Потом, выше понятия времени, я увидела одновременно бесконечную цепь разных форм жизни, в которых я воплощалась в течение веков и тысячелетий, проходя по длинному пути развития от моего первого отпадения от райского единства до настоящего времени. Я увидела, что мои бесчисленные жизни были, есть и будут неразрывно связаны с жизнями одних и тех же душ других людей. Из событий прежних жизней поднимаются новые связи и отношения, дополняющие друг друга и пригнанные вместе, как маленькие камешки большой мозаики. Я узнала нити, связывающие меня с моей дополняющей половиной, с Птахотепом, Атотисом, Имой, Бо-Гаром и многими другими. Я ясно увидела, как эти нити связывали нас в течение веков, как более продвинутые души помогали нам, как мы помогали друг другу и менее продвинутым в великой задаче одухотворения земли, в развитии нашего сознания в материи, в теле. Опыт, который мы принесли друг другу во всех этих жизнях, помог расширить и углубить сознание в теле, в котором мы жили, становясь постепенно все более одухотворенными и прекрасными. Материя, составляющая наши различные формы проявления, становилась все более гибкой, отвечающей воле и излучениям духа пока, наконец, тело не стало послушным слугой истинного «я», не затемняя не единого из лучей духовного света. Я поняла тайну пирамиды, так как стала сама пирамидой, используя материю тела лишь как твердое основание, но постоянно проявляющее божественность!
Потом все вокруг меня — земля, небо, вся вселенная — погрузилось в одно гигантское море огня. Огромные языки пламени окружили меня. На мгновение я почувствовала, что я уничтожаюсь вместе со всем космосом. Вспышки молний трещали и щелкали в моих венах, проходя сквозь все мое существо, как будто огонь сжигал меня. Потом все вдруг изменилось: огонь, больше не пожирал меня, но я сама стала божественным огнем, проникающим всюду, одушевляющим все и поглощающим все! Поток света окружил меня, но этот поток света поднимался изнутри. Я —- источник света и всего, что сеть.
Земля больше не действовала на меня, ее притяжение, державшее меня в своих оковах, прекратилось. Я плыву в пустоте, в ничто. Мое существо больше не имеет ограничений. Я теперь притягиваю все, но ничто не связывает меня внизу, ничто больше не привлекает меня...
Я ищу тех, кого люблю, так как знаю, что они могут быть уничтожены, но я ищу их напрасно в этом ничто вокруг себя. В пустоте нет ничего, кроме меня, поэтому я должна обратить свое внимание внутрь. Сделав это, я поняла, что все и все живут во мне! Вся вселенная живет во мне! Все сущее есмь Я! Во всем, что я люблю, я люблю себя. И я поняла: что я всегда считала нелюбимым, было тем, что я еще не распознала внутри себя! Теперь, когда я вполне узнала себя, я равно люблю всех и все, так как я — одно с ними, я есмь «я» во всем! Я — осуществление, завершение жизни — излучающее, вечное, бессмертное существо. Нет больше борьбы, сожалений, страданий, нет распада, конца, смерти! Во всем рожденном Я — бессмертное — начинаю новую форму жизни, и во всем, что умирает, Я — бессмертное — удаляюсь внутрь себя, в вечную творческую божественную сущность.
Я понимаю, что время и пространство существуют только на периферии сотворенного мира, который подобен диску, вращающемуся с головокружительной быстротой. Но я, внутри себя, есть безвременная и беспространственная вечность. И когда я покоюсь внутри себя, в себе, моя сущность заполняет все пространство и все, живущее в нем. Я есмь единственная реальность, я есмь я, я есмь то, что я есмь!
Я покоюсь и чувствую бесконечный мир, покой, но тут я слышу зов и вынуждена вернуться в мое покинутое тело. Я узнала голос Птахотепа, зовущего меня обратно. И я вышла из моего божественного «я» и вновь облачилась в свое личное «я». Но со мной осталось сознание о том, что я есмь.
Открыв глаза, я встретила взгляд божественно синих глаз Птахотепа, излучавших тот же свет, любовь и покой, которые я испытала во время инициации, тот покой, который теперь был в моем сердце.
Я не могла говорить и пока не могла найти связь между собой и своим телом. Птахотеп положил правую руку мне на сердце, и постепенно жизнь вернулась в мое тело. Я глубоко вздохнула, и обновленный поток жизни заструился по моим онемевшим членам. Птахотеп и помощник помогли мне сесть и выйти из саркофага. Под руки они вывели меня из ниши, где стоял саркофаг, и ввели в круг всех инициированных и жрецов храма, собравшихся в ожидании в большом зале, где хранилась дуга завета. Когда я вошла, все приветствовали меня священным словом и тайным приветствием инициированных: «ОМ»...
Я стояла там, как новорожденный младенец. Хотя у меня было то же тело, я была новым существом, была в новом мире. Теперь я видела все не снаружи, но изнутри, видела стержень, вокруг которого строится внешняя форма, тот центр, для которого внешняя форма служит просто проявлением. Мое внутреннее существо вибрировало в тон священному слову, и с помощью неописуемой вибрации этого магического тона, я чувствовала в своем физическом сознании божественное единство истинного «я» со всеми инициированными и со всей вселенной. Все пришли приветствовать меня: мой отец Атотис, учитель Ментуптах, мой дорогой брат Има.
Верховная жрица подала Птахотепу мою одежду и золотой обруч, на котором спереди находилась голова змеи — символ творческой энергии жизни, измененной и одухотворенной. Теперь я была жрицей низшего ранга, и должна шаг за шагом идти к высшим ступеням, пока не буду достойна получить разрешение пользоваться жезлом жизни.
Птахотеп положил руку мне на голову и благословил меня, а потом подвел к инициированным, все они тоже благословили меня. Я заметила при этом, что рука Имы, недавно тоже прошедшего инициацию, дрожала. Потом Птахотеп подвел меня к дуге завета, и я преклонила колени. Впервые мне разрешили прикоснуться к ней, и каждой каплей крови я ощутила огненную силу, текущую в мое тело. Я почувствовала всемогущество и всеведение в Боге и значение слова «бытие».
В сознании были ясность и свет. Последние и высшие истины жизни были передо мной. Я испытывала абсолютное всемогущество, идущее от руководства божественной творческой силы в моем истинном «я».
Потом Птахотеп повел меня обратно в храм и там, стоя рядом с ним перед алтарем, я, в свою очередь, благословила всех неофитов. Среди детей-неофитов был и мой приемный сын Бо-Гар, и я вспомнила, какую странную роль он играл в моем видении при инициации... После этой процедуры я снова оказалась в своей келье, где после предписанного полного отдыха мне позволили есть легкую пищу.
Сидя там, я переживала ужасные картины моих видений и радовалась, что это был сон. Но я знала вечный закон, что существо может вообразить только такие картины, которые существуют в действительности. То, что человек способен вообразить, может материализоваться!
В качестве жрицы
Жрицы имеют разные задачи в храме в зависимости от своих возможностей. Некоторые обучают храмовых танцовщиц. Другие помогают беспокойным душам умерших, которые бродят бесцельно в земной атмосфере и, не имея органов чувств, не могут получить опыт или связаться с другими существами. Они погружены в себя, не могут найти путь для движения вперед и без чужой помощи останутся бездеятельными и косными сотни, может быть, даже тысячи лет. Жрицы в своем святом сне помогают им на пути дальнейшего духовного развития, они находят такие души, проникают в них силой любви и благодаря своей внутренней тождественности вводят в их сознание идеи, помогающие найти спасение. Эти жрицы выполняют двойной долг; помогают блуждающим душам и одновременно очищают земную атмосферу.
Есть жрицы, работающие над созданием более здоровой, более прекрасной и более духовной молодежи через посвящение их в тайны физической любви. Они учат молодых людей проводить свои физические порывы сквозь силу духа и служить большему духовному единению — таинству, причастию. Они также дают.молодым людям, готовящимся вступить в брак, знания об этой священной силе, чтобы они могли передать эту энергию своим женам после свадьбы и таким образом произвести благородное потомство. Наконец, есть жрицы, выполняющие те же обязанности, что и жрецы. Они учат группы неофитов, инструктируют их в упражнениях на концентрацию и принимают людей, которым нужны советы по специальным вопросам. Когда эти жрицы продвигаются до определенной степени священства, им позволяют пользоваться жезлом жизни для лечения больных. Таким путем простая жрица может стать высшей жрицей. Я была прикреплена именно к этой группе, и была в восторге от своей задачи. Чудесно наблюдать развитие умов и душ моих учеников: это как наблюдение темного вещества, которое постепенно становится прозрачным, позволяя светить изнутри божественному творческому принципу. Мне нравится также заботиться о людях, приходящих в поисках советов по проблемам духа или тела. Я принимала их все в той же своей маленькой келье, и в такие моменты люди показывали мне свое «другое, внутреннее лицо», которое никто не видит. Если бы все люди могли видеть это внутреннее лицо друг друга, они перестали бы враждовать и причинять друг другу зло, так как нет плохих людей, просто каждый боится зла от другого и иногда заранее причиняет другим вред.
Кроме того, мне разрешили присутствовать при исцелении больных. Они прибывали рано утром, и Птахотеп с помощью жезла жизни проводил в их тела новую жизненную силу. Я часто наблюдала, как жезл полностью в несколько мгновений лечит сломанные кости и ужасные раны. Это похоже на сваривание двух кусков металла с помощью высокой температуры. Так же быстро жезл жизни лечит тяжелейшие воспаления легких, почек и других внутренних органов.
Помимо работы в храме я продолжала выполнять обязанности жены фараона и присутствовала на всяких церемониях и приемах. Иногда приезжали послы и эмиссары из других стран, совсем не похожие на наших сыновей человеческих ни цветом кожи, ни (физическими свойствами, ни формой головы, и они излучали совсем другие силы. Они привозили нам в дар удивительные вещи, незнакомых животных, одежду, посуду. Мастера из других стран оставались учить нашу молодежь в храме, а некоторые наши мастера и мудрецы уезжали в далекие края, чтобы там учить людей нашим искусствам и наукам. Отец собирался в будущем посетить эти великие страны и расширить горизонт своего сознания.
Животные непосредственно подчинены природным силам, они автоматически и инстинктивно выполняют волю природы и не имеют независимости. Поэтому львы полностью подчинены моей воле и тут же выполняют ее, реагируя на малейшие ее импульсы. Иногда мне кажется, что они так же принадлежат моему «я», как мои руки и ноги. Одна и та же божественная сущность есть жизнь каждого существа и «любовь» животных есть не что иное. как стремление достичь единства с истинной сущностью на низшем, физическом плане сознания. Ребенок, проходя через фазу пробуждения сознания, также непроизвольно старается достичь этого единства и тождества, беря в рот все, до чего может дотронуться. У животных тот же инстинкт. Любовь и единство между мной и львами так велики, что они любят брать в свою пасть мою руку и даже голову, как бы стараясь съесть меня. Конечно, они не кусают, а играют. Я могу понять, что когда поедают, например, газель, они только следуют своему инстинктивному стремлению к единству. Инстинкт самосохранения имеет тот же источник, что и инстинкт продолжения рода: стремление к божественному состоянию единства. Вот почему проявления обоих инстинктов так близки и часто перекрываются. И мясо, которое они получают в неволе, никогда не бывает так вкусно, как только что убитой жертвы: в последнем случае звери бессознательно переживают форму единения с живущими — с самой жизнью. Мертвая же плоть может лишь насытить их голод, но не стремление к единству. Львы проявляли все качества божественного Ра — солнца, проведенные на животный уровень. Бо-Гар разделял мое удовольствие от общения со львами, я учила его, как когда-то меня отец, твердо стоять в едущей колеснице. В свободное время мы втроем ездили в наш маленький домик на морском берегу, наслаждаясь здесь солнцем, песком и водой. Однажды в такой день отец сказал Бо-Гару, что тот будет когда-нибудь сотрудником в великой работе спасения земли. На мой вопрос отцу, почему я вижу будущее каждого человека, но, думая о своем собственном, не вижу ничего, кроме тумана, отец лишь молча улыбнулся и я прочла его мысль: значит, так надо, это тот путь, на котором я могу достойно выполнить свою задачу.
Хотя я чувствовала удовлетворение от своей работы, деля время между храмом и дворцом, весь день я жила в ожидании, когда все обязанности будут выполнены и я смогу обратиться внутрь себя — к Богу, и каждый раз я погружаюсь в себя с решением достичь высшей ступени своими собственными силами, и действительно я все ближе и ближе подходила к цели. Но каждый раз, возвращаясь к своему личному сознанию, я испытывала разочарование, понимая, что мне опять не удалось пережить опыт инициации, который горел во мне неугасимым пламенем. Единственным утешением в такие моменты было ожидание участия в вечерних молитвах и медитациях с Птахотепом.
Птахотеп и его помощник, жрецы и жрицы — все инициированные — встречались на закате в храме. Мы садились в круг. Птахотеп и его помощник — прямо друг против друга, образуя два полюса. Все остальные создавали полукруг с каждой стороны. Требовалось определенное время, чтобы освободить наше духовное тело от загрязнений, которые мы неизбежно получаем от общения с сынами людей. Затем Птахотеп протягивают свои благословенные руки соседям с каждой стороны. Все остальные также соединяли руки, образуя цепь, через которую Птахотеп и его помощник проводили ток высшей, божественной степени в наши тела. Это помогало нам пережить божественное состояние единства, наши нервы развивают при этом устойчивость гораздо быстрее, чем при помощи только наших собственных энергий. Эти моменты блаженства, переживаемые ежедневно во время вечерних молитв, придавали смысл и значение всей моей жизни. О, Бог! Дай мне силы достичь тебя моим сознанием без чужой помощи, своими собственными усилиями!
Мы встретимся снова
Однажды во дворце был большой прием по случаю прибытия делегации из далекой страны. Отец посылал туда своего военачальника Тхисс-Та с воинами, подарками и товарами, и правитель той страны оказал им очень хороший прием. Теперь он, в свою очередь, прислал нам своих воинов, подарки и товары для обмена. Сидя на троне рядом с отцом, я с интересом наблюдала чужестранцев. Все они были высокими, сильными, широкоплечими. Такими у нас были только сыновья Бога, но наши были гораздо более тонкими, изящными, с одухотворенными лицами. У гостей же были неправильные звероподобные черты лица, уши большие, широкие, прикрепленные прямо к щекам, как у обезьян. Особенно страшными казались их рыжие волосы, которыми были покрыты их лица, руки и ноги. Все они были самоуверенны, разговаривая или смеясь, открывали ряды прекрасных крепких белых зубов, что тоже напоминало мне животных. Эти люди излучали большую, хотя и не духовную силу. Нет, они мне не нравились! Мы им не нравились тоже. Их духовное зрение еще не открылось, и они не могли оценить тонкие, одухотворенные формы. Я привыкла, что мужчины восхищаются моей красотой. Но эти люди считали, что.женщина красива только при высоком росте и полноте, а я была миниатюрна и не вызывала их восхищения. Видеть их невежество и грубость, было не очень приятно. Они во многом напоминали наших сыновей людей. Всем чужестранцам, включая вождей и знать, не хватало культуры и воспитания. Один из них стоял во время приема прямо перед террасой и непрерывно глядел на меня, но без малейшего восхищения и очень неуважительно. Он, видимо, имел высокий офицерский чин, так как стоял рядом с их военачальником.
Потом, наблюдая военные игры солдат, я должна была признать их огромную физическую силу. Их раса вела начало от полукровки Сына Бога, который развил в крови вместо духа высшую божественную силу своего отца. Он стал гигантом, а его потомки смешались с примитивными людьми и дали ширококостную расу с огромной мускульной силой.
Незнакомец по-прежнему неотрывно глядел на меня, и я почувствовала искушение ввести этого некультурного рыжего воина в тайны духа, помочь ему постепенно открыть внутреннее зрение, чтобы он мог увидеть красоту женской одухотворенности, а не только тела.
Праздники и церемонии следовали друг за другом, и несколько дней у меня не было времени пойти в храм. На одном из приемов меня познакомили с каждым из офицеров, и с этим человеком тоже. Я была удивлена, услышав его голос — это был голос мужчины, превратившегося в огненного духа в моем видении во время инициации.
Чужестранцы были отнюдь не глупы. Они жили в тесной связи с природой, и хотя не могли интеллектом понять внутренние творческие законы и сущность вещей, они знали многое на основе непосредственного опыта. Не понимая источника и причины энергии, они воображали, что она идет от невидимого существа, которое они называли Богом. Думая, что знают все лучше нас, они не хотели слушать объяснений и только упрямо качали головами. Я пыталась объяснить нашему гостю те силы, которые вызывают гром и молнию. Конечно, я не могла сказать ему, что наш верховный жрец использует для получения их в пирамиде дугу завета, но я пыталась объяснить ему, что молния происходит от столкновения двух противоположных сил и что он сам может вызвать се, ударяя два камня друг о друга. Он ответил, что прекрасно знает, что молния — это стрела «главного Бога» и что «маленькие демоны» живут в некоторых камнях и, когда их беспокоят, они сердятся и стреляют маленькими вспышками молний. В каком-то смысле безразлично считать ли молнию «стрелой главного Бога» или «встречей положительной и отрицательной сил», но, если эти люди будут продолжать верить во всех своих воображаемых богов, они никогда не научаться управлять силами природы и навсегда останутся ее рабами. Так или иначе, я сумела заинтересовать этого офицера своими объяснениями, и он захотел, чтобы я учила его. Для этого он должен был ежедневно приходить в храм, где я посвящала его в низкую ступень знания.
В первый же вечер, когда служанка проводила меня в храм, он уже ждал меня, прислонившись к стене моей кельи. Он приветствовал меня своей обычной высокомерной улыбкой, которая так раздражала меня. Но силой своего ума я надеялась победить этого рыжего гиганта.
Он поклонился мне низко, но искренне. Он знал, что я — слуга Бога, инициированная жрица, но не знал, что такое инициация и что наше знание — это прямое знание, божественное всеведение. Но я собиралась объяснить ему тайну человека и вселенной в нем, тайну всего сущего.
Я сказала: «Если вы хотите достичь истинного знания, сначала нужно познать самого себя, узнать, что есть вы сами. Тогда вы откроете, что все тайны вселенной скрыты внутри вас, и через такое самопознание вы узнаете все тайны мира. Сначала разрешите великую загадку нашего сфинкса, то есть самого человека. Вы должны узнать, что вы такое».
Он улыбнулся: «Я давно это знаю, какая же здесь тайна? Но мне кажется, что вы, царица, не знаете, кто я, и я скажу вам: Я — мужчина!» И он громко засмеялся, обнажив свои большие белые зубы. О, дитя! Но смех был так заразителен, что я тоже не удержалась. Он продолжал: «Мне кажется, что вы даже не знаете, что такое мужчина. Я не жрец и не могу читать мысли, как вы, но я знаю женщин и вижу, что вы вообще не знаете или забыли, что вы — женщина. Как вы можете учить меня внутренним тайнам человека в мире, если не знаете этого простого факта, которым каждый может владеть?» — «Я хорошо это знаю, — ответила я с достоинством, — но внешняя форма - это только покров внутренней сущности. Зная внутреннюю сущность и являясь ею, человек использует внешнюю форму лишь как орудие, но не отождествляет себя с ней! Тело — только одежда внутреннего «я». Хотя вы носите одежду, вы — не одежда и так же вы—не ваше тело, которое может быть мужского или женского пола. Но ваше «я» стоит над полом, и оно — не мужчина и не женщина. Оно — творец. Личность, физическое проявление — только половина истинного «я», а другая половина осталась в бессознательном, непроявленном состоянии. Каково же физическое проявление — женское или мужское — зависит просто от того, какая половина воплотилась. Когда человек делает обе части сознательными, он становится тождественным со своим «я» и тогда несет в себе оба эти принципа — мужской и женский — в полном равновесии".
— «Но все же его тело — либо мужское, либо женское?» — «Конечно, материальное явление может, быть только односторонним, так как когда эти две стороны сливаются в единстве, не может быть ничего физического. Слияние этих двух половин означает полное уничтожение материи, дематериализацию тела. В духе человек может быть только двуполым». — «Я могу понять и согласиться только с тем, что я половина единицы. В прошлом я часто искал и находил дополняющую половину, но при этом никогда не уничтожался. Может быть потому, что я никогда не находил настоящего единства? Но даже если б оно означало аннигиляцию, я продолжал бы поиски моей истинной, дополняющей половины. Я мужчина, и этой половиной может быть только женщина, которая даст мне полное и совершенное счастье. Ради такой женщины я с радостью отдам жизнь!»
Я почувствовала, как кровь бросилась мне в голову. Перед таким образом мышления я чувствовала себя бессильной. Как объяснить ему, что земное счастье, которого он ищет в женщине, преходяще и не способно удовлетворить его бессмертную душу?
Потом было много вечеров, когда я боролась с его невежеством, пытаясь раздуть божественную искру в пламя и пробудить его высшее «я». Я все время думала о том, что скажу ему вечером, и постоянно возвращалась в мыслях к нашим беседам.
Теперь я ездила на прогулки одна, к большому огорчению Бо-Гара.
Однажды чужестранец попросил меня взять его с собой. Я сказала ему, что его вопросы похожи на львиную гриву, и он, смеясь, предложил мне сравнить на ощупь. Я бы сделала это, если бы не присутствие слуги. Он объяснил свое желание поехать со мной неверием в мои сверхчеловеческие силы, в которые все верят, кроме него, добавив, что если он увидит, как я управляю львами, то поверит тоже. Я спросила, что он думает обо мне, и в этот момент перед моим внутренним взором возник образ Птахотепа с предостерегающим выражением на лице. «Нет, — ответила я ему мысленно, — я в безопасности, оставь меня одну».
Приближалось время отъезда чужестранца. Во многих отношениях я могла быть удовлетворена, прежде всего как женщина. Его поведение теперь резко изменилось, он весь день ждал наших вечерних встреч и, оказывается, восхищался мной с первого взгляда, как увидел меня, и все же я не была удовлетворена. Наоборот, я была в постоянном беспокойстве, волнении. Я была уверена, что мой интерес к нему идет не из женского инстинкта, моей низшей натуры, так как я все время наблюдала и контролировала себя. Но моя верная служанка находила, что у меня все признаки влюбленности и радовалась, что я, наконец, «расцвела». Однако она ошибалась, потому что судила с земной точки зрения и не была в состоянии понять, что я не могу и не должна никогда влюбляться и что сейчас я тоже не влюблена.
Он был не моего типа, и физически казался мне странным, даже отталкивающим. В моменты самоанализа я часто спрашивала себя, хотела бы я иметь от него ребенка. Избави Бог! Ребенка с такими ушами и грубыми костями? Я просто хочу, чтобы он нашел Бога. Я глубоко заинтересована в каждом ученике и потому так часто и сосредоточенно думаю о нем. Но он не нашел Бога, здесь у меня нет успеха. Поэтому я так грустна и обеспокоена тем, что он скоро покинет нашу страну и я, может быть, больше никогда не увижу его в этой жизни.
Потом все произошло с быстротой молнии. В последний вечер я пришла в храм попрощаться с ним. Он стоял, прислонясь к стене, и смотрел не на меня, а в пространство. «Что случилось?» — спросила я. «Я пытаюсь понять, какое чувство заставило меня приходить сюда каждый вечер. Что вы хотели от меня, прекрасная царица без сердца? Какая польза мне от всех ваших слов, если они сделали меня несчастным? Вы говорили о том, чтобы я нашел себя, но вы помогли мне полностью потерять себя. Я был храбрым воином, а теперь стал рабом маленькой женщины. И я боюсь будущего. Как я смогу жить без вас?»
Я испытала шок. Я хотела разбудить его «я», а вместо этого он влюбился в меня. Я не хочу земной любви, я хотела привести его к Богу. Но он видел во мне только женщину, он не поднялся над чувственностью. Он не видел меня, он не понимал, что любит не меня. Я не существовала для него, он просто любит мое тело, проявление моего истинного «я». Как это ужасно!
«Послушайте, — сказала я, дрожа, — мы не понимаем друг друга. Я хочу помочь вам подняться на высший духовный план, а вы хотите стянуть меня вниз на уровень тела. Возвращайтесь с миром домой, и мы никогда не встретимся снова!»
При этих словах он вдруг покраснел, его глаза загорелись, и я увидела, как все его духовное тело превращается в мощное пламя. Потом он схватил мою руку, обнял меня и стал целовать лицо, шею, губы, шепча: «Так ты не хочешь меня больше видеть? Но я хочу, и мы встретимся снова, мы встретимся снова...»
Увидев вблизи его дикое лицо, я испытала смертельный ужас. Я хотела оттолкнуть его, но все мое внутреннее существо охватило пламя, я потеряла контроль над собой и без сопротивления отдалась наслаждению, затопившему меня. Теперь я поняла, что люблю его, что полюбила с первого взгляда, телом и душой, всем своим существом я страстно люблю его и буду любить...
Меня переполнял огонь, как бы вырывающийся из огромного вулкана. Пламя пожирало меня, позвоночник был, как мост из раскаленных углей, поддерживаемый семью горящими факелами. Но я больше не находилась в неподвижной оси спинного хребта, в центре, из которого мое истинное «я» излучает огонь жизни. Наоборот, мое сознание упало в мое горящее тело, и вспышки молний бежали по моим жилам, через все мое существо. Все мои нервы горели, все мои мысли уничтожались, выжигая мое сознание и аннигилируя меня. Потом я потеряла сознание, и все исчезло. Очнувшись, я увидела, что лежу на полу своей кельи, окруженная могильным молчанием. У меня не было мыслей, мне не о чем было больше думать. Сломленная, накрыв голову вуалью, я вышла и вступила в колоннаду, которая была темна и пуста. Но через несколько шагов я увидела темную фигуру. Има! Он стоял неподвижно и смотрел на меня безумным взглядом, даже в темноте я видела это. Он смотрел прямо в меня, через меня. Потом он повернулся и ушел в противоположном направлении.
Без единой мысли в голове я вернулась во дворец. Служанка, задремавшая в углу храма, как всегда молча сопровождала меня.
Лев
Распростершись ниц перед Птахотепом, я молча молила его о помощи и спасении, о возвращении в царство духа, которое я потеряла. Но я не услышала ответа, я потеряла все. Лежа в своей спальне во дворце, я хотела одного — умереть. Но я уже не управляла ни своим умом, ни своим телом и была бессильна оставить тело по своей воле. Я пошла в храм, к двери подземного перехода, ведущего к великой пирамиде, надеясь, что дуга завета уничтожит мое тело. Но перед каменной дверью я как будто натолкнулась на каменную стену и догадалась — ультравещество! Материализованная ненависть! Медленно я добрела до своей кельи, и там меня охватили видения прошлого: я видела туманную фигуру, ставшую огненным существом, и себя тоже, начавшую гореть, я слышала голос, повторявший тысячи раз: «встретимся снова, встретимся снова... — Нет! — воскликнула я, — я ненавижу тебя! — Огненная фигура засмеялась: — Пока ты ненавидишь меня, ты любишь меня, и я имею власть над тобой... мы встретимся снова». Я узнала глаза и голос, перед которыми не могла устоять. Во всех бесконечных жизнях, которые я могла вспомнить в видении при инициации, я всегда искала тот же голос и те же глаза, во всех бесчисленных мужчинах, которых я встречала в этих жизнях. Во всех мужчинах я искала того человека, которого я любила вечной любовью, каждой каплей крови — единственного мужчину, «моего» мужчину, образ и подобие моей дополняющей половины...
Потом в уме мелькнул образ другого мужчины, которого я любила не как дополнительную половину, а как самое себя. Има! Я не могла любить его земной любовью, так как всегда составляла с ним одно в Боге, мы были связаны вечной любовью божественного единства. Я пойду к нему и расскажу все. Он поймет меня, наше единство осветит мне темную тропу на моем обратном пути в небесной дом, на пути, который я потеряла. Но я нигде не нашла его. Мне сказали, что Има покинул храм в полном отчаянии, так как его судьба оказалась не в Боге, который превыше всего, а в женщине! Он сказал, что будет лучше жить с негритянскими племенами, чем в храме, потому что негры не разочаруют его. «Они не лгут и не притворяются тем, чем не являются», — это были его последние слова.
Я была охвачена ужасом от того, что принесла несчастье и Име. ^ хотела только одного — умереть, — но не могла оставить тело. Правда, я знала, что еще встречу Иму, если не в этой, то в будущей жизни, потому что истинная любовь обязательно сведет нас когда-нибудь вместе. Но я не могла так жить, с этим огнем внутри, сжигающим нервы, и давящей тяжестью в груди. Когда я, совершенно измученная, прилегла отдохнуть, я едва могла дышать, а перед глазами был слепящий огонь и языки пламени, как гривы львов, как волосы того человека.
Львы! Я должна пойти к ним. И я оделась, как бы готовясь к прогулке в колеснице. Служитель пропустил меня, так как знал, что после инициации отец разрешил мне ездить одной.
Львы почуяли странный запах и иное излучение, идущее от меня теперь, опустили головы и сморщили ноздри. Я погладила Шиму по голове, а Шу-Гар зарычал и приготовился к прыжку. Я попробовала направить на него свою волю, но с ужасом увидела, что он больше не подчиняется ей. Я повернулась и кинулась к выходу, видя бегущих ко мне Тхисс-Та, Бо-Гара и служителя. За спиной слышалось жаркое дыхание льва... Удар обрушился на мою голову, но я продолжала бежать. Я увидела дверь, где я могла спастись от львов, в дверях стояла бледная фигура моей матери. «Мама!» — закричала я и бросилась в ее раскрытые объятия, с трудом добежав до нес. Львы исчезли, я спасена. Потом наступила темнота, и я знала только, что нахожусь в объятиях матери и она помогает мне перейти через порог. Мне хорошо... я отдыхаю.