому с просьбой принять меры к ускорению формирований. Этим запросом Брусилов как бы перекладывал всю ответственность за формирования на военное министерство.{167}

«Предстоящие боевые операции требуют скорейшего и полного участия всех вновь формирующихся частей тяжелой артиллерии, планомерный выход коих на фронт заблаговременно предусматривался произведенной разработкой операции и учитывался, как одно из необходимейших условий успеха» — телеграфировал Брусилов Керенскому 15 (28) июня 1917 г.{168} [124]

«Союзники уступили нам 350 тяжелых орудий, на фронт прибыло 68 (обещали 120)».

Брусилов предлагал в целях ускорения формирования следующие меры: 1) доформирование на фронтах; 2) формирование последовательное, а не параллельное; 3) некоторые формирования производить на фронтах полностью; 4) выпускать тяжелые дивизионы на фронты пока без парков, однако «обеспечить тяжелую артиллерию выстрелами».

За военного министра Брусилову ответил Маниковский 23 июня (6 июля) следующее:{169}

«1. За последние 2—3 месяца поступление из-за границы материальной части и боеприпасов сократилось (Англия объясняет недостатком тоннажа). Из обещанного прибыло около половины, из прибывших около 40% составляют 120- мм французские пушки обр. 1878 г., которых личный состав не желал принимать на вооружение; это повлияло на настроение формируемых частей.

К началу войны имелось 60 батарей с 240 орудиями; к июлю 1916 г. 195 батарей с 1302 орудиями.

2. Отправляются на фронт не закончившие формирование с половинным числом орудий, но итти в этом направлении дальше опасно, так как доставка фронту недостающего имущества ввиду расстройства транспорта может еще более затянуть формирование. Отправляются последовательно. Задержки: иностранные орудия приходится снабжать телефонами, конской амуницией, обозом, зарядными ящиками и пр. Спешное заготовление этого имущества представляет большие затруднения при современных условиях. Желание использовать уступленные союзниками далеко не новые орудия вынуждает даже отнимать эти предметы от возможных формирований из наших отличных 42- лин. пушек.

3. Не возражаю против формирований на театре военных действий.

4. Отправляются без парков.

5. Часть формируемых тяжелых дивизионов выступит на фронт в первой половине июля. Остальные далеки от готовности, и время отправления их на фронт указать нельзя.

6. Обеспечение выстрелами зависит от прибытия их из-за границы.

7. В России заказано 48 гаубиц 12- дм. Обуховского завода и к ним 47700 выстрелов; из них отправлено на фронт 12 гаубиц с 2750 выстрелами; будет еще отправлено 820. Поступление 12- дм. бомб от русских заводов крайне медленно. По конференции в январе 1917 г. Англия обещала к 12- дм. обуховским гаубицам 10000 снарядов, но неизвестен срок их доставки. Из Англии доставлено восемь 12- дм. гаубиц Виккерса с 7000 снарядами, но остальных элементов лишь на 4000 выстрелов; обещали еще до 21 600 выстрелов, но ничего не дали»... [125]

Ответ Маниковского свидетельствует о тех больших трудностях, с какими сопряжено формирование тяжелой артиллерии в глубоком тылу.

По распоряжению наштаверха, сделанному еще до получения ответа Маниковского, формирования новых войсковых единиц, в том числе артиллерийских, стали производить на фронтах.

Что касается 120- мм французских пушек 1878 г., о которых упоминал Маниковский, то орудия эти были присланы Францией отчасти по желанию русской ставки. Наштаверх Алексеев на предложение Франции снабдить нас орудиями ответил 23 ноября (6 декабря) 1916 г. начальнику французской миссии в ставке Жанену, что желательна уступка 120- мм и в особенности длинных 155- мм орудий (лит. Д), допускающих дальность до 10,5 км, с запасными частями, полной амуницией и по 800 выстрелов единовременно и затем ежемесячно по 250 на орудие, а также с грузовыми автомобилями для парков. Одновременно было сообщено о том же русскому представителю в Париже Жилинскому.

После февральской революции формирование артиллерийских дивизионов из 120- мм пушек с прибывшими с ними французскими артиллеристами было отменено с мотивировкой: «по изменившимся обстоятельствам».

Между прочим, вновь сформированные батареи К, вооруженные также французскими, но не 120- мм, а 90- мм пушками, имели в запряжке только одни орудия, а потому являлись позиционными и были мало маневренными.{170}

В самом начале войны, т. е. гораздо раньше французов, японцы предложили России приобрести у них орудия для тяжелой артиллерии.

Помощник военного министра Беляев 7 (20) сентября 1914 г. спрашивал наштаверха, в какую крепость направить переданные нам японцами орудия, возвращенные из Порт-Артура: 4 пушки калибром 15 см с 4000 снарядов и 12 гаубиц калибром 23 см с 3000 снарядов, отправленные уже в Смоленск с полуротой Владивостокской крепостной артиллерии. «Орудия эти находились на вооружении Порт-Артура, а потому, вопреки мнению ГАУ, вероятно, годны для использования действующей армии», — сообщал Беляев.{171}

Тогда же возникло предположение командировать в нашу действующую армию из Японии осадный артиллерийский полк с личным составом, бывший под Циндао, на что главковерх 4 (17) ноября 1914 г. дал свое согласие. Но через несколько дней после того русский посол в Токио телеграфировал, что японцы согласны командировать 11 своих офицеров с унтер-офицерами лишь для ознакомления наших артиллеристов с системой уступаемых нам 23 12- см и 16 15- см орудий Круппа{172}. [126]

По поводу приобретения осадных орудий в Японии начальник ГАУ Кузьмин-Караваев 10(23) декабря 1914 г. сообщал наштаверху, что на эту покупку «следует смотреть, как на политическую, а не как на действие к восстановлению наших недостатков к вооружению».

По поводу тех же японских орудий генинспарт 17 (30) апреля 1915 г. сообщал наштаверху, что в результате осмотра орудий специалистом оказалось: старые системы — 28- см гаубицы, 24- см пушки и 24- см мортиры; более новые — 20- см, 15- см и 12- см гаубицы и 10,5- см пушки. Лучшая 20- см гаубица с дальностью около 10 км (разрывной заряд 23,4 кг) разбирается для перевозки на четырех повозках, имеет круговой обстрел; недостатком гаубицы является сложная сборка и разборка и медленность установки на позиции. Дальность 15- см гаубицы — 6 км, вес снаряда 37 кг; 12- см гаубица — дальность около 6 км, снаряд 20,5 кг; 10,5- см пушка с дальностью около 10 км имеет устаревшие прицельные приспособления, замедляющие стрельбу и лишающие возможности полного укрытия, и медленный переход из походного в боевое положение. В снарядах опасный донный взрыватель, от которого рвались орудия под Циндао и с которым возка опасна. В общем ввиду: 1) ограниченности боевого комплекта и затруднительности питания боевыми припасами, 2) несовершенства взрывателя и 3) того, что 10,5- см пушки, 15- см и 12- см гаубицы по балистическим качествам значительно уступают нашим орудиям соответственного калибра полевой тяжелой артиллерии, генинспарт считал необходимым заменить русскими орудиями: 105- мм пушки 107- мм пушками, 15- см гаубицы 152- мм крепостными и 12- см гаубицы 122- мм полевыми гаубицами, а японские орудия передать в крепости{173}.

Постепенно, согласно заключению генинспарта, японские орудия, попавшие на вооружение полевых тяжелых батарей, были заменены русскими орудиями, а японские переданы были в крепости, и лишь весьма немногие из них остались в частях осадной артиллерии.

В конце 1917 г. фронты стали не только отказываться принимать части ТАОН, формирование которых в тылу по тем или иным причинам задерживалось, но просили даже убрать имеющуюся у них тяжелую артиллерию в глубокий тыл. Так например, главком Западного фронта телеграммой 5 (18) ноября 1917 г. просил о перевозке в тыловые районы, более обеспеченные фуражом, тяжелых дивизионов «ввиду крайнего недостатка фуража на фронте».

Упарт в то же время встречал большие затруднения при размещении в тыловых районах фронтов частей тяжелой артиллерии, заканчивающих формирование и подготовку. Бывали случаи, когда части эти, уже погруженные в вагоны для отправки на фронт, переезжали с места на место в тыловой [127] полосе фронтов в поисках пункта, где можно было обосноваться, так как на фронт их не принимали, а глубокий тыл (вне театра военных действий) не находился в ведении ставки. В таком положении очутился доформированный в тылу Западного фронта в г. Ельне дивизион батарей В (305- мм гаубиц), который пришлось спешно перевозить из Ельни в г. Сумы ввиду следующей телеграммы начальника снабжения Западного фронта к начальнику Упарта от 20 октября (3 ноября) 1917 г.: «Считаю крайне необходимым немедленный уход артиллерийского дивизиона, находящегося в вагонах на станции, ввиду резкого антагонизма между ним и польскими легионами».{174}

В 1916—1917 гг. распоряжением Упарта было сформировано, как это видно из табл. 11, составленной на основании приказов ставки, 277 тяжелых батарей, в том числе 184 пушечных и 93 гаубичных и мортирных; на вооружение этих батарей выдано было всего 966 орудий разных систем и калибров от 57- мм до 305- мм, в том числе 662 пушки и 304 гаубицы.

В общем же за весь период войны 1914—1917 гг. на русском фронте было сформировано (суммируя данные табл. 8 и 11) 546 тяжелых батарей, на вооружение которых выдано огромное (для средств России того времени) количество — 2096 разных орудий.

Но многие из этих батарей были во время войны расформированы или переформированы и фактически к сентябрю 1917 г., как это видно из табл. 12, на всех русских фронтах состояло лишь 389 тяжелых батарей (полевого и осадного типа) с 1430 орудиями разных калибров и образцов. Таким образом, русская армия до самого конца войны оставалась слабо обеспеченной артиллерией вообще и тяжелой в особенности.

И если не удалось, как указывалось выше, распределить даже полевые гаубичных дивизионы по одному на корпус, то тем более нельзя было обеспечить наши корпуса полевой тяжелой артиллерией. Не только корпуса, но и армии не имели своей постоянной тяжелой артиллерии. Дивизионы тяжелой артиллерии во все время войны перемещались из одной армии в другую, с Северного или Западного фронта на Юго-Западный и наоборот. Кроме того, от них нередко выделялись отдельные батареи, с которыми терялась всякая связь, что крайне вредно отражалось на существовании батарей, не имеющих своего хозяйства.

По этому вопросу полевой генинспарт 12(25) августа 1916 г. дал следующее указание начальнику Упарта: «Просить не делить тяжелые дивизионы между армиями и фронтами, так как хозяйство у них дивизионное и батареи в отделе бедствуют».{175} [128]

Таблица 11. Формирование тяжелой артиллерии в 1916—1917 гг.

Резолюция эта была сообщена генкварту ставки и всем инспартам фронтов.

Затем 4 (17) сентября того же года начальник Упарта, по приказанию наштаверха, сообщил начальникам штабов Северного, Западного и Юго-Западного фронтов следующее{182}.

«Некоторые тяжелые батареи действуют в течение долгого времени (до 1 1/2 лет) отдельно от своих дивизионов, находясь в составе не только разных армий, но даже разных фронтов. Такое отделение вызывалось в начале войны малым количеством тяжелых батарей. Теперь, в связи с весьма значительным увеличением числа тяжелых дивизионов, такое отделение не вызывается обстановкой и даже с тактической стороны неудобно, так как лишает дивизион его нормальной силы и вызывает [133] импровизацию в командном отношении и еще бóльшие неудобства в хозяйственном. Хозяйство дивизионное, почему батарея в отделе должна поддерживать непрерывную связь с управлением дивизиона, иногда находящимся в расстоянии до 2000 верст. Неудобства — длительные командировки офицеров для получения денежных сумм, путаница в доставке корреспонденции, запаздывание в осуществлении хозяйственных требований; при батарее нет ни врачей, ни технического мастера. По мнению генерала Алексеева, в 99 случаях из 100 такого дробления можно избежать. В крайних случаях необходимости дробления все же нужно иметь все батареи одного и того же дивизиона в одной и той же армии и лишь в виде исключения — на одном и том же фронте».