Степка получает инструкцию




 

 

Положение было все равно отчаянное. Вот-вот могли появиться другие

загипнотизированные - Степка не сомневался, что все здешние сотрудники из

тех. Они могли явиться на шум либо просто по делу, могли вызвать Портнова по

"слизняку". А Вячеслав Борисович ничего не помнил. Для него время

остановилось в милицейском сарае, куда его заманили под предлогом

"голубенького письмеца". Он словно заснул в сарае, а проснулся за своим

столом. Он совсем ничего не знал. А тут еще Степан, переодетый девчонкой,

пистолеты, исцарапанная щека и голова, гудящая после контузии...

- Вячеслав Борисович, я вас разгипнотизировал! - кричал Степка.

Вячеслава Борисовича прошиб крупный пот, он почему-то забормотал тонким

голосом:

- Для больных, живущих в селении, устроены потильные комнаты с платою

за потение на кровати 50 копеек.

- Какие комнаты? - спросил Степка.

- Потильные, какие же еще? Девочка, ради бога, что сей сон означает?

- Я не девочка, - бахнул Степан. - Это не сон, а пришельцы.

- А! Конечно, конечно, я и забыл, - задушевно сказал инженер. -

Пришельцы, конечно! И надо сообщить о них кому следует? Э, телефон-то

того... А я, такая неудача, проспал пришельцев... Какие они из себя? Ты,

значит, не девочка?

Степка сдернул с головы платок.

- Ага... - Глаза у Вячеслава Борисовича опять полезли к носу. - Ты и

правда мальчик... Ну, пойдем рассказывать о пришельцах?

Степка подбежал к нему:

- Вячеслав Борисович! Я не сумасшедший псих, честное слово! Поймите, вы

же не спали, вас пришельцы загипнотизировали в сарае! Помните? А я вас

разгипнотизировал этой штукой... Вот это их аппарат для гипноза, только за

нитку не дергайте.

На всякий случай он не выпускал из рук "посредник".

- В сарае - это точно... - пробормотал Портнов.

Видно было, что он пытается вспомнить и не может. Он сказал:

- Точно... Повели они меня в сарай, но что было дальше, хотел бы я

знать? Откуда тебе известно про сарай?

- Да я сидел за стенкой, подсматривал. У них в сарае был поставлен

"посредник", которым они гипнотизировали! Сначала вас, потом вашего шофера,

а потом вы взяли "малый посредник" и уехали. Не помните?

- Не помню, - сказал инженер.

Он блуждал глазами по столу, пытаясь уцепиться за что-нибудь, вспомнить

хоть любую чепуху, заполнить хоть мелочью четырехчасовой провал в памяти. Он

опять вспотел, словно выкупался, но уже не говорил о "потильных" комнатах.

- Они гипнотизируют, - шептал Степка. - Они уже всех-всех - и милицию,

и почту, и горсоветских... Они хотят послать сигнал по вашему телескопу

своим кораблям на орбиту, в восемь вечера. Они телескоп называют

"наводчиком", понимаете? Не дерните!! - Он убрал ящичек.

- Что? - вскрикнул инженер. - В двадцать часов?! - Его взгляд

наконец-то ухватился за что-то на столе. - Как тебя зовут? А-а, Степаном? -

Он поднял со стола календарь, покрутил, поставил. - А это что - маленькое?

Степка стал объяснять: радиостанция такая, прилепляется в рот, на

"твердое небо". А вот этой штукой можно человека загипнотизировать, он

только руки прижмет к груди - и готов. Но ею же можно и обратно сработать,

если потянуть за короткую нитку, и он, Степка, имение так и освободил

Вячеслава Борисовича от гипноза. Они называют эту штуку "малым

посредником"...

Он рассказывал быстро, не очень связно, потому что дорога была каждая

секунда. Дьявольщина! Портнов оказался очень странным человеком. Когда он

понял, что самих пришельцев нигде не видели, он вдруг захохотал и крикнул:

- Правильно! За каким лешим таскать по Космосу бренное тело, если можно

ограничиться сознанием? Молодцы!

Он вскочил, пробежался от окна к стене, опять к окну, постучал по

стеклу и пробормотал с непонятным выражением, не то злым, не то веселым:

- А? Проблема контакта! Сперва ты меня повези, а потом я на тебе

поезжу...

- Вячеслав Борисыч, надо скорей, - напомнил Степка.

- Да-да, я кое-что придумал... - Он повернулся, одним махом оказался за

столом и с тем же непонятным выражением посмотрел на Степана. - Будем

считать, что твой друг не доехал до города. И что ответственность за судьбы

Земли навалилась на наши хрупкие плечи. Отдохни пяток минут... - И стал

быстро писать в большом блокноте. - Сейчас мы сообразим для них кое-что

интересненькое... Шалуны! Наводчик им понадобился... Так отзываться о

благородном инструменте!

Степан стал смотреть через его плечо. Он быстро написал вверху листа:

"Инструкция, как испортить телескоп" - и сразу замарал эту надпись. Степка

мысленно одобрил его поведение: о диверсии вслух говорить не стоило. Если уж

это подслушают - не помилуют... Он в десятый раз, наверно, вспомнил

разговор, который он сам подслушал, сидя под шубой Сура. Как Киселев

зарычал, когда Рубченко заикнулся о телескопе:

"Вспомни о р-распылителе!"

Он покачал головой. "Распылитель" должен быть дьявольски страшной

штукой - вся компания испуганно смолкла после этих слов. Было приятно

думать, что и они могут бояться. И тут Степан увидел на перекидном календаре

свое имя, написанное мелким, острым почерком Портнова.

Было написано:

"1. Степан Сизов, 1,5 м, коренастый, волосы светло-русые, глаза серые,

легко бледнеет, стрижка "бокс", 13-14 лет.

Надежно изолировать для акселерации, либо +.

2. Оконч. подготовки 19:40."

- Ага, это мои приметы, - сказал Степка. - Это вы писали под гипнозом,

да? (Инженер пробормотал что-то невнятное себе под нос.) А крестик почему?

Перо бесшумно летало по бумаге: не останавливая его бега, инженер

ответил:

- На вечную память. Ясно тебе? Тогда завяжи платок поаккуратнее, ты же

девочка... - Он ткнул рукой налево, в угол.

Угол был отгорожен занавеской. Там оказался рукомойник с зеркалом.

Степка вздохнул и ополоснул руки, лицо, - очень уж грязен для девчонки.

Утерся вафельным казенным полотенцем, перевязал платок. Скорчил себе

презрительную режу - вылитая девочка, противно даже. Озабоченно выскочил из

угла, подбежал к двери... Никакого движения в коридоре. Если те

подслушивают, уже давно были бы здесь. После выстрелов - наверняка. Впрочем,

"слизняк" сам не должен ничего слышать, для разговора те ложились и

закрывали глаза.

Вячеслав Борисович еще писал. Из окошка ничего интересного не было

видно - неподвижно стояли пыльные березы, а телескоп и проходная были с

другой стороны, за углом. Монотонно стучала какая-то машина. Степка вспомнил

об оружии и зарядил оба пистолета. Вложил в один недостающие два патрона, а

во второй всю обойму. Поколебавшись, поставил "посредник" на стол. Вячеслав

Борисович с треском выдрал лист из блокнота и сказал:

- Дай мне тоже игрушку. Спасибо, - и с отвращением сунул пистолет в

карман. - Боюсь, что он мне пригодится еще до заката. "Посредник"

оставляешь, правильно... Это вот, - он протянул исписанный лист, - прочтешь

за воротами, в укромном месте. Спрячь надежно. Тикай отсюда поскорей.

Игрушку советую держать за пазухой, до времени, - посмотришь в бумаге, до

какого. Сиди в укромном месте, подальше отсюда, на глаза людям не попадайся.

Часов у тебя нет? Возьми эти. Точные.

Степка дернул плечами, но часы взял.

Дьявольщина! Как ему не хотелось снова оставаться одному! Он мрачно

сложил бумагу, сунул за ворот платья. И вдруг Портнов сказал:

- Ты знаешь, кто я? Надувенна жаба.

- Чего? - спросил Степка.

- Надутая лягушка, по-сербски. Я же забыл про Благово!

Он светло улыбнулся, и Степка понял, что уходить никуда не надо.

Честное слово, это было здорово!

 

 

Хитрый портняжка

 

 

Вячеслав Борисович прятал разбитый телефон, приговаривая:

- Хорошо быть муравьем - коллективная ответственность... Бегай по краю

тарелки и воображай, что держишь курс на Полярную звезду.

Степка вежливо ухмыльнулся. Инженер пояснил:

- Муравей лупит по кругу, а думает, что бежит прямо. Не буду я сидеть в

уютном кабинете - побегу... Мой номер, кажется, Угол одиннадцать?

- А что?

- А то, что я - из начальства. Старше меня только Линия да Точка.

Понял?

- Ага, - сказал Степан. - Правильно! Пятиугольника они в грош не

ставят. Ну и что?

- Мы им устроим потильную комнату, - сказал Портнов, нагибаясь к столу.

- Зоя! Зоечка! Ау!...

Из динамика ответили:

- Слушаю, Вячеслав Борисович...

- Машину, Зоечка. Пускай Леонидыч подгонит, я поведу сам. Быстренько...

- Он отпустил кнопку и подмигнул. - Поехали к сентиментальному боксеру,

муравьишка.

- А инструкция как же?

- Держи про запас. Мы едем к умному человеку, Степа. Не голова, а

трактор. С ним на пару я кое-что смогу проделать... если он чистый.

- А почему он - сентиментальный боксер?

- Он такой, - сказал Вячеслав Борисович. - Увидишь. Он уже трое суток

сидит взаперти и думает грустную думу. Он физик-теоретик. Вот и машина...

Шофер не заметил Степана и начал было:

- Угол одиннад...

- Молчать! Вы останетесь... хм... Петр Леонидович. Ясно? Садись, Маша,

- это Степану. Потом снова шоферу, громким шепотом: - Угол третий

вызывает...

- Так машину же разобьете! - жалко улыбнулся шофер.

- Пропадай моя телега, - ответил Портнов и очень натурально заржал,

подделываясь под загипнотизированного.

Третий раз за день Степка ехал в машине. Вячеслав Борисович

действительно был неважным водителем - вцепился в руль и вытянул шею. Но

машину не разбил, а довольно плавно остановил ее у подъезда итээровского

общежития молокозавода.

- Киселев живет здесь, - предупредил Степка.

- Думаешь, присунул моему дружку к замочной скважине "посредник", да?

- Проверим, - сказал Вячеслав Борисович. - Ты на глаз их не различаешь,

своих подшефных?

- Пока еще нет, - сказал Степка.

- Ну, рискнем, Машенька. Он очень соображающий парень, Митя Благоволин.

- Странная фамилия, - сказал Степка.

- У него прадед был из духовных, из попов, - говорил инженер,

пробираясь по узкой лестнице. - Им в семинариях давали новые фамилии,

благозвучные...

Вячеслав Борисович немного трусил и рассказывал о благозвучных фамилиях

для храбрости. Степка подумал: ничего, привыкнет. Он шел и примечал дорогу.

Запомнил, что в общежитии две лестницы. Что, кроме центрального входа - с

улицы, имеются два хода во двор, прямо с нижних площадок. Что на третьем

этаже очень неудобно стоит красный ящик с песком, легко зацепиться на бегу.

А вот и пятый этаж. Коридор был пуст. В большой кухне звонко

переговаривались женщины. По коридору пробежал парень в длинных футбольных

трусиках, размахивая полотенцем.

- Комната шестьдесят восьмая, - сказал Портнов. - Он дома.

В замочной скважине виднелся шпенек ключа, вставленного изнутри.

- Постой здесь, - прошептал инженер. - И аккуратно, аккуратно...

Степка прижался лопатками к стене рядом с дверью. Парень с полотенцем

уже скрылся в умывальной. Инженер постучал.

- Благово! Отпирай, хитрый портняжка пришел!

Из-за двери ответили негромким басом:

- Пошел вон.

- Отпирай, говорю! Новый "Нэйчур" получили!

Замок щелкнул.

- Опять сенсация? - спросил бас.

- Здесь красивая местность, - быстро проговорил инженер.

- Что-о? - удивился бас. - Сла-авка, да на тебе лица нет!... Входи.

Кофе хочешь?

Вячеслав Борисович схватил Степана за плечо и втолкнул в дверь, мимо

хозяина.

Это был огромный, широченный, очень красивый мужчина. Большой, как

шкаф, весь в коричневых мускулах. Бицепсы - каждый со Степкину голову.

Золотые волосы. Солнце немилосердно пекло в окошко, и хозяин был в трусах и

пляжных тапках-подошвах. Он жалостливо посмотрел на Степана и вполголоса

спросил:

- С ней что-нибудь случилось? Нужно денег?

- Здесь красивая местность... А?

- Ты что, издеваешься?

- Ладно, - сказал Портнов. - Раз такое дело, налей кофейку. Это

Машенька, ей тоже кофейку.

- Ну, знаешь, Портняжка... Это ни в какие ворота не лезет!

- Лезет, Благово, - сказал Вячеслав Борисович. - И сенсация есть.

Зеленые человечки добрались до планеты по имени Земля.

 

 

Сентиментальный боксер

 

 

Степка пил холодный кофе с печеньем и слушал. Сначала он понял, что

ученые прозвали инопланетных жителей "зелеными человечками". Еще давно,

загодя. Они давно предполагали, что должны быть эти жители, и для

выразительности дали им прозвище.

Потом Степка понял, что огромный загорелый парень боится - лицо у него

побледнело даже под загаром.

"Что же, и напугаешься", - подумал Степан. И тут разговор стал

непонятным и пошел, казалось, в сторону.

Благоволин спросил:

- Значит, транспортируют чистую информацию? - Он осторожно тронул

"посредник", лежащий на столике.

- На каком-то субстрате. Сте... Маша говорит, эта штука стала тяжелее,

когда меня... как бы это сказать?

- Среверсировали. Намного тяжелей?

- На чуть, - сказал Степка.

Хозяин повернулся к нему:

- Ага! На чуть... А в граммах?

Степан пожал плечами. Благоволин еще раз прикоснулся к "посреднику".

- Сколько их там? Сидят и ждут... Сколько их там, Портняжка?

- Вскроем и посмотрим, - мрачно сказал Вячеслав Борисович. -

Полюбуемся.

- Пожалуй, не стоит. А хочется, Портняжка... Положить бы на

аналитические весы и потянуть за ниточку...

- Положи, - сказал Вячеслав Борисович. - Ко мне в карман положи и

больше не трогай, знаю я тебя.

- А кто в нем сидит? - спросил Степка. - Это же гипнотизер.

- И правда, кто же там станет сидеть? - пробормотал Благоволин.

- Пришельцы, - серьезно объяснил Вячеслав Борисович. - Точнее, их

разумы, личности, понимаешь? Ну, содержание их мозгов, если так понятней.

- Кому объясняешь, Слава... Вон книжка с картинками, это ей по

возрасту.

- Машенька - человек, - сказал Вячеслав Борисович. - У нее с

зелененькими свои счеты. - Он потрогал ссадины на щеке.

- Ну, сиди, раз человек... Значит, транспортируют чистую информацию. Я

был прав. Помнишь наш разговор о кембриджских наблюдениях?

- Митька, я всегда считал тебя большим человеком. Все правильно. Даже

то, что цивилизации с ядерной энергией не выживают, самосжигаются.

- А! И об этом был разговор? Когда?

- Маша, повтори, - сказал Портнов.

- "Мерзкое оружие, - пробормотал Степка. - Стоит дикарям его выдумать,

тут и пускают в ход и уничтожают весь материал". А материал - это что? Уран?

- Это мы. Дикари. Мы для них - материал. Ладно. Дмитрий, что ты

предлагаешь?

- А мерзкое оружие - эйч-бамб.

Они вдруг замолчали, как бы испугавшись сказанного. Портнов закурил.

Рука со спичкой дрожала. Потом он выговорил с усилием:

- Может быть. Уничтожить всех сразу. Но мы должны помешать им

расползтись.

- Каким образом?

- Главные силы где-то на орбите. Я думаю, без них Десантники не

двинутся из Тугарина. А сигнал они должны послать через наш телескоп.

- Могут и без них. Я обмозговал бы это дело пошире. Ведь и комару

жужжать не запрещается.

- Времени мало.

- Стратегию надо обдумывать серьезно, - сказал Митя. - И в сказке

комары пожужжали, выбрали стратегию и медведя одолели... Портняжка, а зачем

они пошли в Космос? Что им надо, этим Десантникам? А?

- Перенаселение, нехватка полезных ископаемых... Что еще?

- Хитрый Портняжка наряжает пришельцев в земное полукафтанье...

Полезные ископаемые удобней искать на необитаемых планетах. А насчет

перенаселения... Смотри-ка: "зеленые человечки" умеют сжимать личность до

размера вишни, судя по этому ящичку. Так на кой им ляд жизненное

пространство, если в твоем кармане уютно размещается десяток живых сознаний?

- Инстинкт завоевания, - сказал Портнов.

- Ну! Ты же марксист, изучал политэкономию! Инстинкты, страсти -

господин Шопенгауэр, ай-ай... Инстинкт - это для перелетных птиц

побудительно, а развитой цивилизации надо кое-что посерьезней.

Перенаселение, перенаселение... Вот оно - кое-что. Рабочая гипотеза: они

перенаселены мертвецами.

- Загнул-ул... - сказал Вячеслав Борисович.

- Боже мой, это проще простого! У тебя в кармане лежит аппарат, который

списывает с живого мозга полную картину сознания и хранит ее неограниченно

долго. Точнее, пока не подвернется подходящее тело, в которое можно всадить

это консервированное сознание.

Инженер крякнул.

- А-а, закряхтел... Разгадка-то лежит на поверхности... Предположим, ты

выдумал эту штуку... из самых гуманных побуждений, чтобы победить смерть. До

что дальше? Стариков и безнадежно больных начинают спасать. Прячут их

сознание в этот аппаратик, чтобы найти когда-нибудь потом свободное тело.

Например, тело преступника. Можно у сумасшедшего сменить личность на

здоровую, понимаешь? Но что будет дальше?

- Дальше начнутся неприятности, - подхватил Вячеслав Борисович. -

Преступников и сумасшедших мало. И вообще это не метод.

- А! Понимаешь теперь? Поколения два-три они могли изворачиваться.

Возможно, создали касту бессмертных властителей, которые веками кочевали из

одного тела в другое. Возможно, что-то иное, однако долго это не могло

тянуться, так как...

-... круг посвященных расширялся, и на планете нарастал запас

бессмертных сознаний?

- Невыносимая обстановка - друзья, родные, лучшие умы планеты томились

в "вишнях"...

- И они двинулись в Космос за телами!

- Как испанские колонисты за рабами в Африку.

- Стройная картина, - сказал Вячеслав Борисович. - Вот что еще - как

быть с моральными запретами? Вселить своего старшего родственника в

инопланетянина... Похуже, чем в крысу или в гиену! По-моему, это

непреодолимый запрет...

- А, мораль? - сказал Благоволин. - Мораль всегда отвечает потребностям

общества.

- Пожалуй, так... Это могло пройти постепенно. Нашли на ближних

планетах себе подобных, потом привыкли...

- Ну вот и договорились. Практические выводы ясны?

- Пока нет, - сказал Портнов.

- Ну боже мой! Даже хамы-работорговцы пытались беречь свое "черное

дерево", поскольку живой раб приносил доход, а мертвый - одни убытки. Если

наша гипотеза верна, то "зелененькие" должны прямо трястись над каждым

телом. Для них потеря одного раба не исчисляется в пиастрах. Каждый человек,

убитый при вторжении...

- Ага! Соответствует одной собственной жизни! - вскрикнул Портнов. -

То-то они обходятся без кровопролития - им нужны тела для "вишен"!

- И дальше будут стараться в том же духе. Убивать - не-ет, это для

другой психологии... - сказал Митя. - Если у тебя в чемодане томятся твои

родители, бабушки и прапрадедушки, ты поневоле будешь любить и лелеять

такого парня, как я.

Степка засмеялся. Про себя он стал называть этого великолепного дядьку

Митей.

- Не тебя, - сказал Портнов. - Твою бренную оболочку.

- Ну давай так считать, - сказал Митя. - Важно другое. У них четкий

метод завоевания: подмена личности. Без убийства! Двинули на них полк, они

вселяются в офицеров - и штык в землю... Они должны стремиться захватить

сразу как можно больше людей. Поэтому ядерное оружие, способное уничтожить

все живое в определенном районе, для них пренеприятный сюрприз. Бах! - и все

освоенные тела погибли. Следовательно, они должны рвануться из района

Тугарина. Первый вывод: мы должны оцепить Тугарино, чтобы муха не

вылетела...

- Так, - сказал Портнов. - Так, так! А у них мало Десантников, не

хватает даже для охраны корабля.

- Звездный корабль... - мечтательно проговорил Митя. - Хоть бы одним

глазком... Ладно. Я думаю вот что. Оцепить, пригрозить бомбой - только

пригрозить. Тогда десанту придется уйти. Но прежде он наведет всю армаду.

Скажем, прямо на генштабы ядерных держав.

- Так... Первое - оцепление, второе - угроза... Запомнил. Если твоя

гипотеза справедлива...

- Ты слушай, - сказал Митя. - Психология есть психология. У меня своя,

а у них своя. Может быть, все как раз наоборот, и они мечтают посмотреть на

мегатонные взрывы, как я - на их корабли. Но покамест я бы пригрозил им

этими взрывами и не дал бы воспользоваться телескопом для сигнала наведения.

- Так я с этим и пришел! - вскрикнул Вячеслав Борисович.

- "Ай ду-ду..." - басом пропел Митя. - Одним махом семерых убивахом. Ты

учти, им нужна только антенна от нашего телескопа. Если ты собрался портить

не антенну, а усилитель, то время такой акции надо выбрать впритирочку.

Чтобы они не поспели до восьми часов присоединить свой усилитель.

- Так я с этим и пришел! Надеялся, ты посоветуешь что-нибудь

практическое.

- А, практическое? Дай знать в Москву, в Министерство обороны. Без

этого все прочее бессмысленно. Пусть шевелятся, если еще не поздно. Если

"зеленые" расползлись, не поможет и эйч-бамб...

После этого странного слова опять наступило молчание. Потом инженер

умоляюще проговорил:

- Мить, я один не справлюсь.

- Я тут не игрок... Почему? Ты считаешься обработанным, а я - нет.

Больше скажу. - Благоволин безмятежно улыбался. - Из соображений конспирации

тебе следовало бы меня убрать, а?

- Не болтай!

- Почему же? Я посвящен в твои планы и, если меня обработают -

завербуют, так сказать, - предупрежу. Потому я и знать не хочу, как ты

намереваешься поступать. Кстати... радиолюбителя знакомого у тебя нет?

Езжай-ка лучше к нему и связывайся с Москвой. А я...

В глазах Вячеслава Борисовича что-то мелькнуло, и он неопределенно

повел плечами. А Степка совсем растерялся. Только что он сидел и с блаженным

чувством спокойствия смотрел на спину Благоволина - она была как стена, она

была могучая и надежная, - и вдруг эти слова:

"Тебе следовало бы меня убрать"!

Он ужаснулся. Вот почему Вячеслав Борисович заставляет его разыгрывать

перед Митей "девочку Машу"... Вот почему молчит об инструкции, написанной в

кабинете... Он с самого начала помнил, что Митю могут обработать и он

предупредит пришельцев о Степкином специальном задании!

Степка отвернулся от всего этого и стал думать о своем. Эйч-бамб...

где-то он слышал... Странное слово какое. Он смотрел в окно и не мог думать.

Митя говорил:

- Я постараюсь подольше не попадаться.

- Может, пистолет?

- Тебе он нужней, Слава. Я по живому не выстрелю.

- Сейчас надо принципы в сторону.

- А! Мои принципы: хочу - выполняю, хочу - нет? Эх, Портняжка... Но ты

не волнуйся уж так. У меня есть план.

- И прекрасно, - сказал Вячеслав Борисович. - Маша, поехали!

Степка не повернулся, он чувствовал, им еще надо поговорить. И правда,

сейчас же Портнов спросил:

- Ну, какой план?

- Не секретный. Я теперь предупрежден, так-сяк проинформирован, немного

представляю себе схему их воздействия на мозг и попытаюсь с ними потягаться.

- Что?!

- Мне кажется, - очень мягко пояснил Митя, - что мощный и

информированный разум должен потягаться с подсаженным сознанием. Они

оставляют нетронутыми некоторые высшие области мозга - я, правда, не

специалист, - но центры речи, письма, вся память... Они лишь добавляют свою

память.

- И волю, - сказал инженер. - Маша, оторвись от окна наконец! А ты,

Дмитрий, не вовремя ударяешься в науку. Двери сам им откроешь? Чтобы

потягаться?!

- Я не тороплюсь стать подопытной собакой, - сказал Благоволин. - Не

тороплюсь, но и не боюсь. И мне странно слышать, что ученый отождествляет

научный эксперимент с предательством.

 

 

Опять один

 

 

Впоследствии Степка вспомнил эти споры и понял, что Портнов тогда еще

все решил, но теперь Степка был совсем огорошен. Пусть будет так, пускай

Благоволину и незачем ехать к телескопу - "слизняка" и личного номера у него

нет, и уже в воротах к нему прицепится охрана. С другой стороны, он как-то

не по-товарищески оставлял Портнова одного. Насчет его затеи - пересилить

"гипноз" - Степка сомневается, конечно. Сурен Давидович не пересилил...

Ковыряя ногтем краску на подоконнике, Степан смотрел на улицу.

Зашуршали колеса. Тихо подкатил и остановился перед общежитием зеленый

"ГАЗ-69". Из него вылезли двое и не спеша двинулись к подъезду.

Наверно, у Степана ощетинился затылок, - Благоволин мгновенно

придвинулся к окну, посмотрел и - уверенным шепотом:

- На правую лестницу, в черный ход и во двор!

И Степка с Портновым очутились в коридоре. И сейчас же щелкнул замок, и

за дверью затрещало и заскрежетало.

- Двигает шкаф, - шепнул Вячеслав Борисович, и тихо, по прохладному

коридору, они проскочили к правой лестнице.

На площадке Степан сказал: "Если что - свистну", и побежал вперед. И,

не встретив тех двоих, они вскочили в машину. Вячеслав Борисович запустил

двигатель и поспешно, рывками переключая скорости, пошел наутек. Свернув на

улицу Ленина, он проговорил устало:

- Выйдешь за поворотом на совхоз. Иди к высоковольтной, там прочти

инструкцию и действуй.

- Лучше я с вами, - сказал просяще Степан и проверил, не потерялся ли

из-за пазухи пистолет.

- Со мною нельзя.

- Вы будете портить этот... усилитель?

- Уж теперь в аппаратную и мышь не проскочит. - Инженер оглянулся,

машина вильнула. - А, черт!... Действительно, надо было его...

- Ну уж нет, - сказал Степка.

- Не знаю. Одну толковую мысль он мне подал... Не знаю... Слушай,

Степа. Если встретишь меня - тикай. Не попадайся на глаза еще пуще, чем всем

остальным.

- Почему?

- Если меня снова обработают, я же тебя и выдам.

Машина опять вильнула. Степка спросил:

- А почему он "сентиментальный боксер"?

- Он хороший человек, - с тоской сказал Портнов. - Очень хороший. Не то

что убить - ударить человека не может. Я торможу. Приехали.

"Эге, такой дядька, да еще боксер, ударить не может - как бы не так!" -

подумал Степан, и в расчете на то, что сзади окажется погоня, и некогда

будет останавливаться, и вдвоем с инженером они примчатся на телескоп и там

"устроят", Степка спросил неторопливо:

- А кто такой эйч-бамб?

- Водородная бомба по-английски, - сказал инженер и нажал на тормоз.

Степка втянул голову в плечи.

- Ну, иди. Спокойно иди, я любой ценой - любой, понимаешь? -

продержусь, а ты действуй спокойно. И берегись, вся надежда на тебя.

- А вы туда не езжайте! Зачем едете?

- Для отвода глаз. Насчет тебя Благоволин не знает, а меня станут

искать. И все равно отыщут. Прощай.

Он чмокнул Степку в лоб, вытолкнул из машины, крикнул:

- Попробую их обогнать! - и умчался.

На повороте его занесло влево, мотор взревел, и Степан опять остался

один.

 

 

Сурен Давидович

 

 

В это время я, Алешка Соколов, сидел рядом с Суреном Давидовичем на

опорной плите зеленой штуки, похожей на перевернутую огромную пробку от

графина. Я сидел справа от Сура, а слева поместился толстый заяц. Он

восседал с необыкновенно независимым, залихватским таким видом, вытянув

задние лапы, так что они торчали далеко вперед и немного вверх. В жизни бы

не подумал, что зайцы могут сидеть таким манером! Его вид поразил меня

сильнее, чем невидимый забор вокруг "зоны корабля". Сильнее, чем здоровое,

легкое дыхание Сура. Наверно, от беготни у меня мозги замутились или что-то

в этом роде - я таращился на зайца, пока не сообразил, отчего он так сидит,

вытянув задние ноги по-господски. Зайцы и кролики сидят всегда поджав задние

ноги, правда? Потому что боятся. Они все время наготове прыгнуть и удрать, а

чтобы прыгнуть сразу, задние ноги им приходится держать согнутыми. Я путано

объясняю. Этого и объяснить нельзя. Не будь рядом со мною Сура, я бы

испугался этого зайца.

Теперь я не боялся ничего.

Сурен Давидович нашелся! Эти не убили его, он их сам перехитрил и

пробрался в их "зону"! Я был готов замурлыкать, как сытый кот, я так и знал

- никаким пришельцам не справиться с нашим Суреном Давидовичем!

Сур молчал, поглядывая то на меня, то на зайца. Иногда он двигал

руками, как при разговоре, а заяц перекладывал уши и шевелил носом.

Поймите, я же ничего не знал - уехал с докторшей, проводил ее до

Березового и вот вернулся. Ничего не знал, ничего! Я улыбался и мурлыкал.

Потом сказал:

- Сурен Давидович, у вас прошла астма? А как вам удалось сюда

пробраться?

Заяц почему-то подпрыгнул.

- Скажи, пожалуйста, как ты сюда пробрался, - неприветливо отвечал Сур.

- Где взял микрофон? Где твой микрофон, скажи!

- Во рту. Вынуть? - Я понял, что так он называет "слизняк".

- Пожалуйста, не вынимай. Зачем теперь вынимать? Как ты назвал себя

селектору?

- Какому селектору? - удивился я. - Что Нелкиным голосом разговаривает?

А-а, я сказал - Треугольник одиннадцать. Неправильно?

Он странно, хмуро посмотрел на меня и прикрыл глаза. Я же будто очнулся

на секунду и увидел его лицо не таким, каким привык видеть и потому

заставлял себя видеть, а таким, каким оно теперь стало: узким, жестким,

спаленным. Узким, как топор.

Рот чернел между вваленными щеками, рассекая лицо пополам.

У меня екнуло сердце.

"Не может быть, этого не может быть! Нет, слышите вы, этого не может

бы-ыть!" - завыло у меня внутри. Завыло и заторопилось:

"Не может быть. Сур перехитрил этих. Он старый солдат. Он перехитрил

их. Астма у него прошла, как на войне, - он говорил, что на фронте не

болеют".

И я опомнился, но мне казалось, что я вижу сон. Потому что сидели мы

тихо, молча на круглой шершавой опоре странного сооружения, которое было,

наверно, кораблем пришельцев. Было светло, но солнце не показывалось.

Деревья, корабль, мы сами не отбрасывали теней. Я опять посмотрел вверх и

опять не увидел неба, стенки оврага сошлись над головой, очень высоко, в

полутумане, расплывчато. В желтом солнечном свете, сиявшем где-то вовне.

Было очень светло, словно вокруг нас замкнулся пузырь, излучающий свет.

Сур приоткрыл глаза:

- Алеша... Послушай наш разговор - Девятиугольник двести восемьдесят

один насчет тебя интересно высказывается. Бояться не надо. Я тебя взял на

попечение. Слушай.

Во рту щекотно запищал "микрофон" голосом Сурена Давидовича:

"Девятиугольник, что ты говорил о детеныше?"

"Почему бы его не пристукнуть? - ответил Нелкин голос. - У нас хлопот

вагон, а ты возишься. Пристукни его, Квадрат сто три!"

Голос Сура сердито отчитал:

"Как смеешь говорить об убийстве?! Я взял детеныша на обучение! Скажи,

не пора тебе на патрулирование?"

Селектор выругался. В жизни бы не подумал, что Нелка знает такие слова.

Заяц подпрыгнул.

"Да вы, высшие разряды, вечно чушь несете, - пищала Нелка. - Потеха с

вами! Ты бы делом занимался, Четырехугольник!"

Сур вслух сказал:

- Отвратительный переводчик! Жаргон, ругательства... Нравится тебе

Девятиугольник, Алеша? - Он пощекотал зайцу живот.

Заяц недовольно отодвинулся и сел столбиком.

Я обомлел:

- Это он - Девятиугольник?! Они и зайцев гипнотизируют?

- Ты становишься непонятлив, - сухо отвечал Сур. - Не гипнотизируют. В

него подсажен Десантник.

- Сурен Давидович, какой Десантник? Он же заяц, посмотрите!

- Десантник. Тот, кто высаживается первым на чужие планеты.

Я зажмурился и, пытаясь проснуться, пробормотал:

- Высаживается на чужие планеты. Значит, вот они какие - вроде наших

зайцев...

Сур вдруг деревянно засмеялся. И я понял, что он тоже, как этот

несчастный заяц, воображает себя Десантником. Не перехитрил он пришельцев,

они его подмяли.

Я стал раскачиваться и щипать себя за икры, чтобы проснуться. Голос

Сура запищал в микрофоне:

"Девятиугольник, полюбопытствуй! Пуская воду из глаз, люди выражают

огорчение..."

Он знал меня хорошо. От насмешки я взвился, промазал ногой по зайцу: он

весело отпрыгнул, а я заорал:

- Сурен! Давидович!! Они вас загипнотизировали-и! Не поддавайтесь!!

Он сказал:

- Вытри слезы.

Я вытер. И заорал опять:

- Не поддавайтесь им! Зайцы паршивые!

Тогда он сказал почти прежним голосом:

- Голову выше, гвардия! Ты же мужественный парень. Почему такая

истерика? Видишь, я за тебя поручился, а ты свою чепуху про гипноз. Какой же

это гипноз?

Я притих.

- Видишь, тебе и самому не понятно. Поговори хоть с Девятиугольником и

рассуди: разве можно путем гипноза научить зайца разумно беседовать? Кстати,

при разговоре микрофон прижимают языком к небу и говорят, не открывая губ.

Ты быстро научишься.

- Я не желаю научаться. Я не заяц, я человек! А они - фашисты, они хуже

фашистов, потому что притворяются и сидят спрятанные, а людей заставляют

делать подлости вместо себя!

Он рассеянно-терпеливо кивал, пока я выкрикивал.

- Ты кончил говорить? Кончил. Объясняю тебе, Алеша: никто не

притворяется. Пришельцы не прячутся. И я и этот заяц - довольно крупный, но

обыкновенный заяц, - мы оба и есть пришельцы, как ты выражаешься. Не

закатывай глаза. Постарайся это понять. Мы прилетели на Землю в этом

корабле.

- Вранье это, вранье! - крикнул я и задохся. - Вранье-е!...

"А-о-о!" - ответило эхо и стало перекатываться. Крик метался вокруг,

гудя на стенках пузыря.

- Этот заяц дрессиро-ованный, - выговорил я. - А вы нездо-оро... -

Почему-то я стал заикаться. На букве "о".

- Вдохни три раза глубоко и потряси головой, - сказал Сурен Давидович.

- Девятиугольнику пора на патрулирование, а ты отдохни пока.

Как Девятиугольник поскакал на свое патрулирование, я еще видел: он

прыгал чуть боком, занося задние лапы вперед головы, и любопытно блестел

выкаченным глазом. Скрылся на подъеме, потом уже вверху подпрыгнул свечкой и

сгинул. И у меня тут же начало мутиться в глазах, все исчезло, сойдясь в

одну точку. Очнулся я лежащим на сыром овражном песке, а рядом со мною сидел

на корточках Сур.

 

 

Пришельцы

 

 

Я сел. Сурен Давидович аккуратно устраивал в кармане куртки небольшой

зеленый ящичек. Уложил, застегнул "молнию" и спросил:

- Скажи, тебе лучше по самочувствию? (Я кивнул: лучше.) Замечательно! Я

ведь хочу тебе добра, а сейчас открываются блестящие возможности для тебя...

Я снова кивнул. Я чувствовал себя неуклюжим и спокойным, как гипсовая

статуя, что ставят в парках. Сурен Давидович это заметил и прихлопнул

ладонями - верный признак удовольствия.

- Скажи, ты понял насчет пришельцев?

- Не понял.

- Опять не понял! Спроси, я объясню... Не понимает! - Он пожал плечами.

- Конечно, - сказал я. - Если я придумаю, будто я - не я, а вовсе

киноартист или Петр Первый, вы тоже не поймете.

Тогда он мне и объяснил сразу все. Ну, вы знаете. Как они выдумали

машинки для записи сознания, стали бессмертными, а их тела умирали, и

поэтому они двинулись в Космос за телами. Он сказал, что корабль Десантников

совсем маленький. В него помещается несколько сотен кристаллических записей

размером с крупнокалиберную пулю. В большом же корабле, для переселенцев, их

помещается несколько миллионов, и такие корабли спустятся на Землю. Они так



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2020-12-27 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: