Последняя поездка за город

Роберт Лоуренс Стайн

Сводная сестра

Улица страха – 9

«Сводная сестра»: Коллекция "Совершенно секретно"

Оригинал: R. L. Stine, “The Stepsister”,

Перевод:

Аннотация

Издательство «Коллекция «Совершенно секретно»» продолжает свою серию «Школьный триллер» изданием цикла повестей американского писателя Р.Л.Стайна под названием «Улица Страха».

Мир и покой в семье Кейси заканчиваются с появлением в доме нового мужа миссис Кейси и двоих его детей от первого брака. Эмили Кейси подозревает во всем свою сводную сестру — очаровательную блондинку Джесси.

 

Смерть плюшевого мишки

 

— Ненавижу свои волосы!

Эмили Кейси состроила недовольную гримасу своему отражению в зеркале и швырнула щетку для волос через всю комнату.

— Ты просто психуешь из-за того, что Джесси и Рич приезжают,— сказала Нэнси. Лежа на кро­вати, она листала старый журнал.

— Нет, я правда ненавижу свои полосы! — по­вторила Эмили. Раздраженная, она обошла кро­вать, подняла щетку.— Торчат, как жнивье!

Встав перед большим, во всю дверцу стенного шкафа, зеркалом, она принялась расчесывать во­лосы.

— Откуда тебе знать, как выглядит жнивье и с чем его едят? — спросила Нэнси, не отрываясь от журнала.— Ты ведь не ешь жнивье? Ты у нас вообще ничего не ешь!

— Тогда почему я такая жирная? — захныкала Эмили, откидывая волосы за спину.

— Вовсе ты не жирная.— Нэнси продолжала шуршать страницами.— Ты просто не такая мел­кая, как мы с мамой. У тебя широкая кость, ты высокая, ты...

— Жирная,— докончила Эмили мрачно.

Она и сама знала, что это не так. Но уж очень ей хотелось похныкать и пожаловаться. Наверное, Нэнси была права. Наверное, Эмили нервничала из-за того, что их сводные брат и сестра приезжа­ют сегодня и будут у них жить. Но разве Эмили могла допустить, чтобы Нэнси была права!

— До чего же я не люблю, когда ты бываешь права, — сказала она вслух.— Почему ты так лю­бишь подчеркивать, что ты старшая?

— Так, сейчас ты начнешь ругать свои руки.— Нэнси захлопнула журнал и бросила его на пол.

— Руки?

— Ну да, сейчас заноешь, что у тебя слишком большие руки. Ты же всегда так: сначала ругаешь свои волосы, потом фигуру, потом руки...

— Волосы у меня жиденькие. Ни вниз не хотят падать, ни назад откидываться. Ничего они не хо­тят. И прекрати язвить!

— А для чего же, по-твоему, нужны старшие сестры?

— Понятия не имею, — засмеялась Эмили.

— Слушай, а ты ничего выглядишь.— Нэнси бросила на нее оценивающий взгляд.— Где ты откопала эту короткую юбку? Уж не в моем ли шкафу?

— Да нет, это моя юбка... кажется. — Эмили нервно одернула подол, поправила черные кол­готки.

— С каких это пор ты стала носить юбки? — Нэнси резко поднялась и села на кровати.

— Так, взбрело в голову принарядиться. Хочу произвести впечатление.

— Я вижу, ты серьезно готовишься к встрече.

Нэнси встала и подошла к зеркалу. На ее лице

появилась довольная улыбка. Она была в фирмен­ных джинсах, подчеркивающих ее стройную, маль­чишескую фигуру. Светло-зелёная водолазка ярко контрастировала с ее медно-рыжими волосами. Прямые и гладкие, на зависть сестре они были послушны каждому прикосновению расчески.

— Мама испекла торт,— сказала Эмили. — То­же готовится, нервничает.

— В таком случае представляю, что это за тортик. Наверное, как резина.

Теперь, когда девушки стояли рядом, их непо­хожесть еще сильнее бросалась в глаза: сестер в них признать было трудно.

— А тебе, я вижу, хоть бы что. — Эмили подняла журнал и положила его на полку.— Неужели тебя нисколечко не волнует, что у нас теперь появятся брат и сестра?

— Пусть сначала приедут, — ответила Нэнси и подошла к окну.

Лужайка плавно спускалась к улице Страха. День был солнечный, на редкость теплый для де­кабря. Тени голых ветвей легко прыгали по жел­тым обоям комнаты.

— Пусть сначала приедут? Что ты хочешь этим сказать? — набросилась на нее Эмили.— И при­едут! И не просто так, а чтобы жить вместе с на­ми. Чтобы жить вместе с нами всегда, понимаешь?

— Мне-то что, я на следующий год уезжаю в колледж. Так что главная жертва — это ты. Тем более что Джесси будет жить в одной комнате с тобой.

Эмили уставилась на старшую сестру, несколь­ко обескураженная таким выводом. Она вовсе не склонна была считать себя жертвой. А может, Нэнси права? Может, лишаясь своего уединения, она шла на большую жертву? Эмили виделась с Джесси несколько раз. Сводные сестры были ровесницами и прекрасно ладили. Однако жить вме­сте все время — совсем другое дело. Что, если это превратится в настоящее мучение?

«Нет, глупости! — Эмили постаралась отогнать от себя неприятные мысли.— Нэнси все видит в черном свете. Главное — не поддаваться!»

— Заполучить отчима — это тоже не шутки,— размышляла вслух Нэнси, продолжая глядеть в окно. Она словно избегала смотреть на сестру.

Нэнси предпочитала не говорить о Хью Уолнере, за которого их мать вышла замуж три меся­ца назад. Эмили знала, что Нэнси недолюбливает его. Эмили он тоже не очень-то нравился. Хью так отличался от их отца! Девушки решили не брать фамилию отчима. Правда, его это, кажется, не очень задело. Человеком он был строгим, но иск­ренним и вряд ли стал бы притворяться.

«Главное, чтоб маме было хорошо»,— рассуж­дала Эмили. А мать в роли новоиспеченной мис­сис Уолнер, кажется, чувствовала себя счастливой.

Эмили села на новую кровать, купленную спе­циально для Джесси и поставленную у окна. По­гладила красно-голубое узорчатое покрывало, по­прыгала на матрасе,

— Джесси очень даже симпатичная,— произ­несла она.— Мы с ней вместе так дурачились на маминой свадьбе.

— Она даже красивая,— заметила Нэнси и до­бавила: — В некотором роде.— В каждую бочку меда она считала своим долгом добавить ложку дегтя.

В дверь кто-то поскребся, она приоткрылась, и в комнату вбежал белый терьер — веселый и ды­шащий шумно, словно маленький паровоз.

— Лежать, Тигр! — скомандовала Эмили.

Не тут-то было. Собачонка запрыгнула к ней на колени, приподнялась на задние лапки и смачно лизнула свою хозяйку в щеку.

— Фу, негодник! Не лезь! Не порти мне при­ческу!

Но никаких слов песик понимать не хотел. На­конец Эмили скинула его на пол, но дело было сделано: волосы у нее снова стояли торчком.

— Все равно, Тигр, я тебя люблю.—Эмили приподняла собачку, потерлась носом о ее но­сик. — Даже когда ты портишь мне прическу.

Она отпустила Тигра, и тот, бешено крутя хвостом, пулей вылетел из комнаты и кубарем скатился вниз по лестнице.

— Ну вот и приехали! — доложила Нэнси, по­ворачиваясь к Эмили.— Боже, что с твоими воло­сами!

— Скажи им, что я сейчас спущусь,— со вздо­хом сказала Эмили, роясь в шкафу в поисках щетки для волос.

— Они и впрямь как солома. Может, тебе шляпу надеть?

— Спасибо за совет!

— Всегда пожалуйста, — С этими словами Нэн­си скрылась за дверью.

— Добро пожаловать! Заходите, заходите,— услышала Эмили внизу взволнованный голос ма­тери, приглашающей Джесси и Рича в дом.— Вы оба чудесно выглядите. Мы так рады... Эмили! Где же она?

— Самолет, как всегда, опоздал, — оправдывал­ся мистер Уолнер.

— Ну, ничего, главное — ребята здесь. Все ос­тальное не имеет значения,— щебетала мама-

Эмили стояла на верхней ступени лестницы. Сердце ее сильно билось, она прислушивалась к голосам внизу. Пока все шло прекрасно. Можно даже сказать, солидно, если бы не она, Эмили.

Она сделала глубокий вдох и ринулась вниз, перепрыгивая через две ступеньки.

— Привет!

Она сгоряча кинулась обнимать Джесси, сни­мавшую лиловое пуховое пальто, и в результате... сжала в своих объятиях одно только пальто.

Обе расхохотались.

— Ну, еще раз привет! — повторила Эмили.— Выглядишь что надо.

Джесси была красавица. Этакая крошка с ог­ромными голубыми глазами. Длинные волнистые золотые волосы, высокий лоб, молочно-белая ко­жа... Ни дать ни взять — ангел с полотен старых мастеров, которые Эмили видела в музее. Причем ангел не случайно выбрал голубой свитер, ибо он чудесно подчеркивал голубизну глаз и гармониро­вал с фирменными джинсами.

— Спасибо! — ответила Джесси и отдала паль­то отцу.— Ты тоже выглядишь прекрасно.

Голос у Джесси был тихий, нежный, говорила она почти шепотом, что прибавляло ей обаяния. Она чуть задержала взгляд на прическе Эмили, но тут же повернулась к миссис Уолнер.

— Я так рада, что мы сюда приехали! Я уже люблю этот дом.

Она бросилась к миссис Уолнер и замерла, обняв ее. Эмили отметила, что мать была по-на­стоящему тронута этим порывом.

— Вам не кажется, что вы совсем забыли о Риче? — вмешалась Нэнси, прерывая затянувшиеся объятия.

— Кто забыл? Ничего подобного,— сказала миссис Уолнер.— Разве я могу забыть о таком кра­сивом молодом человеке, даже если он — убежден­ный молчун! — Миссис Уолнер подмигнула Ричу, явно довольная своей шуткой.

Рич, обычно такой же бледный, как и его сест­ра, покраснел как помидор.

— Так ведь должен хоть кто-то и помолчать среди этого гама! — сострила Нэнси.

Все засмеялись. За исключением Рича, который стоял в полной растерянности из-за всеобщего внимания к себе. Он был худой, довольно, муску­листый и длинный, как палка. Волосы у него были тоже светлые, как и у сестры, но жесткие, корот­кие, казалось, даже колючие. На щеках красова­лись прыщики. Ножищи у Рича были огромные. В своих гигантских белых кроссовках он напоми­нал смешного кролика из мультфильма.

«Какие все-таки чудные эти тринадцатилет­ние»,— подумала Эмили. Она не помнила себя три­надцатилетней. Все, что происходило три года на­зад, было стерто из памяти.

— Что ты читаешь? — спросила, она Рича.

Рич держал в руке томик в твердом переплете

и хотел было показать ей обложку.

— Он всегда таскает с собой что-нибудь почи­тать,— сказал мистер Уолнер почти неодобри­тельно.

— Это... это Стивен Кинг,— пробурчал Рич так, что Эмили едва расслышала.

— Стивен Кинг! А у нас его Нэнси любит!'

— Я больше не читаю Кинга,— фыркнула Нэнси.

— Она в этом году кончает школу, а потому ничего не читает,— пояснила Эмили, поворачива­ясь к Джесси.

Та засмеялась многозначительно, будто усмот­рела в этих словах нечто большее, чем шутку.

— Как здесь хорошо! Уверена, мы будем очень счастливы. — Эти слова, адресованные миссис Уол­нер, Джесси произнесла нежнейшим голоском, словно выдохнула их.

— Я тоже уверена, что мы все будем счастли­вы,— ответила ей миссис Уолнер.

— Как здорово иметь сестру-ровесницу,— Джесси повернулась к Эмили.— Мы сможем вме­сте заниматься, вместе ходить в школу, вместе гу­лять. Ты должна показать мне Шейдисайд. Бу­дем вместе стряпать что-нибудь вкусненькое, бу­дем меняться одеждой, мы...

— Меняться одеждой? Это уж вряд ли.— Эми­ли была немного сконфужена, глядя на миниатюр­ную Джесси.

— Ну что ты, что ты! Это так здорово! — Джесси обняла Эмили.

— Я испекла торт,— объявила миссис Уол­нер,— и приготовила бутерброды. Вы, конечно, проголодались.

— Я просто умираю от голода.— Мистер Уол­нер изобразил страдания голодающего.— От ожи­дания в аэропорту у меня всегда разыгрывается аппетит.

Он был высоким и жилистым. Лысину окружал венчик черных волос. На Эмили он производил впечатление человека вечно чем-то недовольного, даже несчастного. Может быть, у него было не­сварение желудка.

— Держу пари, Джесси и Ричу не терпится посмотреть свои комнаты до того, как мы сядем за стол! — воскликнула миссис Уолнер.

— Да, да! Чудесная идея,— прощебетала Джесси и нагнулась, чтобы взять свою сумку.

— Давай я понесу,— предложила Эмили и тут же пожалела. Сумка была такая тяжелая, что она едва приподняла ее.

— Я потом сам подниму ваши вещи,— пообе­щал мистер Уолнер и направился на кухню.

Нэнси повела Рича наверх в его комнату — очень узкую, еще несколько дней назад служив­шую кладовкой.

— Пойдем, Джесси! — Эмили сияла.— Я по­кажу тебе наши апартаменты.

— Пошли! — Джесси послала миссис Уолнер лучезарную улыбку.— Мы скоро спустимся. Я то­же голодна как волк!

Да, да, у меня все уже будет готово.— Счастливая миссис Уолнер последовала за мужем на кухню.— Эй, Хью, не вздумай все съесть, пока дети не спустились и не взяли хотя бы по кусочку!

Джесси поднялась вслед за Эмили по устлан­ной ковром шаткой, скрипучей лестнице.

— Трам-та-та-та! Заходите, гости дорогие! — пропела Эмили, пропуская Джесси вперед.

Та вошла в комнату, обвела ее глазами и нахмурилась.

— Да-а, тут не особо развернешься.

— Что? — Эмили не была уверена, правильно ли расслышала. Ведь голос у Джесси был тихий, словно шелест,

Джесси все так же хмуро подошла к открытому окну и выглянула в него.

— Улица Страха? Ничего себе названьице!.. И давно вы обитаете в этой развалюхе? — Слова Джесси прозвучали скорее как приговор, а не как вопрос.

— Ну... лет шесть, кажется.— Эмили пыталась вспомнить, сколько ей было, когда они перееха­ли.— Моим предкам нравятся старые дома. Нрави­лись... Папа очень любил все делать сам — стро­ить, чинить.

— А твоя мать всегда такая веселенькая? — сменила тему Джесси. Глаза у нее сделались круглые-круглые.— Я хочу сказать, такая привет­ливая...

Джесси отошла от окна, села на кровать Эмили, потом легла на спину, закинув руки за голову.

«Ого! — подумала Эмили.— Без взрослых Джес­си совсем другая. Внизу была такой душечкой, а тут ее просто не узнать! Какая же она на самом деле?»

Мама просто очень волновалась,— сказала Эмили с ноткой недовольства в голосе.

Джесси снова села и взяла Макса, драгоцен­ного старого плюшевого мишку Эмили.

— Ты не похожа на свою мать, — прошелесте­ла она, оглядывая Эмили с головы до ног.

«Ну вот, на мои большие руки уставилась»,— подумала Эмили и, спрятав их за спину, отошла к письменному столу.

— Да, не похожа. Зато сестра очень похожа. Очень.

— Не люблю рыжих,— состроила гримаску Джесси. Осмотрев игрушку со всех сторон, она подняла глаза на Эмили.— Что-то шкафов тут ма­ловато. Куда я свои шмотки рассую?

Заметив на лице Эмили встревоженное выраже­ние, она стала извиняться:

— Прости, пожалуйста! Забудь все, что я наго­ворила. Я... я очень нервничаю.

— Я тоже,— отозвалась Эмили.— Так что из­виняться не надо.

— Нет, надо! Я веду себя как последняя дура. Но все это так тяжело!

Эмили крутанула вращающийся стул и села лицом к Джесси.

— Что тяжело?

— Как только мама узнала, что папа собирает­ся снова жениться, тут же сплавила нас с Ричем к нему. Представляешь, каково понимать, что ты не нужна собственной матери?

— Ужас какой!

— Нас с Ричем и так все время мотали туда- сюда, всю жизнь. То к отцу, то к матери. И вот опять переезд, все друзья теперь далеко, и моя лучшая подруга Дебора. Мне ее так не хватает!

— Можно только посочувствовать. Я не дума­ла, что это для тебя так трудно.

— То-то и оно! — Джесси все еще не могла заставить себя посмотреть на Эмили.

— Я очень постараюсь, чтобы...-— начала Эми­ли, но тут раздалось знакомое поскребывание. Тигр зашел в комнату, запрыгнул на кровать и попытался лизнуть Джесси в нос.

— Брысь! — заверещала та. — Отстань от меня!

Она с силой отшвырнула Тигра. Он жалобно заскулил, шлепнувшись на пол.

— Ненормальная собака! Чуть не порвала мне свитер! — возмущалась Джесси.— Выгони ее!

— Уходи, Тигр! — скомандовала Эмили.

Песик не стал дожидаться повторного приказа

и, поджав хвостик, удалился.

— На самом деле он очень славный,— засту­пилась за Тигра Эмили, задетая грубым тоном Джесси.

— Фу, какая гадость! — Джесси брезгливо сни­мала со свитера волоски собачьей шерсти.

— Но Тигр сейчас почти не линяет...

— Еще немножко — и плакал мой свитер! Зна­ешь, сколько он стоит?

— Такой красивый! — Эмили была совершенно обескуражена и, чтобы сменить тему, спросила: — Раз ты умираешь с голоду, может, пойдем вниз?

— Пошли.— Джесси перекидывала мишку из одной руки в другую, как мячик.

— Мне его подарили на первый день рожде­ния. Это моя любимая игрушка.

— Правда? — Джесси ущипнула мишку за нос.— А ты еще ничего, старина! — засмеялась она.

— У меня с ним связано столько воспоми­наний!..

— Знаешь, Эмили, пожалуй, я займу эту кро­вать. Не могу спать у окна.

— Но это моя кровать,— возразила Эмили.— А ту мы купили специально для тебя.

— Да-а... Нам с тобой будет трудно догово­риться.

Джесси с сожалением посмотрела сначала на Эмили, потом на мишку — и вдруг одним резким движением оторвала ему голову.

 

Последняя поездка за город

 

Джесси засмеялась тоненьким испуганным сме­хом.

Эмили стояла в растерянности, не в силах выдавить из себя ни слова. Неужели это не дур­ной сон?

Джесси резко оборвала смех.

— Что я наделала! — сказала она, крутя мишкину голову левой рукой, а туловище — правой. Из дырок торчали серые клочья ватина.

— Я нечаянно, честное слово! — Джесси смот­рела на Эмили, пытаясь понять, верит она ей или нет.

Эмили не верила.

— Ты понимаешь, что оторвала голову Мак­су?! — произнесла она наконец.

Неожиданно для нее самой интонация как-то смягчилась и вышло, что она будто не сердится, а просто задает бессмысленный вопрос.

— Я же говорю, что нечаянно, — настаивала Джесси.— Я только взяла его за голову... Ты что, не веришь мне, да?

Большие голубые глаза впились в Эмили, слов­но хотели внушить: все было именно так, как утверждает Джесси.

Эмили не ответила.

На солнце наползла туча. В комнате вдруг потемнело. Эмили охватило жуткое ощущение, будто темноту принесла с собой Джесси. Эмили поежилась, внезапно почувствовав озноб.

Все это, конечно, был вздор. Но образ Джесси, сидящей в сумраке на ее, Эмили, кровати с растерзанным мишкой в руках, надолго останется в ее памяти.

Тень вдруг исчезла, и снова стало светло.

— Эй, девчонки! — В комнату вошла Нэнси. Она прижимала к груди десяток кассет.— Ну, как вы тут? Тебе вернуть это, Эм? Я откопала их на прошлой неделе...

Она оборвала фразу.

— Ой, что с Максом?

— Я нечаянно... Нет, правда нечаянно! — вос­кликнула Джесси, готовая занять круговую обо­рону.

Вскочив с кровати, она подошла к Нэнси и про­тянула ей останки Макса.

— Я не хотела...— Голос ее дрожал.

Нэнси положила кассеты на письменный стол, взяла мишку.

— Может, еще починим? — посмотрела она на Эмили.

— Надо попробовать,—с сомнением отозва­лась та,

— Послушай, твой брат всегда такой приби­тый? — обратилась Нэнси к Джесси, возвращая беднягу Макса Эмили.

— Есть немножко,— сухо ответила Джесси.— Говоришь, прибитый? В один прекрасный день ты убедишься, что в тихом омуте черти водятся.

Джесси и Нэнси засмеялись. Только Эмили все еще было не до смеха.

«Какая же Джесси все-таки! — думала она.— Только-только встретились, а она уже успела об­смеять своего брата».

Впрочем, Эмили решила, что смешно быть та­кой подозрительной. Джесси пошутила, только и всего. И голову у мишки открутила случайно. Ведь он уже давно дышал на ладан. И вообще, нельзя думать плохо о Джесси сейчас, когда нужно помочь ей обжиться, почувствовать себя как дома.

«Джесси теперь член нашей семьи, — уговарива­ла себя Эмили,—Придется с ней как-то ужи­ваться».

— Ричу, наверное, будет нелегко, — дружелюб­но заметила Эмили.—Начинать все с нуля, в но­вой школе...

— Что я, не знаю, что ли, — вздохнула Джес­си и тут же нервно хихикнула: — Но Рич, я наде­юсь, быстро войдет в колею. Мы не из тех, кто лю­бит болтать. Правда, с ним и вовсе трудно близко сойтись. Рич живет в своем собственном мире. Вечно погруженный в какую-нибудь книжку ужасов. Он, наверное, самый большой поклонник Стивена Кинга в мире. Даже письма ему стро­чит.

В комнате снова потемнело. Небо заволокло серыми тучами. Мир вокруг поблек.

— Вот уж кого особо никогда не любила, так это Стивена Кинга, — сказала Нэнси.— Тем более сейчас, в выпускном классе. Совершенно нет вре­мени читать. Только учебники. И пособия для кол­леджа, естественно...

— Ты сегодня куда-нибудь идешь? — перебила ее Эмили.

Ей не хотелось, чтобы Нэнси завела свое «как трудно учиться в выпускном классе, как много надо заниматься». Об этом ее сестра могла говорить часами. Порой Эмили казалось, что у Нэнси больше времени уходит на разговоры об упорных занятиях, чем на сами занятия. А когда она не жаловалась на занятость, сетовала на свою личную жизнь.

— У тебя сегодня вроде свидание с Гарри Брандтом?

Он позвонил и отменил его.— Нэнси пожала плечами.— Сказал, что простужен. Даже не потру­дился шмыгнуть в трубку носом разок-другой для приличия. Заболел, но бездоказательно... Давай не будем надоедать Джесси деталями моей личной жизни.— Нэнси натянуто улыбнулась.— Она у ме­ня вся пошла сикось-накось с тех пор, как...

— С тех пор, как Джош тебя бросил и стал встречаться со мной,— заученно закончила Эмили.

Джесси переминалась с ноги на ногу, чувствуя себя крайне неловко.

— Может, я пойду вниз? — Она вопросительно посмотрела сначала на Эмили, потом на Нэнси.— Если вы собираетесь выцарапать друг другу глаза...

— Нет, нет! — воскликнула Эмили.— Мы с Нэнси обсуждали это уже тысячу раз.

— Две тысячи,— подтвердила Нэнси, откиды­вая назад свои медные волосы.

«Она делает это точь-в-точь, как мама»,— поду­мала Эмили, а вслух сказала:

— Нэнси, ты ведь не перевариваешь Джоша! Ты же сама говорила, что хочешь бросить его, помнишь?

Эмили отметила про себя, что ее опять так и тянет оправдываться. Зачем? Перед кем?

Нэнси вспыхнула. Ей было явно неприятно обсуждать столь интимный вопрос в присутствии Джесси.

— Ты права, Эм, Ты права как никогда. Не по­нимаю, что ты в нем нашла? Он такой про­тивный! — Нэнси засмеялась, пытаясь все обратить в шутку.— Знаешь, как он наряжается на свида­ние? Выворачивает грязный свитер наизнанку!

— Фу, так же нечестно! — возмутилась Эмили.

Джесси и Нэнси захохотали.

И чего Джош сестре не даёт покоя? Эмили была удивлена. Нэнси вроде бы уже и думать о нем забыла. Она сама миллион раз говорила, что ей все равно, с кем он теперь встречается.

— Все, я проголодалась и пошла вниз,— ска­зала Нэнси.— Вы идете или нет?

— Сейчас спустимся. — Эмили положила обе части игрушки на стол.

— Мне нравится твоя сестра, — сказала Джес­си, как только Нэнси вышла. — Она такая краси­вая. А ты и в самом деле отбила у нее парня?

— Да они встречались без году неделю,— вспыхнула Эмили. Ей хотелось переменить тему.

— А как насчет кровати? Значит, я ложусь у стены? — напирала Джесси.

— Ну...— замялась Эмили.

«С какой стати, ведь это моя кровать!»—воз­мутилась она про себя.

— Тогда надо передвинуть тумбочку! — И, не дожидаясь реакции Эмили, Джесси начала делать перестановку.

— Подожди, я хоть вещи свои уберу,— покор­но сказала Эмили.

«Она что, пытается меня подчинить? Или собирается во всем настаивать на своем? Хочет командовать мною в моем же доме?» — недоуме­вала Эмили.

В ее доме. Но с сегодняшнего дня этот дом

должен был стать родным и для Джесси...

 

* * *

— Ай да праздник! — Миссис Уолнер лучезар­но улыбалась во главе стола.

Мистер Уолнер тоже пробормотал что-то одо­брительное. На его строгом лице появилась до­вольная улыбка.

Эмили и Нэнси украсили гостиную на славу: над дверью и по стенам развесили ленты из цвет­ной гофрированной бумаги. Большие буквы между окнами складывались в приветствие: «Добро пожаловать!» Стол вместо повседневной желтой клеенки был застелен белой льняной скатертью. В центре красовалась большая ваза из граненого стекла с двумя дюжинами белых и красных роз. Эмили не помнила, чтобы их старый дом когда-нибудь вы­глядел так празднично.

— Кто скажет тост? — спросила она, наливая себе кока-колу и пытаясь забыть о неприятных разговорах наверху. Потом она передала бутылку Джесси.

— А содовой случайно нет? — обратилась та к миссис Уолнер.— От колы полнеешь.

Миссис Уолнер посмотрела на нее с удивле­нием.

— Уж не хочешь ли сказать, что тебя беспоко­ит лишний вес? Да если ты хоть немного похуде­ешь, тебя же в микроскоп не разглядеть!

Мистер Уолнер громко захохотал.

— Джесси чрезвычайно заботится о своей фи­гуре,— сказал он и повернулся к Ричу, который, не проронив пока ни слова, сидел в конце стола.— Как делишки, приятель?

— Нормально,— пожал плечами Рич.

— Может, все-таки уберешь книжку и заме­нишь ее на торт?

Рич захлопнул книгу.

— Тебе положить мороженого? — спросила миссис Уолнер.

Рич что-то пробормотал.

— Говори громче. Не бурчи себе под нос! — начал терять терпение отец.

— Да, конечно, и мороженого тоже, пожалуй­ста, — ответил Рич громче. На слове «пожалуйста» он дал петуха.

Мистер Уолнер засмеялся:

— Мальчишечье сопрано!

Рич залился краской и опустил глаза.

— Перестань дразнить его, папа,— резко бро­сила Джесси.

— Я не дразню. Просто шучу.

Мистер Уолнер отправил в рот большущий ку­сок ванильного торта и отхлебнул из чашки кофе.

— Шучу, шучу,— еле слышно передразнил его Рич, не поднимая глаз,

— Ты что-то сказал? Опять бормочешь себе под нос?

— Папа, оставь его в покое! — с нажимом сказала Джесси.

Рич встал, с шумом отодвинув стул.

— Можно я пойду наверх почитаю?

Не дожидаясь разрешения, он взял со стола Кинга и, сутулясь, вышел из комнаты.

— И что я такого сказал? — недоуменно раз­вел руками мистер Уолнер, похожий на большого наивного ребенка.

— Зачем ты ставишь его в дурацкое положе­ние? — нахмурилась Джесси.

— Я что? Я ничего! — ответил мистер Уолнер с набитым ртом.— Сейчас доем торт, поднимусь к нему и извинюсь.

— Он что, читает книжки вроде «Кладбища домашних животных»? Говорят, это что-то ужас­ное, да? — спросила миссис Уолнер.

— Ну любит человек Кинга,— защищала брата Джесси.

— Рич — настоящий книжный червь,— Мистер Уолнер подлил себе кофе.— Не то что его ста­рик отец. Кажется, я со школы не брал в руки книгу.

Эмили и Нэнси переглянулись: нашел чем гор­диться! Как же мистер Уолнер отличался от их отца!

Эмили разглядывала отчима. Желтая майка без рукавов, широкие коричневые брюки на резинке...

Как же элегантно всегда одевался отец! Дэн Кейси был детским врачом. Он носил темные, строгие костюмы, белые крахмальные рубашки и неяркие галстуки. Выглядел он очень молодо — на двадцать с небольшим,— поэтому пытался придать себе более солидный вид, чтобы родители его малень­ких пациентов чувствовали к нему больше дове­рия.

Эмили прекрасно помнила, что он глотал по две-три книги в неделю, причем самых разных. Любил обсуждать прочитанное с дочерьми. Вот уж кто бы никогда не похвастался, что давненько не брал в руки книг!

Как мама могла выйти замуж за человека, столь не похожего на отца? Мистер Уолнер рабо­тал управляющим на мебельной фабрике и галсту­ков не носил.

«Наверное, мама чувствовала себя одинокой,— пыталась понять Эмили.— А теперь ее жизнь устроена...»

Разве забыть тот ужасный день на озере? Воспоминания о нем были столь же мучительны, сколь и неизгладимы. Они настигали Эмили в шко­ле, на экзамене, в кино, на свидании, за обеден­ным столом, как сейчас; они наплывали на нее, за­ставляя вновь и вновь пережить те страшные ми­нуты...

Отец обожал поездки за город. И заразил этим всю семью. Порой, даже не дождавшись хо­рошей погоды, они брали напрокат прицеп и уез­жали на субботу и воскресенье в лес, мирясь с не­удобствами ночевки в спальных мешках под тен­тами.

В тот раз они избрали своей целью необитае­мый остров Страха в центре озера. Маленький, но покрытый густым лесом. Погода' была бодряще- свежей, чтобы не сказать — холодной. Порывистый ветер превратил обычную водную гладь в нечто пенистое и бурлящее.

Брезентовые тенты хлопали на ветру. Костер долго не разгорался, а потом ветер разметал пламя во все стороны.

Пахло сосной. Даже Нэнси, которую вытащили в эту поездку буквально силком, так как у нее было назначено свидание с Джошем, поддалась на уговоры: манил и сам лес, и тревожное ощущение отрезанности от мира, когда на многие мили во­круг не встретишь ни души.

Воспоминания о том дне были так ярки. Но Эмили почему-то никак не могла вспомнить, зачем они вдвоем с отцом сели в лодку, куда направля­лись и почему решили вступить в борьбу с разбу­шевавшимися волнами.

Может, именно последнее обстоятельство и за­ключало в себе главный секрет? Может, они с от­цом просто решили бросить вызов ветру и волнам? Может, им захотелось острых ощущений? Им не впервой было вот так испытывать судьбу.

Эмили хорошо помнила, как Нэнси и мама ма­хали им с берега. Помнила их тоненькие светлые фигурки на фоне темных, качающихся деревьев. Помнила рев мотора, отчаянную пляску лодки на воде, сладкое чувство слабости в коленках. Ей было холодно, брызги летели прямо в лицо. Длин­ные мокрые волосы развевались за спиной.

Она посмотрела на отца. Тот улыбнулся ей. Струйки воды стекали по его голубой куртке. Мотор ревел. Их маленькая лодка словно летела над бурлящей водой. Это было чудесное ощущение, и оба они отдавались ему.

Но тут случилось нечто ужасное.

Эмили протянула отцу термос с ароматным го­рячим кофе. Рука у нее была мокрая — термос выскользнул и упал в воду.

Отец резко нагнулся за ним.

И тут налетел этот шквал. Неимоверный, неис­товый.

Казалось, мир перевернулся.

Еще секунда — и лодка опрокинулась.

Ледяная вода не отрезвила Эмили. Все это ка­залось диким, страшным сном.

Да она и теперь не могла поверить, что все это произошло на самом деле.

Эмили ушла под воду. Пытаясь всплыть на по­верхность, она старалась понять, что случилось.

— Папа! Папа! Где ты?!

Волна обрушилась на нее. Она стала захлебы­ваться. Перевернутая лодка качалась в нескольких метрах. Эмили поплыла к ней, но была отброшена назад. Сплевывая воду, Эмили еще раз попыта­лась достигнуть лодки.

— Папа, где ты?!

Борт лодки оказался очень скользким. Каким- то образом ей удалось уцепиться. Новый шквал ед­ва не оторвал ее от лодки.

— Папа! Папа!

Где он?

Она оглянулась.

Может, он уже поплыл к берегу?

На сером небе виднелась темная полоска.

— Папа!!!

Не мог же он бросить ее одну!

Они оказались слишком далеко от острова. Ему не доплыть. Да еще при такой волне.

Где же он?

Эмили помнила охватившую ее панику, сжи­мавшую грудь, мешавшую дышать.

Паника сковала все ее тело, словно приморо­зила к перевернутой лодке.

Казалось, прошли часы.

На самом деле пролетели секунды.

И тут она увидела его.

Он медленно плыл мимо. Лицом вниз. Его свет­ло-каштановые волосы покачивались на поверхно­сти воды, словно водоросли.

 

Одни неприятности

 

— Все, Джош, я вешаю трубку. Мама зовет обедать!

Эмили болтала по телефону, лежа на кровати, глядя в потолок и машинально наматывая на палец длинный белый провод.

— Ладно, договорились. Приезжай,— сказала она, слыша плеск воды в ванной и думая, что там, наверное, Джесси.— Только приезжай попозже, а то не успею сделать уроки. Мне нужен хотя бы час.

Джош уже, конечно, все накатал. Мистер Су­перскорость. Если он не делал уроки заранее, дня за два до срока, ему казалось, что он не успе­ет. Эмили это раздражало. Она была довольно усидчива, но все оставляла на последнюю минуту.

— С Джесси? Ничего, вроде нашли общий язык.— Она понизила голос.— Сейчас не могу го­ворить. Она тут рядом, в ванной. Да... Да... Мы особо с ней не разговаривали. Она очень занята. Новая школа, все новое. У нее стресс. Не знаю, из-за меня или нет.

— Из-за тебя, конечно! — Джош засмеялся своим дурацким высоким смехом.

— Может, она вообще нервная. — Эмили про­пустила его смешок мимо ушей.—Ладно, увидим­ся — поговорим. Приезжай после девяти, ладно?

Повесив трубку, Эмили попробовала уложить свои непослушные волосы, хмуро глядясь в боль­шое зеркало. За все эти три дня Джесси сказала ей едва ли больше пяти слов. Эмили была разочарована. Она так надеялась приобрести еще одну подружку! Но время шло, а они с Джесси по- прежнему были словно две незнакомки, случайно снявшие одну и ту же комнату.

Эмили спустилась вниз.

— Извините за опоздание,— сказала она, за­нимая свое место за столом.

Мистер Уолнер уже доедал макароны. У него не было привычки ждать остальных.

Сидевшая напротив него Нэнси громко зевнула.

— Простите.— Она прикрыла рот рукой.— Се­годня я зубрила до двух ночи.

— Ты стала такая прилежная,— сказала мис­сис Уолнер, передавая Эмили тарелку с макаро­нами.

— Ты у нас настоящая Спящая красавица! — изрек мистер Уолнер в адрес Нэнси. Видимо, он хотел пошутить и уже готов был засмеяться. Разо­чарованный, что никто не оценил его юмора, мис­тер Уолнер попросил: — Передайте мне перец.

— Что, очень пресно? — всполошилась миссис Уолнер.

— Нет, все чудесно,— ответил он, соля и перча свои макароны.

Безмолвный, как всегда, Рич глядел в тарелку, изредка цепляя вилкой по одной макаронине.

— А где Джесси? — поинтересовалась Нэнси.

— Думаю, наверху, в ванной,— ответила Эми­ли, беря салатницу.

— Ты сегодня причесывалась или лет? — Мис­сис Уолнер неодобрительно глянула па Эмили.

— Вечером буду мыть голову.— В голосе Эми­ли звучало раздражение. Мать прекрасно знала, что она не любит, когда заводят речь о ее волосах.

— Давай, Рич! Ну-ка, размешай как следует.— Мистер Уолнер поперчил его макароны.— Это же вкуснятина.

— Я не очень голоден, — тихо произнес Рич.

— Ты никогда не голоден,— проворчал отец.— Потому и сам похож на макаронину.

— Тебе не надоело надо мной издеваться? — вспылил Рич.

— Я не издеваюсь. Это комплимент,— улыб­нулся мистер Уолнер.

— Знаешь куда иди со своими комплимента­ми! — Рич со злостью швырнул вилку в тарелку и вылетел из комнаты.

— Эй, сейчас же вернись! — крикнул вслед ему отец. Он был искренне огорчен.— И чего я такого сказал? — Потом повернулся к жене.— Ну что ты с ним поделаешь!

— Тринадцать лет. Очень трудный возраст,— ответила миссис Уолнер голосом, в котором по­слышалась усталость.

— Я ему покажу трудный возраст,— пригрозил мистер Уолнер,— он у меня своих не узнает! — Но на самом деле было очевидно, что выходка сына его задела. Тем не менее мистер Уолнер как ни в чем не бывало потянулся за салатницей и навалил себе на тарелку добрую порцию.— Я каждый раз чувствую себя старым маразмати­ком. Слова ему сказать нельзя!

— Тонкая натура,— вступилась за Рича миссис Уолнер.

— Не защищай его!

— Я не защищаю, я пытаюсь объяснить...

— Не надо мне ничего объяснять! — Мистер Уолнер сердито пронзил лист салата вилкой и от­правил его в рот.

— Простите за опоздание, я развешивала бе­лье,— извинилась Джесси, входя в комнату.

Ее светлые волосы блестели. На ней были се­рые шерстяные брюки и длинный светло-зеленый свитер.

— Эй, это же мой свитер! — воскликнула Эмили.

— Что? — Джесси придвинула стул к столу и недоуменно посмотрела на Эмили.

— Это мой свитер. Ты надела мой свитер! — Голос Эмили звучал все выше.

— Нет, не твой, — Джесси положила себе лож­ку макарон.

— Боюсь, с сегодняшнего дня уже похолода­ет,— попыталась предотвратить ссору миссис Уол­нер.

— Джесси, этот свитер лежал в моем верхнем ящике.— Эмили уже Не могла скрыть дрожи в голосе, — Убедительно прошу тебя не рыться в мо­их вещах без спроса!

— Но это мой свитер,— настаивала Джесси.

— По-твоему, я не узнаю собственный сви­тер?!— Эмили почувствовала, что выходит из себя, но ничего не могла с собой поделать.— Посмотри, да он тебе велик! Плечи аж по локти!

— Так и надо. Я специально купила на не­сколько размеров больше.

— Девочки, вы прекратите или нет?! — вме­шался мистер Уолнер, подпирая рукой свою лысую голову.

— Мама, подтверди, пожалуйста, что это мой свитер!

Миссис Уолнер посмотрела сначала на Эмили, потом на Джесси.