Работу выполнила:
Иванова Марина Алексеевна
Директор МОУ «Гимназия №10»
Ржев 2020
К моменту Февральской революции Александро-Невская Лавра находилась на вершине своего двухвекового развития. Сотни людей ежедневно приходили в Свято-Троицкий собор преклонить колени перед мощами святого благоверного князя Александра Невского, образом Владимирской Божией Матери,
иконой Нерукотворного Спаса с частицей ризы Господней и другими лаврскими святынями. В обители находилось 15 церквей и часовня, кроме того, 3 храма были в Киновии и один - в Серафимо-Антониевском скиту. Численность братии составляла в феврале 1917 г. 113 человек, в том числе 63 монашествующих и 50 послушников. Лаврский капитал в это время достигал 1 800 тыс. рублей, а доходы в 1915 г. равнялись 699,3 тыс., уступая в стране из монастырей только Киево-Печерской Лавре; в 1916 г. доход только от арендных статей составил 369 тыс. рублей, а от кладбищ - 181 тыс. Обители принадлежали сдаваемые в аренду 14 жилых домов на близлежащих проспектах и улицах, а также 41 амбар, 60 кладовых и 4 подвала на набережной Невы. Кроме того, лаврской собственностью являлись 103 земельных участка в городе, 51 десятина земли и водяная мельница в имении Серафимово -Лужского уезда Петербургской губернии.
В лаврских зданиях размещалась двухклассная Александро-Невская церковноприходская школа на 100 мальчиков-певчих митрополичьего хора, богадельня на 30 женщин, братская больница и лазарет Красного Креста № 279 для раненых и больных воинов. Он был создан на базе Рижского военного госпиталя, для которого 30 сентября 1915 г. мобилизационный отдел городской управы отвел здания Антониевского духовного училища, больницы духовной академии, 4-й этаж духовной семинарии и некоторые другие помещения. Существовал еще один этапный лазарет имени Александро-Невской Лавры на театре военных действий (с 1916 г. во Франции, где он обслуживал русские войска), на содержание которого обитель внесла в октябре-декабре 1916 г. 13 тыс. рублей.
Бурные революционные события конца февраля почти не затронули Лавру, однако их последствия вскоре отразились на различных сторонах ее жизни.
4 марта на Никольском кладбище был похоронен убитый в дни революции иподиакон С.В. Васильев, а 28 марта статистическое управление городской управы обратилось в лаврскую кладбищенскую контору с просьбой оказать содействие в восстановлении уничтоженных в ходе разгрома полицейских участков документов (свидетельств о смерти горожан).
Впрочем, 28 февраля и в саму Лавру, в келью казначея архим. Геннадия пришел вооруженный отряд солдат под командованием бывшего лаврского послушника прапорщика В. Саута и изъял хранившуюся в кассе месячную выручку в размере 26 тыс. рублей (якобы по приказу реквизиционной комиссии Государственной Думы). 10 марта в Лавре узнали, что в казначействе Думы хранятся 22 тыс. рублей монастырских денег, и Духовный Собор отправил в Думу письмо: «‹…› если означенные деньги отобраны действительно по приказу законной власти или даже отобраны незаконно, но в данное время могут быть полезными Временному правительству для патриотических целей, то Лавра с любовию и радостью изъявляет полную готовность оставить эти деньги в распоряжении Временного правительства, если же эти деньги не нужны, то просит возвратить их». Ответ Временного комитета Думы гласил, что он никаких распоряжений о реквизиции не давал, и 22 тыс. могут быть немедленно возвращены, если Духовный Собор этого хочет. Видимо, солдаты конфисковали деньги самовольно, но затем, испугавшись наказания, сдали большую часть суммы в казначейство Думы, присвоив себе 4 тыс. рублей. Вскоре назначенный новым «революционным» обер-прокурором Свт. Синода В.Н. Львов потребовал от Лавры 5 тыс. рублей золотой монетой. Духовный Собор посчитал необходимым не вступать в конфликт с новой властью и 24 марта написал Львову, что с одобрения временно управляющего епархией еп.
Вениамина он передает в распоряжение обер-прокурора требуемые 5 тыс. золотом, а также предоставляет ему хранящиеся в думском казначействе 22 тыс. с тем, чтобы одна половина этой суммы была пожертвована от имени Лавры на военнопленных, а другая - семьям павших и пострадавших «при защите нового государственного строя и вообще жертв старого режима». На этом спор об использовании реквизированных денег не закончился. 28 июня управляющий канцелярией Синода в соответствии с просьбой министра юстиции запросил духовный собор о разрешении передать 22 тыс. исполкому Петроградского совета, но 18 июля получил в ответ категорический отказ духовного собора: «Деньги должны поступить в пользу павших и пострадавших при защите нового государственного строя в феврале-марте и в июле 1917 г.» (то есть во время Февральской революции и подавления июльского выступления большевиков). Следует отметить, что именно в июле во дворе Лавры у паперти Свято-Троицкого собора были торжественно захоронены пять казаков, погибших в столкновении с противоправительственными силами (когда эти силы одержали верх, казачьи могилы были уничтожены).
Под влиянием демократических процессов, охвативших Русскую Православную Церковь, уже в апреле 1917 г. произошло изменение состава духовного собора. Кроме бывших в нем раньше 8 лиц: являвшегося председателем наместника Лавры архим. Филарета, казначея архим. Геннадия, ризничего архим. Авраамия, библиотекаря архим. Макария, эконома иеромон. Афанасия, благочинного Лавры иеромон. Стефана, правителя дел Собора иеромон. Всеволода и архим. Гедеона в состав членов вошли еще 6 избранных тайным голосованием с правом решающего голоса представителей от братии - 3 от иеромонахов и 3 от иеродиаконов. В будущем предполагалось все монастырское начальство и членов собора избирать на братских собраниях с последующим утверждением епархиальным архиереем.
На состоявшихся в середине апреля двух собраниях насельников Лавры обсуждались и другие важные вопросы - общее положение обители, программа съезда образованных монахов, намеченного на май 1917 г. в Москве и т.д. Было решено ходатайствовать перед Свт. Синодом об обращении Лавры в ставропигию и о назначении нового наместника, который вскоре был избран Синодом из трех предложенных братским собранием кандидатов (еп. Прокопий). Финансовое положение Лавры в период настоятельства митрополита Питирима серьезно ухудшилось, и поэтому собрание также попросило Синод о назначении ревизии обители.
6 мая 1917 г. последовал указ Святейшего Синода (по предложению оберпрокурора от 5 мая) о проведении ревизии Лавры «по всем частям ее жизни и управления». Осуществление этой акции было возложено на викария Финляндской епархии епископа Сердобольского Серафима (Лукьянова) и управляющего синодальным контролем действительного статского советника М.А. Дьяконова с правом привлечения других лиц и устранения от должностей насельников Лавры. Еп. Серафим и Дьяконов пригласили себе в помощь еще 12 человек, ставших членами ревизионной комиссии: протоиереев Л.А. Богоявленского и А.К. Бургова и 10 мирян, в том числе секретаря Петроградского религиозно-философского общества Е.П. Каблукова и предствавителя оберпрокурорской власти - старшего следователя по особо важным делам окружного суда П.А. Александрова. Указом от 6 мая архим. Филарет был устранен от должности наместника, как и весь состав духовного собора - от своих обязанностей членов собора на время ревизии. Исполнение должности наместника возлагалось на епископа Елисаветградского Прокопия (Титова), который должен был стать председателем временного присутствия духовного собора, состоящего также из помощника председателя - бывшего старшего члена цензурного комитета архим. Неофита и 4 членов. Этих членов должны были избрать: одного - архимандриты, иеромонахи, не несущие череды священнослужения, члены цензурного комитета, вызванные на череду архимандриты и академическое монашество, второго - чередные иеромонахи, третьего - иеродиаконы и четвертого - послушники.
Согласно резолюции еп. Вениамина от 8 мая обязанности наместника до прибытия в Петроград из Херсона еп. Прокопия исполнял архим. Неофит. Будущий святой новомученик архиепископ Прокопий (в миру Петр Семенович Титов) выехал из Херсона 23 и прибыл в столицу 27 мая, в этот же день приступив к исполнению обязанностей наместника. В дальнейшем - 16-23 июля 1917 г. он представлял Лавру на Всероссийском съезде монашества в Троице-Сергиевой Лавре и с августа 1917 г. - на Поместном Соборе Русской Православной Церкви в Москве.
Согласно указу Синода в середине мая состоялись выборы членов временного присутствия духовного собора. От архимандритов и иеромонахов, не несущих череды священнослужения, был избран преподаватель духовной семинарии кандидат богословия иером. Николай (Ярушевич), от чередных монахов - иером. Алексий (Терешихин), от иеродиаконов - иеродиак. Товия (Кислый) и от послушников - новый благочинный Лавры иером. Стефан. В первые послереволюционные месяцы на братских собраниях избирали и насельников для замещения различных монастырских должностей. Так, например, 25 мая послушник Феофил Кузнецов был выбран помощником келаря, а иером. Серафим - раздатчиком братских доходов.
Ревизионная комиссия начала свою деятельность 18 мая и продолжала ее до июля, а по некоторым делам - до осени 1917 г. Одним из первых результатов ревизии стал указ Синода от 26 мая 1917 г. об утверждении выработанного особой комиссией и представленного архиепископом Финляндским Сергием (Страгородским) проекта «Положения об Александро-Невской Лавре». Это положение повышало статус обители, выводя ее из подчинения епархиальному архиерею и преследуя цель превратить ее в важнейший центр духовного просвещения:
«1. Свято-Троицкая Александро-Невская Лавра имеет назначение служить святой Православной Церкви религиозно-просветительной деятельностью. Программа религиозно-просветительной деятельности Лавры подлежит обсуждению на съезде ученых иноков. 2. Александро-Невская Лавра подчинена непосредственно Святейшему Синоду. 3. Лавра имеет особого настоятеля в сане епископа или архимандрита. Должность настоятеля Лавры не соединяется с должностью Петроградского епархиального или викарного епископа. Лавра поминает епархиального архиерея на богослужениях. ‹…› Лавра отпускает на содержание Петроградского епархиального архиерея денежное довольствие на существующих основаниях, но не больше 18 тыс. ‹…› в год, и предоставляет епархиальному архиерею и двум его викариям сверх помещения, выезд, прислугу и стол. 4. Лавра управляется духовным собором из шести лиц: настоятеля, его наместника и четырех членов. ‹…› 5. Порядок избрания и назначения настоятеля и членов духовного собора определяется особыми правилами, утверждаемыми Святейшим Синодом. Должностные лица Лавры - казначей, эконом, ризничий, благочинный, духовник не являются членами духовного собора, но присутствуют в соборе с правом совещательного голоса при докладе дел, касающихся порученному каждому из них послушанию. ‹…› 7. В состав братства Лавры определяются лица преимущественно с высшим и средним образованием, коих должно быть в братстве во всяком случае никак не менее половины».
Реально данное положение действовало очень короткий период времени - во второй половине 1917 - начале 1918 гг.
В начале июня в связи с возникшей угрозой Петрограду из-за возможности немецкого наступления в Синоде был поднят вопрос о вывозе мощей св.
Александра Невского из города, и еп. Серафим (Лукьянов) внес предложение о
предварительном вскрытии раки и освидетельствовании мощей князя. Это предложение было принято, и 12 июня состоялся предварительный осмотр раки, а 28 июня в соответствии с секретным словесным определением Синода - вскрытие саркофага и осмотр самих мощей. По поручению Синода его проводили в обстановке строгой секретности архиепископ Вениамин (Казанский), епископы Серафим (Лукьянов) и Прокопий (Титов), пригласившие себе в помощь архимандрита Авраамия (Чурилина) и слесаря из мирян. Под крышкой раки они обнаружили открытый кипарисовый гроб с восковой головой и «чучелом» князя (изготовленном из ваты, зашитой в шелковые мешки), в которое были помещены подлинные мощи - часть черепа, кости рук и ног и два ребра. На бумаге, лежащей в мешочке с мелкими костями, указывалось, что мощи были собраны «после церковного горения», когда сгорели все имевшиеся в храме иконы.
Известно, что обретенные в 1380 г. нетленные мощи князя дважды пострадали от пожара - в 1491 г. во Владимире и в 1723 г. во время перенесения по указу Петра I в Петербург, когда их оставили по пути зимовать в Шлиссельбурге в специальном павильоне, а тот в это время сгорел. Член лаврской ревизионной комиссии 1917 г. С.П. Каблуков в своем дневнике записал, что, по его мнению, чучело мощей делали «с ведома и разрешения Петра I, знавшего и скрывавшего правду, хотя возможно, что повреждение мощей от пожара заставило других лиц прибегнуть к обману, и Петр I также был обманут ими». Узнав о результатах осмотра, Синод 27 июня постановил произвести «переоблачение мощей», то есть отделить подлинные мощи от инородных предметов, поручив это синодальным членам - Владыкам Сергию и Платону. Само «переоблачение» было проведено 24 июля архиепископами Сергием (Страгородским), Вениамином (Казанским) и архим. Артемием (Ильинским) при участии архим. Авраамия и двух слесарей. Все посторонние предметы из раки удалили, а части мощей собрали вместе и положили в кипарисовый ящик, изготовленный на средства архим. Авраамия, который позднее растопил восковую голову князя. О проведении 24 июля осмотра мощей и помещении их в «новоустроенный» ящик был составлен сохранившийся официальный акт.
Дневник С.П. Каблукова и архивные документы не оставляют сомнения в том, что после осмотра 1917 г. в раке остались подлинные мощи, которые были изъяты из Лавры в 1922 г. по указанию советских властей и вновь возвращены в Свято-Троицкий собор в 1989 г. из Музея истории религии и атеизма. Таким образом, лишены всяких оснований упоминавшиеся в литературе версии, что «в период революционных страстей 1905 г., опасаясь осквернения святыни, некие монахи куда-то скрыли мощи великого князя» или, что летом 1917 г. в «период кризиса власти» архиеп. Вениамин подменил или частично изъял святыню.
Одна из причин помещения мощей в новый ящичек заключалась в обеспечении удобства их транспортировки при возможной эвакуации Лавры в случае возникновения угрозы захвата столицы немцами. Так, вскоре после взятия германскими войсками Риги, Синод 23 августа издал указ о подготовке вывоза лаврской ризницы и размещения ее в екатеринбургском архиерейском доме,
при этом невоеннообязанных монахов планировалось эвакуировать в Верхотурский и Далматовский монастыри Екатеринбургской епархии. Позднее, в октябре 1917 г., 56 принявшим постриг насельникам (7 архимандритам, 26 иеромонахам, 21 иеродиакону и 2 монахам) даже выдали «бессрочные паспортные книги» ввиду «предстоящей эвакуации Петрограда». К счастью, намеченная эвакуация так и не состоялась.
На протяжении всего 1917 г. финансово-хозяйственное положение Лавры вследствие бедствий военного времени, растущих цен, инфляции и т.п. неуклонно ухудшалось, что в условиях углубления ситуации анархии и безвластия в стране привело к конфликтам лаврского руководства со служащими.Один острый конфликт был связан с проблемой повышения жалования лаврским служащим. 26 июня 1917 г. центральный комитет Союза служащих при церквах г. Петрограда и его окрестностей сообщил лаврскому руководству, что на заседании ЦК 18 мая он постановил обратиться ко всему причту с просьбой повысить вознаграждение церковнослужителям в следующих размерах: церковным и кладбищенским сторожам, швейцарам, дворникам и истопникам - 125 руб. в месяц, могильщикам - 150 руб., свечникам - 150 руб. и т.д. Так как пожелание ЦК выполнено не было, осенью 1917 г. он уже потребовал в обязательном порядке установить в 1 ноября указанные размеры жалования, пригрозив забастовкой. Действительно, в ноябре состоялась всеобщая забастовка членов союза, вследствие чего были сняты с работы лаврские служащие и испорчена часть имущества Лавры. В конце концов, 1 декабря духовный собор решил удовлетворить прошение сторожей об увеличении их жалования до 150 руб. в месяц, так как «принять какие-либо иные меры против забастовщиков или хотя бы уволить их от службы ‹…› Собор не имел никакой возможности ввиду занятого ими угрожающего положения, полного отсутствия какой-либо власти и всеобщей разрухи».
6 января 1918 г. духовный собор написал в ЦК союза, что после удовлетворения требований церковных и кладбищенских сторожей была надежда на улучшение ситуации, но «на деле, однако, к прискорбию, оказывается, что, добившись осуществления своих прав и требований», сторожа «и не помышляют о добросовестном исполнении своих обязанностей», и даже в большие церковные праздники паперти церквей и собора остаются занесенными снегом и неосвещенными. Собор просил ЦК оказать влияние на лаврских служащих и «побудить их более добросовестно нести свою службу и хоть сколько-нибудь считаться с требованиями лаврского начальства по части чистоты и порядка в церквях и кладбищах Лавры». Но в условиях революционного хаоса подобные обращения не могли привести к какому-либо заметному результату.
На протяжении 1917 г. с ухудшением ситуации в стране ухудшалось и положение Лавры. Продолжались реквизиции лаврских помещений и имущества. Так, здание певческого корпуса было занято военным ведомством для размещения войск, в результате чего 25 августа духовный собор оказался вынужден известить Епархиальный училищный совет, что в наступающем учебном году занятия в церковно-приходской школе проводиться не будут. Выселенных из их общежития малолетних певчих пришлось разместить в лаврской трапезной. 2 декабря для нужд Всероссийского союза рабочих и крестьян по выработке и распространению сельскохозяйственных машин и орудий была реквизирована кладовая № 12 в Новом корпусе. В начале октября 1917 г., угрожая реквизицией, Правительственный комитет по приспособлению здания Таврического дворца для Учредительного собрания добился от духовного собора Лавры получения 15 кубов булыжного камня для устройства мостовой перед дворцом и т.д. Из-за финансового кризиса пришлось значительно сократить расходы на братскую трапезу, в частности прекратить в понедельник, среду и пятницу выдачу рыбы, заменив ее растительными продуктами.
Но, несмотря на все сложности, Лавра продолжала оказывать большую благотворительную помощь. Она по-прежнему содержала богадельню (староста которой Елена Сомина также была заведующей лаврской часовней) и два военных лазарета, причем каждому выздоровевшему солдату при выписке выдавалось 20 рублей. Ежемесячные пособия выплачивались мобилизованным в армию штатным певчим хора, бесплатно питались в обители 12 солдатских жен. С лета 1916 г. на полном содержании проживали в Лавре 7 сербских и 3 румынских подданных, приехавшие поступать в русские духовные семинарии, кроме того, в монастыре жили и пользовались столом священники - беженцы из Галиции, летом 1917 г. - члены Предсоборного совещания, с осени - беженцы из Риги и др.
Не оставляли без заботы и военнопленных русской армии, которые часто посылали из Германии письма о помощи в Лавру. Так, например, 2 мая 1917 г. духовный собор постановил выполнить просьбы двух военнопленных: рядовому С. Гришину выслать сухарей, а унтер-офицеру И. Быстрову - молитвенник и календарь. Как правило, духовную литературу и сухари высылали и другим военнопленным. Подобная благотворительная деятельность с прежней активностью продолжалась и в первые месяцы после Октябрьского переворота. В частности, 19 декабря 1917 г. духовный собор выделил 35 рублей к Рождеству Христову Первому ночлежно-работному дому для бесприютных детей и подростков мужского пола, а 11 декабря - 100 руб. Комитету помощи арестованным «контрреволюционерам» и их семействам, поскольку многие арестованные большевиками были даже лишены пищи. В начале января 1918 г. среди братии было собрано по подписному листу 38 руб. для Боровичского союза увечных воинов и т.д.
Значительная помощь оказывалась Лаврой и в духовно-просветительских делах. Так, в апреле 1917 г. для 510-го пехотного Волховского полка была выслана икона св. кн. Александра Невского, в июне пожертвовано священническое облачение и напрестольный крест для устройства походной церкви 2-го полкового запасного госпиталя, в июле переданы выступавшей на фронт 2-й запасной артиллерийской бригаде 500 крестиков, 500 иконок и 15 Евангелий. 17 мая духовный собор выделил «Солдатскому союзу просвещения» 100 руб., 7 июня - культурно-просветительной комиссии запасного батальона лейб-гвардии Семеновского полка - 200 руб., а 10 июня заслушал докладную записку своего члена иером. Николая (Ярушевича) с призывам оказать духовную помощь верующему народу путем издания для бесплатной раздачи листков религиозно-нравственного содержания, «применительно к вопросам момента ввиду особой важности переживаемых событий внутренней и внешней жизни России». Собор признал намеченные о. Николаем цели и способы осуществления их крайне важными и выделил на издание бесплатных листков и брошюр 400 рублей.
Братия Лавры не стояла в стороне от бурных событий осени 1917 г. В ноябре она участвовала в выборе членов Учредительного собрания. А 11 ноября Св.
Синод удовлетворил ходатайство митрополита Вениамина о разрешении в конце месяца, согласно просьбе православного населения Петрограда, изнести раку с мощами св. Александра Невского из Свято-Троицкого собора и совершить торжественный крестный ход по городу для служения литургий, всенощных бдений в различных храмах и молебствий на площадях «о прекращении нестроений и бедствий в нашем Отечестве и о даровании державе Российской победы и одоления над врагами».
14 декабря 1917 г. наконец последовал указ Синода о результатах состоявшейся в мае-июле всесторонней ревизии обители. Проводившая ее комиссия выявила ряд злоупотреблений со стороны лаврского начальства, в частности скончавшегося летом 1917 г. бывшего наместника архим. Филарета. В указе отмечалось: «Произведенная ревизия, с одной стороны, указывает на весьма несоответственное состояние религиозно-нравственной и духовной жизни Лавры, с другой - весьма многочисленные случаи нарушений со стороны бывших членов духовного собора Лавры и должностных лиц установленных по заведованию денежным и материальным имуществом Лавры правил и полную бесхозяйственность, проявленную теми же лицами, причем были открыты и прямые злоупотребления.» Для исправления положения Синод предписывал провести целый ряд мер в различных областях лаврской жизни: «Обратить особливое внимание на упорядочивание богослужений и требоисправлений, строго держаться церковного устава, проводить решительные меры против поспешности, небрежности и сокращения в совершении божественной литургии, молебнов и панихид и вывести из употребления лаврскими хорами певчих песнопений итальянского стиля, а ввести в лаврское употребление пение строго церковного характера, ‹…› озаботиться широкой организацией за лаврскими богослужениями проповеди, религиозно-нравственных чтений и бесед с народом, ‹…› озаботиться привлечением в состав братии Лавры ученого монашества, оказывая этому всякое содействие и помощь, ‹…› учредить новый особый орган для упорядочения обширного и сложного хозяйства Лавры и для заведования и отчетности по оному под наименованием Хозяйственного управления Лавры».
В указе содержались и административные распоряжения: Лавра оставалась в непосредственном ведении Синода, епископ Прокопий назначался настоятелем с освобождением от должности викария Елисаветградского; казначея архим. Геннадия, эконома иером. Афанасия и члена духовного собора Товию предписывалось уволить от должностей, перевести в другие монастыри и «вчинить дело о их неблагоповедении». Кроме того, предлагалось члена собора архим. Моисея перевести в другой монастырь, а благочинного иером. Стефана, библиотекаря и архивариуса архим. Макария, свечника иером. Серапиона и помощника благочинного иером. Арсения освободить от должности. Для «приведения в порядок расстроенного хозяйства Лавры» настоятелю поручалось образовать под своим председательством особую временную комиссию из числа братии, членов Хозяйственного управления и синодального контроля.
Почти все указания Синода были вскоре выполнены. 21 декабря духовный собор постановил сохранить свое временное присутствие, исключив из него архим. Моисея и иеродиак. Товию, добавив бывших до мая 1917 г. членами Собора архим. Гедеона, иером. Всеволода и, проведя выборы еще двух новых членов от чередных иеромонахов (они вскоре избрали иеромон. Антония I) и иеродиаконов (выбравших иерод. Корнилия). Временное исполнение должности наместника было возложено на помощника председателя собора архим. Авраамия (Чурилина). Другим своим постановлением от 2 января 1918 г. духовный собор назначил на должности уволенных от их исполнения членов братии новых насельников: библиотекарем и архивариусом архим. Неофита, казначеем иером. Гурия, благочинным иером. Антония I, экономом иером. Платона.
Еще 27 сентября 1917 г. новым духовником обители вместо убитого иеромонаха Филарета был избран уважаемый насельниками бывший смотритель Киновии иеромонах Гавриил (Стефановский). К 1918 г. братия монастыря уже пополнилась целой группой выдающихся представителей ученого монашества - кандидатов богословия, недавно закончивших духовные академии, некоторые из которых даже были профессорскими стипендиатами. К ним относились иеромонахи Гурий (Егоров), Иннокентий (Тихонов), Нектарий (Трезвинский), Серафим (Якубович) и др. Таким образом, Лавра вступила в пору безбожных гонений преобразованной и обновленной, что во многом помогло ей выстоять и просуществовать до 1932 г. - значительно дольше всех других важных монастырей на территории Советской России.
С первых дней Октябрьской революции стал завязываться трагический конфликт Церкви с новой властью. 31 декабря в газетах был опубликован проект закона об отделении Церкви от государства, и Петроградский митрополит Вениамин выразил свое категорическое несогласие с ним, отправив 10 января открытое письмо в Совнарком. Это активизировало антицерковные акции в Петрограде. В первой половине января начались правительственные действия, явно предвосхищавшие готовившийся закон - закрытие дворцовых и некоторых домовых церквей, изъятие синодальной типографии и т.д. Но основной удар большевистское руководство решило нанести по центру церковной жизни Петрограда - Александро-Невской Лавре, учитывая, что в ее стенах находилась и резиденция митрополита. Именно в Лавре состоялось первое открытое столкновение богоборческой власти и Русской Православной Церкви, причем Церкви удалось одержать единственную крупную победу над большевистским правительством в их многолетней неравной борьбе.
О методах действия коммунистов насельники обители получили некоторое представление еще до попытки ее захвата. Утром 6 января 1918 г. в духовный собор Лавры поступило предписание 1-го Александро-Невского комиссариата Петроградской городской милиции о том, что на основании распоряжения Совета рабочих и солдатских депутатов «воспрещается сегодня, 6-го января, крестный ход». А 11 января состоялось захоронение на Никольском кладбище монастыря министров Временного правительства А.И. Шингарева и Ф.Ф. Кокошкина, убитых революционными матросами в Мариинской больнице, куда они были перевезены из Петропавловской крепости. Тела погибших сопровождали из часовни больницы в Лавру несколько десятков тысяч людей, гробы некоторое время находились в церкви Святого Духа, где прошла заупокойная литургия, а затем были преданы земле в восточной части кладбища (эти могилы сохранились).
Уже первые антицерковные акции вызвали возмущение верующих. В Петрограде начались собрания священнослужителей и представителей приходов, сначала городских, а затем и всей епархии. Первое такое собрание состоялось 11 января в здании Исидоровского епархиального училища под председательством владыки Вениамина. Оно вынесло резолюцию протеста по поводу захвата синодальной типографии, обсуждались и визиты разных комиссаров к ректору семинарии, в духовное училище и к митрополиту с заявлениями, что все достояние Синода решено объявить собственностью народа, а также публичное выступление товарища наркома просвещения И.А. Шпицберга, объявившего о скором принятии мер к церковным властям за неповиновение Совету народных комиссаров, в том числе о выселении митрополита Вениамина из его покоев в Лавре.
И действительно, 13 января 1918 г. Народный комиссариат государственного призрения издал распоряжение о реквизиции жилых помещений Лавры и покоев митрополита для своих нужд под богадельни и приюты. В тот же день в Лавре появились представители наркомата, в том числе - секретарь народного комиссара, известной революционерки А.М. Коллонтай, А. Цветков, в сопровождении вооруженных бойцов Ревельского сводного отряда моряков. Они заявили, что им поручена реквизиция всех капиталов монастыря, выяснение количества всех проживавших в Лавре лиц духовного звания, и начали детальный осмотр зданий. Однако кто-то из богомольцев сообщил в I Рождественский комиссариат, что матросы грабят и убивают монахов, и вскоре в обитель прибыл караул комиссариата и наряд милиции. После разбирательства был составлен акт, что «грабежей и насилия не было», но представителям наркомата, не имевшим официальных документов о реквизиции пришлось удалиться.
На следующий день на имя настоятеля епископа Прокопия поступило официальное отношение наркома А. Коллонтай: «Вследствие постановления народного комиссара о реквизиции всех жилых и пустующих помещений со всем инвентарем и ценностями, принадлежащих Александро-Невской Лавре, настоящим предписывается Вам сдать все имеющиеся у Вас дела по управлению домами, имуществами и капиталами Лавры уполномоченному лицу от Министерства государственного призрения, по предъявлению им соответствующего документа».
После этих событий 14 января в зале Общества распространения религиозно-нравственного просвещения на Стремянной улице состоялось собрание духовенства и прихожан, решившее «твердо заявить народным комиссарам, что православный русский народ не допустит отобрания имущества у монастырей и храмов ‹…› не допустит поругания его заветных святынь, встанет на их защиту от поношения тех, кои будучи не русскими и не православными,
этих святынь не могут понимать и ценить».
В пять часов вечера 14 января в Троицком соборе Лавры начался акафист. В богослужении участвовали митрополит Вениамин, его викарии, монашествующие и духовенство епархии. Собор оказался переполнен, как в Светлую заутреню. Настроение богомольцев было чрезвычайно напряженное, многие рыдали. Богослужение продолжалось несколько часов. По окончании его Владыка благословлял молящихся и успокаивал их. Богомольцы обратились к митрополиту с предложением немедленно организовать особую охрану Лавры и заявили, что они здесь же, в церкви умрут, но не допустят разорения святыни: «Пусть нас кормят мякиной, пусть над нами издеваются, пусть окончательно лишат всего, но Бога отнять мы не допустим», - заявили они. Затем богомольцы обратились к владыке с просьбой, чтобы в случае вторичного прибытия незваных гостей он распорядился ударить в большой колокол, что послужит сигналом, по которому все, дорожащие своей верой и святынями, явятся в Лавру. Митрополит Вениамин, успокаивая собравшихся, сказал им: «Это - ответ на мое обращение к народным комиссарам, которые, не услышав моего голоса, может быть, услышат голос народа…Православный народ должен немедленно выступить с протестом и, я уверен, что, по милости Божией, разрушение церковного строя будет предотвращено».
16 января в зале Общества религиозно-нравственного просвещения состоялось еще одно многолюдное собрание верующих, уже в присутствии владыки Вениамина и двух викарных епископов. Митрополит сообщил о посещении его чиновником Наркомата призрения М.С. Иловайским, который сказал, что с этого дня Лавра переходит в ведение «народа». Для жительства митрополиту отводилось небольшое помещение. Настоятель Казанского собора прот. Философ Орнатский предложил в ближайшее воскресенье из всех храмов столицы устроить крестный ход к Лавре. Собрание единогласно приняло это предложение и резолюцию протеста против попытки захватить обитель и против предполагаемого захвата духовно-учебных заведений. Также единодушно было принято предложение отправить в Москву к Патриарху особую делегацию с просьбой восстановить митрополита Вениамина в правах настоятеля Александро-Невской Лавры и осведомить Патриарха о положении в Петрограде. В заключение с горячей речью выступил священник Никитин, отметивший трагическое положение духовенства. Для того, чтобы поднять религиозное воодушевление в народных массах, он предложил просить Патриарха Тихона разрешить прибыть в Петроград некоторым оптинским старцам. Митрополит Вениамин заявил, что он будет просить Патриарха благословить прибыть в столицу старца Зосимовской пустыни
Алексия, который вынул жребий при избрании Первосвятителя.
Между тем определенная информация (видимо искаженная) о событиях
в Лавре уже дошла до Патриарха Тихона, и он 17 января послал встревоженную
телеграмму епископу Прокопию: «Благоволите срочно прислать подробный доклад кем, как, по чьему приказу захвачена Лавра». Как видно из резолюции настоятеля, в тот же день подробный доклад Первосвятителю был послан членом Всероссийского Поместного Собора Жуковичем.
Под принятой 16 января в зале на Стремянной ул. резолюцией были собраны подписи в петроградских храмах, а затем ее послали властям и опубликовали
в газетах. Однако, как эта резолюция, так и непосредственные переговоры настоятеля Лавры в Совнаркоме не дали результатов. Руководству епархии, получавшему противоречивую информацию, не было даже официально разъяснено, что речь не идет о полной ликвидации монастыря, что резко усилило конфронтацию. 16 и 18 января к настоятелю с соответствующим мандатом являлся назначенный комиссаром по реквизиции Лавры Иловайский и требовал сдачи ему обители со всеми капиталами, документами, движимым и недвижимым имуществом, но получил категорический отказ.
Желая избежать открытого столкновения, утром 19 января духовный собор Лавры обратился с посланием к А.М. Коллонтай, в котором сообщалось о требованиях Иловайского, фактически означавших ликвидацию обители, и подчеркивалось: «Между тем из переговоров, имевших место в Смольном, выясняется, что речь идет о помещениях для устройства приютов и богаделен для увечных, инвалидов и вообще лиц, потерявших трудоспособность. Такая постановка вопроса совершенно меняет дело и Лавра, как и всякая другая православная обитель, не откажется, конечно, со своей стороны оказать всякое содействие и помощь в этом деле. Ввиду такого разночтения, а также ввиду того, что среди православных происходят большие волнения ‹…› духовный собор покорнейше просит Вас дать возможность Лавре выяснить дело, прежде всего, путем личной беседы с Вами представителей Лавры, а затем образования смешанной комиссии».
Но встретиться с монахами Коллонтай не пожелала. Несомненно, что объявленное устройство в обители богадельни было лишь предлогом для намеченного выселения митрополита, викарных епископов и насельников, а также попытки поживиться за счет казавшихся новым властям «несметными» богатств Лавры. Планируемая акция являлась незаконной даже по советским понятиям - ведь закон об отделении Церкви от государства (и национализации церковного имущества) еще не был принят. Результатом стало трагическое столкновение, завершившееся кровопролитием.
Около часа дня 19 января Иловайский, по распоряжению Коллонтай, в сопровождении 17 красногвардейцев и матросов (которых прислал муж А.М. Коллонтай, нарком по военно-морским делам П. Дыбенко) прибыл силой добиваться выполнения своих требований. Первоначально комиссар прошел к владыке Вениамину, кото