Предисловие
«Буду пить, мастерить 3 кормушки
За могильной плитой возле русской опушки...»
Вот почему-то только сейчас я смог точно и коротко определить то, о чём я писал три книги назад. Я, конечно, надеюсь, что ты, мой читатель, понял, о чём я пытался говорить раньше…Так, наверное, нельзя делать, но я всё же решил показать вам то, что не смог реализовать в полной мере в силу своей недалёкости и бездарности. Ну и Бог с ним! Хуёво – так хуёво, НО моя 4-ая книга всё же (мне так почему-то кажется) помогла мне шагнуть вперёд…Хоть я и потерял много здоровья, углубился и пал на дно, но тем и интересна моя книга… По факту я документирую все свои изгибы и изломы…Если, прочитав книгу, вы заплачете – я буду счастлив…Спасибо…
Покидая жёлтое поле слёз…
Покидая жёлтое поле слёз,
Я побегу по чёрной траве кровавыми пятками.
Для того я и создан.
Я бегу назад, как плейлист давно забытой правды,
В океане миллиардов чужих желаний, неизбежностей и этики.
Я падаю, встаю, и снова сначала,
И вновь, и вновь,
В моих зубах воспалился туман,
В глаза стучится смех,
И я покидаю жёлтое поле слёз…
Всегда покидаю.
И, как буря,
Кричу,
Покидаю жёлтое поле слёз.
Улыбаюсь тысячей осколков в твоё свежее лицо,
То самое сексуальное чувство травы через капилляры ветвей – Здесь слишком здорово.
Я не хочу,
Не могу,
И с каждым глотком
Покидаю жёлтое поле слёз...
Механик
По телу бьётся сон,
Но я простужен от клея
И танцую под проливным дождём
Из твоих запчастей.
На глазах смех,
Одышка,
И я снова живой
От этой суеты желаний.
Вечерняя
Каменная девочка,
Облако из крови,
Харкни в лицо соседа!
Умри, Есенин!!!
Смута
Я погружаюсь в тьму дня,
Идеальная пара получит пулю в глаза;
Ветер щемит мне кости –
Безотказность написать что-либо на стене.
Талисман
Талисман запястий – нож,
Талисман мозгов – игла,
Талисманом сердца – ложь –
Стала вдруг…
Лесная мгла...
Отчуждение
Отчуждение смотрит в меня,
А я в него.
Это взаимно,
Зато я без глаз.
Солдатское счастье
Боевой клич,
Каждый знает свою смерть в очи –
Вот оно,
Счастье.
На руках мозольный камзол,
В пятку вшита мина,
А колено всё тоже, когда ты шагаешь по полю брани...
Конкретно
В лучах солнца светил своей тёмной сущностью
Вокруг гогот ворон и свиней.
Листья сухие,
В руках книга-спутник,
А я жив, пока вижу
Тепло.
Огонь да холод
Дрожь до мурашек,
Плач без лица,
Смерть любит мясо,
Слышны голоса.
Я стою посреди полевого безумия,
В нём растворяюсь.
Зубы скрипят, бледнеет кожа,
Вечный танец с самим собой.
Пожираю, как волк, свою бренность, топча свои достижения.
Называю пост-панком, но что-то другое...
Улыбка сквозь слёзы.
Я давно начал и давно заканчиваю...
Зачем этот напев???
Видно, я предан огню...
Уже который год...
Послание
Воодушевленные пламенем чёрным,
В ворохе красных, как осень, газет,
Непроницаемый пажитник скромный
Встал предо мной, как накуренный грех.
Это не то, что нам кажется, братья!
Это – волна полевых коммунистов!
Главное, братцы, - понять всем весну в своих лицах!
А от собак далеко не уйдёшь...
Такпой, Революция, на старости лет!
И сквозь древесное око ногтей
В стан пролетариев иди, словно вихрь монет,
Ну, а листьям придёт свой черёд...
А ты такой же, как если бы стал гнидой…
Я воссоздам мир с нуля.
Он будет таким, каким должен быть –
Грязным, Хуёвым, Склизким. Но живым.
И когда земля, что отвергла суррогатного Христа, падёт у ног его, Будет уже поздно, ведь часы пробили 13.
К лучшим временам стремятся мысли...
Шаги уходят, люди приходят...
А ты такой же, как если бы стал гнидой...
Пиздец души
Я живу с закрытым ртом,
Поливаю ясным днём.
Слёзы мои - сами собой,
А я выхожу с набитой башкой.
Отрицательны тела,
Лишь сердце дышит в такт с шагом;
Позаброшу все дела
И начну разрезать себя благом.
Полированные лбы не дают покоя ночью,
Я не тот, кем мог бы сесть, но отвечу всем не точно:
Это сонная хандра стала только впалее,
И на свете нету ба, нету са и далее...
Предчувствие
Толстый мальчишка бежит по обочине,
Катится вдаль нелюдимое слово,
Сладости мира летят в червоточине,
Значит, и я путешествую снова...
Патриотизм
Пуля под цементом ворчит и грохочет,
Нет у неё ни имён, ни идей.
Рай Потреблядства вгрызается в ноздри,
И я говорю: "Это не про блядей!!"
Всё потому, что мы все – лишь огрызки,
Но когда стоим низко – глядим высоко.
Дума манит возвышенным ритмом,
Ну, а я лишь молчу понимая, как это легко...
На углу кипит чайник,
Когда его берут за бОшку (большинство чайников берут за бОшку), он поливает мочой неокрепшие цветы.
Те пьют, радуются.
Вот он –
Подлинный патриотизм.
Высоко
Высоко над морем –
Хохот с горы.
Ну и что?
Одним больше,
Одним меньше
В мире пластиковых рук.
Осторожно! Дверь автоматическая…
Осторожно! Дверь автоматическая!
Будь ты на краю вселенной или у себя в слюнях,
Этот закон незыблем...
Вокруг массы избитых причин:
Размытое окно,
Грязный потолок,
Чувство буйной смиренности,
Щеки в крови,
Кнопка «СТОП», стертая напрочь,
И прочие эталоны оптимизма.
От заката до заката, от грани до грани,
От смерти до смерти – всё одно и то же.
А голос кричит так нежно:
«Осторожно! Дверь Автоматическая...»
Улица
Мерцающий свет скорой помощи пожирает мои глаза,
За ним разум.
Мне холодно.
Женщина в красном несёт мне цветы.
Она ступает по хрупкому льду в длинных, как игла, каблуках,
Врезаясь в кору, она тонет в белых пузырях снега…
Лихорадка.
Сухие руки и мокрые тени.
Я не хотел так быть,
Но я хотел так жить...
Так пусть всё стучит в дверь мою...
Кто есть я?
Я наполнен смыслом:
Смыслом страданий, смыслом желаний,
Комфортом.
Моя аура светла, но внутри – океан из миллионов слёз.
Можно сказать, что я и есть то, что делают с приставкой «анти».
Когда чувствуешь это – всё мерцает.
И тогда идёт дзен:
Жёлто-красное окно,
Дымно-светлое пятно,
Полоса сбивает нож,
Только это - не поймёшь.
Слава Богу, кровь жива,
Как весёлая трава,
Но в душе лишений смрад,
Будто балом правит ад.
А ведь грусть не от тоски –
От того, что есть мозги.
Если встану утром рано –
Буду петь я глотке рвано,
А потом вплетаю косы
В равномерные берёзы.
Встану ночью в ступор снов –
Значит, я уже готов...
Полосну свои терзания
Едкой меткой у виска…
Ненавижу, блять, гадания,
Дайте сдохнуть у крыльца...
Фальшивый мир
Тысячи огней на ресницах товарища,
Будто лиловая прорубь небес
Врезается в кожу с первым листком
Этого фальшивого мира.
Когда меня мать родила,
Был я навеки оторван от светлых начал
И стал навсегда пьяным.
Слоняюсь по улицам, как потерпевший,
Кричу, матерюсь и ору,
В мире грёз пребываю, но всё наяву.
И сломанный круг потихоньку несёт меня вдаль,
В этот фальшивый мир...
Так что же там за горизонтом?
Так где же кончаются мои норы?
Что же случится в небе святом?
И руки скажут мне: "Нет!",
И я поведу на распятье свой смех
В фальшивом мире мужских идей.
И змеи сдирают лицо,
И кровь вперемешку с грязью…
И вот
Ещё одна улыбка
В Фальшивом мире...
Каждый день,
Каждый час.
Смысла нет
Смысла нет,
Мой дорогой друг.
Человек с черными глазами поцелует твою память
Ради того, чтобы уповать в весеннем саду вечно...
Отдаленный луг не так уж и красен,
А мысли бегут сквозь обыденность клубничного поля.
Как же вкусно!
Но что мы здесь сидим?
Вечно умирать не приходиться,
Но только трамвай расколет безумства...
И пойдут по накатанной слёзы,
Словно сочный осенний хлеб.
Упования настигнут лишь грёзы,
Ну, а в жизни вообще смысла нет...
Психическая фабрика желчи
Свет плавно течёт по холодной руке
В эту солнечную ночь,
На руках святая кровь,
Я слышу все твои изгибы.
Теперь я понял,
Что такое тонкий след на подошве,
Точечно-точно
Осознал...
Ваши желания выглядят грустно,
Но, увы, для меня вы – сюрприз.
Потому что солнце – не кипарис.
Отчего я устал? Отчего вы устали?
Нам дано только поверить, что мир – лишь носок,
Но прозрачная прорубь не станет вдруг снегом.
Ну, а ты поскользнешься и упадёшь.
Но я буду рядом на дне, под водой,
Сухо закашляю и улыбнусь,
Ведь все невыразимо,
Все незыблемо.
И только сам ты можешь осознать то,
Что руками не достать, а словами не потрогать...
Я могу помочь, но обратной улицы нет,
И всё кончается тем, что волосок шелестит по твоей бледной коже
На этой психической фабрике желчи...
Пейзаж хуёвый:
Вновь сосна.
В руках винтовка –
Не до сна...
Глаза-пустоты
Вновь идут в тебя глаза-пустоты
По осиновой траве.
Видимо, смерти нет...
Она ушла...
Да и хрен с ним...
Эпилепсия
Я чувствую падение,
Горе от утра с чашкой дикой смолы,
Постоянное насыщение
И долгий горизонт,
Как трамплин в узкий мир.
Но ты вязнешь, как клён,
Преисполняясь диким стыдом за свои чувства.
Почти с первых уст слышишь план,
Но к тому, что написано, прикреплён листок: "Уволен!".
А ты всё чувствуешь падение,
Паранойя сильнее слёз.
Я не знаю, что дальше...
На песчаной дороге
Лежит человечек в луже мочи,
На устах – пар.
Вот она – Карма Эпилептика...
Русская душа
Пьяный в жопу
Душу губит –
Неспроста этот конвой,
Пуля дубит глаз народа,
Черный ворон стал женой...
Буду плакать над могилой
Унесённого тельца,
Приласкаю седу гриву
У родимого крыльца.
Иди на хуй,
Друг сердечный,
Дай испить сырую вонь.
Мне для смерти нет полтины,
Все я выменял давно.
Обвенчаться с острым смыслом
Мне отныне суждено,
Перестану жить в отчизне
Упаду душой на дно.
Разбегусь и встану дико,
Кровоточит голова:
Пуля лихо проскочила
У заветного пруда...
Отчего так жестоко бывает, что черствеет белёсая грудь?
Жизнь цинизма полна, в луже быль пропадает,
Видно, вправду, цвету от того мотылька... Где б хлебнуть?
Посвящается Сергею Довлатову и Настоящим Русским Людям
Радуга
Почему так хочется летать?
Ввысь стремится моя бесполезность,
Снег припорошил мою кровь.
За гранью света
За гранью света
Примите тьму,
Шагая в ряд с планетой.
Двоемирие
Поля – соль на ладонях,
Свет преломился, спина болит.
Кругом сад, на деревьях цветёт подорожник,
А вокруг туман.
Напиваться нужно срочно,
Иначе глобальный перфоманс.
А ведь где-то сквозь пули чужих врагов видна рабочая грудь моя –
От этого и пью.
Но не алкоголь, а кофейные сны:
Нахуй сердце.
Сломленные головы расскажут о мировых блядях,
А я тихонькопрошепчу имя Светланы.
На подушке моей –
Надпись слезами:
"Двоемирие...".
Как же мало жить осталось,
Словно тёмная кухня наша, друг...
Снег идёт
Снег идёт,
А я – урод,
Это палисадник мрёт.
Очень сильно даже мрёт,
А от жизни полный ход
Не берёт святой народ.
Снежно-снежный горизонт,
Чёрно-чёрный пулемёт,
Почему слеза умрёт?
Потому, что я урод...
Потому, что пиво пьёт...
Потому, что снег идёт...
То, что было…
Полная жажда идти и выслушивать,
Что на уме у здорового пса...
Будто я должен кому-то прислуживать,
Словно я слышу свои голоса...
Полная россыпь косых переулков,
Рыба вливается в бодрое стадо,
Как же мне ёмко найти косоручку,
Чтобы летать между струями ада?
Острое племя даёт нам пощечины,
Любит себя воробьиное эхо,
Слово моё - хуита червоточины!
Осознают это люди без греха...
Дима иль Миша?
Маша иль Геля?
Гвоздь или Гриша?
Пурга иль Метели?
Этот вопрос не струится никак!
Этот вопрос проецирует мрак!
Мрак – это тот, что вселенски один
Правит во мне, словно он – Господин...
Хоть я не знаю, что я означаю,
Я подчиняюсь,
Я угощаю...
ЕШЬ МОЮ ПЛОТЬ, КРОВОПИЙЦА ХРИСТОС!!!
Видимо,я только в этом дорос...
Посвящается Владимиру Маяковскому и людям, которые в данном стихотворении упоминаются или подразумеваются
Товарищ с Челябинска
Нет у меня ни ребят, ни подруг –
Есть товарищ
Родом с Челябинска.
Человек простой, пригожий,
Всегда я его вижу с рогожей –
Идёт в магазин за водкой
Ровно в аккурат Троицы.
Это традиция;
Я же смотрю,
Пью болотное зелье в стороне,
И не знает меня тот Товарищ.
Не знаю и я его,
Лишь один звук,
Один шорох,
И тишина...
Никого я не видел милее того парня...
Шёл он такой же, как я,
Одинокий святой,
Полная отщепенность моих очей...
Опять эти очи... Тьфу!!!
Отстранённость, полная небрежности,
Лучше всякого слова
Об том, что живёт...
Ох, невольно жить Русскому человеку в мире сегодняшнем,
А тот парень-то прав, что молчит...
Зачем говорить?
Да хуй с ним, с парнем.
Ладно.
Но почему же мне так хочется падать?
Почему им иль вам так хочется жить (умирать)?
Почему любая боль и борьба заканчивается вечным падением?
И начинают расти стигматы...
Они пожирают тебя целиком...
А ты улыбаешься и плачешь...
Вот же, собака, я бестолковый.
Сейчас задохнусь, но без воздуха лучше думается,
Тяжелее живётся.
А по-другому не хочется.
Лишь одна песочная дрянь что-то шепчет на ухо,
А ты вскочи и заори на всю улицу!!!
Эпатажность?
Нет!
Это особая форма на букву д...
Безрассудная честность покорила мои зрачки...
Вот же, блять!!
Приступ
Чьи-то опухшие глаза смотрят вдаль,
Ты сидишь на ладони у Демона,
Сладострастно вгибаешь порок,
Как убийца на стуле безвременном...
Неожиданно канули в ноль
Дни и ночи, слёзы и смех,
И в твой разум вдарила боль,
Сердце крикнуло без утех...
Хладно-страшно сжимают шкаф,
Сверху донизу набитый ватой,
На лице твоем виден шарф,
А висках – осколочки арфы...
Крепко-накрепко слово свяжу,
Отодвинусь к глобальным мукам,
И войду в астрал, полежу,
На хуй брошусь крестами Эзопов...
От вчерашних оправданий не осталось и следа,
Золотая правда – жизнь, фиолетовое – да.
Корни язвы не станут вдруг разом из-под тумбочки боком глядеть,
Встанет мирно, поправит разом то, что вчера должно было истлеть.
Ну а чьи-то опухшие глазки на меня не смотрят зря,
Ведь на свете чай песочный,
Небо в кофе, господа...
Да, писать мне, может, не надо
Может быть, я лучше ебусь.
Но выходит-то, вроде, складно!
Напишу что-то там и усрусь!!!
Ох, и тяжко в депрессию кануть,
Ох, и тяжко жить с сворой собак,
Но то дело, которым страдаю,
Не даёт приступ сделать никак!!!
Будь я небным, как молебен,
Будь я Вещим, как Олег,
Но одно я знаю точно:
Ты, читатель, – человек!!!
Революция
Ах, неси скорее, мама,
К нам погибших от костра.
Был наш командир шаманом,
Он излечит в три часа.
И пойдём гурьбой народной
Прямо вглубь спалённых рек,
Вспеленай слезой безродной
Там, где не живёт чел-век.
Снег, пурга, метели, вои,
Люди, слово, мысли, боли
И товарищ, как петля,
Вешает нас в ебеня.
От упавшего с досады
Не найдёшь ты и отрады,
И солдатский сон опять
Будет смерть нам прерывать.
Покатились с горки зимней
В шею вгрызлись, как весы,
Под подвалом песню пели
Про немых бойцов бойцы.
Революция настанет,
Революция сильна,
Только пить народ устанет,
Только мата недостанет
До народного столба...
****
Пейте, черти, со мною до дна,
Как весенний кровавый след на асфальте,
Как цветущий заразный мак,
Как святое вино в базальтовом погребе...
Грустно дико, грустно сладко,
Продуктивно, тихо, гладко,
Как последняя игла
В вену с свистом полегла...
Застонаю от сладкой боли
И пойду рисовать города,
Что пылятся в ночи позорной,
Что забыли про русское «Да!»...
Свадьба, как фигура умолчания,
В психотропной душе певца,
Блядско-кучерявый ветер
Ради ёмкого словца...
А со скоростью мира вращает
Поднебесные люки-тела
Чужедальняя мука молчания,
И отчётливо брызжет река...
Ничего здесь прекрасного нету,
Только ноготь так тихо уныл
От того, что стригут не ровно,
От того, что когда-то пнём был...
Если б жизнь вдруг стала скалкой,
Я бы начал месить себя.
Превратились б мои упадки
В фиолетово-красное Я...
Полная бездарность
Сосредоточенно смотришь на дерево –
Ищешь лишай.
Сквозь сердце видно облака,
Полная бездарность.
Идите нахуй
Как тяжело постоянно, стерильно
Жать на кнопку выключения собственных норм.
Ты вечно ограждаешь себя от посягательств, но ради чего?
Вдруг эти самые посягательства и есть то, что ты называешь своей уникальностью?
Вдруг действительно пишешь ты никак и зовут тебя медведём?
А, впрочем, вам какой дело?
Пошли вы все нахуй...
Вера
Всемирная жалость стянула уста,
На кладбище реют мои небеса,
Ворона клюет чьи-то спелые глазки,
А я до сих пор верю в добрые сказки...
Притча
Иду по улице. В голове – Вечнозелёная Весенняя Глупость, а по факту – Осень. Сапоги скрипят чёрным пламенем.
Укутан и забыт. Чувствую себя Чёрной Мразью. Так оно и есть. И идёт Чёрная Мразь по улице Города без любви. На светофоре повстречал мальчика золотого. Словно огромный воздушный шар, был во мне механизм, и я спросил: "Это ты?". Мальчик не ответил. Лишь поднял с асфальта ком грязи и дал мне в руки. Загорелся зелёный. Я пошёл с мальчиком вперёд. Но чем дальше - тем хуже. Прохожие-призраки снуют меж глаз, а дождливая мышь потихоньку заползает в вены. Каменная плитка монотонно отгрызает мои секунды, выбивая на своей поверхности чёткий денежный знак. К такому я не был готов, но грязь у меня в руке, и я свято иду вперёд вместе с мальчиком. Время поворота. Приходиться нагибаться, ведь свою шинель жалко... И однообразный этаж на каждом доме лишь щебечет стерильностью, а ты радуешься стене, обосраной белками. Та хотя бы характер имеет... Хочется закрыться очками и бесконечно бродить по осиновой роще родного двора и плевать в лица прохожих. Но ты – лишь пластилин в их руках, и они лепят из тебя подобие Христа, а ведь я просто хотел пива. Но мальчик шагает, ведь это так надо, и улыбается во всю полость лба. И вдруг я понял, что единственное, что в мире нашем осталось, – это Чёрная Мразь и Золотой Мальчик на задворках истории. На них серебряные лица и колени выбиты на ладонях. Я буду умирать, но в объятиях будет лишь золотой мальчик. Он не будет плакать, он не умеет. Он только улыбнётся мне и закроет своей маленькой ручкой моё чёрное горло. Оно и к лучшему, ведь если жить в Городе без Любви – можно лишь стать барсуком, что строит дома из спичек неразумным крестьянам...
Путешествие
Однажды поздним утром я выехал на горизонт трасс. На удивление это были чёрные, чистые трассы и, любуясь ими, я вышел во двор своей машины.
Ехал я плюс-минус минут 30, но что это были за 30 минут! Я не мог поверить, что вся это золотая дровница, зелёные ковры и героиновое небо – наша страна. А ведь от Города Без любви я отъехал всего-навсего на пару километров.
Но в чём же суть? Да суть в том, на что ты живёшь в этом мире. В основном все живут на кровавые пятна, но кто они без них. Куча скелета и кожа с органами. А ты попробуй отстраниться от этого, начать жить по-другому. Пускай на коже насечки тюремщиков, пара органов отсутствует, разум вышел за чертоги черепа без иглы, а крови осталось на пару секунд, но это 30-ти минутное путешествие ты как-то переживаешь.
Выходит, что и без тела можно жить? Видимо, так. А без чего нельзя жить? Без сердца. Как бы это бредово не звучало, но подумайте, много ли на свете сердец, которые сутками качают кофеин, никотин и алкоголь по твоим жилам, словно нефтяной спрут, а потом замирают на мгновение, чтобы подивиться какому-то природному случаю?
Да мало такого!!! Нет у нас Львов Николаевичей!!! НЕТ!!! А если и есть, то они бродят по туманам своих мыслей и пытаются залить свой разум чем-то удобоваримым. Это жизнь. Либо ты Мразь – либо мир без любви.
Это жертва. Но как же эта жертва ничтожна по сравнению с этим путешествием. Я, возможно, все эти годы жил только ради него.
Но как же мне поебать, ведь вокруг столько тепла и света. И во всём этом великолепии – ты, Чёрная мразь, Белая сука или Красный колодец – идеально подходишь, потому что так же неудобоварим.
А что за люди живут в этом пространстве годами? Да всё та же гниль, что мечтает выбраться из великолепия в Город без Любви. Этот остаток не денется, так как излом наш идёт от печени, а не откуда надо... А, впрочем, это уже другая история...