Международное право — международное гуманитарное право
Коллизионное регулирование договорных отношений в области суррогатного материнства
Наталья Байбороша
Автор:
Байбороша Наталья Сергеевна — аспирант кафедры международного частного и европейского права факультета международных отношений Белорусского государственного университета
Рецензенты:
Данилевич Александр Станиславович — кандидат юридических наук, доцент кафедры международного частного и европейского права факультета международных отношений Белорусского государственного университета
Малашко Анна Павловна — кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин факультета права Белорусского государственного экономического университета
Появление новых институтов в отечественном и зарубежном праве, разработка и введение в действие ранее неизвестных коллизионных привязок, а также унификация уже существующих коллизионных норм представляет собой современную тенденцию развития международного частного права.
Суррогатное материнство, будучи новеллой отечественного законодательства, сравнительно молодым институтом ряда иностранных государств, требует детального правового регулирования. Участие в программе суррогатного материнства иностранного элемента влечет объективную необходимость регламентации данных правоотношений в международном частном праве.
Целью настоящей публикации является анализ национальных и конвенционных механизмов коллизионного регулирования договорных отношений в сфере суррогатного материнства. Ввиду новизны рассматриваемого института в отечественной и зарубежной литературе данные вопросы не изучены, что повышает актуальность и практическую значимость исследования. Ю. А. Дронова отмечает, что в связи с распространением правоотношений суррогатного материнства между гражданами различных государств возникают вопросы, ответ на которые нельзя найти в рамках действующего национального законодательства. Поэтому необходимо разработать ряд международных документов, регламентирующих отношения суррогатного материнства [6, с. 35].
В рамках Гаагской конференции по международному частному праву (далее — Гаагская конференция), членом которой Республика Беларусь является с 12 июля 2001 г. [18], разрабатываются многосторонние конвенции, в том числе в сфере международной защиты детей и семьи. Тем не менее, в настоящее время не существует ни одного универсального международного документа, содержащего коллизионные нормы, регулирующие правоотношения суррогатного материнства.
На региональном уровне для нашего государства представляют интерес механизмы сближения коллизионно-правового регулирования в рамках Содружества Независимых Государств (далее — СНГ) и Европейского союза (далее — ЕС). В первом случае Республика Беларусь является непосредственным участником межгосударственного объединения и может ратифицировать любое соглашение, принятое в рамках СНГ. Во втором — правовая система Республики Беларусь и большинства государств — членов ЕС принадлежит к континентальной системе права, что свидетельствует о схожих принципах и методах правового регулирования и, следовательно, возможности неофициальной гармонизации отечественного и европейского права.
Несмотря на существующую унификацию коллизионного права в рамках Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22 января 1993 г. [10] в редакции Протокола 1997 г. [15] (далее — Минская конвенция), Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 7 октября 2002 г. [11] (далее — Кишиневская конвенция), Регламента № 593/2008 Европейского парламента и Совета о праве, подлежащем применению к договорным обязательствам от 17 июня 2008 г. [24] (далее — Регламент Рим I), коллизионные нормы, регулирующие суррогатное материнство в рамках данных интеграционных объединений, отсутствуют.
В законодательстве Республики Беларусь также нет специальных положений, посвященных коллизионным вопросам суррогатного материнства.
Отсутствие коллизионного регулирования в сфере суррогатного материнства объясняется тем, что рассматриваемые правоотношения являются сравнительно молодыми. Однако правоприменительная практика свидетельствует о необходимости разработки и введения в действие коллизионных норм в области суррогатного материнства.
9 декабря 2008 г. в Лондонском королевском суде правосудия (Royal Courts of Justice) было вынесено решение по делу № FD08P01466 X & Y (Суррогатное материнство с иностранным элементом) [17] (все имена участников судебного процесса изменены). Суть дела состояла в следующем. Бесплодная супружеская пара из Великобритании выехала на территорию Украины с целью реализации программы суррогатного материнства. С суррогатной матерью — гражданкой Украины был заключен договор суррогатного материнства. В случае успешной реализации программы суррогатного материнства английская супружеская пара обязалась выплатить суррогатной матери 27 000 евро (23 000 фунтов стерлингов). Суррогатной матери были имплантированы эмбрионы, зачатые из генетического материала женщины-донора и мужчины-англичанина из супружеской пары. После рождения суррогатной матерью близнецов возник ряд проблем, которые стали основанием для рассмотрения дела в суде.
Во-первых, в соответствии со статьей 27 (1) Закона Великобритании 1990 г. «Об искусственном оплодотворении человека и дальнейшем развитии эмбриологии» (далее — Закон Великобритании 1990 г.) [19] матерью ребенка является женщина, которая его выносила (даже в случае искусственного оплодотворения, имплантации эмбриона). В данном случае гражданка Украины — законная мать близнецов. Согласно статье 28 (2) (4) указанного Закона, отцом ребенка является супруг женщины, которая выносила ребенка (даже в случае искусственного оплодотворения, имплантации эмбриона), если только не будет доказано, что он не давал согласие на искусственное оплодотворение или имплантацию эмбриона. Кроме этого, в Великобритании разрешена оплата только текущих расходов суррогатной матери (ст. 30 (7) Закона Великобритании 1990 г.).
В соответствии с нормами Семейного кодекса Украины [16] в случае переноса другой женщине эмбриона, зачатого в результате использования вспомогательных репродуктивных технологий из генетических материалов супругов, родителями ребенка являются супруги (ч. 2 ст. 123). Родителями ребенка признаются супруги даже в том случае, если эмбрион был зачат с использованием генетического материала мужчины из супружеской пары и женщины-донора (ч. 3 ст. 123). Следовательно, согласно украинскому законодательству, родителями рожденных суррогатной матерью близнецов являются супруги из Великобритании.
Таким образом, в соответствии с правом Великобритании родителями детей, рожденных суррогатной матерью, являются суррогатная мать (украинская гражданка) и ее супруг, в то время как по законодательству Украины — родители близнецов супруги-англичане. Данный вывод свидетельствует о коллизии права Великобритании и Украины.
Во-вторых, английская супружеская пара не могла въехать на территорию Великобритании с детьми, рожденными суррогатной матерью, так как, согласно праву страны своего гражданства, супруги не являлись родителями близнецов.
В-третьих, у близнецов, рожденных суррогатной матерью — гражданкой Украины, не было ни украинского, ни английского гражданства ввиду отсутствия основания для его приобретения.
Решение суда было вынесено в пользу супружеской пары из Великобритании. Отцом ребенка был признан мужчина-англичанин на основании проведенного теста ДНК. После этого супругам было разрешено в виде исключения (учитывая интересы детей) въехать на территорию Великобритании с близнецами, которым былa предоставлена возможность приобретения подданства по английскому праву. Суд также признал сумму в размере 27 000 евро (23 000 фунтов стерлингов), которая была выплачена английской парой украинской суррогатной матери, допустимой в соответствии с правом Великобритании.
Таким образом, рассмотренное дело наглядно иллюстрирует необходимость разработки коллизионных норм в области суррогатного материнства. Законодательное определение права, подлежащего применению к правоотношениям суррогатного материнства с участием иностранного элемента, позволит разрешить проблему, связанную с выбором компетентного правопорядка.
Принимая во внимание тот факт, что основу правоотношений суррогатного материнства составляет договор суррогатного материнства, представляется целесообразным, прежде всего, разработать ряд коллизионных привязок, применимых к данному виду договора.
В настоящее время в белорусском праве коллизионное регулирование договорных отношений осуществляется в соответствии со статьями 1124 и 1125 Гражданского кодекса Республики Беларусь [5] (далее — ГК). В ГК закреплен приоритет принципа автономии воли сторон в договорных отношениях (п. 2 ст. 1093 и ст. 1124). Стороны могут избрать применимое право к договору, если это не противоречит законодательству. Из анализа данного положения следует, что в основе отечественного договорного права лежит теория «неограниченной» автономии воли сторон, которая позволяет участникам правоотношения выбрать любое право, применимое к договорным обязательствам. Для сравнения: в ряде стран принцип автономии воли сторон ограничен правом государства, с которым правоотношение имеет связь (теория «ограниченной» автономии воли сторон) [7, с. 94].
Вместе с тем, возможность применения судом коллизионных норм, регулирующих обязательства к отношениям в сфере суррогатного материнства, неоднозначна. В силу того, что белорусское законодательство о браке и семье не имеет специального коллизионно-правового регулирования отношений суррогатного материнства, а также на основании части 5 пункта 1 статьи 1 ГК можно сделать вывод о том, что к договорным обязательствам в сфере суррогатного материнства с участием иностранного элемента могут применяться общие коллизионные нормы, регулирующие договорные отношения.
Между тем, поскольку отношения суррогатного материнства регулируются законодательством о браке и семье, представляется целесообразным разработать и внести коллизионные нормы, регламентирующие правоотношения суррогатного материнства, в Кодекс Республики Беларусь о браке и семье [8] (далее — КоБС).
В доктрине международного частного права допускается распространение автономии воли сторон на семейные правоотношения [1, с. 176]. Однако законодательной практикой Республики Беларусь этот подход не был воспринят: брачно-семейные отношения регулируются императивными коллизионными нормами. На наш взгляд, применительно к договору суррогатного материнства, в силу сложности и новизны рассматриваемого института, некоммерческого характера данных отношений, а также большой вероятности наличия сверхимперативных норм в праве государств, с которыми отношение суррогатного материнства имеет тесную связь, следует ввести ограничения автономии воли сторон. Целесообразно предоставить суррогатной матери и генетическим родителям право выбирать в качестве применимого права: а) право государства постоянного места жительства суррогатной матери, б) право государства постоянного места жительства генетических родителей, в) право государства места рождения ребенка. Все более широкое применение альтернативных коллизионных норм представляет собой современную тенденцию развития международного частного права и позволяет учитывать фактические обстоятельства в разных ситуациях.
Несмотря на то, что в отечественном гражданском законодательстве в вопросах личного статуса лица чаще всего используется формула прикрепления к праву государства гражданства лица, к правоотношениям суррогатного материнства представляется целесообразным применять именно право государства постоянного места жительства лица. Во-первых, статья 228 КоБС закрепляет принцип национального режима, в соответствии с которым иностранные граждане, а также лица без гражданства, проживающие в Республике Беларусь, пользуются правами и несут обязанности в брачных и семейных отношениях наравне с гражданами Республики Беларусь. Если формула прикрепления будет основываться на гражданстве участников правоотношения, то лица без гражданства автоматически будут лишены возможности участвовать в рассматриваемых правоотношениях, что противоречит части 2 статьи 228 КоБС.
Возможность выбора в качестве права, подлежащего применению, права государства постоянного места жительства суррогатной матери обусловлена несколькими факторами. Во-первых, в большинстве случаев иностранные граждане (лица без гражданства) — потенциальные родители ребенка выезжают в иностранное государство (страну постоянного места жительства суррогатной матери) для реализации программы суррогатного материнства. Во-вторых, право государства постоянного места жительства суррогатной матери разрешает на законодательном уровне суррогатное материнство (в противном случае нет смысла выезжать в государство, где данный метод вспомогательных репродуктивных технологий запрещен).
В-третьих, суррогатная мать является стороной, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора, — вынашивание, рождение и передача генетическим родителям новорожденного.
Представляется, что основной субсидиарной формулой прикрепления при отсутствии выбора сторонами применимого права к договору суррогатного материнства, осложненного иностранным элементом, должна быть привязка к праву государства постоянного места жительства суррогатной матери.
Возможность выбора права государства постоянного места жительства генетических родителей, на наш взгляд, также должна быть предоставлена сторонам правоотношения. Во-первых, генетические родители ребенка могут выехать за границу для реализации программы суррогатного материнства с единственной целью: в будущем минимизировать риск встречи суррогатной матери с ребенком, которого она выносила, что является в большей степени психологической, нежели юридической проблемой. Тем не менее, представляется, что этот аспект также следует учитывать при выборе применимого права. Во-вторых, право государства генетических родителей может содержать более благоприятные условия в сфере правового регулирования суррогатного материнства, а в совокупности с рассмотренным выше психологическим аспектом данная коллизионная привязка может иметь преимущество перед формулой прикрепления к праву государства постоянного места жительства суррогатной матери.
Право государства места рождения ребенка также может быть выбрано сторонами правоотношения суррогатного материнства, осложненного иностранным элементом. Это обусловливается большой вероятностью существования сверхимперативных норм в отношении суррогатного материнства в праве государства места рождения ребенка.
Таким образом, представляется возможным дополнить раздел VI КоБС «Применение законодательства о браке и семье Республики Беларусь к иностранным гражданам и лицам без гражданства. Применение законодательства о браке и семье иностранных государств и международных договоров» статьей 232-1 следующего содержания:
«Статья 232-1. Право, подлежащее применению к договору суррогатного материнства
1. Стороны договора суррогатного материнства могут при заключении договора избрать по соглашению между собой право страны постоянного места жительства суррогатной матери, или право страны постоянного места жительства генетических родителей, или право страны места рождения ребенка.
2. Соглашение сторон о выборе подлежащего применению права должно быть явно выражено в договоре суррогатного материнства.
3. Стороны договора могут избрать подлежащее применению право как для договора в целом, так и для отдельных его частей.
4. При отсутствии соглашения сторон договора суррогатного материнства о подлежащем применению праве к этому договору применяется право страны постоянного места жительства суррогатной матери».
Как уже отмечалось выше, анализ региональных источников правового регулирования в рамках СНГ (Минской и Кишиневской конвенций) и ЕС (Регламента Рим I) позволяет сделать вывод об отсутствии специального коллизионного регулирования правоотношений суррогатного материнства.
Следует подчеркнуть, что международные договоры по коллизионным вопросам, принятые в рамках СНГ, содержат устаревшие принципы коллизионного регулирования (например, права и обязанности сторон по сделке определяются по законодательству государства, на территории которого она совершается). Следовательно, назрела необходимость заменить Минскую и Кишиневскую конвенции новыми документами, учитывающими объективные реалии и содержащими детальное материально-правовое и коллизионное регулирование гражданских и брачно-семейных отношений, в том числе отношений суррогатного материнства.
На наш взгляд, необходимо разработать два региональных документа, регламентирующих правовое регулирование суррогатного материнства.
Во-первых, назрела необходимость принятия в рамках СНГ Конвенции о праве, подлежащем применению к правовым отношениям по семейным делам, при разработке которой должен учитываться опыт других региональных объединений (в рамках ЕС, например, разрабатывается проект Регламента Рим III [25], посвященного выбору применимого права при расторжении брака). Целесообразно включить в Конвенцию о праве, подлежащем применению к правовым отношениям по семейным делам, коллизионное регулирование по таким вопросам, как заключение брака; брачный договор; расторжение брака; признание брака недействительным; отношения супругов; отношения между родителями и детьми; установление и оспаривание отцовства (материнства); усыновление; опека и попечительство; суррогатное материнство. Кроме этого, в рамках данного соглашения следует разработать положения, регулирующие ограничение коллизионного метода регулирования: нормы непосредственного применения, публичный порядок; обход закона. Разработка Конвенции о праве, подлежащем применению к правовым отношениям по семейным делам, позволит отказаться от устаревших коллизионных привязок и применять на практике не только современные (право наиболее тесной связи), но и новые (право постоянного места жительства суррогатной матери) формулы прикрепления.
Во-вторых, представляется необходимым разработать и международный договор, содержащий материально-правовое регулирование современных технологий в генетике — Соглашение о правовом регулировании генетических медицинских технологий.
В настоящее время в рамках СНГ приняты Рекомендации Межпарламентской Ассамблеи государств — участников Содружества Независимых Государств «Об этико-правовом регулировании и безопасности генетических медицинских технологий в государствах — участниках СНГ» 2007 г. [14] Кроме этого, на региональном и международном уровне принят ряд рекомендаций, деклараций, принципов и соглашений, регламентирующих вопросы биоэтики: Резолюция Экономического и Социального Совета ООН 2004 г. «Генетическая конфиденциальность и недискриминация» [4]; Рекомендация Совета Европы № 1046 об использовании человеческих эмбрионов и плода в диагностических, терапевтических, научных, производственных и коммерческих целях 1986 г. [21]; Рекомендация Совета Европы № 1100 об использовании эмбриона и плода человека в исследовательских целях 1989 г. [22]; Рекомендация Совета министров Совета Европы об исследованиях биологических материалов человеческого происхождения 2006 г. [23]; Всеобщая декларация ЮНЕСКО о геноме человека и правах человека 1997 г. [3]; Монакская декларации «Анализ проблем биоэтики и прав ребенка», принятая в 2000 г. [13]; Международная декларация ЮНЕСКО о генетических данных человека 2003 г. [12]; Всеобщая декларация о биоэтике и правах человека, принятая в 2005 г. [2]; Принципы 1989 г., разработанные Специальным экспертным комитетом Совета Европы по биоэтике и искусственным методам деторождения [20]; Конвенция о защите прав и достоинства человека в связи с применением достижений биологии и медицины: Конвенция о правах человека и биомедицине (ETS № 164) 1997 г. (в рамках Совета Европы) [9].
Соглашение о правовом регулировании генетических медицинских технологий целесообразно разработать с учетом положений вышеперечисленных международных документов и пояснительных докладов к ним. На наш взгляд, в сферу действия разрабатываемого Соглашения должны входить следующие вопросы: безопасность генетических медицинских технологий; выражение добровольного и информированного согласия лица, подвергающегося медицинскому вмешательству; конфиденциальность информации о медицинском вмешательстве; информирование общественности по вопросам оплодотворения in vitro; запрет на создание эмбрионов in vitro с целью их исследования в течение их жизни или после смерти; запрет на куплю-продажу эмбрионов; запрет на выбор пола ребенка (кроме случаев, связанных с предотвращением наследования ребенком заболевания, связанного с полом); запрет на генетическое вмешательство в эмбрион (кроме случаев, связанных с предотвращением наследственного заболевания у ребенка); суррогатное материнство; клонирование. (В январе 2009 г. в Великобритании при участии ученых из Института генетики Испании родился первый генетически моделированный ребенок. У рожденной девочки отсутствует мутационный ген, способный впоследствии привести к развитию рака. Носителем гена является отец ребенка. Благодаря проведенной операции у девочки снижен риск заболевания рака груди, от которого страдали женщины по материнской линии отца ребенка. Общественность позитивно оценила генное вмешательство в эмбрион с целью предотвращения наследования заболевания.)
Проведенный в статье анализ дает возможность сформулировать следующие практические выводы: 1) необходимо внести в Кодекс Республики Беларусь о браке и семье статью «Право, подлежащее применению к договору суррогатного материнства»; 2) целесообразно разработать два региональных соглашения на уровне СНГ по коллизионному и материально-правовому регулированию исследуемых отношений: Конвенцию о праве, подлежащем применению к правовым отношениям по семейным делам и Соглашение о правовом регулировании генетических медицинских технологий.
Литература
1. Ануфриева, Л. П. Международное частное право: учебник: в 3 т. Т. 2. Особенная часть. 2-е изд., перераб. и доп. / Л. П. Ануфриева. М.: БЕК, 2002.
2. Всеобщая декларация о биоэтике и правах человека // Аналитические материалы по проекту «Анализ нормативно-правовой базы в области прав человека в контексте биомедицинских исследований и выработка рекомендаций по ее усовершенствованию» / Б. Г. Юдин [и др.]; гл. ред. Б.Г. Юдин. М., 2007.
3. Всеобщая декларация ЮНЕСКО о геноме человека и правах человека 1997 г. [Электронный ресурс] // ЮНЕСКО. Режим доступа: <https://www.unesco.ru/files/docs/shs/human_genomerus.pdf>. Дата доступа: 15.02.2009.
4. Генетическая конфиденциальность и недискриминация: док. ООН E/RES/2004/9 [Электронный ресурс] // ЮНЕСКО. Режим доступа: <www.unesco.ru/files/docs/shs/ecosoc_rus.pdf>. Дата доступа: 15.02.2009.
5. Гражданский кодекс Республики Беларусь: принят Палатой представителей 28 окт. 1998 г.: одобр. Советом Респ. 19 нояб. 1998 г.: текст Кодекса по состоянию на 1 фев. 2009 г. [Электронный ресурс] // Консультант Плюс: Беларусь: Технология 3000 / ООО«ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. Минск, 2009.
6. Дронова, Ю. А. Что нужно знать о суррогатном материнстве / Ю. А. Дронова. М.: Городец, 2007.
7. Канашевский, В. А. Международное частное право: учебник / В. А. Канашевский. М.: Междунар. отношения, 2006.
8. Кодекс Республики Беларусь о браке и семье: принят Палатой представителей 3 июня 1999 г.: одобр. Советом Респ. 24 июня 1999 г.: текст Кодекса по состоянию на 1 фев. 2009 г. [Электронный ресурс] // Консультант Плюс: Беларусь: Технология 3000 / ООО«ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. Минск, 2009.
9. Конвенция о защите прав и достоинства человека в связи с применением достижений биологии и медицины: Конвенция о правах человека и биомедицине и Пояснительный доклад к ней [Электронный ресурс] // Международное общественное объединение по научно-исследовательским и информационно-образовательным программам «Развитие». Режим доступа: <https://evolutio.info/index.php?option=com_content&task=view&id=178&Itemid=38>. Дата доступа: 16.12.2008.
10. Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, 22 янв. 1993 г. // Ведомости Верхов. Совета Респ. Беларусь. 1995. № 26. Cт. 354.
11. Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, 7 окт. 2002 г. // Нац. реестр правовых актов Респ. Беларусь. 2003. № 73. 2/956.
12. Международная декларация ЮНЕСКО о генетических данных человека 2003 г. [Электронный ресурс] // ЮНЕСКО. Режим доступа: <https://www.unesco.ru/files/docs/shs/geneticdatarus.pdf>. Дата доступа: 15.02.2009.
13. Монакская декларация «Анализ проблем биоэтики и прав ребенка» [Электронный ресурс] // ЮНЕСКО. Режим доступа: <https://www.unesco.ru/files/docs/shs/bioethics_and_childs_rights.pdf>. Дата доступа: 28.04.2008.
14. Об этико-правовом регулировании и безопасности генетических медицинских технологий в государствах — участниках СНГ: рекомендации Межпарламентской Ассамблеи государств — участников Содружества Независимых Государств 2007 г. [Электронный ресурс] // Межпарламентская Ассамблея государств — участников Содружества Независимых государств. Режим доступа: <https://www.iacis.ru/html/?id=22&pag=688&nid=3>. Дата доступа: 28.04.2008.
15. Протокол к Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, 22 янв. 1993 г. // Ведомости Нац. собрания Респ. Беларусь. 1997. № 32. Ст. 650.
16. Сiмейний кодекс України [Электронный ресурс] // Верховна Рада України. Режим доступа: <https://zakon.rada.gov.ua/cgi-bin/laws/main.cgi?nreg=2947-14>. Дата доступа: 15.02.2009.
17. England and Wales High Court (Family Division) Decisions [Electronic resource] // British and Irish Legal Information Institute. Mode of access: <https://www.bailii.org/ew/cases/EWHC/Fam/2008/3030.html>. Date of access: 15.02.2009.
18. HCCH Members [Electronic resource] // Hague Conference on Private International Law. Mode of access: <https://www.hcch.net/index_en.php?act=states.details&sid=10>. Date of access: 04.01.2009.
19. Human Fertilisation and Embryology Act 1990 [Electronic resource] // Office of Public Sector Information. Mode of access: <https://www.opsi.gov.uk/Acts/acts1990/Ukpga_19900037_en_1.htm>. Date of access: 15.02.2009.
20. Principles [Electronic resource] / Council of Europe. Mode of access: <https://www.coe.int/t/e/legal_affairs/legal_co-operation/bioethics/Texts_and_documents/PMA%20principles%20CAHBI%201989.asp>. Date of access: 24.12.2008.
21. Recommendation 1046 (1986) on the use of human embryos and foetuses for diagnostic, therapeutic, scientific, industrial and commercial purposes [Electronic resource] // Council of Europe. Mode of access: <https://assembly.coe.int/Documents/AdoptedText/ta86/EREC1046.htm>. Date of access: 24.12.2008.
22. Recommendation 1100 (1989) on the use of human embryos and foetuses in scientific research [Electronic resource] // Council of Europe. Mode of access: <https://assembly.coe.int/Main.asp?link=http%3A//assembly.coe.int/Documents/AdoptedText/ta89/EREC1100.htm>. Date of access: 24.12.2008.
23. Recommendation Rec (2006) 4 of the Committee of Ministers to member states on research on biological materials of human origin [Electronic resource] // Council of Europe. Mode of access: <https://wcd.coe.int/ViewDoc.jsp?id=977859>. Date of access: 15.02.2009.
24. Regulation (EC) № 593/2008 of the European Parliament and of the Council on the law applicable to contractual obligations (Rome I) [Electronic resource] // EUR-Lex. Mode of access: <https://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=OJ:L:2008:177:0006:0016:EN:PDF>. Date of access: 15.02.2009.
25. Rome III — choice of law in divorce: Report with Evidence [Electronic resource] // United Kingdom Parliament. Mode of access: <https://www.parliament.the-stationery-office.com/pa/ld200506/ldselect/ldeucom/272/272.pdf>. Date of access: 15.02.2009.