Удаление ОП от противника влияет на взаимную огневую поддержку и на действительность стрельбы артиллерии.
Артиллерия должна стремиться занять ОП возможно ближе к противнику, чтобы получить решительные результаты в кратчайшее время при наименьшем расходе боеприпасов; это выгодно и в отношении наибольшей действительности шрапнельного огня, получения более глубокого обстрела расположения противника, лёгкости наблюдения и удобства связи с пехотой.
По опытам, произведённым русской артиллерией в довоенное время, установлена была следующая зависимость действительности шрапнельного огня 76 -мм полевой пушки от дальности стрельбы: если поражение на 1 км принять за единицу, то при том же числе выпущенных шрапнелей и при одинаковых прочих условиях по мере увеличения дальности поражение убывает: на 2 км — до 80%, на 3 км — до 60%, на 4 км — до 40%, т. е. для получения на 4 км того же поражения, как и на 1 км, надо израсходовать почти вдвое больше шрапнелей.
Но стрельба на ближние расстояния в боевой обстановке ведётся более нервно, дистанционные трубки ставятся менее аккуратно, наводка менее точна, а потому в бою разница в действительности огня по мере увеличения дальности получается не такая большая. Боевой опыт показал, что шрапнель 76 -мм полевой пушки наносит сильное поражение на всех дальностях от самых малых до 5 км включительно (в период мировой войны предельной дальностью для стрельбы шрапнелью 76 -мм полевой пушки было 2 600 саж.).
В каждом частном случае близость занятия ОП зависит от силы сопротивления противника, наличия неприятельской артиллерии, местности и прочих условий обстановки.
В общем необходимо иметь в виду при занятии ОП, что: а) при расположении ближе 2 км артиллерии будет сильно и нередко напрасно страдать от неприятельского ружейного и пулемётного огня; б) взаимная огневая поддержка на широком фронте требует удаления ОП от противника около 3—3,5 км, так как при этом условии получается достаточная глубина шрапнельного обстрела неприятельского расположения и соседние батареи могут сосредоточивать огонь по целям, с которыми отдельные батареи не в состоянии справиться; в) артиллерийский огонь действителен на все дальности, допускаемые системой орудий, но при условии обеспечения надлежащего наблюдения за разрывами и падением своих снарядов. [61]
|
|
В начале мировой войны в период маневренной борьбы на русском фронте общевойсковые начальники часто распределяли артиллерию для действия побатарейно, и при этом само собой получалось довольно разбросанное расположение батарей на огневых позициях.
Когда же осенью 1914 г. русская артиллерия стала распределяться для действия по большей части подивизионно, то многие командиры артиллерийских дивизионов для удобства управления придерживались формально «Наставления» и располагали свои батареи не только сосредоточенно, но нередко и в одну линию. Между тем линейное и сосредоточенное расположение артиллерии на позициях приводило к большим потерям от огня неприятельской артиллерии, а также крайне затрудняло ведение продольного (флангового) и перекрёстного огня.
Позиционные условия войны подчеркнули необходимость эшелонирования боевого порядка артиллерии и по фронту и в глубину, чем достигалось уменьшение её потерь от неприятельского артиллерийского огня, обеспечивалась возможность фланкирования и значительно парализовались непредвиденные случайности боя.
|
|
Чрезмерная растянутость русского фронта, недостаточное количество артиллерии, требования фланкирования и ведения огня по соседним «отсекам», необходимость поддержки своих контратак и воспрепятствования распространению противника, ворвавшегося внутрь укреплённой полосы, — всё это потребовало значительного уширения сектора обстрела — от 90 до 120° и даже более. Так например, в 1915 г. и в начале 1916 г. на позиции у Носовице 6-я батарея 3-й артиллерийской бригады имела фронт обороны (правда, на пассивном участие), с поддержкой до половины соседних участков, протяжением около 10 км, а в середине 1916 г. длина огневого фронта 1-й батареи той же бригады южнее г. Броды достигала 9 км.
«Наставлением для борьбы за укреплённые полосы» 1917 г. (ч. II, § 54—60) подчёркивалась желательность расположения артиллерии на позиции в несколько линий, так как «при расположении в одну линию контратака противника может заставить одновременно снять все батареи и лишить пехоту поддержки огнём артиллерии».
Тем же «Наставлением» указывалось, что расположение артиллерии в боевом порядке не должно ограничиваться районом расположения той пехоты, которую артиллерия должна поддерживать.
Батареи (дивизионы) рекомендовалось располагать в том районе, откуда они могли надёжнее решить поставленную им задачу, учитывая при этом возможность желательного использования флангового (продольного) и косоприцельного огня, а также и то, что при фронтальном огне сокращается участок обстрела.
|
|
Фланговый огонь, ввиду его большой действительности (одно орудие, стреляющее вдоль окопа, сильнее, чем три-четыре орудия, [62] действующие фронтально), считался «основой обороны» в позиционных условиях для прострела подступов к позициям обороняющегося. Для получения флангового огня (или хотя бы возможно более косого) батареи обороны разрешалось устанавливать в районах расположения соседних полков, дивизий, корпусов или даже армий, если свойства местности и неприятельские позиции этого требовали. На боевой практике эти ценные указания, к сожалению, исполнялись очень редко, так как начальники пехотных участков стремились иметь «свою» артиллерию непременно на своём участке.
Удаление огневых позиций батарей от передних линий расположения неприятеля зависит от задачи и обстановки. Вообще считалось, что лучше поставить батарею хотя бы немного дальше, но на хорошо закрытую позицию.
В «Наставлении» 1912 г. (§ 133) имелись общие указания о том, что при наступлении первые позиции артиллерии следует выбирать «настолько близко к противнику, насколько это допускается обстановкой», но при этом иметь в виду, что удаление первых позиций «не может быть очень мало», так как артиллерия должна поддержать свою пехоту с самого начала её развёртывания. Кроме того, рекомендовалось располагать артиллерию на таком удалении от первой (главной) линии противника, чтобы оставался некоторый запас досягаемости, необходимый для обстрела тыловой полосы противника приблизительно 1—2 км глубиной, и чтобы возможно было переносить огонь достаточно широко по фронту противника.
В общем же применение закрытых позиций удалило артиллерию от своей пехоты не менее как на 2 км. Такое удаление вызывало ещё в период маневренной войны недовольство некоторых пехотных и общевойсковых начальников, обвинявших иногда артиллерию в боязни потерь и даже в трусости.
Обвинения эти, по большей части совершенно необоснованные, были результатом незнания боевых свойств артиллерии. Не из боязни потерь, а именно из свойств артиллерии вытекают следующие заключения, зафиксированные, между прочим, в «Наставлении для борьбы за укреплённые полосы» 1917 г. (ч. II, § 60): а) при дальности менее 2 км найти закрытые позиции для лёгких батарей крайне трудно ввиду отлогости траектории 76 -мм полевых пушек; при этом лёгкие батареи обычно уже не смогут обстреливать первую, ближайшую к ним линию противника из опасения нанести поражение своей пехоте; б) при подготовке прорыва укреплённой полосы противника уменьшение удаления батарей до первой линии неприятеля менее 2 км, не увеличивая чувствительно силы поражения, вводит батареи «в сферу ружейного огня, чем затрудняется выполнение поставленной задачи; в) при подготовке прорыва «разумное приближение батарей к противнику» увеличивает запас дальности для поражения тыла неприятеля и сокращает связь с передовыми наблюдательными пунктами; г) при фронтальном огне надо ставить батареи вообще [63] ближе, при фланговом огне можно становиться дальше; д) иногда, в особенности в горах, гаубицы (и мортиры), имеющие более крутую траекторию, найдут позицию ближе к неприятелю, нежели: лёгкие и тяжёлые пушки; последние придётся иногда ставить значительно дальше и выше гаубиц.
«Наставлением» 1917 г. указывалось, что при наличии закрытых позиций наиболее желательным удалением батарей от ближайших линий противника будет: а) околю 2—3 км для батарей 76 -мм лёгких и горных пушек, 107 -мм пушек, 127 -мм английских пушек, 114 -мм и 122 -мм гаубиц; б) около 2—4 км для батарей 152 -мм и 203 -мм пушек и гаубиц: в) для батарей, вооружённых орудиями калибром более 203 -мм, — в соответствии с задачей, но при обязательном условии полного укрытия орудий.
Опыт обороны в период позиционной борьбы показал, что батареи, сильно выдвинутые вперёд и действующие фронтальным огнём, могут отбивать атаки очень недолго, так как противник в скором времени оказывается в их мертвом пространстве. Кроме того, угроза захвата неприятелем заставляла снимать батареи и уводить в тыл иногда преждевременно. «Наставлением» 1917 г. (ч. III, § 102) признавалось, что в обороне при фронтальном огне выдвигать батареи особенно сильно вперед не следует и что удаление артиллерии от первой линии неприятельских окопов вместе с тем не должно превосходить: а) для батарей лёгкой полевой, горной и гаубичной артиллерии — 3 км; б) для батарей тяжёлой полевой артиллерии — 4 км.
Русская артиллерия после войны с Японией, особенна с 1908 г., широко практиковалась в применении закрытых огневых позиций и во время мировой войны показала себя в этом отношении чрезвычайно высоко подготовленной — несравненно выше своих врагов и союзников.
При большом удалении командирского наблюдательного пункта от огневой позиции, что нередко бывает необходимо для обеспечения хорошего кругозора, затрудняется управление огнём, а потому австро-германцы и в особенности французы предпочитали занимать открытые или полузакрытые позиции, допускающие более близкое расположение командира батареи к своим орудиям. По свидетельству известного французского артиллериста Гаскуэна (Гаскуэн, Эволюция артиллерии во время мировой войны, ГИЗ, 1921 г., стр. 28), он сам не без удивления наблюдал за стрельбой артиллерийских групп, укрытых от руководителя стрельбы и значительно удаленных от него. В возможности управлять огнём с удаленного от батареи наблюдательного пункта французы убедились только накануне войны, весной 1914 г., а применению закрытых позиций они учились по необходимости, главным образом во время войны.
Австро-германская артиллерия, жестоко наказанная в начале войны русской артиллерией за открытые и полузакрытые позиции, вынуждена была переучиваться также во время войны. [64]
Русская артиллерия, располагаясь на закрытых позициях, нередко уничтожала своим огнём батареи австро-германцев, занимавшие в начале мировой войны маскированные (полузакрытые) и даже открытые огневые позиции; при этом искусно укрытые русские батареи в большинстве случаев не подвергались поражению.
Особенно губительным для неприятельской артиллерии являлся фланговый или близкий к нему косоприцельный огонь русских батарей. Подтверждает это следующий весьма показательный пример.
Левый фланг 4-й русской армии вел атаку против германцев, упорно оборонявших позицию на фронте Драгны, Тарнавка, ф. Домбрувка, высота 133,0 (рис. 7). К утру 26 августа 1914 г. части гренадерского корпуса заняли высоты, а также опушки лесов западнее Гелчев, Долы, Слупечно, Мацеев.
Русская артиллерия располагалась на позициях в районе Гелчев, Долы, Мацеев, имея на правом фланге у гелчевского оврага 122 -мм гаубичную батарею гренадерского мортирного дивизиона. Наблюдательный пункт командира этой батареи находился в 1/2 км к югу от батареи на высоте с кустарником (на рис. 7 показан крестиком). Русские батареи занимали закрытые позиции.
Неприятельская артиллерия стояла восточнее Тарнавка в двух линиях: в первой три лёгкие батареи на полузакрытой позиции, со второй линии три гаубичные батареи на позиции, закрытой с востока и полузакрытой с северо-востока.
Первоначальной задачей гренадерской гаубичной батареи был обстрел леса к востоку от ф. Домбрувка. Затем батарее было приказано уничтожить неприятельскую артиллерию у Тарнавка, в отношении которой гаубичная батарея занимала расположение, близкое к фланговому.
Артиллерия противника не была видна с наблюдательного пункта командира гаубичной гренадерской батареи, но была обнаружена передовым артиллерийским наблюдателем (офицером), высланным от легких батарей 2-й гренадерской артиллерийской бригады к ф. Юзефин. Выслать туда же своего наблюдателя командир гаубичной батареи не мог за недостатком средств связи; поэтому он связался с передовым наблюдателем от лёгких батарей, находившимся почти в 3 км от него, через два пехотных полка и, пользуясь им как боковым и передовым наблюдателем, открыл огонь. Пристрелка дала две вилки: 154—156 и 170—172, что несколько смутило командира батареи, который долго не мог понять, что ему приходится обстреливать не одну, а две линии неприятельских батарей. При этом фронт цели оказался почти в четыре раза шире фронта гаубичной батареи.
К 17—18 час., когда стало вечереть и германские батареи беглым огнём стали отбивать атаку гренадерских полков, захвативших деревни Высоке и Драгны, командир гаубичной батареи ясно увидел блеск выстрелов неприятельской артиллерии и понял, что ему приходится обстреливать вкось две линии батарей противника, [65] расположенных на широком фронте почти в затылок друг другу, и что поэтому необходимо вычислять не только два прицела, но отдельно прицел для каждой своей гаубицы (в батарее было 6 гаубиц).
Приблизительно через час после перехода гаубичной батареи на поражение огонь батарей противника, обстреливавшихся до того времени без существенного результата другими русскими [66] полевыми пушечными батареями, стал затихать, а затем вовсе не стало видно ни вспышек выстрелов, ни разрывов шрапнели над атакующей русской пехотой. Превратила огонь и гаубичная батарея, во избежание поражения своей пехоты, которая взяла позицию германцев и захватила у них 34 орудия.
Командир гренадерского корпуса приказал вызвать на фронт бывших германских батарей всех чинов гаубичной батареи, перед которыми предстала картина полного уничтожения: на месте осталось 34 орудия, из которых 3 орудия подбиты; одна гаубица взрывом гранаты переброшена через свой зарядный ящик и валяется в 12 шагах от него; 9 зарядных ящиков взорваны или разбиты; почти все люди орудийного расчёта перебиты и лежат возле орудий; около орудий валяется несколько передков с перебитыми лошадьми (очевидно, батарея пыталась уйти).
Несмотря на весьма трудные условия пристрелки и стрельбы на поражение (большое удаление бокового наблюдателя, косое направление выстрелов, изменение фронта батареи, построенного первоначально на запад для стрельбы по высоте 133,0 и лесу у ф. Домбрувка), русская гаубичная батарея, выпустив около 200 гранат, прекратила огонь шести батарей 22-го германского ландверного артиллерийского полка, который на некоторое время вовсе вышел из строя.
В гаубичной русской батарее потерь не было.
На маскированных (полузакрытых) огневых позициях батареи обнаруживали себя блеском выстрелов с открытием огня и тогда подвергались обстрелу неприятельской артиллерии. Располагаясь на закрытых позициях, русские батареи в первое время войны, пока авиация ещё не получила широкого применения, не принимали никаких мер к маскировке и закрытию орудий от наблюдений с воздуха. Поэтому в начале войны, хотя и редко, но были случаи обнаружения самолетами батарей, стоящих на закрытых позициях. Приведем примеры.
Во время арьергардных боёв русского 9-го корпуса в районе Холма при отходе из Галиции в июне 1915 г. один из дивизионов 42-й артиллерийской бригады занял полузакрытую позицию за песчаными буграми. Наблюдательные пункты всё же были удалены от батарей приблизительно на километр. В начале боя у противника не было артиллерии, и все атаки баварской пехоты были отбиты. Но как только открыли огонь неприятельские батареи, русские орудия были засыпаны снарядами и телефонные провода часто перебивались, вследствие чего затруднялось управление огнём. Замечено было накапливание баварцев для атаки, но русские батареи поражать их не могли, так как накапливание происходило в мёртвом пространстве. Чтобы поражать противника, необходимо было выкатить орудия на гребень закрытия, но этого сделать не удалось вследствие тяжёлого песчаного грунта и малого числа людей, оставшихся в расчёте при орудиях. Пришлось откатить орудия назад, взяв их в передки, чтобы уменьшить мертвое (необстреливаемое) пространство и тем получить возможности [67] поражать атакующих баварцев. Но когда были поданы передки, русская пехота под натиском противника уже отхлынула назад, и орудия удалось увезти лишь со значительной потерей людей и конского состава.
Этот пример указывает, между прочим, на необходимость принятия мер к уменьшению или к обстрелу мёртвых пространств, образующихся перед фронтом закрытых и маскированных огневых позиций артиллерии.
В сражении под Гумбиненом (в Восточной Пруссии) 19—20 августа 1914 г. (см. ниже, часть 7) авангард 28-й пехотной русской дивизии завязал бой с немцами на фронте Бракупенен, Ванагупхен. На авангардную 4-ю батарею 28-й артиллерийской бригады обрушилась своим огнём германская тяжёлая артиллерия. Подоспевшие на выручку авангарда 5-я и 6-я батареи той же артиллерийской бригады заняли по указанию командира дивизиона закрытую огневую позицию в 1,5 км к северо-востоку от Бракупенен. Германские батареи тщетно пытались пристреляться по невидимым для них русским батареям, которые своим огнем весь день 19 августа поддерживали действия своей пехоты, заставив временно замолчать сначала ближайшую немецкую батарею, лишённую возможности уйти с занятой ею позиции, так как пытавшиеся к ней подойти орудийные передки были разбиты огнём русской артиллерии, затем другую лёгкую батарею и, наконец, тяжёлую германскую батарею.
На следующий день, 20 августа, на 23-ю пехотную дивизию направлен был удар целого германского корпуса, усиленного частями кёнигсбергского гарнизона. Русская пехота, потеряв под ужасающим огнем противника почти всех офицеров и большую часть личного состава, стала отходить за свою артиллерию, которая своим огнём прикрывала отход и наносила чрезвычайно сильное поражение неприятельской пехоте, буквально усеявшей поле боя массой своих трупов. Но неожиданно над русскими батареями пролетел германский самолет, обнаружив их расположение на закрытой позиции. Почти в то же время германская артиллерия стала обстреливать губительным огнём русские батареи, до того времени не подвергавшиеся огню неприятельской артиллерии. Немецкая пехота, прикрываясь огнём своей артиллерии, стала продвигаться на русские батареи, обходя одну из них справа, в тылу которой вскоре затрещал пулемёт. Батарея эта погибла. Остальные 5-я и 6-я батареи 28-й артиллерийской бригады отбивали атаки наседающих немцев и отошли с своих позиций, выпустив последние патроны. Немцы, понесшие огромные потери от артиллерийского огня, прекратили наступление.
Русские батареи выполнили свой боевой долг: они поддерживали и выручали пехоту, они жертвовали собою ради её спасения. Пример боевых действий батарей 28-й артиллерийской бригады, прикрывших отход пехоты своей дивизии в крайне тяжёлых условиях и остановивших своим огнём наступление немцев, указывает шесте с тем на безусловную необходимость тщательной маскировки [68] огневых позиций артиллерии, не исключая закрытых позиций, от наблюдения противника — и не только наземного, но и от наблюдения с воздуха.
Маневрирование артиллерии{611}
Наиболее целесообразное использование артиллерии в бою основывается не только на искусном управлении её огнём с целью наивыгоднейшего распределения его по целям, но и на ее способности к маневру.
В полевом наступательном бою артиллерия должна оказывать своевременную огневую поддержку своей пехоте, а потому ее маневр имеет первенствующее значение. При заблаговременной подготовке к обороне и в условиях позиционной борьбы, когда подготовительный период для выбора и занятия НП и ОП продолжителен, наилучшее боевое использование артиллерии нельзя основывать на быстроте маневрирования.
На основании опыта действий артиллерии в маневренных сражениях русско-японской войны офицерская артиллерийская школа разработала указания по тактике и стрельбе артиллерии, которые применялись в артиллерии на практических стрельбах в мирное время на учебных артиллерийских полигонах. Указания эти признавались в общем правильными и не расходились с основными положениями изданных позднее — в 1911 г. «Наставления для действия полевой артиллерии в бою» и в 1912 г. «Устава полевой службы».
Согласно указаниям офицерской артиллерийской школы наилучшее использование в бою полевой артиллерии основывается: во-первых, на маневрировании, под которым надо разуметь такую предварительную подготовку артиллерии к боевым действиям, которая даёт ей возможность скрытно и быстро занимать наиболее выгодные огневые позиции (закрытые и маскированные, фланговые и вообще охватывающие); во-вторых, на управлении огнём, имеющим в виду наивыгоднейшее распределение огня по целям.
Маневрирование и управление огнём имеет различное значение и носит различный характер в зависимости от рода боевых столкновений — в полевом бою, в позиционной борьбе, при обороне и осаде крепости.
Подготовительный период для занятия и оборудования позиций и для подготовки данных для стрельбы артиллерии в позиционной борьбе, в крепостной и осадной войне может занимать продолжительный срок. В крепостной артиллерии он измеряется годами.
Ввиду большого подготовительного периода наилучшее использование артиллерии в позиционной и крепостной войне основывается [69] не на быстроте маневрирования, а на заблаговременном тщательном выборе и оборудовании позиций, на хорошо организованной и налаженной связи и на детально разработанном и подготовленном управлении огнём. В этих условиях хорошо налаженная связь и подготовленные планы стрельбы дают возможность единолично руководить огнём большого числа батарей, личная инициатива командиров батарей имеет меньшее значение, чем в полевом бою.
В полевом наступательном бою, в особенности встречного характера, артиллерия должна оказывать своевременную огневую поддержку своей пехоте. Наступление пехоты может быть обеспечено только в том случае, если полевая артиллерия будет способна к своевременной поддержке пехоты, т. е. к быстрому маневрированию и к немедленному открытию огня. В этих условиях единоличное управление огнём большого числа батарей невыполнимо. Личная инициатива командира батарей и других артиллерийсккх начальников, особенно в начале боя, — необходимое условие, обеспечивающее своевременную поддержку пехоты и успех боя. Ждать разрешения на открытие огня по быстро проходящим целям, в особенности во встречном бою, равносильно оказанию помощи не своим войскам, а неприятелю.
Открытие огня батареями не может задерживаться неготовностью или отсутствием телефонной связи с командиром дивизиона. Подготовка дивизиона к действию может потребовать до двух часов времени, если считать, что дивизион может открыть огонь только тогда, когда все батареи будут связаны телефоном между собой и с командиром дивизиона. Во встречном и наступательном бою такая затяжка в открытии огня не может быть допущена. В условиях маневренного полевого боя нельзя также требовать, чтобы командир дивизиона с самого начала вступления в бой имел возможность в любой момент сосредоточить огонь всех батарей в любом участке неприятельского расположения. Подобная подготовка огня может выполняться только в условиях позиционной или осадной и крепостной борьбы, как она могла выполняться во время русско-японской войны в Манчжурии в позиционный период, когда батареи месяцами стояли на одних позициях и пристреливались по лежащим впереди селениям и местным предметам. Такое долгое стояние на одних позициях давало возможность составлять таблицы, пользуясь которыми сосредоточивался огонь по пристрелянным пунктам одновременно до шести батарей.
Японцы хорошо знали расположение русских батарей, знали пункты, по которым они могли сосредоточивать огонь. Перед наступлением японцы занимали исходные рубежи на местах, не пристрелянных русскими, их пехота продвигалась и окапывалась в новых местах, сводя, таким образом, всю пристрелку русских батарей к нулю.
Офицерская артиллерийская школа считала, что в полевом маневренном бою командир артиллерийского дивизиона обязан [70] руководить маневрированием своих батарей при, занятии и перемене позиций и управлять их огнём, т. е. распределять огонь батарей своего дивизиона по целям. При этом предлагалось иметь в виду, что целеуказание, исходящее от командира дивизиона, не может служить основой управления огнём. Для надлежащего управления огнём по целеуказаниям необходимо, чтобы командир дивизиона со своего наблюдательного пункта видел всё, что видят командиры батарей его дивизиона, чтобы телефонная связь не нарушалась, чтобы базы от него до батарей и расстояния до целей были измерены и чтобы сам командир дивизиона был неуязвим. Ясно, что далеко не всё из указанного выполнимо, в особенности в начале встречного боя. Офицерская артиллерийская школа считала, что командир батареи — не только техник стрельбы, который стреляет исключительно по целям, указанным командиром дивизиона. В бою всегда будут цели, которые не видны командиру дивизиона, а могут быть видны командирам батарей; в любой момент может быть разорван телефонный провод; командир дивизиона может быть выведен из строя. Несмотря на всё это, каждый командир батареи должен продолжать безостановочный огонь и должен быть готов заменить командира дивизиона. В случае разрыва связи с командиром дивизиона или выбытия его из строя командиры батарей должны вести огонь по собственной инициативе. Но чтобы при самостоятельном действии батарей огонь не носил бы характер беспорядочной стрельбы, командиры батареи должны понимать тактическую обстановку, знать свойства всех родов войск, понимать значение и выгоды сосредоточенного, флангового и косоприцельного огня.
Школа установила, что при выборе целей и распределения по ним огня батарей командир дивизиона и командиры батарей в тех случаях, когда им приходится действовать по собственной инициативе, должны придерживаться следующих положений:
1. Артиллерия должна вести огонь по неприятельским целям, наиболее сильно вредящим или наиболее мешающим движению и действиям своей пехоты и других войск.
2. Наиболее уязвимые и быстро проходящие цели должны обстреливаться раньше мало уязвимых и неподвижных; поэтому выезжающая на позицию или замеченная в движении артиллерия противника, пехота, вышедшая на открытую местность, — обстреливаются раньше неприятельской артиллерии, стоящей на закрытой позиции, или пехоты, укрывшейся в складках местности; неподвижные ближние цели обстреливаются раньше дальних; неокопавшиеся неприятельские части — раньше окопавшихся.
3. По открытым целям, быстро и легко уничтожаемым огнём отдельных батарей без применения сосредоточенного огня, батареи могут открывать огонь, не ожидая особых указаний. Но если подобная цель уже обстреливается нашим артиллерийским огнем и фронт ее не так широк, то на неё не должны переносить огонь другие батареи, в особенности ведущие огонь по заданным им целям. [71]
4. В современных боях войска стремятся к самому широкому использованию местных и искусственных закрытий. Поэтому необходимо, чтобы между батареями была взаимная огневая связь, т. е. чтобы батареи могли стрелять не только по целям, находящимся перед ними, но и по целям, расположенным в стороне, чтобы косым огнём поражать прикрытие цели, не поражаемые прямым (фронтальным) огнём соседних батарей.
5. Доносить непосредственному начальнику о принятом решении стрельбы по личному почину.
Офицерская артиллерийская школа полагала, что в наступательном и особенно во встречном бою командиру дивизиона часто придётся предоставлять командирам батарей право открытия огня до установления телефонной связи. При обороне, когда связь установлена заранее и когда желательно возможно дольше не обнаружить своего расположения, открытие огня будет производиться с разрешения командиров дивизионов и нередко даже высших начальников.
Подход к полю сражения артиллерии совершался в походном порядке в составе частей пехоты и других родов войск по правилам «Устава полевой службы» 1912 г.
Во время движения начальник артиллерии каждой части походной колонны (авангарда, главных сил) находился при соответствующем общевойсковом начальнике. Командиры дивизионов следовали в голове своих колонн, имея при себе состоящих при них чинов, командиров батарей и высланных в распоряжение командиров дивизионов от каждой батареи одного офицера и большей части разведчиков, лишь крайне необходимое число которых разрешалось оставлять в распоряжении батарейных командиров.
Батареи следовали на походе под командой старших офицеров. Из них старший вёл на походе дивизион, но в случае движения в особо трудных или опасных условиях командир дивизиона мог оставить в качестве своего заместителя непосредственно при батареях дивизиона одного из командиров батарей, вместо которого вызывался в таком случае к командиру дивизиона старший офицер батареи.
Безопасность артиллерии на походе обеспечивалась общевойсковым походным охранением и прикрытием, назначаемым к артиллерии от других родов войск. В случаях необходимости артиллерийские части, сверх того, высылали отдельных конных наблюдателей для освещения местности по сторонам пути следования.