СТИХИ И ПЕСНИ БОРИСА ВИАНА
Перевод Дмитрия Свинцова
ПОЭТ (UN POÈTE)
Вот, поэт.
Он как будто бы слеп,
Но при помощи пенья
И стихосложенья
Зарабатывает на хлеб,
Он хранит от забвенья
И людей, и явленья, -
Это делая великолеп…
КОГДА БЫЯ БЫЛ ПИИТ…(SI J’ÉTAIS POHÉTEÛ)
Когда б был пиитом Виан, -
С утра был бы пьян вдрабадан.
Шагая, вперял бы в туман,
Свой нос, сизый, как баклажан,
В дырявых карманах
Сжимая, наверно,
Собранье сонетов, -
Сплошные шеднервы.
НЕ ТО, ЧТО РАНЬШЕ (JE N’AI PLUS TRÈS ENVIE)
Шаловливой рифме
Заглянуть за лиф мне
Жадным взглядом прежним
Хочется все реже.
И не то, чтоб возраст,
Только тянет просто
С прозою под пиво
Поболтать лениво.
ЖИЗНЬ ЗУБУ ПОДОБНА…(LA VIE, C’EST COMME UNE DENT)
Жизнь зубу подобна.
Бездумно вначале живешь.
И с булками сдобными пряники лихо жуешь,
Пока не заноет однажды.
И дело не кончится пломбой.
А надо бы просто
Без лишних врачей и речей
Зуб вырвать.
Как жизнь вырывают порой
Без апломба.
ЧТО ВЫЛУПИЛ ЗЕНКИ (POURQUOI QEU JE VIS)
Что вылупил зенки,
что вылупил зенки
на смуглую ляжку
блондинки,
что к стенке
солнцем полдневным прижата
на парус пузатый
за волноломом
на пенку
в чашке кофе
в знакомом
кафе
что вылупил зенки
на след
на прибрежнем песке
на море
такое бездонное и голубое
со стаями рыб
шевелящих телами
у водорослей над головами
лениво
на чаек
взбивающих
пену отлива
что вылупил зенки
уж больно красиво
ВСЕ СКАЗАНО СТО РАЗ (TOUT A ÉTÉ DIT CENT FOIS)
Все сказано сто раз, похоже,
давно о чем хочу сказать,
когда сажусь стихи писать.
Но удивляюсь, день итожа,
и снова задаю вопрос:
коль хвалите меня,
так, что же –
я снова натянул вам нос?
Я НЕ ХОЧУ ЗАГНУТЬСЯ (JE VOUDRAIS PAS CREVER)
Я не хочу загнуться
пока не увижу псов
черных псов мексиканских
спящих в ночи без снов
и пожирателя тропиков –
гамадрила с пурпурной задницей
пузырчатых гнезд паучьих
лоснящихся от росы
я не хочу загнуться
пока не увижу что реверс
лунной монеты в щербинах
что солнце не греет, а лето
зима и весна и осень
всего лишь
четыре времени года
Пока не пройду в почетной
мантии по Бульварам
пока не выловлю жалкий
взгляд из помойного бака
пока из горла рекою
кровь не хлынет густая
я не хочу загнуться
не переболев проказой
сифилисом, короче,
всеми болезнями века
исход леченья не важен
главное – чтобы
чтобы
чтобы
я знал наверно
что первым ее подцепил
пока не совсем растратил
все то что люблю и знаю
пока не истерлись даты
пока я еще ныряю –
в зеленую тайну моря
где в неповторимом вальсе
водоросли струятся
ныряю в испарину дюн
в травы остролистый шорох
в морщины земли обожженной
и в аромат секвой
и в поцелуи той
единственной, что жила
и только меня ждала –
мышонок мой, Урсула
Я не хочу загнуться
пока до конца не выпью
губы твои губами
тело твое руками
и все остальное – глазами
но больше об этом ни слова
Итак, все готово
Но я не загнусь покуда
еще не изобрели
вечно живые розы
сутки из двух часов
море размером с гору
или наоборот
Пока не печатают в цвете газеты
пока еще плачут обиженно дети
и не упразднили печали и горести
пока еще множество всяческих фокусов
спят до поры в черепах генеральных
конструкторов, садовников гениальных
утопических социалистов
урбанистических урбанистов
мыслителей мыслящих
о благе всеобщем
в общем
пока не увидели
эти и те
того, что веками
нас ждет в темноте
Я вижу его
мой предсмертный двойник,
качаясь, подходит ко мне, не спеша
дрожит, издает отвратительный рык,
в объятьях сжимая меня и душа.
Но нет мсье, ах нет мадам
я не отправлюсь к праотцам
пока не распознаю вкуса
я блюда этого – искусно
его состряпал кулинар
великий
и поверьте
я не отправлюсь к праотцам
я отразить готов удар
пока не выберу как дар
вкус смерти
КОГДА ВЫСУШАТ ЧЕРЕП ВЕТРA
(QUAND J’AURAI DU VENT DANS MON CRÂNE)
Когда высушат череп ветра
Когда кости обгложет трава
В то, что это не злая игра
Кто поверит?
Лишь смерть, чьи права
Беспредельны?
Вглядись:
Стали лимфа и кровь
(вот и рифма – «любовь»)
Жирным супом для крыс
Словно клювы у птиц
Ступни, икры без мышц
Вместо двух ягодиц –
Два пустых полушарья
Вкруг провалов глазниц –
Отпечаток ресниц
И – услада девиц –
Губ изъеденных пара.
Тут же нос весом в пуд,
Сердце, печень и уд –
Пустяки, что дают
Шанс вниманья добиться
У министров, принцесс,
Римских пап и папесс,
У ослиц-критикесс
И бомонда столицы.
Фосфор вытек мне в рот –
Это мозг, что в полет
Отправлял за порог
Суеты и тревог.
Ветер в черепе. Кости в траве.
Старость с немощью спят в голове.
СОВЕТЫДРУГУ (LES CONSEILS A UN AMI)
Чудак,
ты хочешь стать поэтом.
Послушай, не сходи с ума –
в стихах сегодня, как в клозете,
полно дерьма.
Аксессуаров идиотских
и экзотических вещиц, -
они приводят в трепет скотский
лишь толстосумов и девиц.
С непритязательным букетом
и с поцелуем на губах, -
хоть пой один,
хоть пой дуэтом –
ты будешь вечно в дураках.
Тебя использует издатель,
как шлюху ловкий сутенер,
и, не признав тебя, читатель
закроет двери на запор.
И ты, мой друг, поступишь мудро,
коль вспомнишь тот мотив простой,
что ты свистел сегодня утром
над улицей своей пустой.
И Я МЕЧТАЛ (J’AIMERAIS)
Все мечтал,
Что я стал
Королем поэтов.
Хоть ворчал,
увенчал
лавром двор меня за это.
Но шабаш.
К черту блажь!
Потерял я веру в книги:
Смотришь в книги – видишь фиги,
но – не жил, любил, страдал.
Стать великим можно мигом:
пой, что ветер нашептал.
СЛАВЯНСКАЯ ДУША (L’AIR SLAVE)
Славянская душа.
У меня славянская душа.
Родился под Парижем,
в Виль-д'Авре
в настоящей французской семье:
мать звали Жанной,
отца – Жаном.
А меня нарекли Иваном.
Это имя не выходит
из моей головы –
выходит,
что родом я из Москвы
(вот, что значит –
увидела пылкая пара
когда-то барина
у самовара).
Славянская душа.
У меня славянская душа.
Она срослась с французской кожей.
И телом стал я славянином тоже.
Славянская душа.
У меня славянская душа.
Я не был дальше Сен-Жермен-де-Пре.
Мне дали имя русской в семье.
Но все вокруг
меня считают русским.
Я не сопротивляюсь.
На закуску
ем пироги с капустой,
водку пью
с утра до ночи
и посуду бью.
Славянская душа.
У меня славянская душа.
За мной шпионит собственное имя.
Я сделал из железа пару штор,
чтоб окна в доме занавесит ими –
не занавесил.
Чтобы воздух шел…
Славянская душа…
ДЕЗЕРТИР (LE DÉSERTEUR)
Господин Президент!
Я письмо вам отправил.
Исключеньем из правил –
вскройте этот конверт.
В среду вечером мне
сообщили повесткой,
что я завтра в армейском
должен быть на войне.
Господин Президент!
Не для братоубийства
я, поверьте, родился,
но – чтоб жить, чтобы петь.
Ради песни и мира
сообщаю, мсье, -
не хочу быть, как все,
ухожу в дезертиры!
Господин Президент!
Мой отец уже умер.
Мои братья бездомны.
Плачут дети мои.
Моя мама одна.
Одиночество это
призывает к ответу:
что нам эта война?
А когда я в тюрьме
вшей кормил, жрал баланду,
мою душу жандармы
растоптали в дерьме.
Хлопну дверью с утра
я у смерти под носом.
Пусть останется с носом!
Мне – в дорогу пора.
Рождены мы людьми.
Человек не приемлет
кровью вскармливать землю
на погибель семьи.
И не надо нам лент.
Если крови вам мало –
Сдайте вашу капралу,
господин Президент!
Ну а если закон
огласит: «Вне закона!» -
не жалейте патроны –
я не вооружен.
ПОСЛЕДНИЙ ВАЛЬС (LA DERNIÈRE VALSE)
Последний рогалик
с последней газетой –
такое обычное
утро, как это,
было уже не однажды.
Такое же солнце
под шины ложилось
и так же монеткой
в кафе золотилось.
К чему сантименты однако.
Скорее в гостиницу.
Сброшено платье.
И, губы подставив,
откроет объятья
последняя женщина нынче.
Прoщайте, любимая.
К черту кручину.
И к женщине
молча подходит мужчина.
Присядут.
Простятся не плача.
Последний вечер. Завтра не наступит.
Пускай его никто не обессудит.
Последний вальс.
Жасмин дурманит мозг
на набережной Сены.
Вот и мост.
Последний «добрый вечер»
всем знакомым
и незнакомым тоже.
Перед домом,
где тихо спят, не ведая забот,
замедлит шаг.
И за угол свернет.
Вот спуск к реке.
Нелепый взмах руки.
И на воде
расходятся
круги.
ПОПЫТКА СМЕРТИ
(JE MOURRAI D’UN CANCER DE LA COLONNE VERTÉBRALE)
Я умру от разрыва аорты.
Будет вечер особого сорта –
в меру чувственный, теплый и ясный
и ужасный.
Я умру,
подымаясь по венам
вместе с тромбом.
Иль жирная крыса
ногу мне отгрызет по колено.
Или рухнет с заоблачной выси,
как витраж мне на голову небо.
Гром мне уши забьет динамитом.
Я умру тяжело и нелепо.
Я умру, очевидно, убитым.
И – профессиональным убийцей.
Если это со мною случится,
то умру я, не зная, что умер, -
лишь услышу стрекочущий зуммер
метко в сердце направленной пули.
Захлебнусь в том, что звери надули,
относящиеся ко мне лично
безразлично
и очень прилично.
Я умру нагишом или франтом,
чисто выбритым, с розовым бантом.
И, чтоб светских шокировать дур,
я не сделаю педикюр.
Я умру, слез в подушку не пряча.
Я умру, когда будут судачить
вкруг меня,
лицемерить и лгать
и бумаги мои воровать.
Я умру, видя детские муки
и в проклятье простертые руки
матерей и отцов.
Я умру.
К погребальному выйду костру.
И взойду равнодушно.
И вспыхну.
И, когда это кончится точно,
коль и здесь не пробудится стих мой, -
наконец то поставлю я точку.
И умру.
Перевод с французского Дмитрия СВИНЦОВА
e-mail: pkt@onego.ru
svincov@mail.ru