И только Штурман понимал, что тем самым Крамер отвлекает внимание и силы «Уробороса» от восточных подступов к Тройке.
Именно поэтому летающие механоиды «Пламенного Креста» продолжали упорно искать слабину в силовом куполе над крепостью.
Рекс Минелли между тем уже потерял пятую часть бойцов своего клана, которых он привел под стены Тройки. К счастью для его головорезов, он привез с собой и некоторое количество девиц легкого поведения — они скрашивали горечь боевых неудач.
Так что в отсутствие вылазок, отменно горячивших кровь чернобородых гангстеров Пятизонья, Рекс со своими подручными вовсю развлекался в обществе третьесортных жриц любви — перед кампанией их спешно навербовали в черниговских и брянских придорожных кабаках.
О своей ненаглядной Алине, похищение которой, в сущности, являлось лишь предлогом для осады Тройки, Рекс теперь вспоминал только по утрам. Ровно в девять ноль-ноль он выходил под стены Тройки, чтобы ритуально сквернословить, посильно оскорбляя защитников крепости и Перси Красавчика лично.
С фантазией у Рекса было туговато, с памятью — тоже. Поэтому в Тройке уже знали наизусть все его бранные импровизации.
— Перси Красавчик — в заднице буравчик… Борька Кабан — скисшего портвейна стакан… — бубнил Рекс.
Не только Рекс, но и Штурман теперь знал некоторых змеепоклонников в лицо.
Несколько раз довелось ему увидеть и Перси Красавчика, который иногда появлялся на стенах Тройки — лениво полаяться с Рексом или пострелять в сторону лагеря союзников из своей крупнокалиберной импульсной винтовки невероятной дальности поражения.
Двое людей Минелли из числа наиболее шебутных именно так нашли свой конец. Это заставило разъяренного жарой и пьянством Рекса поклясться, что когда технокрепость клана «Уроборос» падет, он лично окунет Перси Красавчика мордой в нужник. Лишь затем изрешетит его из пистолета-пулемета и выбросит на съедение самым злобесным скоргам.
|
|
— Тогда все зарубят себе на носу! Впредь никому будет неповадно красть чужих жен! — хрипло заявлял Рекс, по-библейски потрясая желтым от сигаретного дегтя указательным пальцем перед тем, как юркнуть в палатку к гнусно хихикающим шлюхам.
Каким бы идиотом и дебилом ни обзывал Рекс Перси Красавчика, Штурман тем не менее понимал, что именно Перси фактически командует обороной Тройки, и что до сих пор он неплохо справлялся со своими обязанностями.
Шла позиционная война. Каждый из противников ждал ошибки своего визави и гадал — у кого первого иссякнут запасы энергии для ведения огня и управления многочисленной машинерией?
В ночь, которую Штурман и Гидеон Крамер избрали для прорыва в технокрепость через брешь в восточной стене, была назначена общая атака южных и западных бастионов. Это была массированная отвлекающая операция, и все «птерозавры» пламенных крестоносцев тоже были приведены в полную боевую готовность.
— На случай, если защитный купол отключится, — пояснил Крамер предводителям «Пламенного Креста». Но в подробности вдаваться не стал, ограничившись лишь сухой формулировкой:
— У меня есть определенные основания считать, что такой вариант потенциально возможен в ближайшие двенадцать часов.
И только Юлу Клевцову не было дела до стратегий и тактик обеих противоборствующих сторон. В его кармане немым напоминанием о неотмщенном друге лежала холодная фигурка зеленого змея, пожирающего свой хвост, а на опытной делянке таяли и скручивались в трубки железные листья автонов.
|
|
Штурман уже давно перекинул между этими обстоятельствами прочный мост и теперь намеревался наконец пройти по нему на другой берег. Туда, где его ожидали покой, умиротворение и счастье.
На сей раз весь периметр технокрепости патрулировали сталтехи, а едва стемнело, их сменили две машины радиолокационного наблюдения.
Поэтому к восточному бастиону Тройки Штурману удалось прокрасться лишь к половине первого ночи. Стены технокрепости отчетливо выделялись на фоне зловещего черного неба в серых и фиолетовых разводах туч. Решено было провести прорыв одновременно с отвлекающей операцией на других бастионах в три утра, когда сон большинства защитников крепости будет особенно крепок.
Одновременно к этому часу должны скрытно подтянуться маневренные группы «Семи братьев», «варягов» и полтора десятка сталтехов, которых выделил лично Вырин из вооруженной охраны «Академии». Так он называл группу ученых, в составе которой явился на захват Тройки.
В задачу этих сил, получивших временное название «бригада Ост», входило прикрытие района бреши в восточной стене, чтобы людей Штурмана не отрезали на территории крепости и чтобы они в случае неудачи могли нормально отступить. Также Семенов, враг всякой пассивности в любой тактике, настоял, чтобы «бригада Ост» предприняла все для захвата ключевых точек на восточной стене Тройки. Тогда она сможет не только контролировать брешь в стене, но и оказывать эффективную огневую поддержку действиям штурмовой группы.
|
|
Сталтехами «Академии» командовали трое мнемотехников неизвестной Штурману клановой принадлежности. Сам Вырин в эту ночь намеревался идти вместе с Юлом, но пока запаздывал.
Подача концентрата шестнадцать часов назад была снижена. Но в 2.55 мощные насосы в лагере Ордена повысят давление и резко увеличат объем концентрата.
И вот тогда, ровно в 3.00, маленькая группа Юла и попытается преодолеть физические законы, чтобы в Чернобыльской Зоне и во всем Пятизонье восторжествовали законы совсем другие — законы стабильности, относительного добрососедства и всеобщего беспрепятственного пользования порталами гиперпространственных переходов.
Время неумолимо бежало, и Штурман приступил к регулировке и тонкой настройке своих боевых имплантатов. Проверяя оптическую юстировку, он рассеянно думал, зачем все-таки перед выходом сунул в карман крохотную капсулу с концентратом пирене. Но выбросить ее почему-то так и не решился.
Вырин появился, когда маленькая группа Штурмана была уже в сборе.
Двоих сталкеров прислал Крамер — оба были чемпионами Ордена по стрельбе из лазерного оружия всех видов и систем.
Подрывник из «Семи братьев» явился с внушительным контейнером-рюкзаком за плечами — не иначе как прихватил все свои излюбленные игрушки.
Еще был мрачного вида сталкер-крестоносец, который за все время, пока они таились в схроне, заранее оборудованном под стеной в районе цезиевых росянок предусмотрительным Стариком из расчета на десяток человек, не сказал и пяти слов.
Зато он, в отличие от других, не удивился ничему, что Юл счел нужным сообщить группе о предстоящем рейде внутрь крепости.
Штурман не выбирал его лично, а просто попросил командиров боевой группы «Пламенного Креста» прислать кого-нибудь потолковее. И был рад, что пришел человек, которого он уже видел в деле: именно этот крестоносец ловко управлялся с энергетической «плетью», когда захлебнулась атака механоидов союзных кланов и потребовалось отразить нападение диверсионной группы «Уробороса».
Из Академзоны пришел разведчик клана «Семь братьев» Брат Федор с труднопроизносимой фамилией (что-то из кулинарной области), которую Штурман постарался забыть уже на вторую минуту их знакомства. И это ему блестяще удалось!
— Да тут у вас каждой твари по паре, — простодушно рассмеялся этот белобрысый паренек с коротко стриженным затылком и длинной косой челкой, больше подходящей какому-нибудь рок-музыканту из безумных девяностых годов прошлого века, нежели искусному диверсанту и опытному специалисту по выживанию, как отрекомендовали его старшие «Братья».
Угрюмый взгляд крестоносца, затянутого в глухой черный комбинезон без единого признака пластинчатой брони, был ему единственным ответом.
Стрелки Ордена, Олаф и Фред, очень похожие на родных братьев, тем временем увлеченно занимались подгонкой амуниции и уже в сотый раз подстраивали крепеж армганов и прицелы своих «карташей». Юлу прежде еще не приходилось видеть таких миниатюрных модификаций этого импульсного пистолета-пулемета.
Однако больше всех удивил его Вырин. В качестве заявленного телохранителя он привел с собой… Семенова!
— У вас тут, гляжу, все кланы собрались, — развел руками широкоплечий гигант. — Ну, тогда я тоже согласен. Тем более что Герман Степанович очень просил.
В эту минуту Штурман вдруг понял, что он совсем забыл, как Вырина величать по отчеству. А вот Семенов — верзила, мужлан, «варяг» неотесанный — он как раз помнил!
Это оказалось не последним из сюрпризов Вырина. Ученый авантюрист заявился в экипировке ооновских войск специального назначения. Юл знал наверняка, что каждый комплект такого обмундирования и снаряжения строго учитывается, поскольку весьма недешев из-за не имеющей равных системы кондиционирования. Поистине, у этого пройдохи повсюду найдутся связи!
Штурман нащупал в кармане фигурку Уробороса. И он очень надеялся в самом скором времени возложить ее на труп человека, убившего его лучшего друга.
Если честно, Штурман вовсе не был уверен, что он был лучшим другом для Патрика, безукоризненного, великолепного во всем. Но в себе и своих чувствах сталкер не сомневался.
Время бежало вприпрыжку. За минувший час Штурману довелось понаблюдать своих напарников в деле. Стрелки из Ордена аккуратно и без лишнего шума уложили двух «гоблинов», неожиданно пожаловавших в заросли высоких автонов проверить, кто это обретается на вверенной им территории.
На сей раз «гоблины» имели вид высокого прямоходящего грызуна, этакого суриката, снабженного великолепными резцами и когтями, и низкорослого «человечка», вооружения которого Штурман так и не уяснил — так быстро его ухлопали парни из Ордена.
С грызуном пришлось повозиться из-за его отменной способности уклоняться от лучей лазера. Но, в конце концов, оба стража полей нашли свою смерть и, к вящему удовлетворению Штурмана, уже имевшего опыт общения с этими механоидами, перед смертью продемонстрировали свое автонное нутро.
На скептика Вырина «гоблины» не произвели особого впечатления. Зато Семенов с интересом покопался в брюхе «человечка» и, кажется, извлек оттуда крохотное «Сердце зверя».
У подножья стены внезапно ожил фонтанчик и направил тугую струю в стальную вертикаль как раз на уровне солнечного сплетения Штурмана.
«Все четко по расписанию, — удовлетворенно заключил Юл. — Ровно два часа пятьдесят пять минут».
Штурман напоследок легонько сдавил фигурку в кармане, словно передал ей рукопожатие.
Потом он застегнул все клапаны.
Натянул эластичные металлизированные перчатки.
Перевел зрительный имплантат в режим «ближний обзор с предельно высоким разрешением».
Сделал знак своим бойцам и, уже не оглядываясь, на корточках приблизился к стене вплотную.
Фонтанчик иссяк, и лишь потеки концентрата на стене свидетельствовали о его присутствии где-то внизу, под землей, возле крепостного фундамента.
Три часа ноль минут.
Время!
…За всю свою жизнь, полную опасностей и сомнительных приключений, сталкер Юл Клевцов не помнил такого странного чувства, которое он испытал, прикоснувшись к восточной стене технокрепости клана «Уроборос».
Поначалу было обычное ощущение металла, холодного и шершавого из-за обилия автонных ветвей, намертво вросших в вертикаль. А еще — твердого, как и полагается железу. Но очень влажного. Начиная с этого свойства вся видимая логика и заканчивалась. Стена, казалось, глубоко пропиталась влагой и оттого набухла, как набухает войлочный валенок в последние дни теплой зимы.
Все эти ощущения передались подушечкам его пальцев, несмотря на то, что их обволакивали перчатки. Дело в том, что перчатки эти имели собственный тактильный процессинг и отдавали интегрированную информацию имплантатам Штурмана. Которые уже, в свою очередь, общались с его родной нервной системой.
Юл осторожно прощупал участок стены, прислушиваясь к тактильным ощущениям. Легонько нажал, затем придавил сильнее, чувствуя, как под указательным пальцем трещит и рвется пленка «поверхностного натяжения» — другого сравнения для этого странного эффекта он не нашел.
И медленно, осторожно погрузил пальцы в мягкий металл.
Рука Штурмана при этом уходила все глубже внутрь металлической стены! И это не было галлюцинацией!
Тогда он вдохнул, на миг задержал дыхание и стал раздвигать вязкую, аморфную поверхность автонного железа, как если бы перед ним был мокрый, ноздреватый снег, а он только что взломал твердую корочку наста.
Ни Штурман, ни Гидеон Крамер не имели точного представления о геометрических параметрах восточной стены Тройки. Когда руки Юла погрузились в размягченный металл сантиметров на семьдесят, дальнейшее продвижение замедлилось — стена определенно становилась жестче. А ведь они с Крамером предполагали, что ее толщина никак не более метра!
— Спокойно, приятель, — услышал он в наушнике небрежный, будничный голос Вырина.
Вырин стоял за спиной Штурмана и с интересом наблюдал за его манипуляциями.
— Итак, индейские храмы были густо покрыты резными украшениями. А ни один приличный барельеф, тем паче посвященный их вычурным пернатым богам, за четверть часа не изваять даже Микеланджело. Значит, время абсорбции и обратного застывания у вещества достаточно приличное… Что там у тебя, застрял?
Юл попытался отрицательно мотнуть головой и не смог. Его руки не увязли в стене, все было гораздо хуже.
Он вдруг почувствовал, что напрочь утратил ощущение собственного тела. Штурман был сейчас не человеком, а стальным зернышком, зернистой гранулой, таящей в себе тупую, холодную волю.
Одну лишь бездушную волю к движению.
И более ничего.
Глава 7
Прорыв
Юл не сразу понял, что произошло. Его имплантаты через тактильные датчики перчаток подключились к памяти металла. Теперь они активно транслировали результаты в его мозг, отчаянно утюжа подсознание.
Юл-автон чувствовал себя крайне неуютно в стальном теле, в котором постоянно происходили неведомые сталкеру процессы, захватившие его целиком.
То он сливался с некой агрессивной сущностью, норовившей поглотить его полностью и пожрать человеческую суть Штурмана. То принимался пускать побеги, отчего все его тело фантомно зудело. Эти ощущения для человека из плоти и крови были практически непереносимы!
За две минуты этого кошмара Юл Клевцов успел познать даже радости материнства. Во всяком случае, так он для себя охарактеризовал свою новую, необычную и до одури пугающую все его мужское естество способность самооплодотворяться и порождать следующую металлическую жизнь, пуская вдоль ствола свежие ломкие побеги и звеня на ветру перезревшими н-капсулами.
А самое кошмарное — то, что Юл сейчас чувствовал себя вполне естественно в обществе железных кустов-раскоряк, от корней до верхушек усеянных пятнами ржавчины, проплешинами окислов и разноцветными интерференционными разводами дружественных его новой искусственной натуре сплавов.
Настолько естественно и комфортно, что в первую минуту Юл счел возмутительным нахальством то обстоятельство, что кто-то — по всему видать, отменный невежда, идиот и вообще Невесть Кто — бесцеремонно ухватил его за один из боковых отростков и тут же принялся тормошить, трясти и тянуть в разные стороны. А после, видя, что Юл не поддается, и вовсе обхватил его крепкий и стройный торс-ствол. Чтобы затем сильно потянуть назад.
Вне себя от возмущения Юл-автон инстинктивно рванулся вперед, дабы вырваться из отвратительных объятий Невесть Кого…
…И тут же выпал из своей только что счастливо обретенной реальности в обстановку мрачную, чуждую и вдобавок ко всему слезоточиво вонючую.
Хлорпикрин?!
Он обнаружил себя в простенке между двумя стальными панелями, нетвердо стоящим на ногах и облепленным непонятной субстанцией, на ощупь более всего напоминающей сырой мох. Было темно, хоть глаз выколи, и очень, очень тесно. А в довершение всех неудобств кто-то крепко уцепился за его руку, сковывая движения и мешая развернуться.
И этот кто-то сейчас беззвучно орал на Штурмана, широко разевая рот.
Штурман облегченно вздохнул: как же приятно вновь почувствовать себя человеком! Темная фигура понемногу обретала очертания и теперь уже здорово походила на знакомого Юлу верзилу-«варяга».
Штурман энергично замотал головой, тыча пальцем себе в ухо и тем самым давая понять, что ровным счетом ничего не слышит.
Тогда Семенов — это был, конечно же, он, каким-то чудом сумевший уцепиться за руку Юла — демонстративно потер кулачищами стекла своего противогаза.
После чего мультипликационно шлепнул открытыми ладонями по своим ушам. И сразу вслед за тем принялся их сосредоточенно теребить, точно собираясь соскоблить столетнюю паутину.
И все это время он, не переставая, что-то кричал оторопевшему сталкеру.
«Гм… Кажется, это звук „а-а-а-а“, — озадаченно подумал Штурман. — И чего, спрашивается, так орать?»
— Проотивога-а-а-аз! Импла-а-а-антаты! — неожиданно донеслось до него откуда-то издалека. — Активируй импла-а-а-а-нтаты… Надень противога-аз!
Озарение сверкнуло в мозгу яркой и весьма болезненной вспышкой. Штурман судорожно пробежал пальцами, ища нужные сенсоры и одновременно, для скорости, беззвучно произнес кодовую фразу активации.
Тут же десятки тонких иголок вонзились в его мозг, так что барабанная перепонка превратилась в мембрану огромного африканского там-тама, по которому словно колотушкой молотила каждая буква кодовой формулы. Штурман уже давно не активировал все имеющиеся в нем боевые имплантаты одновременно, и теперь организм мстил ему жестокой болью и раскачкой вестибулярного аппарата.
Но вот окончательно восстановилось зрение, и Юл обрел прежнюю способность видеть во тьме лишь чуточку хуже кошки.
Он тут же натянул противогаз и заткнул рот «варяга» заметно отсыревшей снаружи двухслойной перчаткой.
— Тссс… Мы где?
Вместо ответа «варяг» погрузил руку в стену и ухватил показавшуюся оттуда чью-то растопыренную пятерню. Вырин с посеревшим не то от страха, не то от сырой металлической крошки лицом ошеломленно озирался по сторонам.
На него Штурман с Семеновым немедленно натянули съехавший на лоб противогаз.
Следом за ним по стопам Штурмана проникли сквозь мягкий пластилин автона и остальные члены группы.
— Все в порядке? — деловито уточнил Штурман, уже полностью восстановивший контроль над собой.
Он прослушал ответы, потому что его имплантаты уловили тихий голос Старика:
— В крепости все тихо, Юл. Внутренняя стена имеет дверь метрах в тридцати слева от точки входа. Она — ваша ближайшая цель.
— Идем налево, держаться вместе, — скомандовал Штурман. — А ты, — приказал он подрывнику из «Семи братьев», придержав его за локоть, — начинай размещение зарядов. Стену взорвешь по условленному сигналу, согласно плану.
Дверь оказалась дальше на двадцать метров, чем предсказывал Старик, и была снабжена не только двойным запорным механизмом, но и охранником-рептоидом.
Существо, закованное в чешуйчатый дюралевый панцирь, явно не ожидало нападения. Однако же оно проворно оценило обстановку и отважно кинулось на подлых лазутчиков.
Штурман никогда не видел рептилий таких размеров. А с классом пресмыкающихся он был знаком достаточно близко, в особенности после знаменитой казантипской генной катастрофы.
Тогда из крымских каменоломен неожиданно вышли вараны, инфицированные колонией особенно агрессивных скоргов, и ООН пришлось зачищать территорию не вполне цивилизованными методами. Штурман все сделал как надо, но с тех пор у него на боку остался синеватый извилистый шрам от вараньего зуба.
И хорошо еще, что у инфицированного скоргами варана, в отличие от его естественного природного собрата, не ядовита слизистая оболочка пасти и зубы!
Рептоида срезал еще в прыжке Олаф из Ордена. Выстрел был столь точен и стопроцентно убийствен, что Юл проникся еще большим уважением к стрелкам Крамера.
Очевидно, для чемпиона Ордена мало иметь стальные нервы и надежный глазомер — на первое место в их искусстве нередко выходит отменное знание уязвимых мест огромного числа разновидностей опасных механоидов Пятизонья!
Дверь вскрыл крестоносец Мизгирь.
Семенов поначалу намеревался без затей выжечь армганом всю казенную часть замков вместе с пазами косяка. Но крестоносец в черном, по какому-то своему чудному принципу не надевающий брони, спокойно отстранил «варяга» и склонился во тьме над дверью.
Мизгирь тихо шептал неведомые слова и даже разочек принялся гнусаво гудеть, словно африканская дудка-вувузела. После он сунул в скважину тонкое лезвие своего походного ножа и несколько раз осторожно провернул его. Затем пружинисто выпрямился и указал рукою на дверь: мол, добро пожаловать, ворота открыты.
Юл, как старший, решительно распахнул дверь, но его опередил Семенов. Быстро пригнувшись и почти сломавшись пополам при его-то богатырских пропорциях, «варяг» бесстрашно шагнул на землю Тройки.
Следом за ним — Штурман и остальные.
Итак, стены были преодолены. Штурмовую группу приняли в свои объятия внутренние пространства технокрепости.
Штурману очень хотелось подать сигнал подрывнику «Семи братьев». И очень не хотелось будить гарнизон Тройки раньше времени.
Пока есть возможность продвигаться к цели, бесшумно уничтожая часовых, надо этой возможностью пользоваться.
Юл вызвал подрывника по рации. И отбил ему через имплантат цифровым кодом такую депешу:
«Ждать. Взорвешь стену без моего сигнала, когда услышишь бой в крепости».
Дождавшись подтверждения приема, Юл сделал знак своим бойцам.
Начиналась главная работа.
То, что объятия Тройки совсем не гостеприимны, Штурман и его команда ощутили на себе сразу, едва лишь уничтожили в ближайшей караулке смену часовых.
Оказалось, что над караулкой в своеобразных гнездах, свитых среди ветвей автонов из стеклоткани, отдыхал, подзаряжаясь энергией, десяток вражеских сталтехов.
Секунда — и они обрушились незваным гостям прямо на голову.
Среди них были четыре сталтеха-ветерана, целиком состоявших из искусственных материалов — экзоскелеты, металлизированные кости, синтетические сухожилия и провода каналов управления.
Остальные шестеро еще совсем недавно были людьми. Об этом Штурман судил по остаткам вялой плоти на костяках и скрученным лоскутам желтой, пергаментной кожи, делавшей их похожими на мумифицировавшиеся трупы, извлеченные из сухого песка знойной аравийской пустыни.
Штурман давно уже отучил себя от дурацкой привычки вглядываться в костлявые, коричневые, синеватые лица сталтехов. Среди них вполне мог оказаться кто-то из прежних знакомцев Юла. Но это ровным счетом ничего не меняло во взаимоотношениях сталкера с зомбированными пост-сапиенсами, расставшимися с разумом и стремительно утрачивающими человеческий облик..
Врага следовало уничтожить. И сантименты приходилось оставлять за бортом, даже если Штурману порой чудились знакомые черточки на высохших, изуродованных лицах. Глаза сталтехов были мертвы и лишь изредка разгорались призрачным красным огнем, питаемые энергией, не имевшей ничего общего с божественным дыханием жизни.
Старик в полном соответствии со своей чудаковатой натурой звал сталтехов «дуболомами», но чаще почему-то — «Сделанные в СССР», хотя эпоха первого в мире государства рабочих и крестьян давно миновала. Видимо, за схожесть внешнего вида и реакций с роботами из советских фильмов вековой давности. Да и никакого чувства общности сталтехи не испытывали: каждый вел себя в бою обособленно, предпочитая совершать собственные маневры.
Это и предопределило их поражение.
В отличие от сталтехов группа Штурмана действовала слаженно именно потому, что каждый имел свои боевые приемы, но расценивал их как часть совместного плана.
Олаф и Фред работали в полном, почти сверхъестественном взаимодействии: там, где исчезал один, тут же возникал другой. Их импульсные пулеметы били экономно, короткими очередями. Но каждая такая очередь оставляла в противниках созвездие аккуратных дыр, всегда опережая сталтехов на доли секунды. Причем эти дыры почти всегда ложились столь кучно, что совокупное воздействие поражающих элементов на цель не суммировалось, но скорее перемножалось.
В итоге стены караулки обрели всего дюжину круглых отверстий с разбегающимися лучами ровных трещин, характерных при попадании из импульсника. Все остальные заряды нашли свою цель.
Дольше всех сопротивлялся наиболее опытный сталтех-ветеран, с самого начала избравший выгодную позицию на правом фланге. Покуда его собратья вели бесполезную дуэль с лучшими стволами Ордена, ветеран вознамерился подстрелить Семенова, решив, что командовать вражеской диверсионной группой должен как раз тот, кто выше всех ростом и мощнее статями.
Однако «варяг» продемонстрировал удивительную для своих габаритов расторопность. В два прыжка именитый телохранитель Вырина нырнул под врага, легко уйдя из сектора обстрела, благо сталтех был вооружен несуразно громоздким пулеметом, который лишь с большой натяжкой можно было назвать ручным.
Штурман, только что разделавшийся со сталтехом-новобранцем, подстраховал «варяга», выпустив заряд своего армгана впритирку с овальной, как стальное яйцо, головой сталтеха. Тот машинально пригнулся и тут же оказался с Семеновым буквально нос к носу.
Сталтех мигнул красным светом, и его глаза медленно погасли — из чрева ветерана искусственной жизни торчал широкий десантный нож.
Семенов невозмутимо вернул оружие, разворотив предварительно своему противнику реберную клетку; и кровожадно оглянулся в поисках очередной жертвы. Ноги сталтеха подломились, и он медленно сполз по стене караулки, осыпаемый пенобетонной крошкой, — это Вырин устроил запоздалую пальбу, целя туда, где еще секунду назад стоял «ветеран».
Тело сталтеха сложилось вдвое и осталось лежать неподвижно, испуская последние электромагнитные импульсы.
— Берсерк, чистый берсерк! — фыркнул Штурман в сторону «варяга». И первым бросился дальше, предоставив группе уже на бегу добивать контрольными выстрелами в голову поверженных противников.
В спину им ударил слитный раскат грома — подрывник «Семи братьев», расслышав, наконец, бой, привел в действие десяток зарядов.
Это означало, что размягченный участок стены сметен и через открывшуюся брешь на территорию крепости сейчас хлынет «бригада Ост».
А еще это означало, что на западные и южные бастионы Тройки сейчас обрушится ярость всех огневых средств союзных кланов.
Доброе утро, «Уроборос»!
Доброе, мать вашу, утро.
…Как изящно сформулировал Крамер, «из общих физических соображений», Большой Генератор должен был располагаться где-то вблизи от геометрического центра крепости. Иначе неэвклидово поле не смогло бы покрывать крепость сравнительно равномерно, формируя над ней классическую полусферу.
За двое суток до прорыва Юл с Гидеоном Крамером внимательно изучили схему расположения внутренних объектов Тройки и наиболее перспективных вариантов нахождения генератора. Схему предоставил Крамер, и Юл искренне восхитился осведомленностью эмиссара Ордена. Тот же в ответ лишь скромно развел руками.
— У Ордена много добровольных помощников, господин Клевцов. Подчас в таких местах, куда приличный человек не рискнет и носа сунуть. А они там живут, работают и снабжают нас порой весьма ценной информацией. Вот, к примеру, как эта.
Он кивнул на лист пластиковой бумаги с нанесенной на него картой. Ее Штурман тут же занес в буфер информационного имплантата, озаботившись тем, чтобы замкнуть цепь этой области памяти на систему ориентировки.
Теперь, если осведомитель Крамера не врал, Юл сможет передвигаться по казематам и бункерам Тройки, как по коридорам собственной квартиры.
Впрочем, собственной квартиры у Юла Клевцова не было уже много лет. Были временные пристанища, было теплое гнездышко подруги Пенни. Но личного дома-крепости, своей Итаки, как порой любил выражаться Штурман, оставаясь наедине с собственными мыслями, у него пока не существовало даже в самых отдаленных и радужных планах…
…Обо всем этом Штурман даже не вспомнил, стремительно приближаясь к сети бункеров, размещенных в центре крепости под столовой.
Где-то там, внизу, среди мастерских и хранилищ боеприпасов, должен быть спрятан генератор. Если только таинственный осведомитель Гидеона Крамера не ошибается или не вводит сознательно в заблуждение своего влиятельного патрона.
Именно теперь у Штурмана появилась возможность по достоинству оценить боевые качества членов своего маленького отряда. Ни один из бойцов не отстал от него, несмотря на то, что им приходилось на ходу зачищать помещения и подавлять огнем сопротивление змеепоклонников!
Даже Вырин держался след в след. А один раз, еще когда они только подходили к столовой, он удачно подстрелил шарообразного механоида. Тот неожиданно плюнул в них огромным сгустком ослепительной плазмы с площадки на средней из трех ажурных вышек, давших технокрепости ее название.
Выстрел был, к счастью, неточным.
Подбитый механоид сверзился с десятиметровой высоты и распался на две части. Одна была, собственно, самим стрелком, состоящим из сферического корпуса, электронного мозга, компактно упакованного в тусклую алюминиевую башку, и четырех плазмотронов, работающих на общий плазмаган.
Вторая часть механоида была более интересной. Сначала Юлу показалось в пылу бранных трудов, что он неожиданно увидел тут живую черепаху…
Как вдруг до него дошло!..
И, видно, не только до него…
Потому что каждый сталкер почел за лучшее отпрыгнуть как можно дальше в сторону.