В 1700 году началась изнурительная Северная война, которая имела громадные последствия для России, и в то же время явилась также поворотным пунктом в жизни Александра Даниловича Меншикова. Именно эта война открыла ему путь к возвышению. Главное внимание царя, особенно в первые годы войны, было приковано к театру военных действий. Надо полагать, что светлейший князь сопровождал Петра повсюду, где того требовала обстановка.
В начале 1702 года Петр I получает от Шереметева - главного начальника русских войск известие о первой победе под Эрестфером. И, тотчас же, отправляет к театру военных действий Меншикова, чтобы сообщить боярину о присвоении звания фельдмаршала и вручить ему орден Андрея Первозванного. 11 октября 1702 года сдался Нотебург, переименованный Петром в Шлиссельбург, и Меншиков, показавший при штурме крепости особенную храбрость и расторопность, был назначен ее комендантом. В военной кампании 1703 - 1704 годов, когда русские войска овладели всем течением Невы и принудили к сдаче гарнизон Нарвы, Александр Данилович дважды отличился в сражениях. Одно из них произошло в устье Невы вскоре после овладения Ниешанцом, а второе 10 мая 1703 года, где он одержал вместе с Петром морскую победу над шведами. Победа была в сущности незначительная - русским удалось на лодках окружить и взять два шведских корабля, подошедших к устьям Невы. Но она доставила царю огромную радость, прежде всего потому, что это была первая наша морская победа, и Петр с особенной радостью поздравил своих сподвижников с «никогда не бывалой викторией».[10] За это дело Меншиков наравне с царем был пожалован от адмирала Головина орденом Андрея Первозванного. Данилыч получил еще одну привилегию, высоко поднимавшую его престиж: ему разрешалось содержать за свой счет телохранителей, своего рода гвардию. Подобным правом в стране никто не пользовался, кроме царя.
16 мая того же года на одном из островов шведского устья был заложен новый городок, который должен был служить пристанищем иностранным кораблям. Это и был знаменитый «парадиз» Петра Великого, его «окно в Европу», новая столица России - Петербург. Один из бастионов нового укрепления, раньше всех других выстроенный Меншиковым, назван по его имени. И скоро на Петербургской стороне, напротив царского дворца, известного теперь под названием «Домика Петра Великого», и сохранившегося до наших дней, выстроился и дом для Меншикова, получивший название Посольского двора, так как в нем принимались иноземные послы и отмечались празднества. Первым губернатором Петербурга и вновь завоеванного края был назначен Меншиков.
Уже со времени своего назначения комендантом Шлиссельбурга Меншиков получает возможность действовать более самостоятельно. Петр, неразлучный со своим любимцем, уезжает в Москву, и последний, оставшись один на театре военных действий, развивает кипучую деятельность и с честью исполняет все возложенные на него обязанности. На берегах Невы он отбивается от шведов, посылает отряды на неприятельскую территорию, хлопочет о постройке кораблей и металлургических заводов, ездит в Олонецк, где занимается приготовлениями к постройке флота, необходимого для отнятия у шведов устья Невы. А у петербургского губернатора еще больше дел. Устройство нового города и защита завоеванной территории, на которую шведы в продолжении нескольких лет делали беспрерывные и безуспешные нападения, требуют неутомимой деятельности.
Благодаря энергии и распорядительности Меншикова, новый городок, заложенный на реке Неве, начинает быстро обустраиваться и уже в ноябре 1703 года к нему пристает первый иностранный корабль, доставивший соль и вино. Царь поручает Меншикову разыскать место для основания верфи. Такое место было найдено на реке Свирь, где он нашел леса, пригодные для постройки кораблей. Так стараниями Александра Даниловича была основана Олонецкая верфь. К его заслугам также стоит отнести строительство Кронштадта, который должен был служить местопребыванием создаваемого военного флота. Петр был доволен распорядительностью любимца - в его лице он обрел исполнительного помощника, не щадившего ни себя, ни других.
Первые успехи Меншикова на военном и административном поприще являются началом нового этапа в его жизни. «Известный Алексашка», сделавшись губернатором Меншиковым, выходит окончательно на страницы истории. Царь нуждался в советах Меншикова и не скрывал желания встретиться с ним. Будучи в Шлиссельбурге, Петр вызывает его к себе: «Зело мне нужда видетца с тобою».[11]
После овладения Нарвой театр военных действий переместился в Польшу. Петр был заинтересован в сохранении союзнических отношений с польским королем Августом II, ибо, когда Карл XII, по образному выражению царя, увяз в Польше, Россия получила передышку для восстановления утраченной артиллерии и обучения армии современным приемам ведения войны. В Польшу был отправлен Меншиков в качестве главнокомандующего. 11 октября 1706 года было принято решение атаковать шведов у Калиша. Задуманная Меншиковым операция удалась на славу, хотя ее воздействие на дальнейший ход кампании в Польше было ослаблено изменой Августа II, который за день до этого тайно заключил мир с Карлом XII. Лицом к лицу с Меншиковым король не осмелился объявить о своем отпадении от союза с Петром. Он пытался уговорить его не давать сражения, но Меншиков твердо заявил, что: «Совершив такой дальний поход и подойдя к неприятелю на милю расстояния, он решился не возвращаться, не посмотрев на него поближе».[12] Пришлось бедному королю принять участие в сражении, а потом совершать вместе с победителем благодарственные молебны по случаю победы над своим новым союзником.
Сражение при Калише было первой правильной битвой, выигранной русскими у непобедимых до сих пор шведов. С этого времени военная удача перестала сопутствовать последним. Несмотря на постоянное отступление русских, Карл начинает сознавать, что напрасно презирал этого противника, и считает уже нужным заручиться против него союзником в лице малороссийского гетмана. Только Меншиков сумел угадать намерения Карла XII. Одни из генералов полагали, что Карл направится на Петербург; это мнение раздел и сам Петр. Другие ожидали, что он пойдет на Москву, что было достаточно правдоподобно. Один Меншиков высказал предположение, что шведы вступят в Малороссию. Никто с ним не соглашался, но впоследствии все убедились, что его предположение было верно. Калишской победе не суждено было стать поворотным пунктом в истории Северной войны.
Ко второй половине 1708 года по мере продвижения шведов к Украине, напряженность на театре военных действий нарастала. Эти месяцы были отмечены тремя вехами Северной войны, каждая из которых приближала время гибели вторгнувшегося неприятеля. Ко всем трем Меншиков имел самое прямое отношение: к сражению у села Доброго 30 августа, битве при Лесной 28 сентября и разгрому у Батурина 2 ноября. Не входя в подробности касательно хода военных действий, можно отметить только победу под Лесным, одержанную им вместе с Петром над 16-тысячным войском Левенгаупта, спешившим из Лифляндии на соединение с Карлом, причем победителям достался весь огромный обоз шведов с запасами продовольствия и артиллерии, на который так рассчитывал король.
Но самым блестящим делом в этой войне, непосредственно связанным с именем Меншикова, была знаменитая Полтавская битва. Она началась на рассвете 27 июня 1709 года и прошла успешно благодаря умелым действиям Александра Даниловича. Это он лишил шведского короля возможности внезапной атаки и своевременно известил царя о начале движения неприятеля на русский лагерь. Судьба генеральной баталии была решена за два с половиной часа. Началось бегство неприятеля. После Полтавы Петр Великий пожаловал светлейшего чином второго фельдмаршала (первым был Шереметев). Справедливости ради должно отметить, что все самые яркие страницы истории Северной войны в предполтавский и полтавский периоды написаны при активнейшем участии Меншикова: Калиш, Лесная, Полтава. Никого из соратников Петра нельзя поставить на одну доску со светлейшим князем по вкладу, лично внесенному в разгром шведов. Как бы там ни было, Меншиков должен был убедить всех скептиков, что он обладает и «способностью научиться чему-нибудь, и храбростью в деле».[13]
В недавно опубликованных в русском переводе записках датского посла Юста Юля, пробывшего при русском дворе от 1709 до 1711 года, рядом с сообщением о низком происхождении князя и его страшном честолюбии можно заметить следующее: «Уровень ума его средний и во всяком случае не соответствующий тем многочисленным и важным должностям, которые он занимает».[14] Особенно, Юля поражает необыкновенная «в великом муже и полководце, каким его почитают», безграмотность Меншикова.
Фактически распоряжался армией Петр I, а в его отсутствие - Меншиков. О талантах Меншикова-стратега трудно что-либо сказать, ибо стратегию войны, в конечном итоге определял сам царь единолично или на военных советах. Что касается тактических дарований Меншикова, то источники зарегистрировали немало следов их проявления. Светлейший либо подсказывал Петру решение, либо предвосхищал его распоряжения. Царь, находясь в Воронеже, велит Меншикову «левую руку у неприятеля брать», то есть расположить войско так, чтобы лишить шведов контактов с крымскими татарами и турками. Меншиков отвечал: «У нас полки расставлены еще до вашего письма левою стороною до самого Перекопу».[15]
Как ни красноречивы подобные отзывы об одном и том же лице, мы не считаем нужным, подробно доказывать их несостоятельность. Если Меншиков так мало смыслил в военном деле, если уровень его ума далеко не соответствовал доверенным ему должностям, то, как мог Петр так долго оставаться в заблуждении на его счет. Петр Великий, для которого интерес дела стоял всегда выше всяких личных привязанностей и который не лишал своего любимца должностей даже в то время, когда привязанность его значительно поубавилась?
Наконец, как объяснить успех, сопровождавший почти все действия Меншикова? Конечно, можно было бы приписать его исключительно гению Петру, вдохновлявшему своих сподвижников, начертывавшему им план действий, которым оставалось только следовать без раздумий, чтобы получать блестящие результаты. Так, по-видимому, и рассуждали иностранцы. Необыкновенная личность Петра, его ум и энергия, производили такое сильное впечатление на европейцев, что все окружающие царя сподвижники совершенно меркнут в их глазах по сравнению с последним. Кажутся им совершенно темными сами по себе спутниками, заимствующими весь свой блеск от этого великого человека. Но любопытно то, что те же самые лица, которые хотят выставить Меншикова, подобно другим сотрудникам царя, лишь простым исполнителем его предначертаний, лишенным всяких личных заслуг, сами же, того не замечая, опровергают свои слова.
Необходимо отметить то, что английский посол Витворт, так упорно утверждающий бездарность Меншикова, доносил своему правительству, что в России «ничто не делается без его согласия, хотя он, напротив, часто распоряжается без ведома царя в полной уверенности, что его распоряжения будут утверждены».[16]
Не вдаваясь далее в подробности касаемо хода войны, хотелось бы отметить то, что даже в военное время, Меншиков продолжал по-прежнему заведовать вверенным ему краем, и сохранившиеся бумаги показывают, что он без замедления разрешал все присылаемые ему донесения. Но и этим не ограничивался круг деятельности князя. Он принимал участие во всех делах и заботах государя, в его руках сосредоточивалось такое множество канцелярий, учреждений всякого рода, что определить с точностью сферу его влияния, указать, что именно сделано им, по всей вероятности даже и невозможно. Этим именно и отличается Меншиков от других сотрудников Петра Преобразователя. У каждого из них было свое дело, свой определенный круг обязанностей, с которым он справлялся более или менее удачно. Меншиков же, благодаря доверию царя, благодаря разносторонности своей богато одаренной натуры, даже в самое трудное военное время не был исключительно полководцем и имел большое влияние на все внутренние дела государства.
Таким образом, раскрытие талантов Меншикова и его возвышение было непосредственно связано с Северной войной, в которой проявились его способности и умения.