— Так что будем делать, мальчик? — Спросил Илайас.
Перрин знал, что он имеет в виду. Топор.
— Оставь, пусть остается здесь, пока кто-нибудь его не найдет. — Его голос стал резким. — Может какой-нибудь глупый менестрель сложит из всего этого сказку. — Ни разу не оглянувшись, он направился к лагерю. Теперь, когда кольцо было пустым, пояс, опоясывающий его талию, стал слишком легким. Все было напрасно.
Три дня спустя из Со Хэбо вернулись тяжело груженные повозки, и в платку Перрина вошел Балвер, вместе с высоким небритым мужчиной, в грязной шерстяной одежде с мечом, который выглядел так, словно о нем не мешало бы позаботиться. Сначала Перрин не узнал его из-за бороды. Затем он уловил его запах.
— Не ожидал увидеть тебя снова, — сказал он. Балвер моргнул. Несомненно, маленький птицеподобный человечек ожидал сделать сюрприз.
— Я искал... Майгдин, — грубо сказал Талланвор. — Но Шайдо двигались быстрее меня. Мастер Балвер сказал, что ты знаешь, где она.
Балвер бросил на молодого человека острый взгляд, но его голос остался столь же сухим и безучастным, как и его запах.
— Мастер Талланвор добрался до Со Хэбо как раз перед моим отъездом, милорд. Шанс на нашу встречу был мизерный. Но, возможно, это был счастливый случай. У него могут найтись для вас кое-какие союзники. Но пусть он сам вам расскажет.
Талланвор нахмурился, глядя себе под ноги, и молчал.
— Союзники? — встрепенулся Перрин. — Мне ничто не сможет помочь, кроме армии, но я приму любую помощь, которую вы сможете предоставить.
Талланвор посмотрел на Балвера, который вернул ему поклон и вежливую ободряющую улыбку. Небритый мужчина глубоко вздохнул.
— Пятнадцать тысяч Шончан, или где-то так. На самом деле, большинство из них тарабонцы, но они идут под шончанскими знаменами. И... И, по крайней мере, дюжина дамани. — Он быстро заговорил, из-за необходимости договорить прежде, чем Перрин его прервет. — Я знаю, это все равно, что принять помощь из рук Темного, но они тоже охотятся за Шайдо, а я бы принял даже помощь самого Темного, лишь бы освободить Майгдин.
Мгновение Перрин таращился на эту парочку. Талланвор, нервно постукивающий большим пальцем по рукояти своего меча, и Балвер, похожий на воробья, который ждет, с какой стороны выскочит сверчок. Шончан. И дамани. Да, это было бы все равно, что принять помощь Темного.
— Садись и расскажи мне поподробнее об этих Шончан, — сказал он.
Глава 28
Букет Роз
Путешествие из Эбу Дар, вместе со Странствующей труппой Валана Люки, обещающей грандиозное представление сверхъестественных чудес и диковин, с лихвой оправдало худшие ожидания Мэта. Во-первых, почти каждый день по несколько часов шел дождь, а однажды он лил, не переставая, в течение трех дней. Пронизывающий ледяной ветер, мало чем отличающийся от снежной вьюги, гнал ледяные струи, которые медленно, но верно протекали под плащ, заставляя дрожать от холода. Несмотря на то, что вода стекала по плотно утрамбованной до состояния камня дороге, оставляя за собой лишь тонкий слой грязи, к восходу длинная колона фургонов, лошадей и людей одолела лишь несколько миль. Сперва, актёры были само рвение в стремлении оставить город, где по ночам молнии топили корабли и приходилось ежеминутно оборачиваться, зная о зверских убийствах, а также, чтобы подальше сбежать от ревнивого шончанского аристократа, разыскивающего неверную супругу и готового извести любого подозреваемого в содействии её побегу. В начале, все просто рвались вперед, с такой скоростью, с какой лошади могли тянуть фургоны, подгоняя животных пройти ещё милю. Но каждая пройденная миля, вселяла в их сердца покой и заставляла их чувствовать себя несколько уверенней в собственной безопасности, что уже к полудню первого дня…
"Мы должны заботиться о наших лошадях”, — заявил Люка, наблюдая сквозь моросящий дождь, как от его чудовищно разукрашенного фургона отцепляют упряжку, и отводят к коновязи. Солнце еще находилось на полпути к зениту, когда из дымовых отверстий палаток и металлических дымоходов, похожих на раскрашенные коробки фургонов, потянулись первые серые усики дыма. — ”Никто за нами не гонится, а до Лугарда путь не близкий. Хороших лошадей достать трудно, и они слишком дороги”. — Люка скорчил кислую мину и покачал головой. Упоминание о возможных расходах всегда портило ему настроение. Он был чрезвычайно скуп, кроме случаев, касавшихся его жены. — “По дороге не так много мест, ради которых стоило бы останавливаться больше, чем на день. Большинство деревень не смогут обеспечить достаточно зрителей, даже если соберётся всё их население. К тому же, никто не может предсказать, как пойдут дела, пока не остановимся. Ты платишь мне не так много, чтобы отказываться оттого, что можно заработать”. Запахивая поплотнее свой расшитый алый плащ, он взглянул через плечо в сторону своего фургона. Сквозь легкий дождь доносился какой-то горький запах. Мэт не был уверен, что захотел бы попробовать стряпню жены Люка. — “Ведь ты уверен, что нас никто не преследует, не так ли, Коутон?”
Раздраженно натянув шерстяную шапку поглубже и еле сдерживаясь, чтобы не заскрипеть зубами, Мэт побрёл прочь сквозь скопление ярко раскрашенных палаток и фургонов. Он платит недостаточно? Да за предложенную сумму Люка должен был гнать лошадей галопом, не останавливаясь, до самого Лугарда. Ну, не обязательно галопом, он вовсе не хотел загнать лошадей до смерти, но — кровь и пепел! — этому расфуфыренному шуту стоило бы серьёзно поднажать.
Неподалеку от фургона Люка, сидел Чел Ванин, развалившись на треногом табурете. Он был полностью поглощен процессом помешивания какого-то подозрительного тёмного варева в небольшом котелке, висящем над маленьким костром. С края его шляпы в котелок капал дождь, но толстяк, кажется, старался этого не замечать. Гордеран и Фергин, двое Красноруких, ворча проклятия, забивали в размокшую землю колья для грязно-коричневой холщовой палатки, в которой они жили с Гарнаном и Метвином. И с Ванином тоже, но у Ванина были другие способности, которые, по его мнению, ставили его выше возни с установкой палаток, с чем остальные Краснорукие согласились после недолгих прений. Ванин был опытным коновалом, но что важнее, он был лучший следопыт и конокрад в стране, о чём вряд ли можно было догадаться по его виду, хотя это было верно для любой страны на выбор.
Фергин встретился глазами с Мэтом, и сразу завопил, так как попал молотком мимо колышка по большому пальцу. Опустив молоток, и посасывая пострадавший палец, он присел на корточки, жалуясь на судьбу подлянку. – “Мы собираемся торчать здесь всю ночь, охраняя этих женщин, милорд. Вы не могли бы нанять кого-нибудь из этих конюхов, чтобы они хотя бы это делали за нас так, чтобы мы хоть недолго могли оставаться сухими, пока нам не придётся промокнуть?”
Гордеран ткнул Фергина в плечо толстым пальцем. Он был столь же широк, как Фергин был тощ, и к тому же тайрейцем, несмотря на свои серые глаза. — “Как же, они поставят палатку, а заодно загребут всё, что плохо лежит”, — За фразой последовал ещё один тычок. — “Ты ведь не хочешь, чтобы один из этих ворюг ушел отсюда с моим арбалетом или седлом? А это очень хорошее седло”. — Третий тычок почти вытолкнул Фергина на дорогу. — “Если мы не постановим эту палатку, Харнан заставит нас дежурить всю ночь напролёт”.
Фергин с негодованием посмотрел на него и заворчал, но снова поднял молоток, стряхнув грязь с кафтана. Он был хорошим солдатом, но не слишком смышленым.
Ванин сплюнул сквозь щель в зубах, чуть не попав в котелок. По сравнению с тем, что готовила Лателле, варево пахло замечательно, но Мэт решил, что здесь он есть то же не станет. Вытащив деревянную ложку, которой он помешивал варево, чтобы её очистить, толстяк посмотрел на Мэта сонными глазами. Его круглое лицо часто выглядело сонным, но только дурак бы этому поверил. — ”Такими темпами мы доберемся до Лугарда только к концу лета. Если вообще доберёмся”.
"Доберёмся, Ванин”, — сказал Мэт увереннее, чем чувствовал на самом деле. Грубый шерстяной кафтан, который он высушил всего несколько часов назад, было уже всё в мокрых разводах, и вниз по спине сочилась вода. Трудно чувствовать себя уверено, когда по вашей спине течет ледяная вода. — “Зима почти закончилась. Как только придёт весна, мы будем двигаться быстрее. Вот увидишь. К середине весны мы будем в Лугарде”.
Он и сам не был в этом уверен. Они продвинулись не больше, чем на две лиги за первый день, и дальше путь в две с половиной лиги за день считался неплохой нормой. На Большом Северном тракте, название, которое начало быстро меняться, чем дальше они продвигались на Север, было не много мест, которые можно было считать городами. Люди назвали её "эбударской дорогой” или “Торговым Трактом” или иногда просто “трактом” — как будто он был единственным. Люка же останавливался в каждом придорожном городе, не важно, был ли это на самом деле город, или только по названию стихийно возникшая деревня, окруженная стеной, с шестью улицами и с грубо утрамбованным пространством, именуемым городской площадью. Почти полдня уходило только на установку циркового шатра, окруженного стенами, с синей, украшенной огромными красными буквами, вывеской над входом: “Великое Странствующее Шоу Валана Люка”. Он просто не мог упустить шанс выступить перед толпой. Или отказаться от возможности облегчить кошельки населения. А может, боялся упустить шанс пощеголять в одном этих красных плащей, купаясь в восторге аудитории. Люка любил это почти так же, как он любил звон монеты. Почти.
Присутствия заезжих исполнителей и клеток с животными из дальних стран, обычно уже хватало, чтобы собрать толпу. Хотя, для этих зрителей хватило бы и местных животных, мало кто из них заходил так далеко в лес, что видел медведя, не говоря уже о льве. Только сильный дождь уменьшал толпу, а когда дождь был слишком сильным, жонглеры и акробаты отказывались выступать без крыши над головой. Что, безусловно, приводило Люку в бешенство, и он с исступлением принимался сетовать на отсутствие возможности раздобыть достаточно материи, чтобы укрыть каждую сцену, или изготовить единый общий шатер для всего цирка. Единый шатер! Да, амбициями Люка обладал, явно грандиозными. Один шатёр на всех? Почему уж тогда не дворец на колесах?
Ах, если бы Люка и их черепаший темп, с которым передвигался цирк, были бы единственными заботами Мэта, он был бы счастлив. Иногда прежде, чем первый цирковой фургон начинал двигаться, их задерживали два или три медленно ползущих каравана шончанских переселенцев, которые тащили свои набитые до отказа, странной конструкции фургоны и чудной скот. Иногда, их обгоняли колоны шончанских солдат на марше, массы людей в шлемах, подобных головам огромных насекомых, устремлено шагали по тракту, сопровождаемые колонами кавалеристов, закованными разноцветную полосатую пластинчатую броню. Однажды, проезжали всадники на кошках, размером с лошадь, покрытых бронзовой чешуей. Не считая, конечно, наличия у них третьего глаза. Около двадцати таких тварей короткими передвигались прыжками быстрее, чем могла бежать любая лошадь. Ни всадники, ни сами животные не обратили на шоу никакого внимания, но все цирковые лошади впали в неистовство, протяжно вопя и разрывая поводья, когда чудища промчались мимо. Львы, леопарды и медведи рычали в клетках, а один олень, чуть не разбился насмерть о брусья клетки, пытаясь сбежать. Пришлось ждать несколько часов, прежде чем животные достаточно угомонились, чтобы фургоны смогли продолжить движение, но Люка еще задержал отбытие, пока все раненые животные не были осмотрены и перевязаны. Животные были его самым серьёзным вложением. Дважды охранную грамоту Люка на лошадей проверяли офицеры в оперенных шлемах, и Мэт исходил холодным потом, пока они удовлетворённые не покинули цирк. Чем дальше на Север уходила труппа, тем меньше Шончан встречалось на дороге, и все же, его всякий раз бросало в дрожь при виде шончанских переселенцев или солдат. Возможно, Сюрот и в правду хранила исчезновение Туон в тайне, но, тем не менее, Шончан будут ее искать. Хватило бы, одного дотошного офицера, который сравнил бы цифру, указанную в грамоте, с настоящим числом лошадей. Тогда, проверяя, он наверняка бы разобрал все фургоны по досочкам. Или какая-нибудь назойливая сулдам, решившая проверить, нет ли умеющей направлять женщины среди жонглеров и акробатов, тоже могла решить их судьбу. Да, Мэт постоянно был в поту! К сожалению, не каждый понимал неимоверную ценность собственной шкуры.
Возле мухами засиженной деревни под названием Висин, состоящей лишь из дюжины лачуг с соломенными крышами, и настолько убогой, что даже Люка не рассчитывал наскрести здесь больше двух медяков, Мэт, стоя под проливным дождём и накрывшись тяжелым шерстяным плащом, наблюдал как на закате три Айз Седай крадутся назад к шоу. Вдалеке прогремел гром. Несмотря на то, что их лица были хорошо скрыты под капюшонами темных плащей, все же не оставалось никаких сомнений, кто это был на самом деле. Под прикрытием дождя, они прошли на расстоянии десяти футов, не замечая его, но серебристый медальон, висящий под рубашкой у него на груди, заметно похолодел. По крайней мере, одна из них направляла, или удерживала Источник. Чтоб он сгорел, эти трое, верно сошли с ума!
Едва Айз Седай скрылись среди фургонов и палаток, появились еще три скрытые плащами фигуры, спешащие вслед за ними. Глаза одной из них были поострей, чем у прочих, и она подняла руку, указывая на него, но остальные лишь ненадолго задержались, и вместе продолжили преследование Айз Седай. Проклятие, готовое сорваться с его губ, так и осталось не произнесённым. Он уже пересёк эту грань. Если бы его попросили перечислить людей, которым не стоит крутиться там, где их могут заметить шончанские патрули, Айз Седай и сул’дам стояли бы рядом с именами Туон и Селюсии.
“Интересно, им-то, что надо?” — произнёс позади него Ноэл, и Мэт вздрогнул, позволив струе дождя вылиться ему за шиворот, ранее прикрытый капюшоном. Иногда Мэту хотелось, чтобы нескладный старик не подкрадывался к нему из-за спины.
“Это я и намерен выяснить”, — пробормотал он, отдергивая плащ назад. Едва ли он осознавал, зачем он это сделал. Его кафтан лишь слегка намок, а вот его льняная рубашка уже вся пропиталась потом.
Как ни странно, но когда он добрался до серого фургона с белыми подтёками, который Айз Седай делили с сул’дам, Ноэла уже не было рядом. Старик любил совать свой нос повсюду. Может, он решил, что уже достаточно промок. Блерик и Фен уже завернулись в свои одеяла под фургоном, не обращая никакого внимания на дождь и грязь, но он бы никогда не поверил, что кто-то из них, в самом деле, спит. И действительно, один из них сел, едва он подошел к фургону. Кто бы это ни был, он не сказал ни слова, но Мэт почувствовал на себе его взгляд. Тем не менее, он не колебался, и не даже не потрудился постучать.
Внутреннее пространство было все заполнено шестью женщинами, которые стояли, всё ещё сжимая в руках мокрые плащи. Две лампы, установленные в стенах на шарнирах давали неплохое освещение, по крайней мере, лучше, чем можно было ожидать. Шесть лиц с ледяными взглядами, которыми женщины обычно награждают мужчин, оказавшихся там, где им не следовало находиться, одновременно повернулось к нему. Воздух в фургоне пах влажной шерстью и дрожал, словно здесь только что ударила молния, или готова была ударить в любой момент. По крыше стучал дождь, и снаружи доносился гром, но медальон был не холоднее обычного серебра. Возможно, Блерик и Фен позволили ему зайти внутрь, в надежде, что ему оторвут голову. А может, они сами хотели держаться от них подальше. С другой стороны, каждый Страж был готов умереть, если этого требовала его Айз Седай. Но только не Мэт Коутон. Он захлопнул дверь бедром. Оно больше не болело как прежде. Лишь изредка.
Как только он потребовал объяснений, Эдесина гневно встряхнула гривой черных волос, струящихся по её спине. — “Я конечно благодарна Вам за свое спасение от Шончан, мастер Коутон, и я продемонстрирую вам свою благодарность, когда придёт время, но всему есть предел. Я вам не служанка, которой можно приказывать. В деревне не было ни одного шончан, и мы не открывали свои лица. Не было никакой необходимости посылать за нами ваших ищеек”. — Взглядом, которым она одарила трёх шончанок, можно было бы приготовить яичницу. Эдесина более чем нервно относилась к любой особе с шончанским акцентом. Она рассчитывала отомстить Шончан, и сул’дам, безусловно, были самой подходящей мишенью. Мэт надеялся, что хвалённый Айз Седайский самоконтроль, не позволит ей опустится до открытого насилия. Он молил Свет, чтобы до этого не дошло. Его память была полна воспоминаний о взрывающихся, подобно фейерверкам Иллюминаторов, Айз Седай.
Однако, на тёмном лице Бетамин не отразилось ни капли беспокойства. Закончив отряхивать свой плащ и повесив его на крюк, пока Эдесина говорила, она принялась поправлять своё платье. Сегодня у нее были светло зелёные нижние юбки. Она постоянно жаловалась на нескромность Эбу Дарских нарядов, и он уже подумывал достать ей что-нибудь другое, не смотря на то, что глубокий вырез спереди был ей, безусловно, к лицу. Но голосом, она слишком напоминала ему мать. — “Они действительно прятали свои лица, Милорд”, — промолвила она, наконец, растягивая слова, — "и всё время держались вместе. Ни одна не пыталась улизнуть. Весьма удовлетворительное поведение, Милорд”. — Ну просто мамаша, похваляющаяся своими детками. Или дрессировщица собак, расхваливающаяся своих питомцев. Желтоволосая Сита одобряюще кивала. Определенно — дрессировщица собак.
“Если Милорд желать держать их обузданными”, — добавила Ринна с уверенностью, — «мы могли бы воспользоваться ай’дамами. Опасно позволять им разгуливать свободно”. — Она даже поклонилась ему, на шончанский манер. В её огромных карих глазах светилась надежда. Теслин охнула и прижала свой мокрый плащ к груди. Без сомнения, она так и не оправилась от страха перед сул’дам, хотя, на первый взгляд, каждый день на завтрак ест гвозди. Джолин выглядела надменней обычного. Она резко поднялась, сверкая глазами. Несмотря на хваленое Айз Седайское спокойствие, судя по её взгляду, в любой момент могла ударить молния. Так часто бывает с симпатичными женщинами.
"Нет”, — торопливо сказал Мэт. «В этом нет никакой необходимости. Отдайте эти штуки мне, и я избавлюсь от них”. — Свет, ну почему он связался с этими женщинами? То что, в своё время, казалось отличной идей, в последствии может оказаться глупой непредусмотрительностью. — “Просто вы все должны быть осторожны. Мы меньше, чем в тридцати милях от Эбу Дар. Все дороги полны проклятых Шончан”. — Он обратил извиняющийся взгляд к трём шончанкам. Ведь, в конце концов, они были на его стороне. В какой-то мере. Им не куда было идти, кроме как к Эгинин, а они знали у кого мешок с деньгами. Брови Бетамин выгнулись вверх от удивления. Шончанская знать не просит прощения, даже взглядом.
“Шончанские солдаты проходили через деревню вчера”, — сказала Теслин. Сейчас ее Иллианский акцент был особенно сильным. Сверкающий взгляд Джолин переместился на неё, но та не обратила на это ни какого внимания, только повернулась к стене, чтобы повесить свой плащ. — “Они задавали вопросы о незнакомцах на дороге. А некоторые жаловались на то, что их отправляют на север”. — Теслин оглянулась через плечо на сул’дам, отвела взгляд и глубоко вздохнула. — “Похоже на то, что Возвращение направилось на восток. Солдаты полагают, что Непобедимая Армия уже к концу весны преподнесет Иллиан императрице. И Город, и все остальное”. — Предполагалось, что Айз Седай, когда они попадают в Белую Башню, утрачивают привязанность к родине, но для любого Иллианца, город Иллиан оставался «Городом» и под этим они, безусловно, подразумевали столицу.
"Это хорошо”, — произнёс Мэт больше для себя, всё ещё размышляя. Солдаты всегда болтали; и это было одна из причин, по которой до последней минуты не стоит делиться планами с каждым солдатом. Тонкие брови Теслин удивлённо выгнулись, и он добавил, — "Это означает, что на протяжении нашего пути, дорога на Лугард будет свободна”. — Краткий кивок Теслин выражал недовольство. То, что, как считалось, Айз Седай должны были делать, слишком часто отличалось от того, что они делали на самом деле.
"Мы ни с кем не разговаривали, Милорд, только наблюдали за девушками”, — сказала Бетамин, даже медленнее чем обычно. А обычно Шончанская речь походила на мёд, разлившийся в метель. Среди трёх сул’дам она явно была главной, но прежде чем продолжить она посмотрела на остальных. – “В Эбу Дар все разговоры в общежитии для сул’дам были об Иллиане. Плодородная земля и богатый город, где многие заработали бы новые имена. И богатство”. — Она произнесла это так, словно богатство едва ли могло сравниться с новым именем. — “Нам нужно было догадаться, что Вы захотите знать о таких вещах”. – От следующего глубокого вздоха она чуть не лишилась своего платья. — “Если у Вас имеются какие-то вопросы, Милорд, мы рассказать Вам всё, что знаем".
Ринна еще раз нервно поклонилась, а Сита вдруг добавила, — "Мы также могли бы наблюдать в городах и деревнях, где мы останавливаемся, Милорд. Девушки, возможно, и хитрые, но нам, Вы можете доверять".
Почему, когда женщины предлагают вам помощь, они всегда сперва швыряют вас в кипящий котёл и добавляют дров? Лицо Джолин превратилось в презрительную ледяную маску. Шончанки были ниже ее достоинства. Об этом можно было догадаться с первого взгляда. Это проклятый Мэт Коутон, был тем, кто удостоился её ледяного презрения. Рот Эдесины превратился в тонкую линию, и она попыталась просверлить взглядом его и сулдам. Даже Tеслин выразила свое негодование. Она была благодарна за спасение, но она тоже была Айз Седай. И она предпочитала на него хмуро коситься. Он подозревал, что стоит одной из сулдам хлопнуть в ладоши, и она подскочит словно испуганная лягушка.
“Что я хочу”, — начал он терпеливо, — “так это, чтобы все вы, оставались рядом с фургонами”. — С женщинами нужно быть очень терпеливым, особенно с Айз Седай. Он изучил это на собственной проклятой шкуре. — “Одного слуха о том, что с цирком путешествуют Айз Седай, и здесь по макушку будет Шончан, охотящихся за вами. Слухи, о том, что с цирком едут шончан не лучше. В любом случае, рано или поздно, кто-нибудь да явится выяснить, что скрывается за этими слухами, и все мы вместе угодим на шипящую сковородку. Не выставляйтесь на показ. Вы должны сидеть тише воды, ниже травы, пока мы не доберёмся до Лугарда. Ведь я не требую слишком много, не так ли?” — Молния, синей вспышкой осветила окна фургона, и над крышей низко прогрохотал гром так, что фургон вздрогнул.
Как показали следующие дни, он просил слишком многого. О, Айз Седай прилежно прятали лица под капюшонами плащей, когда они выходили на улицу, благо, не прекращающийся дождь это оправдывал, но одна из них постоянно находилась на козлах фургона, и ни одна из них даже не попыталась выдать себя за служанку при актёрах труппы. Не то, чтобы они открыто заявляли, кто они на самом деле, пытались кем-нибудь командовать или общались с кем-нибудь кроме, как между собой, но какая нормальная служанка будет ожидать, что другие уступят ей дорогу? Они заходили в деревни и иногда в города, если они были уверены, что в них нет Шончан. А когда Aйз Седай были в чем-либо уверенны, следовательно, так оно и было на самом деле. Дважды они бегом возвращались назад из городов под завязку забитых Шончанскими переселенцами, следовавшими на север. Они сообщали ему, о том, что им удавалось узнать во время этих вылазок. По крайней мере, он думал, что они это делали. Теслин казалась благодарной, ну, на свой Айз-седайский манер. Да и Эдесина. Тоже на свой манер.
Не смотря на различия между ними, Айз Седай всегда держались вместе, как стая гусей. Если вы видели одну из них, значит, две другие где-то рядом. Как подозревал Мэт, причина такого единства была в том, что куда бы Айз Седай не пытались прогуляться незаметно, не смотря на всевозможные уловки, Бетамин, Ринна и Сита всегда появлялись следом. Как бы случайно, но никогда не прекращая пасти "девушек”. Гусиные пастухи. Даже слепой бы заметил нарастающее между двумя группами женщин напряжение. И даже слепой заметил бы, что ни одна из них не похожа на служанку. Сул’дам у Шончан уважали, они занимали положение, наделявшее их немалой властью. И ходили они столь же важные как и Айз Седай. Но он уже влип со своей сказкой.
Бетамин и две других сул’дам опасались встречи с Шончан не меньше Айз Седай, но они всегда следовали за ними, если те посещали города или посёлки, и Бетамин всегда докладывала, те крохи новостей, что им удавалось подслушать. Вместе с Ринной, на лице которой приклеилась заискивающая улыбка, и Ситой, добавляющей, что "девушки" упустили либо то, либо другое, или заявляли, что не слышали. В конце концов, с теми, кто имеет наглость величаться Айз Седай, ни в чём нельзя быть уверенным. И не желает ли он пересмотреть своё решение об ошейниках, ну хотя бы пока всё не утрясётся.
На самом деле, их рассказы мало отличались от того, что рассказывали Сестры. Горожане, обычно пересказывали то, что подслушали у Шончан, проезжавших через город. Многие из поселенцев были напуганы, их головы были полны слухов о бандах айлиских дикарей, бесчинствующих в Алтаре, хотя местные жители утверждали, что это было где-то дальше на север. Кажется, что кто-то наверху подумал точно также потому, что большинство поселенцев были направлены на восток, к Иллиану. Поговаривали даже о союзе с кем-то очень влиятельным, кто, как ожидалось, позволит Высокой Леди Сюрот получить доступ ко многим странам. Женщин невозможно было переубедить, что они не должны прислушиваться к слухам. Кроме того, они так и не вернули ему айдамы. По правде говоря, эти серебристые ошейники и трое сулдам были единственным реальным рычагом, для воздействия на Айз Седай. Благодарность. От Айз Седай! Ха! Не то, чтобы он действительно подумывал о том, чтобы вновь надеть их на Сестёр. По крайней мере, не часто. Ясно одно — он крепко и бесповоротно влип.
На самом деле, Мэт нисколько не нуждался в информации, добываемой сулдам и Айз Седай. У него имелись источники получше: люди, которым он доверял. Во-первых, он доверял Тому. Когда седовласого менестреля удавалось отвлечь от игры в Змей и Лисичек с Олвером или от бдения над истёртым письмом, которое он носил в нагрудном кармане куртки. Том мог зайти в любой постоялый двор, рассказать пару баек, может немного пожонглировать, и выйти наружу зная, что на уме у каждого, находившегося внутри. Кроме того, Мэт доверял Джулину — тому удавалось добывать информацию не хуже Тома, но без жонглирования и рассказанных сказок, но он настаивал на том, чтобы брать с собой Теру, скромно державшую его за руку, когда они выходили в город. «Чтобы вновь приучить её к свободе», — так он утверждал. Она улыбалась Джулину, сияя большими тёмными глазами, а этот небольшой рот с пухлыми губами, просто напрашивался на поцелуй. Возможно, она и была Панархом Тарабона, как утверждали Том и Джулин, но Мэт начал в этом сомневаться. Он слышал шутки некоторых акробатов о том, как тарабонская служаночка так обрабатывала тайрейского ловца воров, что он потом еле переставлял ноги. Но не имеет значения, Панарх ли, или служанка, Тера все еще падала ниц, лишь заслышав тягучий акцент. Мэт полагал, что любой Шончанин, задавший ей вопрос, получит в ответ все, что она знала, начиная с Джулина Сандара, и заканчивая фургоном, в котором находятся Айз Седай. На его взгляд, Тера была большей опасностью, чем Айз Седай и сул’дам вместе взятые. Джулин же приходил в ярость при любом предположении, что его женщина могла оказаться ненадежной, и хватался за свой бамбуковый шест, словно намериваясь расколоть им Мэту башку. У этой ситуации не было решения, но Мэту удалось найти лазейку, благодаря которой он смог бы получить хотя бы небольшое предупреждение, если произойдёт наихудшее.
“Конечно, я могу следить за ними”, — сказал Ноэл с беззубой усмешкой, означавшей, что это будет проще простого. Почёсывая скрюченным пальцем одной руки свой сломанный нос, другая узловатая рука незаметно скользнула под кафтан, где он прятал свои ножи. — “Ты уверен, что не было бы лучше удостовериться, что она уже не сможет ни с кем заговорить? Это только предложение, парень. Если скажешь «нет» — значит «нет»”. — Мэт более чем решительно отрицательно замотал головой. В своей жизни он убил одну женщину, а другую оставил на растерзание. Он не собирался брать на душу ещё и третью.
“Похоже на то, что Сюрот заключила союз с каким-то королем”, — за кубком горячего вина с улыбкой сообщил Джуилин. По крайней мере, его Тера заставляла улыбаться всё чаще. Она сидела возле табурета Джуилина в их тесной палатке, ее голова находилась у него коленях, и он мягко гладил её волосы свободной рукой. — «Во всяком случае, ходят настойчивые слухи о новом сильном союзнике. Все поселенцы до смерти напуганы сказками про Айл”.
“Большинство поселенцев, кажется, отправлены на восток”, — промолвил Том, печально глядя в свой кубок. Если Джулин становился счастливее изо дня в день, то он, казалось, также становился всё мрачнее. Ноэл отсутствовал, следя за Джуилином и Терой, а Лупин и Нерим сидели в задней части палатки, оба Кайриэнских слуги перебирали поклажу в надежде отобрать из эбударских курток Мэта те, которые требовали починки. Так, что от набившегося в нее, народа маленькая палатка казалась переполненной. – «Да и многие солдаты тоже”, — продолжил Том. – «Все говорит о том, что они собираются, подобно молоту, обрушиться на Иллиан”.
По крайней мере, услышав это от них, он знал, что они говорят ему неприкрытую правду. В отличие от Айз Седай, способных перевернуть смысл сказанного с ног на голову, или сул’дам, пытавшихся завоевать его благосклонность. Бетамин и Сита даже научились делать реверансы. Если уж на то пошло, он больше предпочитал Риннин двойной поклон. Он-то, казался искренним. Странным, но идущим от души.