Установленный для русской полевой артиллерии боевой комплект (запас) выстрелов по определенной норме на орудие подразделялся на «возимый запас» батарей и подвижных артиллерийских парков, помещавшийся для перевозки в их зарядных ящиках, и запас «местных парков», помещавшийся в особых парковых укупорочных ящиках для перевозки на повозках, автомобилях и по железной дороге.
Возимый запас находился в непосредственном распоряжении и ближайшем наблюдении за его состоянием своего же строевого начальства. Местные парки находились в распоряжении ГАУ и хранились в артиллерийских складах под ближайшим наблюдением начальства складов. Местные парки во время войны должны были подаваться по железным дорогам (или другим путям сообщения) на театр военных действий в назначенные пункты (тыловые, фронтовые и армейские склады боеприпасов), откуда необходимые для питания батарей выстрелы подвозились в зарядных ящиках артиллерийских (подвижных) парков.
Все соображения мирного времени о порядке мобилизации, назначении и отправке местных парков на фронт были совершенно нарушены с первых же дней войны. Взамен мобилизационного расписания местных парков не было разработано никакого, хотя бы ориентировочного плана. ГАУ предложено было удовлетворять в экстренном порядке очередными готовыми местными парками требования главных начальников снабжений (начальников артиллерийских снабжений) всех фронтов и отдельных армий, отправляя местные парки в назначенные ими пункты.
С началом войны на ГАУ со всех сторон посыпались массовые, никем не регулируемые требования, которые оно не успевало и не могло удовлетворять за неимением свободных от назначения парков. При создавшихся условиях никакой планомерности в работе ГАУ не могло быть. Готовые местные парки буквально расхватывались наспех и бросались на тот фронт или в ту армию, откуда шли более настойчивые требования. Подобная подача парков, без предварительно обдуманного плана и соглашения с ГУГШ (с управлением военных сообщений ГУГШ), привела к серьезным дефектам [62] в снабжении действующей армии боеприпасами в первый период войны (1914—1915 гг.).
|
|
Более подробно о подаче местных парков в действующую армию, о мобилизационных расчетах их подачи и пр. будет сказано ниже, в главе IV. Здесь остановимся на иллюстрации того беспорядка, какой был в деле отправки парков на фронт, а также на тыловой организации питания боеприпасами, ограничиваясь подачей их в тыловые фронтовые и армейские склады. О порядке питания боеприпасами батарей и пополнения войсковых боевых комплектов будет сказано в III томе труда, часть пятая «Тактика и стрельба артиллерии».
В отношении снабжения войск боевыми припасами замечались на театре военных действий следующие недочеты.
При отправке на театр военных действий на Юго-Западный фронт местные парки зачастую получали приказание по прибытии на место поступить в распоряжение генерала Забелина (главного начальника снабжений фронта).
Фактически по прибытии на место, в Здолбуново, Казатин, генерала Забелина парк не находил и телеграфировал ему по месту нахождения. В это время получалась телеграмма за подписью заведующего снабжением одной из действующих армий с требованием снарядов, а рядом телеграмма генерал-лейтенанта Голицына {432} с приказанием никому не отпускать снарядов без его распоряжения. Начальник парка недоумевал, как ему поступить. В результате отправка снарядов задерживалась, и зачастую снаряды зря катались по железной дороге.
|
|
Так, 14 (27) сентября 1914 г. 15-й тяжелый местный парк прибыл на станцию Здолбуново. Была получена телеграмма от генерала Фельдта{433} с требованием выслать во Львов два вагона снарядов. Исполнив требование и послав об этом донесение генералу Голицыну, командир парка получил от последнего приказание о возвращении посланных двух вагонов, а через некоторое время от него же пришла телеграмма об отправке по тому же направлению двух вагонов. Ввиду того что возвращаемые два вагона еще не прибыли, во избежание задержки были отосланы новые два вагона в том же направлении.
Около 1 сентября 18-й мортирный местный парк прибыл из Кременчуга в Здолбуново. Ехал большой скоростью. Оси вагонов горели. По прибытии на станцию командир парка донес генералу Голицыну, простоял около двух дней, получил приказание возвратиться в Казатин 3 сентября, в тот же день получил распоряжение ехать во Львов через Здолбуново; в результате парк два раза проехал расстояние от Казатина до Здолбунова.
Командиры парков должны были руководствоваться инструкцией, которая фактически не выполнялась, так как заключала в себе ряд требований, не отвечающих заданиям войны. [63]
Например, парк по прибытии на место, согласно инструкции, должен был выгрузить ящики со снарядами. Если бы это выполнялось и ящики со снарядами выгружались по прибытии в Казатин, Здолбуново и т. д., то отправка снарядов по первому требованию могла бы быть произведена только через несколько дней. По прибытии к армии парк должен был передать свои снаряды армейскому парку{434}, забрать пустые ящики с гильзами и возвращаться в место сформирования. Фактически парк зачастую прибывал на место, где никакого армейского парка не было, выдавал снаряды прямо в войска и получал пустые ящики.
|
|
Повидимому, не во всех армиях были на этот счет определенные указания; поэтому наблюдалось, особенно на станциях галицийских железных дорог, большое скопление ящиков с гильзами, у которых не было хозяина. В частности, например, на станции около Львова груды ящиков и гильз лежали без всякой охраны.
В то же время на центральных складах (в глубоком тылу) нехватало ящиков для патронов.
Во Львове приходилось встречать командиров местных парков, которым были поручены задачи, не относящиеся к боевому снабжению, по сбору и сортировке отбитого у австрийцев оружия и амуниции.
Подчинение военных округов пограничного пространства главным начальникам снабжений армий фронта отозвалось неблагоприятно и на своевременности подачи местных парков на фронты. Эти начальники сочли себя полными хозяевами всего того, что хранилось в складах на территории этих округов; а между тем в составе этого имущества было такое, которое вовсе не принадлежало к запасам обслуживаемых ими армий, но составляло общие запасы ГАУ. К числу таких предметов должны быть отнесены запасы частей пушечных патронов, которые к началу войны еще не были перевезены в те пункты, где им надлежало бы быть по организации 1910 г., вследствие отсутствия готовых помещений. Потребовалось вмешательство штаба главковерха, чтобы убедить начальника артиллерийских снабжений Северо-Западного фронта в том, что патроны, снаряжаемые в артиллерийском складе в Двинске, не составляют собственности фронта и не могут расходоваться и отпускаться без распоряжения ГАУ. Подобные же недоразумения происходили и в районе 6-й армии, где начальник артиллерии однажды даже завладел чужими орудиями, состоящими на учете ГАУ в петроградском артиллерийском складе.
ГАУ не могло своевременно вывезти из складов Виленского округа, перешедшего в подчинение Западного фронта, значительное количество дистанционных трубок, в которых ощущалась одно время крайняя нужда в других пунктах при снаряжении местных парков. [64]
Представлявшееся в начале войны вполне нормальным самостоятельное предъявление требований к ГАУ со стороны пяти главных начальников снабжений (двух фронтов и трех отдельных армий), скоро было признано нецелесообразным и недопустимым. Штаб главковерха сделал распоряжение, чтобы ни один парк не посылался в армию иначе, как по его непосредственному распоряжению и назначению.
После того дело снабжения армий боеприпасами несколько улучшилось, но все же оно продолжало страдать крупными недочетами в течение 1914—1915 гг. ввиду отсутствия в ставке главковерха компетентного органа, который бы ведал вопросами боевого питания армии. Вся эта важнейшая часть была, как какой-то несущественный придаток, приклеена к управлению дежурного генерала, к которому с громадными затруднениями удалось прикомандировать одного знающего и способного капитана из ГАУ, который скоро овладел делом, но, конечно, существенно влиять на него не мог.
В то же время со стороны высшего командования наблюдалось стремление удовлетворять в одинаковой мере требования всех частей фронтов, независимо от возложенных на них задач и других условий. Как будто руководствовались одним правилом: распределять боевые припасы возможно равномерно по всем фронтам и армиям, и затем считать их неотъемлемой собственностью получивших. И конечно, труднее потом отбирать уже данное, чем своевременно попридержать в центральном пункте, в тылу, побольше запаса, чтобы потом двинуть его действительно нуждающимся.
Вообще достойно удивления, как плодотворнейшая идея «резервов», столь элементарно простая и неизменно во всем объеме применяемая в военном деле, оказалась так жестоко игнорированной в столь важном деле, как боевое снабжение, где даже зачаточные ростки этой идеи — в виде предположенного зачисления 56 парков за военным министром{435} — были сразу же оборваны, как только начались серьезные бои на фронтах. И только после сформирования управления полевого генерал-инспектора артиллерии при ставке этот вопрос об образовании резервов снабжения был поставлен на правильный путь.
По утвержденному военным министром 5 марта 1911 г. расписанию, половина из 112 легких местных парков должна была составить резерв ГАУ. К 26 августа 1914 г. оставалось в распоряжении ГАУ только 35 легких местных парков. ГАУ было предложено остаток этот направлять постепенно в действующую армию по требованиям главных начальников снабжений фронтов и армий. При этом штаб главковерха упорно не желал считать этот остаток парков своим резервом, повидимому, в то время не придавая еще должного значения делу снабжения боеприпасами, уверенный в том, [65] что запасов ГАУ хватит, и не желая отвлекаться в своей оперативной работе вопросами боевого снабжения. Штаб главковерха вскоре после начала войны принял на себя только дачу указаний ГАУ, на какие фронты высылать готовые местные парки; но при этом штаб руководствовался не соображениями оперативного характера, а распределял парки или поровну между фронтами, или пропорционально количеству артиллерии, находящейся на том или ином фронте.
Подробных сведений о порядке боепитания, принятом на фронтах и в отдельных армиях, не имеется. Каждый фронт и отдельная армия, за отсутствием определенных указаний в положении о полевом управлении, импровизировали свою систему боепитания.
В июле 1915 г., судя по отчету генинспарта об артиллерийском снабжении Юго-Западного фронта, на этом фронте установился следующий порядок питания боеприпасами.
Боеприпасы на Юго-Западный фронт подавались местными парками по указанию штаба главковерха.
Ввиду крайне ограниченного количества подаваемых местных парков главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта взял всецело в свои руки руководство снабжением боеприпасами.
Он указывал, какой армии, когда и сколько дать. Это облегчало задачу начальника артиллерийского снабжения, который нередко не мог удовлетворить чрезмерных требований командующих армиями об отпуске боеприпасов.
Местные парки, назначаемые главнокомандующим для армий, отправлялись в тыл армий, в пункты, указываемые командующими армиями.
Часть местных парков оставалась в распоряжении главнокомандующего в виде резервной группы и сосредоточивалась в такие железнодорожные узлы, из которых была возможна быстрая передача боеприпасов той или иной армии. Местные парки содержались в окончательно снаряженном виде, погруженными в вагоны в готовности к отправлению.
Подача боеприпасов из тылового района (из резервной группы) для пополнения израсходованных в армиях производилась по требованиям из армий, с разрешения главнокомандующего.
Ни в июле 1915 г., ни раньше, в начале войны, когда боевых припасов было достаточно, местные парки, повидимому, не распределялись по армиям в соответствии с поставленными им боевыми задачами, а давались армиям или поровну, или пропорционально состоящему в них числу пушек, или сколько требовали сами армии.
Местные парки, переданные армиям, оставались в ведении командующих армиями, и только с их разрешения отпускались боеприпасы в корпуса; раньше, когда боеприпасов хватало, местные парки частью отдавались корпусам, сообразуясь с выполняемой ими задачей, частью оставались в армейском тылу, составляя резерв боеприпасов армии. [66]
В тылу каждой армии местные парки располагались погруженными в вагоны в узлах железных дорог (резерв армии) и на железнодорожных станциях, ближайших к корпусам.
Затем дальнейшая подача боеприпасов из передовых местных парков в войска производилась по правилам «Наставления для действия полевой артиллерии в бою», изд. 1912 г. (см. четвертую часть, том III). При значительном удалении от войск железнодорожной станций, на которой располагался передовой местный парк, подвоз боеприпасов совершался по грунтовым дорогам особыми транспортами до какого-нибудь промежуточного пункта, а от него уже средствами подвижных парков и затем войск. Так, например, в 8-й армии от Луцка боевые припасы подвозились транспортом (имеющим 900 повозок) 55 верст по грунтовой дороге до Горохова, где перегружались в зарядные ящики подвижных парков и доставлялись к войскам, до которых от Горохова около 35 верст.
Организация снабжения боеприпасами, принятая в армиях Юго-Западного фронта, не вызывала нареканий со стороны войск. Войска, за редкими исключениями, получали боеприпасы своевременно, хотя имели их вообще мало.
Большая нужда в боеприпасах сказалась в 9-й армии при наступлении к Кракову, когда все тыловые ее учреждения слишком отстали от армии. Приводили случай, когда после дневного боя у Козювки в одной из горных батарей осталось всего лишь 60 патронов, но на другой день патроны были подвезены.