(на примере 1-2 произведений)
А. Н. Островский создал много пьес о купечестве. Они настолько правдивы и ярки, что Добролюбов называл их “пьесами жизни”. В этих произведениях жизнь купечества описывается как мир затаенной, тихо вздыхающей скорби, мир тупой, ноющей боли, мир тюремного, гробового молчания. А если и появляется глухой, бессмысленный ропот, то он замирает уже при своем рождении. Свою статью, посвященную разбору пьес Островского, критик Н. А. Добролюбов назвал “Темное царство”. Он высказал мысль о том, что самодурство купечества держится только на невежестве и покорности. Но выход будет найден, потому что в человеке нельзя уничтожить стремление жить достойно – именно в этом автор видит нравственные проблемы пьесы и ищет путь их решения.
“Кто сумеет бросить луч света в безобразный мрак темного царства?” – спрашивал Добролюбов. Ответом на этот вопрос послужила новая пьеса драматурга “Гроза”.
Написанная в 1860 году, она и духом своим, и названием как бы символизировала процесс обновления общества, которое стряхивало с себя оцепенение. Гроза издавна была олицетворением борьбы за свободу. И в пьесе это не только явление природы, а яркий образ внутренней борьбы, начавшейся в темной жизни.
В произведении много действующих лиц.
Тихон, муж главной героини, полностью находится под влиянием матери, способен лишь напиться, вырвавшись на волю. Только после семейной трагедии в нем просыпается протест: “Маменька, вы ее погубили! вы, вы, вы...” Но, конечно, это лишь кратковременная вспышка. Есть натуры и посильнее. Хотя бы Борис. Но и он покоряется неизбежности, хотя и предполагает, что Дикой его обманет. Варвара, та действует главным образом хитростью, потому что понимает невозможность бороться против порядков, существующих в Калинове, против старших, имеющих власть, против общественного мнения “темного царства”. Талантливый самоучка-механик Кулигин, гуманист по натуре и по убеждению, прекрасно разбирается, какие “жестокие нравы” в их городе, где стараются “бедного закабалить”, “торговлю друг у друга подрывают из зависти” и т. д. Но дальше сожалений и он не идет. Да и куда?
На первый взгляд, сильные натуры у хозяев Калинова. Дикого все боятся. Он своевольничает: неправильно рассчитывает работников, не желает платить долги, “зажилил” деньги племянников, затиранил родных. “У него вся жизнь основана на ругательстве”. Словом, это эгоист чистой воды, злой и неумный человек. Кабанова внешне отличается от Дикого: никогда не кричит на людях, сохраняет благочестивый вид. Сущность ее раскрывается в словах Кулигина: “Ханжа, сударь! Нищих оделяет, а домашних заела совсем”.
Конечно, этих людей мягкими не назовешь. И все же их сила, думается, основана на уверенности в своем праве тиранить других и безнаказанности самодурства. Лиши их этого, и они сникнут. А ведь характер, на мой взгляд, как раз заключается в том, что человек в разных ситуациях остается прежним, старается следовать принципам.
Главным из них является Катерина. Образ этой героини не только самый сложный, но и резко отличается от всех других. Недаром критик назвал ее “лучом света в темном царстве”. Чем же так отличается Катерина от других “жителей этого царства”?
В этом мире нет свободных людей! Ни самодуры, ни их жертвы такими не являются. Здесь можно обманывать, как Варвара, но жить по правде и совести, не кривя душой, нельзя.
Хотя Катерина воспитывалась в купеческой семье, дома она “жила, ни об чем не тужила, точно птичка на воле”. Но после замужества эта свободная натура попала в железную клетку самодурства.
В доме родителей Катерины всегда было много странниц и богомолок, рассказы которых (да и вся обстановка в доме) сделали ее очень религиозной, искренне верящей в заповеди церкви. Неудивительно, что свою любовь к Борису она воспринимает как тяжкий грех. Катерина в религии – “поэт” (по выражению одного горьковского героя), наделена ярким воображением и мечтательностью. Слушая различные истории, она как бы видит их наяву. Ей часто снились райские сады и птицы, а когда входила в церковь, видела ангелов. Даже речь ее музыкальна и напевна, напоминает народные сказания и песни.
Однако религия, замкнутая жизнь, отсутствие выхода для ее незаурядной натуры способствовали пробуждению в Катерине нездоровой чувствительности. Поэтому, когда во время грозы она услышала проклятья полоумной барыни, то стала молиться. Когда же увидела на стене рисунок “геенны огненной”, нервы не выдержали, и она призналась Тихону в своей любви к Борису.
Ее религиозность даже как-то оттеняет такие черты, как стремление к независимости и правде, смелость и решительность. Самодур Дикой и вечно попрекающая родных Кабаниха никогда не способны понять других людей. В сравнении с ними или с бесхарактерным Тихоном, лишь иногда позволяющим загулять на несколько дней, с ее возлюбленным Борисом, неспособным оценить истинную любовь, характер Катерины становится особенно привлекательным. Она не хочет и не может обманывать и прямо заявляет: “Обманывать-то я не умею; скрыть-то я ничего не могу”. Любовь к Борису – это все для Катерины: тоска по воле, мечты о настоящей жизни. И во имя этой любви она вступает в неравный поединок с “темным царством”.
Катерина заявляет Варваре, что та не знает ее характера. Потому, что если уж ей опостылеет жить у свекрови, то никакой силой ее не удержать. В окно выбросится, в Волгу кинется, а жить против воли не станет. При этих словах ее мне вспоминается присловье моей бабушки, которое я вынес в эпиграф. Долго я не понимал смысла этой пословицы, пока не узнал, что есть вещи, которые нельзя допустить ни при каких условиях.
Почему же она жила до сих пор с Кабанихой? Да потому, что была верна долгу. Главный же долг замужней женщины – и сейчас, и тем более тогда – быть верной мужу. Катя потому и терпит свекровь, не перечит ей, молча сносит упреки и подозрения, что понимает свои обязанности. Однако долг вступает в конфликт с чувствами, с любовью. Трудная эта борьба. Тем более для такой одухотворенной натуры, как эта, которая привыкла в родительском доме к ласке и любви. А здесь свекровь считает, что жена и слов-то таких, как любовь, знать не должна.
Бедная женщина не находит поддержки у мужа, который рад-радешенек, что две недели над ним мать стоять не будет. Чужда ей и позиция Варвары: “...делай, что хочешь, только бы шито да крыто было”. Даже перед собой не хочет кривить душой. “Перед кем я притворяюсь-то!..” – говорит она сама себе, решаясь на свидание с Борисом.
Теперь внутренний разлад стал очень силен. Как человек религиозный и высоконравственный, она считает, что ее измена мужу – такой грех, который “не замолить никогда”. В то же время муж ей постыл, ласка его хуже побоев. Если бы не свекровь, то, верно, примирилась бы она со своей судьбой. Или если бы бог дал ребеночка. А так...
Единственный выход для Кати, которая не желает жить, обманывая мужа, с грехом на совести, – бежать с Борисом, своей любовью. И когда тот отказывается, неизбежной становится трагедия. И все же, как я себя ни убеждаю, принять смерть героини не могу, а может быть, не хочу. Я понимаю, что Островский не мог показать ничего иного, кроме смерти, но мне бы хотелось другого конца.
Она не воспринимает свой протест как возмущение против целой системы, даже не задумывается об этом. Но так устроено “темное царство”, что любое проявление независимости, самостоятельности, достоинства личности воспринимается им как смертельный грех, как восстание против основ господства самодуров. Именно поэтому пьеса кончается смертью героини: ведь она не только одна, но и раздвоена внутренним сознанием своего “греха”.
Гибель смелой женщины – это не крик отчаяния. Нет, это нравственная победа над “темным царством”, сковывающим ее и других свободу, волю, разум. Самоубийство, по учению церкви, – непрощаемый грех. Но Катерина уже не боится этого. Полюбив, она заявляет Борису: “Коли я для тебя греха не побоялась, побоюсь ли я людского суда”. А последними се словами были: “Друг мой! Радость моя! Прощай!”
Можно оправдывать или обвинять Катерину за ее трагическое решение, но нельзя не восхищаться цельностью ее натуры, жаждой свободы, решимостью. Смерть ее потрясла даже таких забитых людей, как Тихон, который в глаза обвиняет мать в гибели жены.
Значит, поступок Катерины был, действительно, “страшным вызовом самодурной силе”. Значит, в “темном царстве” способны рождаться светлые натуры, которые своей жизнью или смертью могут осветить это “царство”.
Единственный выход для Кати, которая не желает жить, обманывая мужа, с грехом на совести, – бежать с Борисом, своей любовью. И когда тот отказывается, неизбежной становится трагедия. И все же, как я себя ни убеждаю, принять смерть героини не могу, а может быть, не хочу. Я понимаю, что Островский не мог показать ничего иного, кроме смерти, но мне бы хотелось другого конца.
Критик Добролюбов видит огромную “силу натуры женщины” в ее гибели и считает, что “это осуществленная песнь плена вавилонского”. Трудно судить более чем со столетнего расстояния о правильности поступка Катерины. То, что тогда передовым людям могло казаться героизмом, мне (и, думаю, многим другим) таким не кажется. Самоубийство – чуждая мне форма протеста. Со многим другим в статье Добролюбова я тоже не согласен, поскольку не считаю поступок Катерины “страшным вызовом самодурной силе”, а вижу в нем лишь трагический выход из непримиримых и мучительных противоречий, в которых она запуталась.
Но, как бы то ни было, нельзя не чувствовать душевную симпатию и сострадание к этой женщине, не восхищаться силой ее чувств и характера, решительностью и романтизмом. Такие образы входят в душу и внутренний мир человека и незримо сопровождают его по жизни.