Совсем недавно увидел заметку в «Нижегородской правде от 8 августа 2020 г. статью о новых достижениях нижегородских архивистов в рассмотрении темы политических репрессий. Директор архива Л.Зарубина отмечает приоритетное использование личных фондов, содержащихся в Центральном архиве Нижегородской области: артистов Собольщаковых-Самариных, историка Л.Каптерева, краеведа И. Люсова, журналиста М. Хазанова. Отдельно остановились на фонде М.А.Хазанова и его труде «Багряный след, или скорбная книга нижегородцев, попавших под политические репрессии». Вот основной посыл собравшихся в ЦАНО ответственных сотрудников
Тема бесспорно интересная, хотя издано от известного закона РФ от 18.10.91 №1761-1 «О реабилитации жертв политических репрессий» объединив свои силы с представителями архивных учреждений силовых структур, призвав к себе на помощь научные кадры, специалистов, несомненно – общественность, которая буддировала власти, для того, чтобы знать прошедший, достаточно сложный период истории Отечества. Так, люди увидели многотомные сборники «Забвению не подлежит», «Общество и власть», «Назовем по-именно», девятитомная «Книга памяти», воспоминания С.Граховского, Николая Кочина, Александра Патреева, Марка Ашкенази, и многих других людей, представляющих многочисленные слои и структуры общества создали представление о власти и обществе.
В бытность свою секретарем комиссии ВПРЖПР при губернаторе (1999-2002), помню, например, серьезно обсуждался вопрос издания отдельной книгой основательного труда М.А. Хазанова «Скорбная книга нижегородцев». Была признана не соответствующей научному содержанию. Престарелому М.А.Хазанов немного не времени для завершения своего монументального труда, состоящего из двух частей: а) отдельные вопросы политической истории (событий) в Нижегородском крае за четыре десятилетия Советской власти; б) второй раздел: краткие биографии репрессированных нижегородцев (где то около 4 тыс. человек. В силу обстоятельств: возраст, отсутствие литературы в рамках темы сказались на его работе. Но она была первым трудом в рассмотрении репрессий нижегородцев. Не всему спектру проблем он уделил внимание. Но вот сотрудников силовых структур-репрессированных он не забыл. Так, он дал биографии более 60 работников Управления Горьковской милиции, н со всем немного о представителях нижегородской глубинки. К ней можно было приставить опытного научного и технического редакторов и книга бы получила бы неплохая. По указанным личным фондам репрессированных специалистов проводилась исследовательская работа, но тоже книги не состоялись.
В качестве «эксперта» по теме репрессий газета привлекла почему-то журналиста В. Андрюхина, весь комментарий которого свелся к набору банальных истин о «взвешенном» отношении к истории.
В восьмидесятые годы мне довелось в счастливое время адъюнктуры исследовать проблему «Становления деятельности органов милиции РСФСР по борьбе за охрану социалистической собственности в период строительства социализма. 1917-1936 гг.». У меня был допуск по второй форме. Изучил материалы спецхранения наших головных архивных центров, спецхран главных библиотек страны, защитил диссертацию.
Я определился, к консенсусу мы не придем, если Советская власть и Белое движение в своих отношениях не имеют позитива. Со стороны Советов мифы и легенды о контрреволюции. Противная сторона - демонизацией их.
С первых дней Советской власти отношения к людям нетрудовой категории было совершенно недопустимым. Сначала ссылались на революционное правосознание. С правами человека много бед натворили ВЧК и чекисты на местах. В Нижегородской губернии физически уничтожены 469 белогвардейских офицеров и 1621 граждан из иных слоев населения. 5,3 тыс человек ВЧК направляло в Губревтрибунал.
Бесчеловечной была практика лишения граждан избирательных прав, которая обрекала миллионы людей на статус граждан второго сорта, по сути, вводила социальную дискриминацию.
В свое время представители власти говорили: «А, ерунда, подумаешь, 3,5% населения. Да, это 4,5-5 миллионов утративших сразу свой статус гражданина
Потом было раскулачивание, колхозы…
ГУЛАГ – это уже не тюрьма, посерьезней будет. Головной архив и его филиалы в сумме содержат более 150 тыс. дел «лишенцев». Со С.А. Смирновым я собирался основательно поработать с материалом. Болячки, пандемия этому мешают. Но монография «Лишенцы» -. Н.Новгород, 2018 на 200 страниц все же помогла сделать определенные выводы.
К тому же другая монография, «Политические репрессии в Нижегородской области» (автор-составитель С.А. Смирнов при соавторстве с А.В.Беляковым, О.В.Дегтевой, О.Н.Сенюткиной) помогли нам сделать очередные обобщения. Важное исследование провела аспирант МГУ имени Ломоносова Лягушкина на материалах «Книги памяти жертв политических репрессий в Нижегородской области». Сам для себя я сделал вывод, что с 1917 по крайней мере до 1953 года власть по отношению к человеку не видела в нем достоинства, 1937-1938 гг. это была вершина хамства государства по отношению к человеку и гражданину.
Хочу сказать, что много от советского прошлого я принимаю с благоговением: общение людей, общественная и трудовая занятость, октябренка, пионера, комсомольца. Шел и добился членства в партии. Но не терплю хамства ни к себе, ни к другим людям. И поэтому политические репрессии не принимая, не понимаю и позитива Советской власти: «Все для человека! Все для его благосостояния!»
Считаю, что работа по линии исследования и публикации исследований по восстановлению и реабилитации жертв политических репрессий должны быть продолжены и выноситься по его завершении на обсуждение общественности.