— Это точно, — согласилась Кэтти-бри и взглянула на Дзирта.
— Я им воспользуюсь только в случае крайней необходимости, — пообещал Дзирт, надевая цепочку на шею. Теперь подвеска висела рядом с головой единорога из слоновой кости, символом его богини.
Еще один дворф сделал попытку взять дверь штурмом, отлетел от нее и застонал, свалившись на пол.
— Пф! — презрительно фыркнул Пвент. — Да вы просто горстка сосунков. Я вам покажу, как это делается!
Реджис кивнул — это был условный знак — и немедленно начал крутить рукоять, поднимая металлическую пластину.
— Будьте осторожны, — предупредил он своих товарищей, поскольку они стояли как раз там, куда мог ввалиться Пвент.
— Я ухожу, — заявила Кэтти-бри, направляясь к другой двери. У нее не было ни малейшего желания встречаться с Пвентом. Он скорее всего ущипнул бы ее за щеку, как обычно, и посоветовал бы «постараться» отрастить бороду, чтобы стать настоящей дворфской красавицей.
Дзирта не нужно было уговаривать. Он сжал рубин, с благодарностью взглянул на Реджиса и поспешил вслед за Кэтти-бри.
Пройдя всего несколько шагов, они услышали, как разлетелась в щенки «учебная» дверь, затем послышался торжествующий смех Пвента и восторженные «ох» и «ах» наивных солдат отряда «Веселые мясники».
— Надо бы заслать побольше таких в Мензоберранзан, — с кислой гримасой сказала девушка, — Пвенту под силу загнать все его население на край света!
И Дзирт, знакомый с самыми сильными семействами дроу, видевший гнев верховных жриц и проявления необыкновенных сверхъестественных возможностей, ничего равного которым не было на поверхности, согласился с ней.
* * *
Советник Фербл, чувствуя себя не слишком удобно в свете факелов, провел морщинистой рукой по почти лысой макушке. Свирф (иначе глубинный гном) Фербл был ростом всего три с половиной фута, но его крепкое тело состояло почти из одних мускулов. Немногие из народов Подземья были так приспособлены к жизни в этом мире без света, и никто не понимал и не чувствовал залегавшие на глубине породы так хорошо.
И все же здесь, в пустых (хотелось бы верить!) коридорах за границами Блингденстоуна, своего родного города, Ферблу было не по себе. Он терпеть не мог света факелов, да и вообще любого света, но приказ короля Шниктика был недвусмыслен и обсуждению не подлежал: ни одному гному не позволялось выходить в туннели без зажженного факела.
За единственным исключением. У товарища Фербла факела не было, потому что у него не было рук. Белвар Диссенгальп, Высокочтимый Хранитель Туннелей Блингденстоуна, потерял руки много лет назад из-за Дайнина, брата Дзирта До'Урдена. Но в отличие от других народов Подземья свирфам было ведомо сострадание, и вместо утраченных конечностей ремесленники Блингденстоуна сделали несчастному прекрасные «протезы» из чистого зачарованного мифрила: молот на правую руку и киркомотыгу на левую.
— Полный круг прошли мы! — объявил Фербл. — И в Блингденстоун возвращаться пора!
— Нет пока, — проворчал Белвар. Голос у него был грубее и ниже, чем у большинства свирфов, и хорошо подходил к его коренастой широкоплечей фигуре.
— Дроу в туннелях нет, — стоял на своем Фербл. — За три недели ни одного сражения.
В действительности так оно и было: многие месяцы дроу вступали в столкновения со свирфами в непосредственной близости от Блингденстоуна, но теперь туннели были необычно пусты. Белвар понимал, что эта перемена как-то связана с его другом, Дзиртом, и боялся, что тот, возможно, попал в плен или убит.
— Тихо всё, — приглушенно сказал Фербл, как будто испугался, что громкий голос может его выдать. Мурашки пробежали у него по спине. Это Белвар заставил его идти сюда, хотя и была его очередь делать обход, обычно таких опытных и почтенных персон, как Фербл, освобождали от обязанностей дозорных. Но Белвар настоял, и по какой-то непонятной причине король Шниктик пошел навстречу Высокочтимому Хранителю.
Хотя нельзя сказать, что Фербл плохо знал туннели. Как раз наоборот, он единственный из гномов Блингденстоуна имел знакомства в Мензоберранзане и изучил туннели вокруг города дроу лучше любого глубинного гнома. Это сомнительное преимущество доставляло Ферблу множество неудобств. Когда свирфы захватили переодетую Кэтти-бри, но потом поняли, что она не враг им, Ферблу, рискуя собственной жизнью, пришлось показывать ей кратчайший тайный путь в Мензоберранзан.
Вот и теперь Фербл понимал, что Белвара волнует совсем не присутствие дроу в туннелях. Здесь все было спокойно. Патрули и другая тайная охрана не обнаружили никаких следов темных эльфов даже ближе к Мензоберранзану, на их обычных маршрутах. В городе дроу произошло нечто особенное, это ясно, и похоже также, что Дзирт и Кэтти-бри, стоившая гномам стольких хлопот, причастны к этому. Потому-то Белвар и вывел Фербла сюда, и Советника передернуло при мысли, что король Шниктик с такой готовностью согласился с Белваром.
— Что-то случилось, — сказал Белвар, неожиданно раскрывая карты, словно понял, о чем размышлял Фербл. — Я имею в виду — в Мензоберранзане.
Фербл посмотрел на Высокочтимого Хранителя с подозрением. Он догадывался, о чем его вскорости попросят, догадывался, что ему скоро снова придется иметь дело с этим мошенником Джарлаксом.
— Даже в камнях ощущается напряжение, — продолжал Белвар.
— Как будто дроу скоро выступят в поход, — сухо добавил Фербл.
— Козим камман деноктусд, — согласился Белвар. На древнем языке свирфов это означало: «Земля замерла перед землетрясением», что соответствовало выражению: «Затишье перед бурей», употреблявшемуся жителями поверхности.
— Чтобы встретился я с моим осведомителем-дроу, желает король Шниктик, — рассудил Фербл, решив, что больше нет смысла ходить вокруг да около. Вряд ли его предположение сильно разойдется с тем, что хотел ему предложить Белвар.
— Козим камман деноктусд, — повторил Белвар с еще большей уверенностью.
И он, и король Шниктик, и многие другие в Блингденстоуне не сомневались, что дроу скоро приведут в движение большие силы. Несмотря на то что туннели, ведшие на поверхность кратчайшим путем, находились к востоку от Блингденстоуна, за Мензоберранзаном, дроу сначала придется идти на запад, а значит, они окажутся в опасной близости от города гномов. Эта перспектива беспокоила свирфов, и король Шниктик даже отправил разведывательные отряды далеко на восток и на юг, куда они раньше никогда не забирались. Поговаривали, что, если опасения подтвердятся и найдется новое место для проживания, всем придется оставить Блингденстоун. Конечно, никто этого не хотел, а Фербл и Белвар, пожалуй, меньше всех. Оба были уже стары, оба доживали второй век, и оба и душой, и сердцем были привязаны к родному городу.
Но они также очень хорошо понимали весь ужас нашествия дроу, понимали, что, если армия темных эльфов подойдет близко к Блингденстоуну, все свирфы будут уничтожены.
— Встречу назначу я, — сказал Фербл со вздохом. — Он мало что скажет мне, даже не сомневаюсь. Он всегда говорит мало, но цена высока!
Белвар промолчал, однако его не очень беспокоила цена, которую придется заплатить жадному осведомителю. Высокочтимый Хранитель Туннелей понимал, что за незнание придется платить гораздо больше. Он также знал, что Фербл и сам это понимает и что его покорное подчинение всего лишь поза. Белвар хорошо изучил Советника, и он ему нравился, несмотря на постоянные жалобы.
А теперь Белвару, как и всем свирфам, позарез нужны были и Фербл, и его связи.
Глава 3
КАК ДЕТИ
Дзирт и Кэтти-бри неслись вниз по каменистой дорожке, легко и весело, словно играющие дети, огибая и перескакивая валуны. Перемахивая скальные трещины и разломы, хватаясь за нижние ветви невысоких деревьев и с разлету мчась дальше, они незаметно стали соревноваться. Они прибежали в небольшую низину, перескочили крохотное озерцо (Кэтти-бри немного промочила ноги), потом разбежались, огибая большой каменный выступ чуть выше их роста. Кэтти-бри бросилась направо, а Дзирт налево, но в ту же секунду передумал и ринулся на само препятствие.
Кэтти-бри выскочила из-за скалы, радуясь, что обогнала дроу.
— Я первая! — крикнула она, но в то же мгновение над ее головой пролетела темная тень ее друга.
— Не совсем! — возразил Дзирт, приземляясь так легко, как будто сделал шаг, а не прыжок.
Кэтти-бри вскрикнула от досады и снова пустилась бежать, но тут же остановилась, увидев, что Дзирт стоит на месте.
— Уж больно день хорош, — сказал темный эльф.
День и правда был чудесным, такие бывают только у южных отрогов Гребня Мира в начале осени: бодрящий сухой воздух, прохладный ветер, гнавший по ослепительно яркому голубому небу пухлые, похожие на громадные снежки облака.
— Слишком хороший, чтобы препираться с Берктгаром, — добавила Кэтти-бри, не совсем поняв Дзирта. Она наклонилась, опершись о колени руками и качая головой, стараясь отдышаться.
— Слишком хороший, чтобы не позвать Гвенвивар! — весело закончил Дзирт.
Кэтти-бри с радостной улыбкой наблюдала, как он вынимает из заплечного мешка ониксовую фигурку пантеры. Пожалуй, более прекрасной вещицы девушка никогда не видела. Статуэтка очень точно передавала мускулистое тело большой кошки и умное выражение ее морды. Но великолепие изделия затмевалось видом чудесного создания, которое можно было вызвать с ее помощью.
Дроу осторожно поставил фигурку на землю перед собой и тихонько позвал:
— Иди ко мне, Гвенвивар!
Видимо, пантере самой хотелось поскорее присоединиться к ним, потому что над статуэткой почти в тот же миг заклубился, сгустился и принял очертания пантеры серый туман.
Словно поняв по тону Дзирта, что опасности нет и ее вызывают для совместной прогулки, громадная кошка материализовалась в ленивой позе, со стоящими торчком ушами.
— Мы бежим наперегонки в Сэттлстоун, — объяснил Дзирт. — Поспеешь за нами?
Пантера мигом все поняла. Легко оттолкнувшись мощными задними лапами, она перемахнула через голову Кэтти-бри, взмыв на вершину двадцатифутового скального выступа, который друзья только что обежали. На плоской вершине она повернулась и от восторга встала на задние лапы. Сердца обоих товарищей бешено забились. В Гвенвивар было весу шестьсот фунтов, ростом она вдвое превосходила обычную пантеру, голова по величине равна была ширине плеч Дзирта, а лапой она могла полностью накрыть лицо человека. При этом в ее сияющих зеленых глазах светился разум, не свойственный ни одному зверю. Более надежного товарища было не сыскать, преданность пантеры была безусловной, и всякий раз, как Дзирт, Кэтти-бри, Бренор или Реджис видели гигантскую кошку, у них теплело на сердце.
— Думаю, стоит поторопиться, — с плутоватой улыбкой прошептала Кэтти-бри.
Дзирт незаметно кивнул, и оба сорвались с места и понеслись вниз по каменистой тропинке. Через пару секунд до них донесся рык Гвенвивар, все еще стоявшей на вершине скалы. Дорожка была сравнительно широкой, и Дзирт чуть обогнал девушку. Но юную и сильную Кэтти-бри, обладавшую сердцем, которое скорее могло бы биться в груди стойкого дворфа, непросто было заставить уступить.
— Тебе не удастся меня победить! — выкрикнула она, но Дзирт только рассмеялся. Однако он перестал смеяться, когда обогнул поворот и обнаружил, что упрямая и смелая девушка срезала путь, промчавшись по осыпи из больших валунов, и неожиданно оказалась впереди.
Теперь борьба шла всерьез. Дзирт пригнулся и пустился бежать во всю прыть, так безоглядно несясь вперед, что чуть не врезался головой в дерево. Они бежали шаг в шаг с Кэтти-бри, но девушка не уступала первенства.
Снова послышался рык Гвенвивар со скалы, и оба почувствовали, что кошка насмехается над ними.
Не прошло и пары секунд, как пантера оттолкнулась от каменного выступа рядом с Дзиртом и черной молнией пронеслась над ним. Гвенвивар приземлилась поперек тропинки как раз между двумя товарищами и так быстро и беззвучно обошла Кэтти-бри, что девушка не сразу поняла, что она уже не первая.
Чуть позже Гвенвивар снова пропустила ее вперед, а Дзирт, чуть сократив путь, обогнал их, но пантера тут же снова обошла его. Так они и бежали: Кэтти-бри и Дзирт изо всех сил, а Гвенвивар забавляясь.
Когда они решили остановиться перекусить на небольшой полянке, защищенной с севера и востока высокими скалами и почти смыкавшимся с ними отвесным кряжем, Кэтти-бри и Дзирт совсем выдохлись, а у Гвенвивар даже дыхание не участилось. На полянке лежало несколько валунов, на которых можно было присесть и отдохнуть, а между ними из небольших камней был выложен круг для костра. Именно здесь и делал обычно привал любивший странствовать дроу.
Пока Дзирт разводил костерок, девушка отдыхала. Далеко внизу она заметила серые дымы, поднимавшиеся в небо над крышами домов Сэттлстоуна. Этот вид подействовал на Кэтти-бри, проведшую все утро в легкомысленных забавах, отрезвляюще, напомнив о серьезности ее задачи и сложившегося положения. Кто знает, как далеко им с Дзиртом и Гвенвивар придется бежать, если придут темные эльфы?
Глядя на дымы, Кэтти-бри также вспомнила и о человеке, который привел закаленных варваров сюда из Долины Ледяного Ветра, о том, кто должен был стать ей мужем. Вульфгар погиб в тисках йоклол, служанки злобной Ллос, пытаясь спасти Кэтти-бри. И она, и Дзирт были в какой-то мере ответственны за его смерть, но чувство вины больше не терзало их. Дзирт тоже заметил дымы над крышами и теперь смотрел вниз и размышлял, на минуту позабыв о костре.
Ни дроу, ни девушка больше не улыбались, вспоминая, как они устраивали такие же гонки с Вульфгаром, а юный варвар делал громадные прыжки, поскольку не мог протиснуться в просветы между камнями, куда его более юркие товарищи проскакивали, даже не сбавляя скорости.
— Как жаль… — начала Кэтти-бри, и Дзирт подумал о том же.
— Если война все же начнется, было бы лучше, если бы во главе жителей Сэттлстоуна стоял Вульфгар, сын Беарнегара, — сказал он, и оба подумали о том, что все вообще было бы лучше, если бы юный варвар остался в живых.
Ну вот. Говорить больше было не о чем, и они поели в молчании. Даже Гвенвивар лежала неподвижно и не издала ни звука.
Кэтти-бри унеслась мыслями в Долину Ледяного Ветра, к скалистой Пирамиде Кельвина, одиноко возвышавшейся над плоской тундрой. Там было так же хорошо, как здесь. Может, чуть прохладнее, но в воздухе чувствовались такая же чистота и бодрящий холодок. Надо же, как далеко она, Дзирт, Гвенвивар, Бренор, Реджис и, конечно, Вульфгар ушли! А ведь прошло совсем немного времени. Времени, заполненного приключениями, восторгами, страхами и славными свершениями. Вместе они были непобедимы.
Так им казалось.
Кэтти-бри испытала столько, сколько иной человек за целую жизнь, а ведь ей было немногим больше двадцати лет. Она стремительно мчалась по жизни, как по каменистой горной тропке, свободная и полная воодушевления, беззаботно перескакивая пропасти, чувствуя себя бессмертной.
Почти.
Глава 4
ЧТО-ТО БУДЕТ
«Заговор?» — Пальцы дроу мелькали, передавая разнообразные затейливые комбинации языка жестов, используемого темными эльфами. Этот язык был таким сложным, что почти все слова обычной речи имели в нем свои соответствия.
Джарлакс отрицательно качнул головой. Он вздохнул. Казалось, главарь наемников был и вправду озадачен — а такое с ним редко случалось — и знаком показал своему подчиненному, что стоит пройти в более неприметное место.
Они шли по широким извилистым улицам Мензоберранзана, пересекали открытые площадки между гигантскими сталагмитами, служившими жилищами для многочисленных семейств дроу. Эти сталагмиты, полые, как и многочисленные сталактиты, свисавшие со свода громадной пещеры, были соединены переходами и снабжены просторными балконами. Группы каменных образований, находившихся на территории одной семьи, часто были соединены мостами, как правило в виде паутины. И во всех дворцах, особенно тех, которые принадлежали старым и наиболее почитаемым семьям, самые красивые наружные украшения были подсвечены волшебными феерическими огнями, как правило фиолетовыми и синими, иногда красными, изредка — зелеными. Мензоберранзан был великолепнейшим из всех городов дроу, он казался почти нереальным, от его красоты захватывало дух, и несведущий посетитель (хотя он вряд ли долго оставался бы в неведении… и в живых!) вряд ли поверил бы, что творцы этого чуда были одним из самых злобных народов мира.
Теперь Джарлакс неслышно шагал по темным узким улицам той части города, где располагались жилища более скромных семей. Он внимательно смотрел вперед и по сторонам, и его острый глаз (сегодня повязка прикрывала правый) примечал малейшее движение в самых темных углах.
Поэтому главарь наемников несказанно удивился, когда, оглянувшись назад, обнаружил за своей спиной не Мтара, лейтенанта Бреган Д'эрт, сопровождавшего его, а другого, весьма могущественного дроу.
Джарлакса почти невозможно было выбить из колеи, но, так неожиданно повстречавшись с Громфом Бэнром, старшим сыном Матери Бэнр и Архимагом Мензоберранзана, он не сразу нашелся что сказать.
— Надеюсь, Мтар вернется ко мне, когда наша встреча закончится, — сказал Джарлакс, быстро обретя присутствие духа.
Архимаг молча повел рукой, и в воздухе, на высоте нескольких футов над землей, возник мерцающий зеленый шар. От него отходил тонкий серебряный шнур, одним концом почти касавшийся пола.
Джарлакс пожал плечами и взялся за шнур; в тот же миг его втянуло в шар, за мерцающей поверхностью которого находился вход в межуровневое пространство.
Здесь его взгляду открылось не обычное в таких случаях пустое помещение, а роскошно обставленная гостиная, ошеломляющее впечатление дополнялось слугой-зомби, бросившимся к Джарлаксу с бокалами превосходного вина, даже не дав ему сесть. Через мгновение глаза наемника перестроились на обычный диапазон спектра, поскольку комната была залита мягким голубым светом. В жилищах волшебников это было обычным делом; даже чародеи-дроу, привычные к мраку Подземья, не могли читать в темноте свои свитки и сборники заклинаний.
— Он вернется, если, конечно, в течение того времени, что понадобится нам для разговора, ему удастся остаться в живых там, куда я его отправил, — ответил Громф.
Видно было, что вошедшего вслед за Джарлаксом колдуна не слишком заботила судьба бедняги. Бэнр прикрыл глаза и прошептал какое-то слово, в результате чего его пивафви и неброская одежда превратились в другие одеяния, более соответствовавшие великолепию окружения. Свободно спадавшая мантия со множеством карманов была украшена таинственными знаками власти. Все они светились магическим светом, как и архитектурные детали дворцов, хотя Архимаг мог погасить его мысленным приказом, и тогда мантия скрывала его лучше всякого пивафви. Ворот украшали две застежки: одна в виде паука с красным телом и черными лапками, другая — сияющий зеленый рубин, хотя Джарлакс не мог их как следует разглядеть, поскольку длинные белые волосы мага, рассыпавшиеся по плечам, почти скрывали их.
Наемник, которого чрезвычайно интересовали всякие магические штучки, видел эти застежки еще на предшественнике Громфа, хотя Бэнр занимал эту должность столько, сколько помнил себя любой из жителей Мензоберранзана. При помощи силы, заключенной в броши-пауке, Архимаг наполнял волшебным теплом Нарбондель, колонну, игравшую в Мензоберранзане роль часов. Магический жар достигал вершины колонны через двенадцать часов, а потом опускался к подножию за такое же время, после чего камень снова становился холодным. Для чувствительных к тепловому излучению глаз дроу такие часы были весьма удобны.
Другая застежка наделяла Громфа вечной молодостью. Джарлакс прикинул, что ему должно было уже исполниться семьсот лет, и при этом маг выглядел таким юным, словно только готовился поступать в Академию!
Но впечатление было обманчивым, решил про себя Джарлакс, внимательно вглядываясь в чародея. Громф был окружен аурой власти и достоинства, в его глазах отражались мудрость уроков долгой жизни, подчас горьких. Он был хитер и опасен, способен в мгновение ока оценить любую ситуацию, и, если говорить откровенно, с ним Джарлакс чувствовал себя еще неуютнее, чем стоя перед самой Матерью Бэнр.
— Так что же заговор? — вслух спросил Громф. — Может, другие семейства уже сыты по горло моей матушкой и объединились против Дома Бэнр?
— Я уже предоставил полный отчет Матери…
— Я не пропустил ни слова, — нетерпеливо оборвал его Громф. — Но я хочу знать правду.
— Правду, — повторил Джарлакс, лукаво улыбнувшись, поскольку понял, что Громф не на шутку обеспокоен. — Правда — это вещь интересная.
— И очень редкая, — согласился Громф. Он снова стал невозмутимым и, соединив перед собой пальцы рук, вольно откинулся в кресле. — Однако именно она, случается, спасает жизнь глупцам, сующим свой нос в чужие дела.
Улыбка тут же пропала с лица Джарлакса. Он пристально смотрел в лицо Громфу, пораженный смелостью столь откровенной угрозы. Громф обладал очень большой властью, — по меркам Мензоберранзана, Архимаг достиг высот, вообще возможных для мужчины. Но для Джарлакса мерки Мензоберранзана ничего не значили, а колдун отважился угрожать ему…
Однако еще более Джарлакс удивился тому, что Громф, могущественный Громф Бэнр, был не просто взволнован. Он был по-настоящему напуган.
— Я не стану затруднять тебя напоминанием о том, чего стоит этот самый «глупец», — сказал Джарлакс.
— Да уж избавь.
Джарлакс расхохотался ему в лицо.
Громф поднес руки к губам, от этого движения распахнулась его мантия, открывая две волшебные палочки за его поясом.
— Нет никакого заговора, — внезапно и жестко произнес наемник.
— Правду! — угрожающим тихим голосом сказал Громф.
— Это правда, — совершенно откровенно подтвердил Джарлакс. Вряд ли когда-нибудь он говорил так откровенно. — Я не меньше тебя заинтересован в существовании Дома Бэнр, Архимаг. Если бы менее знатные Дома вступили в сговор против Первого Дома или собственные дочери задумали сместить Бэнр, Бреган Д'эрт стала бы на ее сторону, по крайней мере мы дали бы ей знать о готовящемся ударе.
Лицо Громфа приняло озабоченное выражение. Но Джарлакса больше всего поразило, что старший сын Дома Бэнр как будто не заметил его вопиющего (и намеренного) промаха, когда наемник назвал Мать Бэнр просто «Бэнр». Подобные ошибки обычно стоили дроу — а мужчинам в особенности — жизни.
— Тогда что же? — спросил Громф, и тон его вопроса, прозвучавшего почти как мольба, поверг Джарлакса в совершенную растерянность. Он никогда раньше не видел Архимага в таком состоянии и никогда не думал, что такое возможно. — Ты же сам чувствуешь! — выкрикнул Громф. — Это просто носится в воздухе!
Джарлакс тянул паузу и просто согласно кивал — ему не хотелось делиться с Громфом своими опасениями. Он только заметил:
— Часовня повреждена.
Архимаг скривился. Громадная сводчатая часовня Дома Бэнр была священным местом для всего города, главным святилищем Ллос. Отступник Дзирт До'Урден и его друзья, разрушившие купол часовни, все равно что дали пощечину самой богине.
— Паучья Королева гневается, — заметил Громф.
— Как я ее понимаю! — согласился Джарлакс.
Громф бросил на невоздержанного на язык наемника разъяренный взгляд. Но Джарлакс понял, что разгневало его не оскорбительное замечание в адрес Ллос, а всего лишь легкомысленный тон.
В ответ на тяжелый взгляд Архимага наемник лишь ухмыльнулся, и тогда Громф вскочил с кресла и стал метаться по комнате, как зверь в клетке. Слуга-зомби, не умевший мыслить и запрограммированный только на определенные действия, бросился к нему с напитками.
Громф взвыл и вскинул руку, на ладони которой появился пламенеющий шар. Другой рукой Громф кинул внутрь шара что-то маленькое, красное похожее на чешуйку и начал зловеще нараспев произносить заклинание.
Джарлакс терпеливо наблюдал, как Громф дает выход своей досаде, про себя надеясь, что удар будет направлен на зомби, а не на него.
Из руки Громфа вырвался язык пламени. Неторопливо, но неуклонно, как змея, уже парализовавшая жертву ядом, пламя обвилось вокруг слуги, который, естественно, не шевелился и не просил пощады. За какие-то секунды огненная змея целиком обвила его. Громф снова непринужденно опустился в кресло, а похожий на ходячий факел зомби вернулся в угол комнаты и встал там навытяжку. Однако вскоре он осел, потому что одну из его ног сожрало пламя.
— Это запах… — Джарлакс, брезгливо сморщившись, прикрыл нос рукой.
— …власти! — закончил Громф начатую фразу, сузив красные глаза и раздувая ноздри красивого тонкого носа. Колдун сделал глубокий вдох, втягивая в себя запах горящей человеческой плоти.
— Совсем не Ллос нагнетает зловещие предчувствия, — внезапно заявил Джарлакс. Ему вдруг захотелось согнать с раздосадованного Громфа спесь, поскорее покончить с разговором и убраться отсюда.
— Что тебе известно? — разом напрягся Громф.
— Не больше, чем тебе, — ответил Джарлакс. — Вполне возможно, что Ллос разгневана бегством Дзирта и уроном, нанесенным часовне. Ведь ты лучше других понимаешь, какое значение имеет это святилище.
В ответ на хитрый тон наемника ноздри мага снова затрепетали. Джарлакс намеренно задел больное место, ахиллесову пяту неуязвимого Архимага. Громф создал самое величественное из украшений часовни, гигантский иллюзорный мерцающий образ, паривший над центральным алтарем. Он беспрестанно менялся, принимая то обличье прекрасной женщины-дроу, то громадного паука. В Мензоберранзане ни для кого не было секретом, что Громф вовсе не принадлежал к наиболее преданным поклонникам Ллос и, создав этот образ, он всего лишь избавился от беспощадного гнева своей матери.
— Но вряд ли Ллос — единственная причина, слишком уж много других происшествий, — продолжал Джарлакс, насладившись мелкой победой. — И большинство из них, как мы видим, подрывают ее власть.
— Божество — соперник? — предположил Громф, видимо выдав больше, чем намеревался. — Или тайный бунт? — Колдун откинулся назад, полагая, что поймал какую-то ниточку, думая, что о подобном восстании главарю наемников уж точно что-то должно быть известно.
Но Джарлакс действительно не знал, имеет ли хоть одна из догадок Громфа под собой основание, так что припертым к стенке он себя не почувствовал.
— Нечто, — только и ответил наемник. — Нечто несущее опасность для всех нас. Уже больше двадцати лет то один, то другой Дом переоценивают важность поимки предателя, и поэтому его значение непомерно возросло, а отсюда и умножились неприятности, которые он вызывает.
— Так ты полагаешь, что все это как-то связано с бегством Дзирта, — задумчиво произнес Громф.
— Я полагаю, что многие Матери так считают, — быстро ответил Джарлакс. — И поэтому его побег действительно сыграл свою роль в том, что на нас надвигается. Но я не говорил и на самом деле не думаю, что твои нехорошие предчувствия связаны с побегом предателя из Дома Бэнр.
Громф закрыл глаза, обдумывая сказанное. Джарлакс, конечно, прав. Мензоберранзан настолько погряз в своих интригах, что правда значила здесь меньше, чем подозрение. Подозрение зачастую оправдывалось и превращалось в пророчество и, таким образом, становилось отцом правды.
— Вероятно, я захочу еще раз переговорить с тобой, наемник, — негромко произнес Громф, и Джарлакс посмотрел на дверь. Рядом с ней все еще горел зомби, уже превратившийся в кучу почерневших костей.
Джарлакс направился к выходу.
— Увы, — с притворной скорбью сказал Громф, и наемник остановился. — Мтар не выжил.
— Тем хуже для него, — бросил Джарлакс, не желая, чтобы маг решил, будто смерть одного члена может нанести ущерб Бреган Д'эрт.
Джарлакс вышел, спустился по веревке и незаметно скользнул в тень, обдумывая все, что случилось. Он редко разговаривал с Громфом, а еще реже Громф давал аудиенцию таким необычным способом. Одно это уже было значительно. Здесь творится нечто странное, что-то действительно носится в воздухе. Джарлакс любил хаос (в основном за то, что из вихря всеобщей неразберихи он выбирался победителем) и теперь был заинтригован. Но еще больше его удивило то, что Громф, несмотря на все его страхи и возможность многое потерять, тоже был заинтригован!
Архимаг подтвердил это, раскрыл все карты, упомянув божество-соперника. Бэнр был прожженным негодяем, несмотря на то что занимал такое высокое место в иерархии Мензоберранзана.
Неверно, мысленно возразил Джарлакс сам себе. Не несмотря, а именно поэтому. За много веков Громф ожесточился; с той высоты, куда он вознесся, даже положение Архимага казалось не таким уж важным, потому что это был крайний предел для мужчины.
Наиболее уязвимой стороной жизни в обществе дроу было даже не соперничество Домов, а жесткая система матриархата, установленная последовательницами Ллос. Половина населения города находились в приниженном положении только из-за того, что родились мужчинами.
Они были рабами женщин с рождения.
А порабощение неизбежно рождало ожесточение, даже в таких, — особенно в таких! — кто достиг столь многого, как Громф. С высоты своего положения он отчетливо видел, насколько выше мог бы подняться, если бы всего лишь обладал иными половыми признаками.
Громф дал понять, что он, вероятно, еще раз побеседует с Джарлаксом; у наемника возникло ощущение, что они с магом и впрямь будут встречаться, и наверняка часто. Шагая дальше, он раздумывал, что именно Громф вытянет из бедняги Мтара, поскольку не сомневался, что лейтенант вовсе не погиб, хотя, возможно, пленнику придется пожалеть об этом.