Артиллерия ближнего боя
В русской артиллерии к началу первой мировой войны на вооружении не имелось орудий батальонной и полковой артиллерии для непосредственного сопровождения пехоты в бою. О специальных «траншейных» пушках до войны вовсе не думали. Вообще орудиям «ближнего боя» — минометам, бомбометам и пр. — не придавали сколько-нибудь серьезного значения не только в «полевых» боях, к которым почти исключительно и готовились, но и в осадных операциях. В качестве единственных представителей таких орудий для осадных операций предназначались имевшиеся в русских крепостях слабая медная «полупудовая» мортира Кегорна и 34- лин. нарезная мортира.
Между тем об орудиях «ближнего боя» не только упоминалось в курсах артиллерии и фортификации того времени (эти орудия признавались необходимыми в последнем периоде осадной войны, когда осадные работы приближаются к гласисам [143] укреплений), но необходимость их подтвердилась осадой Порт-Артура в русско-японскую войну.
«Траншейная» артиллерия понадобилась вообще в длительные периоды той же войны с окапыванием и укреплением противников вблизи друг от друга, когда приходилось стрелять из траншей в траншеи на расстоянии каких-нибудь 500 м и когда для этой цели обыкновенная артиллерия со своими большими начальными скоростями и тяжелыми системами оказывалась непригодной. Во время войны с Японией выяснилось, что система «траншейной» артиллерии должна быть легкой, разборной, переносной, должна иметь сильный фугасный снаряд, небольшую начальную скорость (около 100 м/сек), но достаточную меткость огня при крутой траектории. Начало такой артиллерии было положено русскими в 1904—1905 гг., т. е. за 10 лет до первой мировой войны; тогда уже применялась. стрельба минами и другими снарядами из орудий ближнего боя, причем способы этой стрельбы вырабатывались самими войсками импровизированными средствами в траншеях и окопах. Известный русский артиллерист, защитник Порт-Артура Л. Н. Гобято, в «Артиллерийском журнале» 1906 г. № 8 указывал на успешную стрельбу из 47- мм морских пушек шестовыми минами с 6 кг влажного пироксилина при обороне Высокой горы в Порт-Артуре.
К началу войны 1914 г. только одна германская армия имела на вооружении минометы, которые предназначались первоначально для поддержки саперных войск в борьбе за сильно укрепленные пункты.
Что касается орудий ближайшей поддержки пехоты в бою, то для этой цели русские артиллеристы не предполагали создавать батальонную, полковую или какого-либо другого вида артиллерию. Предполагалось, что эти задачи будет решать 76- мм пушка, надеясь, что малоподвижность этой пушки возместится ее дальнобойностью и меткостью. Некоторые же предполагали, что конная артиллерия могла бы в маневренных боях, будучи подвижной, неожиданно появиться под прикрытием своей конницы против флангов противника и поражать его продольным огнем, что позволило бы подвести атакующую пехоту почти вплотную к противнику, без особого риска поражения ее своим огнем. Наконец, считали, что горная пушка ввиду ее легкости могла бы до некоторой степени выполнять задачу сопровождения пехоты, так как при небольшом весе пушки с лафетам (обр. 1909 г. — 624 кг, обр. 1904 г. — 330 кг) она могла передвигаться на небольшое расстояние даже усилиями людей. Но при этом упускали из виду, что имелось ничтожное количество конных и еще меньше горных батарей (84 конных и 45 горных). Кроме того, конная артиллерия вследствие чрезмерного веса пушки была мало способна к быстрому маневрированию на больших пространствах. [144]
В действительности в начале маневренного периода войны 1914 г. искусные действия 76- мм легких пушек с больших и в особенности со средних дальностей позволяли пехоте удачно, с небольшими сравнительно потерями, атаковать противника. При этом в большинстве случаев не требовалось от артиллерии сопровождения пехоты колесами для поддержки огнем с небольших дальностей. Редкие попытки сопровождать пехоту в бою колесами если и бывали, то как и следовало ожидать, не достигали цели, так как шестерочная упряжка лошадей, необходимая для перевозки полевой 76- мм пушки, являлась хорошей целью для неприятельской артиллерии и пулеметов.
Конная артиллерия действовала со своей кавалерией и пехоте вообще помогала редко. Исключением бывали случаи, когда конные батареи, появляясь против фланга противника, обстреливали его продольным огнем и тем оказывали существенную поддержку своей пехоте.
Горная артиллерия довольно хорошо служила для ближайшей поддержки непосредственного сопровождения пехоты в бою, особенно при действиях на пересеченной и лесисто-болотистой местности, причем для сопровождения пехоты пушку с лафетом (без запряжки) перетаскивали иногда за пехотой на руках. Но горной артиллерии в русской армии было слишком мало, даже на Юго-Западном фронте, где она была нужна для действия в горах — на Карпатах.
Русская 9-я армия, занимая в марте 1917 г. на Юго-Западном фронте 247 км гористой местности, имела только 16 горных батарей, которые на столь широком фронте не могли, разумеется, оказывать должное содействие своей пехоте.{200}
Необходимо было недостаток горных батарей возместить штурмовыми полевыми батареями. Между тем ни штурмовых, ни траншейных батарей русская армия в начале войны не имела.
В маневренный период войны, когда в конце 1914 г. стал ощущаться «снарядный голод», огонь неподавленной неприятельской артиллерии наносил большие потери наступающей пехоте. При подходе к атакуемому противнику пехота попадала под огонь его пулеметов. С удаленных наблюдательных пунктов командиров батарей пулеметы противника не были видны. Телефонный провод, идущий от командиров батарей к поддерживаемой ими пехоте, часто перебивался снарядами или рвался своими же войсками, а иногда его нехватало, вследствие чего связь с передовыми наблюдателями и частями нарушалась, и пехота предоставлялась самой себе. Попытки артиллерии переменить позицию, чтобы быть возможно ближе к пехоте и действовать с ней в неразрывной связи, не удавались. Наконец, вследствие чрезвычайкой отлогости траектории 76- мм полевой [145] пушки нельзя было вести огонь по противнику, когда своя пехота подходила к нему ближе 200—300 м, во избежание ее поражения. Поэтому получалось так, что в самый критический момент боя, когда пехота могла броситься в атаку, она лишалась огневой поддержки артиллерии и безнаказанно расстреливалась неприятельскими пулеметами.
В общем уже в конце 1914 г. выяснилась острая необходимость иметь артиллерию сопровождения, которая могла бы всюду следовать за своей пехотой, быть с нею органически связанной и способной ее поддерживать огнем при любых обстоятельствах. Когда же в 1915 г. война приняла явно позиционный характер, армия настойчиво стала требовать придачи пехоте специальных орудий для уничтожения пулеметов и легкой артиллерии, которые обнаруживались в неприятельских окопах лишь непосредственно перед атакой и наносили огромные потери пехоте. Для сопровождения пехоты требовались орудия, отличающиеся большой меткостью, хотя бы на малых дальностях, и легкостью, позволяющей перетаскивать их на колесах вручную двум — четырем солдатам или переносить в разобранном виде.
Распоряжением армейского и фронтового командования стали придавать пехотным частям орудия небольшого калибра. Весной 1915 г. начальник штаба Северного фронта телеграфировал наштаверху, что «47- мм пушки признаются самым действительным средством для подбивания неприятельских пулеметов».{201} Через год после того главком Западного фронта просил дать фронту возможно больше не только 47- мм пушек Гочкиса, но и 76- мм горных пушек, так как надобность в них для борьбы с пулеметами весьма велика.{202}
С развитием позиционной войны, когда началась борьба по уничтожению оборонительных сооружений на сближенных укрепленных участках позиций, пехоте потребовалось иметь в районе своих передовых окопов орудия большой мощности, навесного действия и в то же время достаточно легкие для свободного перемещения за пехотой; этим условиям могли удовлетворять орудия ближнего боя, т. е. траншейные орудия — бомбометы и в особенности минометы крупного калибра.
Наконец, помощь артиллерии пехоте потребовалась не только для прорыва укрепленной полосы, но и для своевременного прочного закрепления занятых позиций неприятеля. Эта последняя задача, как показал опыт позиционной войны, оказалась чрезвычайно трудной. Пехота, захватившая неприятельские позиции, вследствие понесенных ею больших потерь, перемешивания и разобщения отдельных частей и в связи с этим — утраты надлежащего командного управления, бывает обыкновенно настолько расстроенной и неустойчивой, что оказывается не [146] в состоянии удержать за собой завоеванную территорию без немедленной поддержки со стороны артиллерии, в то время как последняя, оставаясь на своих прежних позициях, не может оказывать такой поддержки пехоте.
Все это заставило серьезно задуматься над вопросом о придаче пехоте таких частей артиллерии, которые были бы с ней органически связаны и действовали бы в бою плечо к плечу, немедленно отвечая на все ее запросы и решая огнем поставленные ею боевые задачи.
Ставка главковерха впервые подняла вопрос об изготовлении траншейных орудий в июле 1915 г. следующей телеграммой в ГАУ: «По сведениям нашего военного агента в Швейцарии, заводом Шкода изготовляется легкое переносное орудие калибром в 35 мм, особенно пригодное для стрельбы из линии пехотных окопов; огонь этот весьма действителен по пулеметам. Во Франции, по официальным данным, войска также широко снабжаются мелкокалиберной артиллерией, частью изготовленной вновь. Небольшое количество пушек мелкого калибра, имеющихся в морском ведомстве, уже использовано нами; неоднократно приходилось отказывать войсковым начальникам в просьбах о высылке им таковых орудий. Представлялось бы желательным изготовить и у нас специальные мелкокалиберные пушки для нужд позиционной борьбы».
В том же 1915 г. членом Арткома Розенбергом был спроектирован образец 37- мм траншейной пушки и приступлено к изготовлению таких пушек. Кроме того, были заказаны в Америке 37- мм пушки системы Маклена.
Заказы на 37- мм пушки, как и все прочие, выполнялись крайне медленно. Между тем войска настойчиво требовали подачи им траншейных пушек такого образца, чтобы они были легко разбирающиеся и легко переносимые, удобно помещающиеся для стрельбы в пулеметных гнездах, имеющие пехотный прицел и легко обслуживаемые самой пехотой (а не артиллеристами). Траншейная пушка Розенберга обр. 1915 г. отвечала этим условиям: разбиралась на три части — ствол орудия со щитом (вес около 74 кг), лафет с нижним щитом (около 82 кг) и колеса (около 25 кг), устанавливалась в любом пулеметном гнезде, имела пехотный прицел и могла обслуживаться пехотой. При стрельбе на 1000—1200 шагов траншейная пушка Розенберга отличалась хорошей меткостью и достаточной пробивной способностью по щитам орудий и пулеметов.
Впервые указания о применении «отдельных штурмовых батарей», вооруженных 76- мм штурмовыми пушками обр. 1910 г., взятыми из крепостей, были объявлены приказом ставки 1 (14) марта 1916 г. Согласно приказу 22 февраля (6 марта) того же года, было сформировано 18 таких батарей за № 1—18. В батарее полагалось иметь по 8 пушек. В бою рекомендовалось располагать по два и даже по одному орудию (поэтому на каждое [147] орудие полагалось по два фейерверкера{203}, способных самостоятельно вести огонь); дальнобойность допускалась до 3,2 км, скорострельность — до 15 выстрелов в минуту. Батареи придавались артиллерийским бригадам. Назначение «отдельных штурмовых батарей»: скорая стрельба на небольшие дальности по открытым целям в решительные моменты боя; сопровождение пехоты при атаке «для непосредственной поддержки и закрепления взятых участков неприятельской позиции». Для борьбы с дальнобойной артиллерией батареи эти не предназначались.
Штурмовая 76- мм пушка обр. 1910 г. перевозилась четверкой лошадей (вес системы с передком около 1 т); поэтому для сопровождения пехоты при атаке она была мало пригодна.
Приказом ставки 23 декабря 1916 г. объявлены были новый штат отдельных штурмовых полевых батарей (в батарее 8 орудий, 4 зарядных и 8 парковых ящиков, 24 патронные повозки, 2 телефонные двуколки) и новые «Указания» об их службе взамен «Указаний», объявленных в приказе от 1 (14) марта.
Полевые штурмовые батареи могут быть использованы, — говорилось в новых «Указаниях», — как при наступлении, так и при обороне. Размещаются они повзводно и даже поорудийно для получения главным образом флангового и перекрестного огня. Сопровождают пехоту для непосредственной поддержки атаки и закрепления взятых участков неприятельской позиции, выдвигаются на руках (вес орудия в боевом положении без передка около 1/2 т) или при помощи передков лошадьми, смотря по обстановке. Допускается скорострельность 15 выстрелов в минуту, дальность — до 2,5 км. При обороне назначаются для фланкирования подступов и отражения атак на близких дистанциях. Огонь открывается для непосредственной поддержки атаки, для отражения контратак при закреплении взятых участков неприятельской позиции и для отражения атак противника. Для борьбы с артиллерией не предназначаются. Пристрелочные выстрелы ведутся одновременно со стрельбой легких и горных орудий, чтобы отвлечь внимание противника от мест расположения штурмовых орудий. Патрон специальный или горной пушки обр. 1904 г. Горными патронами обр. 1909 г. стрелять нельзя, так как они дают начальную скорость больше 274 м в секунду. Батареи придаются артиллерийским бригадам, командиры которых контролируют их боевую готовность и, по указанию старших начальников и по соглашению с соответствующими начальниками участков, принимают меры к правильному использованию штурмовых батарей в бою, заботятся о боевом питании и прочем снабжении. При наличии в батарее только двух офицеров (кроме командира) и использовании батареи повзводно и даже поорудийно «Указания» обращали внимание на необходимость подготовки орудийных фейерверкеров, как [148] начальников, могущих вести самостоятельный огонь своих взводов или орудий.
К 1917 г., ко времени созыва в Петрограде междусоюзнической конференции, ставка (Упарт) установила следующую норму снабжения армии траншейными пушками 37- мм калибра системы Розенберга обр. 1915 г. или системы Маклена: каждый пехотный полк обеспечивается батареей в 4 траншейные пушки. По этому расчету на 687 полков требовалось 2748 траншейных 37- мм пушек. Между тем к январю 1917 г. в армии состояло всего около 450 разных траншейных орудий, в том числе: 76- мм штурмовых обр. 1910 г. — 144 (18 батарей), 47- мм пушек Гочкиса — 93 и траншейных 37- мм пушек Розенберга и Маклена — лишь около 200.
Вследствие недостатка специальных орудий задачи артиллерии траншейной и сопровождения ложились на полевую легкую, конную и в особенности на горную артиллерию, если последняя оказывалась в составе того или иного войскового соединения. Для обстрела неприятельских орудий ближнего боя или для обстрела фланговым огнем важных подступов 76- мм пушки выдвигались в передовые окопы или в ближайший к ним район, причем для обстрела подступов при обороне огонь открывался только с переходом противника в наступление.
В начале января 1917 г. помощник наштаверха сообщал военному министру Беляеву, что на совещании главнокомандующих фронтами в декабре 1916 г. возбуждался вопрос о необходимости скорейшего снабжения армии средствами ближней борьбы: траншейными легкими пушками мелкого калибра (главным образом для борьбы с пулеметами) и в особенности о необходимости развития производства минометов, которые являются отличным средством для разрушения искусственных препятствий и окопов и для сильного морального воздействия на противника. «В прежние операции главкоюз тоже указывал, — сообщалось Беляеву, — на необходимость интенсивного снабжения пехоты, в особенности минометами и пушками». Указывалась минимальная норма — 2 миномета на батальон и 2—4 траншейные пушки на полк. «Целесообразность этих орудий борьбы подтверждается применением их в значительных размерах как нашими союзниками, так и врагами. Наша пехота настойчиво требует минометы, считая их как бы своей артиллерией. При усилении снабжения минометами возможно сократить производство бомбометов, которые как орудия борьбы в значительной степени уступают минометам». Так заканчивалось письмо помощника наштаверха.{204}
Через несколько дней военный министр ему ответил, что на фронт подано уже 1440 минометов (58- мм Дюмезиля 1202 и 47- мм Лихонина 228) и 37- мм траншейных пушек Розенберга 137 и что к весне еще будет подано легких минометов 1245 [149] (20- мм, 47- мм и 68 мм), а тяжелых лишь 183 (89- мм Ижорского завода 12 с 1200 выстрелами, 94,5- мм японских 21 с 900 выстрелами и 6- дм. мортир Эрхарда 150 с 30000 выстрелов) и 37- мм траншейных пушек 160 (Розенберга 150 и Максим-Норденфельда 10) по 1000 выстрелов на каждую пушку.
«Тяжелые минометы, — сообщал военный министр Беляев наштаверху, — являются уже настоящими артиллерийскими орудиями, их можно готовить только на орудийных заводах в ущерб другим орудиям (лишь десятками в месяц). Союзники сами имеют тяжелые минометы единицами, много десятками, а потому не обещают их нам в сколько-нибудь значительном количестве».{205}
В мае 1917 г., согласно приказу ставки, формировались девять отдельных скорострельных 8-орудийных траншейных батарей с 47- мм пушками Гочкиса, выделенными из отдельной морской артиллерийской бригады особого назначения; но затем через 2 месяца, в июле, формирование этих батарей было отменено и вместо них сформированы были лишь две траншейные пехотные команды с теми же пушками.
Из сформированных в 1916 г. 18 отдельных траншейных батарей батареи № 3, 7, 8, 10 и 13 по приказу ставки в июне 1917 г. были перевооружены 76- мм короткими пушками обр. 1913 г. (на неразъемном горном лафете обр. 1909 г.) и названы «отдельными штурмовыми горными батареями». Эти короткие пушки несколько тяжелее 76- мм траншейных пушек обр. 1910 г. (вес системы в боевом положении пушки обр. 1913 г. около 615 кг, а пушки обр. 1910 г. — 540 кг), но балистические качества их гораздо выше (предельная дальность их — шрапнели 5335 м и гранаты 7040 м, тогда как у пушки обр. 1910 г. она для шрапнели и гранаты равна лишь 2560 м).
Последней, сформированной уже в ноябре 1917 г., была 19-я отдельная штурмовая горная батарея (с короткими 76- мм пушками обр. 1913 г.).
Потребность в бомбометах и минометах в ходе войны быстро возрастала. Бомбометы со снарядами преимущественно осколочного действия применялись для поражения защитников окопов, минометы с минами преимущественно фугасного действия служили для разрушения блиндажей и проволочных заграждений.
Ввиду относительно несложной конструкции этих орудий изготовление их началось в 1915 г. кустарным способом в ближайших к фронту мастерских по образцам нескольких таких орудий, захваченных нашими войсками у немцев. Затем стали поступать случайные и бессистемные требования от войск в ГАУ, которые первое время не давали достаточно ясного представления о том, каким именно условиям должны удовлетворять бомбометы и минометы. [150]
Первоначально войска требовали только бомбометы, причем приезжавшие в ГАУ представители фронта объясняли, что важнейшими качествами бомбометов являются их легкость, подвижность, удобоприменяемость к местности и простота в обращении, позволяющая обходиться с ними пехоте без помощи артиллеристов и таскать их за собой всюду в любое время. О дальности стрельбы и о действии снарядов представители фронта говорили лишь вскользь. С явным удовлетворением они представляли в ГАУ привезенный ими образец самодельного бомбомета, представлявшего собой железную трубу с навинтованным дном, укрепленную на деревянной колоде. Дальность таких бомбометов не превосходила сотни шагов, стреляли они «картечью» из подручного материала, причем стрельба бывала не безопасной для самих стреляющих и требовала осторожности.
Вопрос о бомбометах, по существу артиллерийский, начал разрабатываться на фронте без участия артиллеристов, и первая стадия разработки этого вопроса протекала в условиях порядочной бестолковщины.
В августе 1915 г. поступило в ГАУ первое определенное требование ставки и сразу на 10000 бомбометов; при этом не было никакого разделения на бомбометы и минометы. В конце 1915 г. ставка потребовала уже минометы в количестве 4550 шт., а военный министр Поливанов, по собственной инициативе, приказал увеличить их число до 9500, причем его решение основывалось не на требованиях с фронта, а в силу «корреспондентских обследований» разных добровольцев из так называемых «общественных деятелей».
Потребность в бомбометах и минометах была этими «деятелями» раздута до крайности на основании будто бы воплей с фронта о крайнем их недостатке. Объяснялось это отчасти тем, что при бедности русской армии в артиллерии поневоле приходилось прибегать к этим упрощенным орудиям. Многие видели в них, с одной стороны, чуть ли не универсальное средство на все случаи боя, с другой стороны — относились к ним почти как к «игрушечным» орудиям. Между тем бомбометы и минометы хотя и являлись суррогатами настоящих орудий, но все же были артиллерией специального назначения, которая должна была соответственно применяться в бою, имея надлежащую организацию, обеспечивающую ее наиболее целесообразное боевое использование.
Только в 1916 г., после почти двух лет довольно бестолкового употребления траншейных орудий, дело стало налаживаться.
В марте 1916 г. ставкой был издан приказ, воспрещающий производство в районе военных действий армии всевозможных опытов и работ по введению изменений в существующих образцах вооружения, как то: бомбометов, минометов, снарядов к ним, ручных гранат и пр. Все предлагаемые усовершенствования и изобретения по артиллерийской части, заслуживающие внимания, [151] предлагалось направлять в ГАУ (обыкновенно направлялись они не в ГАУ, а в Упарт, и отсюда по рассмотрении, иногда после испытания, передавались с заключением Упарта в Артком ГАУ).
В мае 1916 г. была определена Упартом норма снабжения войск бомбометами и минометами. По этой норме на пехотный полк полагалось иметь или по 8 бомбометов, из которых 4 составляли вооружение полка и возились в полковом обозе, а остальные 4 являлись принадлежностью фронта и выдавались в полки по мере надобности, или по 4 миномета, из которых 2 — при полку, а 2 составляли принадлежность фронта для выдачи полкам по мере надобности.{206} Почти в то же время докладом Упарта наштаверху предусматривалась необходимость перевозочных средств для полкового и дивизионного траншейного имущества (бомбометы и минометы с боевым комплектом, ручные гранаты, осветительные и сигнальные средства). «Ввиду изменчивости боевой обстановки и невозможности во всех случаях своевременно подать к боевым частям армии все нужное им в соответствии с боевыми задачами траншейное имущество, при войсках надлежит иметь некоторый минимум этого имущества, заключающий в себе все виды его» — говорилось в докладе начальника Упарта.{207}
В том же мае Упарт сообщил в ГАУ, что принятые в тылу особым совещанием по обороне нормы на бомбометы и минометы следует признать явно преувеличенными и что если эти нормы будут осуществлены, то «большая часть этих орудий не найдет себе применения на фронте», что для армии требуется всего 7000 бомбометов, 4500 легких и 2400 тяжелых минометов.
Подтверждением того, что нормы особого совещания — по нескольку десятков тысяч бомбометов и минометов — были действительно несообразно велики, служило то обстоятельство, что к июлю 1916 г. войска действующей армии отказались совсем принимать бомбометы, вследствие чего их скопилось в тыловых складах до 3 000 шт.
Легкие 58- мм минометы Дюмезиля. не удовлетворяли войска, так как дальность их (до 500 шагов) очень ограничивала случаи их применения. Армия требовала увеличить дальность минометов втрое (до 1 км).
Вследствие этого решено было приостановить дальнейшее изготовление бомбометов, количество 58- мм минометов Дюмезиля ограничить до 3500 шт., изготовить 1000 легких 47- мм минометов Лихонина; впредь изготовлять минометы только более дальнобойные и в состав ТАОН включить батареи с тяжелыми минометами 89- мм Ижорского завода или 9,45- дм. (около 240- мм) английскими.
Английские 9,45- дм. минометы, по заявлению представителя Англии на междусоюзной конференции в Петрограде, оказались [152] очень опасными для обслуживающего их личного состава, так как давали часто преждевременные разрывы мин. Ввиду этого пришлось отказаться от заказа таких минометов и заменить их английскими же 2- дм. (около 50- мм) минометами. Однако этих последних минометов вовсе не поступало на вооружение нашей армии до самого конца войны. Всего тяжелых минометов поступило 267, в том числе 207 от Ижорского завода 89- мм и 60 от Путиловского завода 6- дм. (152- мм).
Лишь в августе 1916 г. приказом ставки (№ 1085) было объявлено к руководству изданное Упартом «Наставление для применения траншейных орудий ближнего боя». В этом «Наставлении» было краткое описание бомбометов и минометов и приводились основные цифровые данные, характеризующие эти орудия как орудия примитивного устройства, в большинстве не скорострельные, обладающие малой меткостью и требующие для попадания в цель малого размера большого расхода снарядов.
Назначение их определялось в общем так. Бомбомет должен быть прежде всего портативен, стрелять с любого места, хорошо и легко маскироваться, быть простым в обращении и стрелять хотя бы на 500—600 шагов. При таком задании получалось слабое пробивное, осколочное или фугасное действие; диаметр сферы действительного поражения осколками — около 40 м. Главное назначение — поражение живых целей, быть подсобным орудием для пехоты во всех тех случаях, когда полевую пушку взять с собой нельзя, а одной винтовки или пулемета недостаточно. Бомбометы признавались особенно полезными: при атаке за несколько минут до штурма, когда своя артиллерия уже вынуждена замолчать, чтобы не поражать своих, или ее нет вовсе; при обороне, когда заградительный огонь бомбометов может помешать противнику ворваться в нашу позицию или выбить уже ворвавшегося противника.
Миномет должен иметь сильное фугасное действие и быть подсобным орудием для разрушения оборонительных сооружений противника — блиндажей, окопов и заграждений; миномет не может быть столь же портативен, как бомбомет, и досягаемость его в 2—3 раза больше (до 1 1/2 км).
Согласно докладу начальника Упарта наштаверху, представленному 18 (31) января 1917 г., бомбометы (по 8 на пехотный полк) имелись в армии полностью; легких минометов Дюмезиля 58- мм и Лихонина 47- мм (по 4 на полк, из них 2 — при полку и 2 — принадлежность фронта) состояло около 50% положенного числа (кроме 58- мм и 47- мм, в армии было еще 12 минометов 240- мм французских и 90 минометов 20- мм Лихонина); тяжелых минометов 89- мм и 9,45- дм. предположено было иметь 100 батарей по 24 миномета в каждой при ТАОН (60 батарей на ударном фронте и по 20 батарей на каждом из двух соседних фронтов), всего 2400 тяжелых минометов; в то время формировалось в виде кадра лишь запасное отделение траншейной артиллерии при 1-м запасном артиллерийском дивизионе. [153]
К концу войны в распоряжении русской армии имелось до 14 000 бомбометов, т. е. вдвое больше, чем требовалось (7 000), легких минометов почти полностью — около 4500, тяжелых минометов 267, т. е. лишь около 11% потребности (2400).
Приказом ставки 29 мая (11 июня) 1917 г. №342 были объявлены штаты минометной артиллерии, согласно которым в тяжелой минометной батарее должно было состоять по 8 или по 16 минометов 89- мм или 240- мм (9,45- дм.), а в легкой минометной батарее — по 16 минометов 58- мм; батареи по четыре или по пять сводились в минометный дивизион.
Тем же приказом предписывалось сформировать 1-й минометный артиллерийский дивизион в составе пяти батарей: 1, 2 и 3-я батареи из 9,45- дм. английских, 4-я и 5-я батареи из 58- мм французских минометов. Английские минометы, как указывалось выше, были заменены минометами русских заводов.
В сентябре 1917 г. были сформированы: а) 2-й минометный артиллерийский дивизион (по штату приказа №342) из двух тяжелых минометных батарей с 240- мм французскими тяжелыми минометами и трех легких минометных батарей с 58- мм минометами; б) минометная артиллерийская школа и запасный минометный артиллерийский дивизион из двух батарей (в каждой по два миномета всех образцов, имеющихся на вооружении).{208}
Назначение минометной школы и запасного минометного дивизиона: 1) теоретическое и практическое обучение командного состава минометной артиллерии боевому применению, ведению стрельбы и прочим специальным знаниям по минометной артиллерии; 2) разработка вопросов, касающихся минометов и их боевого применения; 3) сосредоточение сведений о минометах и о применении их в русской и в иностранных армиях; 4) производство опытов, составление описаний, уставов и наставлений; 5) разработка штатов и табелей; 6) обеспечение скорейшей готовности формируемых минометных батарей. [154]
Глава III. Обеспечение артиллерии личным и конским составом