ПУТЕВОДНЫЕ ЗВЁЗДЫЗАЛИВА
Природа создала Финский залив из коварных мелей, подводных скал и капризной погоды, а люди в ответ на это создали маяки
Екатерина Хуторская
История маяков не многим короче, чем история мореплавания, но так же полно продолжается и в наши дни, когда безопасность судовождения обеспечивают, казалось бы, самые высокотехнологичные навигационные средства. Кому-то покажется архаизмом, что маяки до сих пор выполняют свою изначальную функцию, но это отнюдь не дань традиции, а объективная необходимость. Особенно в таких водах, как Финский залив, к которому даже матёрые "морские волки" относятся очень серьёзно. И тем удивительнее, что в отличие, к примеру, от Средиземного моря, где одно из семи чудес света – Александрийский маяк – появился ещё в III веке до н.э., период "древности" для идущих морем Балтийском завершился всего-то чуть более трёх веков назад. И первым, кто всерьёз озадачился безопасностью навигации в балтийском регионе, стал отец-основатель российского флота.
Первый от Первого
Едва закрепившись на берегах Балтики, не раскрыв ещё толком "окно в Европу", в 1718 году Петр Великий наказывает заложившему крепость Кроншлот вице-адмиралу Корнелиусу Крюйсу "сделать колм (маяк — ред.) каменный с фонарём на косе Котлинской", и собственноручно готовит его чертёж. Но из-за недостатка ресурсов и опытных каменщиков колм сделали деревянным и довольствовались им почти век. Лишь в сентябре 1810 мечта Петра обрела вид круглой кирпичной башни с гранитным цоколем. Что до имени, маяк получил его ещё в 1737 году, увековечив память Федота Толбухина, чьи оборонительные отряды в 1705-м разбили на Котлине шведский десант.
|
|
Близость к материку обеспечила маяку роль испытательного полигона для многих новейших разработок. Именно здесь впервые в России установили цветопеременный осветительный аппарат, европейский "вертящийся огонь" Френеля и керосинокалильную лампу Галемина, а в советское время – автоматическую ветровую электростанцию. Глядя сегодня на разрезающий тьму яркий луч недавно отреставрированного "Толбухина" трудно представить, что когда-то он еле брезжил простыми свечами, поставленными в фонари на высоких жердях, или масляными лампадами, что давали больше чада, чем света. Впрочем, и свечи, и масло тогда были роскошью, позволительной разве что столичному маяку. А вот расположенные по фарватеру вглубь Финского залива навигационные знаки начинали свой путь как костры.
Гогландская тройка
Одним из первых островов, где исполнили волю Петра поставить предостерегательные знаки в виде "огневых маяков", стал Гогланд. Самый главный, самый высокий, самый большой остров залива окружали все возможные морские "ловушки", делая его смертельно опасным. И в августе 1723 года на высоком холме северной оконечности Гогланда появилась утрамбованная, присыпанная песком глиняная площадка, где с заходом солнца начали разводить костёр. Через два года её выложили камнем, поставили канфору и стали палить в ней дрова и уголь. Густые туманы нередко сводили на "нет" эти усилия, и дабы мореплаватели "могли бы без страху" обходить остров, на берегу, у самого среза воды установили ещё одну канфору. Так, "то вместе, по поврозь, а то попеременно" верхняя и нижняя канфоры и указывали на рифы. Каменный трёхметровый маяк со специальными ламами появился на Маячном холме только в 1807-м. Правда, толку от него тоже особо не было, и это не преминул отметить легендарный полярный исследователь Гавриил Сарычев: мол, слишком уж часто тот "покрыт пасмурностью". Каменным со временем стал и прибрежный маяк, который в 1861 году обрёл новомодные французские лампы.
|
|
И верхний, и нижний свет погасли во время Великой Отечественной войны. Нижний – навсегда. А вот маяк на холме возродили: сначала как металлический знак, потом, в 1965-м, как "типовую чугунную цилиндрическую башню" с высотой огня в 132 метра над уровнем моря (то есть много выше "пасмурности").
"Самым-самым" Гогланд был и по количеству маяков. Огонь в канфорах запылал на его южном мысу в 1751 году. Учредить там каменный "современный классный маяк" ввиду того, что при южных ветрах остров рискованно обходить с севера и крупные суда вынуждены томиться в ожидании рассвета, решили ещё в 1836 году, но мешали то чиновничья лень, то безденежье, то желание получить какие-то замысловатые лампы. Маялись 35 лет, и закончили башней в 13,6 метров из… дерева, которая прославилась тем, что апробировала паровую сирену, наличие которой потом стало обязательным на всех маяках. Красавец же из кирпича с именем "Южный Гогландский" появился, согласно надписи над его дверью, "в 1905 году в благополучное царствование Императора Николая II". Опустив скепсис в части "благополучия" этой даты в российской истории, надо отметить, что, несмотря на бомбёжки 1940-х и бесхозяйственность 1990-х, маяк сохранился и сейчас готовится к реставрации.
|
|
Позывной "Забытый"
Реставрации ждёт и его сосед на острове Большой Тютерс. Возвести там маяк решили в 1900 году в ответ на прошения балтийских капитанов и командиров. Высланное на разведку гидрографическое судно "Секстан" привезло и хорошие, и плохие новости: скала, на которой надо ставить маяк вместо старого знака, послужит естественным и надёжным фундаментом, но вот сама стройка… Подойти к острову сложно, на нём самом – скалы, расщелины и лесные дебри, рабочей силы, считай, нет. Но маяк был необходим, и в 1902 году началась сложнейшая операция: стройматериалы, подвозимые из Кронштадта, сгружали на шлюпы, везли на отмели, а оттуда к вершине скалы поднимали по проложенной "проволочной железной дороге" (её остатки сохранились).
Этот, один из самых оригинальных по архитектуре маяков России зажёгся на Балтике в 1904 году, но оригинальным оставался недолго. Из-за плохого кирпича его строгие контрфорсы и изящные башенки в 1920-х годах демонтировали, а стены покрыли цементным раствором. О былой неоготике сейчас напоминают лишь стрельчатые окна. Однако терракотовая колонна о шест гранях по-прежнему завораживает, особенно в розовых закатных лучах, когда позывной маяка – "Забытый" – навевает не безысходность, а скорей романтизм.
"Englishman in" Балтика
Не менее оригинальным объектом маячной архитектуры является башня на острове Сескар. Она отлита из пушечного чугуна в 1858 году в Англии на фабрике Грисселя, и идеальность её мощных монолитных пластин поражает даже сейчас. Что говорить о той поре, когда их на остров только доставили и сложили в тридцатиметровый маяк. Тем более что ранее Сескару с маяками катастрофически не везло.
Если Гогланд чемпион по количеству одновременно работающих маяков, то Сескар – рекордсмен по их возведению. Первый (деревянный) шведы соорудили ещё в XVII веке. Второй – появился в 1725 году волей Петра и год спустя был снесён волей шторма. Третий, чуть дальше от уреза воды – вырос в 1727-ом и простоял до 1741-ого, когда в связи с очередной войной России и Швеции был сожжён. Четвёртый, в сравнении со своими предшественниками, долгожитель: прослужил 80 лет и сдал пост уже кирпичному сменщику, которого сделали из сырого материала, вследствие чего он быстро разрушился и уступил место шестому, вновь деревянному, собрату. Во время Крымской войны англичане его уничтожили, тем самым дав повод возвести на Сескаре уже седьмой по счёту маяк. Но и он прожил мало: в планах Морского ведомства уже был восьмой. И чистым "возмещением урона" выглядит то, что родиной последнего оказалась недавняя наша "вражина" Англия, а сборщиками на месте – специалисты Туманного Альбиона (при участии наших такелажников, мастеровых и инженеров). Благодарить их за добросовестный труд можно и ныне: первый в России цельнометаллический маяк продолжает служить людям.
Есть такая профессия: мореплавателей сберегать
Конечно, это лишь часть маячных объектов Финского залива, что сейчас сияют, буквально, "на каждом углу". Одни – "выросли" из петровских костров и канфор, как, например, "Стирсудден" и "Красная Горка", другие – появились, благодаря Александру I: на Нерве, Соммерсе, самом западном острове России Родшере и на Шепелевской горе Каравалдая. Чуть позже ночное балтийское небо озарил свет маяка острова Мощный и Кронштадтские (Николаевские) створные маяки, а почти сто лет спустя – Кайболовского и Устинского. Впрочем, и это не полный перечень. Разве что нельзя не упомянуть Ирбенский плавучий (да, были на Балтике и такие) маяк, что теперь трудится экспонатом калининградского Музея мирового океана.
В наши дни всё больше маяков становятся автоматическими, их оснащают солнечными батареями, долговременными генераторами... Как поздним вечером в окнах домов зажигается свет, так и маяки Финского залива однажды осветили "окно в Европу". Не сделали они это не сами, а руками обычных людей, которые и поныне поддерживают огонь "путеводных звёзд" мореходов.
Екатерина Хуторская
Доп-тексты