В годы Великой Отечественной войны на территории нашего района не велись военные действия, но жизнь в тылу была сложной: приходилось голодать, замерзать и много трудиться, чтоб приблизить Победу. О том, что пришлось пережить нашим прабабушкам и прадедушкам, должен знать каждый. Я знакома с замечательной женщиной, труженицей тыла, Ехроповой Полиной Николаевной, в её судьбе, как в зеркале, отразилась история нашей Родины. Полина Николаевна поделилась со мной своими воспоминаниями о том времени. Для меня эти слова очень дороги и важны.
Полина Николаевна, расскажите, пожалуйста, о себе: где вы родились, в какой семье, где учились и работали?
Родилась я в деревне Заречье 16 января 1927 года. До меня уже был в семье брат Виталий и сестра Манефа. Затем родилась я и еще две сестры Вера и Валя. Рождались еще братья, но они умирали. Так что у мамы было много детей. Папа мой работал в Макарьеве в РЗО (Районом земельном отделе), инспектором. В колхозе мы не были тогда, он как раз только создавался. Кончила я 3 класса начальной школы д. Заречье. А потом мы уехали всей семьей в Челябинскую область, там 4 года жили. Проучилась я там 4 года, а когда я была в 7 классе, мы переехали опять в д. Заречье. И я экзамены уже сдавала в Усть-Нейской школе. Школа была у нас только 7-летняя. После окончания хотела поступить вместе с подружками в Макарьевское педагогическое училище, но меня не приняли, хотя сдала на одни пятерки экзамены. Сказали:
- Какая ты учительница, в 16 лет? Что за учительница ты будешь? Приходи на следующий год, а в этом году не примем тебя.
В 1941 году я поступила в педучилище, как раз началась война. Когда училась на 1 курсе взяли на фронт папу. После окончания учебы брата Виталия забрали в армию. И сразу послали на фронт на границу с Украиной или Белоруссией. В самые первые дни была бомбежка и его ранило в челюсть и отправили его в госпиталь, в Пермь. Там он лечился 4 месяца. Писал письма, мама хотела съездить к нему, но он не велел, говорил, что у него все хорошо.
|
|
А у самого рот на один сантиметр только открывался. После госпиталя его отпустили домой, мы не знали ничего, думали его отправили на фронт. Приехал как-то товарищ, который с ним вместе лечился. Спрашивает:
- А Виталий где?
Мама сказала:
- Как где?! На фронте!
- Почему на фронте? Его же домой отпустили на совсем.
- Мы ничего не знаем!
- А я сам его на поезд провожал, посадил. Билет его был только до станции Нея, бесплатный.
А на самом деле он уехал на фронт под Сталинград.
Как проходила Ваша учеба во время войны?
В училище, на первом курсе, где сейчас находится здание 2 школы, на первом этаже был большой зал, там мы жили, 50 человек умещалось!
Было очень трудно. Кормили нас плохо. На утро давали маленький кусочек хлеба, хлеб не чистый с примесями разными. В обед давали лапшичку, накрошат макарон, сварят на одной водёнке и дают нам. Вечером ничего не давали, вот этот утренний кусочек хлеба можно было разделить на утро и вечер.
Как-то один раз у меня начали пухнуть пальцы, от холода или от голода, но со временем прошло.
В педучилище однажды была тревога, дежурный учитель пришел к нам рано и говорит: «Девочки, вставайте, одевайтесь!» Оделись мы и сидим, ждем. Это оказалась ложная тревога, видимо, подумали, что рядом были немецкие самолеты и будут бомбить.
|
|
Войны у нас здесь не было, немцы дошли только до Москвы.
Как-то на 3 курсе, подняли нас рано, нам до учебы нужно было еще сходить в лес, за жердями. В лесу были нарубленные жерди, чтобы отгородить огород. Если жердь большая, брали вдвоем одну, а если маленькая, то один человек. Сходили, притащили, пришли, дали нам по кусочку маленького хлеба и пошли мы на учёбу.
После 1 курса, отправляли нас на лесозаготовки. Привезли в делянку, мы должны были заготовить по пять кубометров дров. Пила у нас была двух ручная. Подрубаем сначала топором, а потом пилим пилой. Пилим, пилим, а пила ни туда, ни сюда. Смолой вся заплыла и не дергается, хоть реви. Конечно пять кубометров мы не заготовили на человека. Но очень старались.
В сентябре нас в колхоз отправляли работать. И лен дергали, и косили, и пололи, и картошку выкапывали.
Наш район раньше относился к Ивановской области. После 2 курса нас отправили на торфоразработки за Кинешму. Дорога была очень долгой и трудной. До Юрьевца мы шли пешком, затем нас посадили на пароход до Кинешмы, а от неё опять шли пешком. Там были большие площади торфяной крошки, когда она подсыхала, ее резали на кирпичики. Мы эти кирпичи должны были вытащить оттуда, поднять и поставить один с одной стороны другой с другой. Так ленточкой ставили. Делали мы это босиком, голыми руками, ведь раньше не перчаток, не на ноги надеть было нечего. Даже штанов не было, одни ситцевые платьишки. И вот целый день идем и поднимаем эти торфяные кирпичики. Так и убежали мы. Обратно пошли этим же путем. У кого на ногах тряпочки намотаны, кто совсем босиком идет. Идем, идем, и спрашивают нас: «Ребята, вы куда идете?»
|
|
-Нам на Кинешму надо.
-Так вы не туда идете, вам надо обратно идти, километров семь!
Вот так и дошли до Кинешмы, босиком. До Юрьевца опять на пароходе, от Юрьевца опять пешком шли, километров 90.
Учиться начинали в октябре. Весь сентябрь работали в колхозе.
Однажды нас послали в Николо-Макаровский сельсовет, д. Трещаткино. Мы поднимали лен со стилищ, лен когда вырастет, выдергаем, свяжем снопики маленькие, высушат эти снопики, околотим, поленья сделают гладкие, и мы этими поленьями околачивали. Потом этот лен сушат околоченный, а стебли- то льна в августе месяце расстилали по лугу, разделывают этот снопик маленький и растягивают его тонко, тонко, постелют по лугу много, много и вдоль и поперёк. Весь луг застелют стеблями, он полежит до сентября, мягкий будет. Нам его надо было поднять, мы ходили и эти стебли льняные в кучи связывали. У меня были на ногах туфельки, на лугу было сыро, туфельки промокли, замораживать стало землю и одна туфелька развалилась, у нее отпала подошва и осталась я без обуви, с голыми ногами. Бросила я свои туфельки. Мне все говорят: «Иди домой». Пошла пешком, до д. Марковицы, километров 7. Ноги сильно замерзли, не знаю, что делать, забежала в крайний дом, там я немного отогрелась и пошла дальше.
Вот так и жили….. В голоде и холоде и на ноги нечего надеть.
У родителей денег не было. Картошки урождалось мало. И ее старались сэкономить, чтобы можно было обменять на базаре или продать. И мне мама выменяла картошку на галоши, дедушка скатал маленькие тонкие валеночки. Пошла я на третий курс в обуви.
Не дай Бог испытать кому-то это.
После училища пошла работать в Пучежский район, кто лучше учился, у того был выбор, куда ехать работать, и я выбрала почему-то этот. Потом написала заявление о переводе на другое место работы, чтобы быть поближе с мамой. Маме было трудно одной с детьми, и меня отпустили. Чтобы не прерывался стаж, пошла в РОНО, там меня сразу назначили в Могилевскую школу. Она была восьмилетней. Жила в Могилеве, на выходные только приезжала к маме. Потом меня перевили в Зарецкую школу, три года поработала, сократили. Далее в Усть-Нейскую перевели, так все переводом, переводом, чтобы стаж не прерывался. Из Усть-Нейской школы я ушла на пенсию, не по старости, а за выслугу лет. На моем месте стала работать дочь Зоя, а я водилась с внуком.