В XVIII веке психиатры используют опиум "с удивительно хорошими результатами", однако именно в начале этого столетия появляются первые научные описания наркотической зависимости. В 1701 г. в трактате "The mysteries of opium revealed" лондонский врач Джон Джонс описывает эффект неожиданного прекращения использования опиума после долгого его употребления, т. е. синдром отмены. При этом Джонс почти подошел к описанию наркомании, но не смог оформить свои мысли в концепцию наркомании и отличить злоупотребление опиумом от злоупотребления алкоголем и никотином. Так, после описания признаков "длительного употребления опиума" он писал: "Нет доводов против того, что опиум калечит дух намного больше, чем вино или еда, пресыщение которой намного опаснее". И далее: "Зло не в самом лекарстве, а в человеке". Эдинбургский врач Янг в 1753 г. отмечал: "Знакомство с небольшими дозами лауданума равносильно знакомству со слабыми дозами яда". Как и Джонс, Янг описал силу опиума, но не признал опасность наркотической зависимости. Одно из первых научных описаний психотропных свойств опиума принадлежит Альбрехту Галеру (1708-1777), известному философу, врачу и поэту своего времени. Галер страдал мочекаменной болезнью и принимал опиум в возрастающих дозах, отмечая его благотворное действие при депрессии. Парадоксальную реакцию на опиум описали в своих работах Ганди (1791) и Симэн (1792). Последний выявил депрессирующее действие опиума, тогда как Ганди описал обратный, т. е. стимулирующий, эффект препарата. И хотя оба автора были правы, реакция на наркотик ошибочно интерпретировалась ими как индивидуальная реакция пациентов на опиум, связывалась с их конституцией, наследственностью, возрастом, дозой, но никак не с наркоманией. Во многих описаниях путешествий по странам Востока часто упоминались мрачные картины употребления опиума, которые оправдывались традициями этих стран. Хайген, путешествовавший по Восточной Индии, одним из первых описал развитие толерантности и физической зависимости: "Тот, кто привык к нему (опиуму), должен принимать его ежедневно, иначе он обречен на смерть или самоуничтожение. Тот же, кто никогда не употреблял его, в случае если ему представится возможность принять дозу, привычную для потребляющего, умрет непременно" (цит. по J. H. von Linschoten, 1885). В воспоминаниях Крампа о странах Востока написано: "... подобно вину и спиртным напиткам в цивилизованной Европе, в этих странах поддерживается трусость, утешение в несчастье постоянным потреблением наркотиков". И далее: "Магометане, по-видимому, во всех четырех частях света более расположены к наркомании, к потреблению опия, нежели спиртного и других возбуждающих напитков, что, по-видимому, обусловлено их религиозными традициями" (Крамп, 1793). У Крампа историки впервые встречаются со словом "наркомания", что в те времена, по мнению Соннедекера, было равнозначно по смыслу "пристраститься к чему-либо, к какой-либо разновидности порока по законам античного Рима", равносильно "плохой привычке". В значении патологической зависимости слово "наркомания" вошло в употребление значительно позже, когда проблема наркомании в медицинском смысле переросла рамки "плохой привычки. В Европе конца XVIII - начала ХХ веков наблюдается вспышка интереса к употреблению опиума и гашиша творческой частично индуцированная опиумными войнами Китая, иммиграцией жителей Востока и Азии в Соединенные Штаты. Том де Квинси (1785-1859) был известен не только как литератор и публицист, а впоследствии - автор автобиографической книги "Исповедь англичанина- опиомана" (1822), переведенной на русский язык в 1834 г. В ней де Квинси подробно описал опиоманию и гневно обличил ее как порок. Делакруа, Оноре Домье, Флобер, Шарль Бодлер были в числе знаменитостей, посещавших известный "Клуб гашишистов" на острове Сен-Луи. В "Искусственном рае" (глава "Человек, Бог") Бодлер (1821-1867) описывает, основываясь на собственном опыте, фазы "белого опьянения" опиумом и гашишем: "Не знаю, можно ли поставить знак равенства между гибельными последствиями, имеющими место в результате интоксикации гашишем, и крахом, наступающим в результате; я утверждаю, что в настоящее время и в будущем гашиш будет оказывать более роковые последствия; один - спокойный соблазнитель, другой - разнузданный демон". В заключение Бодлер пишет: "... Возбуждающие яды представляются мне не только одним из самых ужасных и наиболее верных средств, которыми располагает дух тьмы, чтобы вербовать и порабощать достойный сожаления род человеческий". Если бы не интерес к опиуму, поднятый литераторами, филантропами и политическими деятелями, чрезмерное увлечение лекарственными формами опиума так и не было бы осуждено общественностью и не было бы ограничено в медицинской практике того времени.