Так ничего и не надумав, Олег вошел в таверну и устало бросил напряженно ожидающему его возвращения старосте:
— Ваш заказ выполнен. — Тяжелой, слегка прихрамывающей походкой поднялся в свою комнату. А в голове его вертелись так и неспетые строки:
Души осколок
Упадет на дно.
Луны сиянье
Не спасет его.
Он растворится
В этой песне тьмы.
Навек застынет мотылек любви.
Наутро караван вновь выступил в сторону Арделла. Нога Литаса, как и было обещано, выздоровела за два дня. Раны Олега благодаря его демонической природе исцелились еще раньше. И лишь глубоко в его памяти острым осколком сидели встреча со странной женщиной, нечистью-людоедкой, корриган по имени Кора, ее рассказ, песня и танец.
Осталась память, и осталась боль,
Мы танцевали под луной с тобой.
Но был богам наш танец тот не мил,
И смерти яд нас разлучил.
Виталий Зыков
Удача травозная
Из цикла «Гамзарские байки»
Лихоземье встретило Мидара Кумила запахом полыни, сухим ветром и жаром раскаленного камня. Был полдень, и ущелье, в которое выводил проход под горами Порубежья, успело превратиться в подобие гигантской печи. Сулящее кучу неприятностей всем тем, кто столь неудачно выбрал время для путешествия.
По уму, сейчас следовало вернуться в тоннель и дождаться вечерней прохлады, однако хфурговы гномы не оставили им выбора. Каменные врата закрылись прежде, чем удалось развернуть повозки. Намекая, что если караванщики хотят вернуться во тьму подземных залов, то следует раскошелиться.
Что ж, каждый зарабатывает как может. В конце концов, совсем не по вине Хозяев Порубежья караван застрял под горой на три лишних часа. Возницы не уследили за шестилапами, и две проклятые твари передрались в центре владений гномов, между делом опрокинув два фургона и сломав ось в третьем. Так что если где и следовало искать крайнего, то среди них…
— Травознай! Чего на жаре сидишь, полезай к нам! — позвали Мидара из глубин повозки, заставив невесело усмехнуться.
В Гамзаре он был всеми уважаемым флористом, составителем красивых букетов и знатоком редких цветов, однако катастрофа на всем этом поставила крест. Оказался разрушен дом, потеряна оранжерея с коллекцией редчайших растений, чудом выжил лишь сам Кумил. Но он не сломался, не поддался унынию, рискнул начать все сначала, с чистого листа и… В Сардуоре из дипломированного специалиста одним махом превратился в бродягу-травника, бездомного травозная.
— Фейгур, сколько раз повторять: я — флорист! — попросил Мидар без особой надежды на успех. Его собеседник, а заодно и хозяин повозки, отличался редкостным упрямством.
— Флорист-шморист, понапридумывают дурацких названий… В травах разбираешься, значит, травознай! И голову мне не морочь, — заворчал кочевник, затем вдруг повысил голос и потребовал: — Не испытывай судьбу, спрячься!
Мидар покосился на потеющего возницу, сосредоточенно кутающегося в белую хламиду, вздохнул и полез под парусиновый полог. Меньше всего он хотел потерять сознание от жары и свалиться на дорогу.
Внутри фургона оказалось на удивление прохладно. Сидящий в окружении тюков и ящиков старый Фейгур не стал дожидаться расспросов и ткнул пальцем в медную «тарелку» со множеством мелких цепочек, висящую под самым потолком.
— Охлаждающий амулет, в каждой повозке такой есть. Силы в нем, правда, мало, но пройти ущелье хватит, — сказал он, довольно сощурившись. Видимо представляя, сколько заработает на восстановлении разрядившихся артефактов. Любой шаман, пусть даже такой слабый, как Фейгур, всегда найдет возможность пополнить свой карман. Аж завидно!
Мидар плюхнулся на небольшую подушку, из-за здоровенного короба выглянула внучка колдуна и подала ему небольшую фляжку с тонизирующим отваром. После чего снова спряталась. Собственно, девушка и была той причиной, из-за которой старый хрыч уделял ему столько внимания. Для юной красавицы пришла пора замужества, и Фейгур подыскивал ей подходящую партию. Мага или молодого шамана, на худой конец, просто человека грамотного и знающего… кого-то вроде Кумила.
Все это шаман выложил Мидару сразу же после знакомства, в день, когда тот присоединился к каравану кочевников. А затем вновь и вновь возвращался к этой теме, порой становясь попросту невыносимым. И явное нежелание флориста даже заглядывать в храм Феникса в расчет не принималось. Фейгур упорно гнул свою линию. Мидар давно бы уже плюнул на вежливость и перебрался в другой фургон, но старик оказался настоящим кладезем секретов Лихоземья. Найдя в лице Кумила благодарного слушателя, он с видимым удовольствием делился знаниями и опытом, рассказывал о малоизвестных свойствах обычных с виду трав и местах произрастания магических растений. Настоящая находка для флориста, мечтающего о создании собственной уникальной оранжереи.
Вот и сейчас, посетовав на ленивую молодежь, неумех возниц и общее падение нравов, шаман начал очередной рассказ. Только успевай записывать. Хорошо хоть Мидар по давней привычке взял с собой блокнот и самопишущее перо. После нескольких дней общения с Фейгуром чистых листов осталось меньше половины. Причем кое-что из услышанного оказалось настолько ценно, что Кумил поддался соблазну и изменил маршрут экспедиции. Если старик не обманывал, то у него есть все шансы серьезно поправить свои финансовые дела. Грех не воспользоваться такой возможностью…
За беседой время текло незаметно, и Мидар пропустил момент, когда караван покинул ущелье. Просто внезапно повозка остановилась, полог откинулся, и возница измученным голосом объявил остановку. А за спиной мокрого как шуша кочевника вместо скал и камней виднелась бескрайняя степь.
Новость была встречена на ура. Шаман моментально замолчал, с хрустом потянулся и неторопливо полез наружу. Его внучка покинула свое укрытие и принялась хлопотать вокруг охлаждающего амулета. Да и сам Мидар, чего греха таить, обрадовался возможности размять ноги.
От ущелья караван удалился верст на десять, не больше. Затем повозки свернули с дороги на обочину, и кочевники посыпались наружу, точно муравьи. Кто-то принялся поить шестилапов, кто-то полез проверять упряжь, кто-то озаботился состоянием колес. В общей суете не участвовали лишь возницы — с жарой они сражались в гордом одиночестве и теперь отдыхали в густой траве.
Идиллическая картина, которую легко встретить в любом уголке Сардуора. Сразу и не скажешь, что вокруг главный жупел всего цивилизованного мира — Запретные земли. Но чтобы убедиться в обратном, достаточно прислушаться к себе. Вдохнуть густой, как кисель, воздух Лихоземья, ощутить на языке горчинку дикой магии, присмотреться к траве под ногами и небу над головой. И вместо праздной расслабленности придет чувство тревоги, а то и страха. Слишком много слухов, легенд и мифов связано с этой землей — слишком!
Мидар нашел взглядом знаменитых каменных стражей, стерегущих дорогу в Порубежье, и мрачновато усмехнулся. Древние ошиблись: им стоило поставить статуи по ту сторону гор, предупреждая авантюристов вроде него, чтобы не совали нос куда не следует…
От дурных мыслей отвлекло появление маленького гвонка. Не по-детски серьезный парнишка подлетел к замершему у шестилапа Фейгуру, торопливо поклонился, протараторил несколько фраз и умчался к следующей повозке. Кумил не обратил бы на него никакого внимания, если бы не странная реакция шамана. Старик вдруг разразился гневной тирадой, стукнул ни в чем не повинного зверя кулаком и едва ли не бегом направился куда-то в хвост каравана. Заинтересовавшийся Мидар поспешил следом.
Причина переполоха обнаружилась у последней повозки. Там в окружении воинов и ближайших родичей собрались глава каравана, старший возница и еще несколько самых влиятельных кочевников. Перед ними на коленях стоял молодой парень с безумными глазами, странно осунувшимся лицом и необычайно тонкими, подергивающимися пальцами. Из уголка рта несчастного стекала капелька крови. Все молчали. Вождь крутил в руке туго набитый кожаный кисет, и Мидара поразило то, каким взглядом провожал его явно в чем-то провинившийся гвонк. В нем было столько животной страсти и желания обладать, что Кумил содрогнулся.
Фейгур оказался более хладнокровен. С ходу плюнув в сторону коленопреклоненного кочевника, он принялся что-то доказывать вождю на сардуорском наречии. Да так быстро, что Мидар не понимал ни слова. Впрочем, шаман старался зря. Глава каравана остался при своем мнении. Одним жестом заставив старика замолчать, он проронил короткий приказ и ткнул пальцем в парня. Остальные поддержали его решение одобрительным ворчанием. Фейгур попробовал возразить, но вождь был непреклонен, и старик смирился. Пробормотал под нос какие-то ругательства, шумно вздохнул и достал кривой нож.
Мидар заволновался. Наблюдать за казнью ему не слишком-то хотелось, тем более с гостеприимным хозяином в роли палача, но выхода не было. Если уйти сейчас, то он потеряет уважение кочевников, что в Лихоземье чревато самыми серьезными неприятностями…
Тем временем Фейгур приблизился к молодому степняку и принялся водить клинком у него над головой, что-то ритмично завывая. Несчастного тут же начала бить крупная дрожь, а челюсти отбивать громкую дробь. Однако гвонк отчего-то и не думал о побеге. То ли совсем одурел от страха, то ли просто отказывался верить во все происходящее. Мидару даже стало жаль бедолагу.
Шаман подобными сантиментами не страдал. Закончив заклинание и дождавшись, когда камень в навершии рукояти загорится тревожным огнем, он зашел своей жертве за спину, после чего крест-накрест ударил ножом. Хлынула кровь, рассеченная рубаха оголила спину, и стал виден затейливый рисунок татуировки, теперь перечеркнутый двумя грубыми рубцами. Колдовской клинок сам зарастил все раны, а раз так, то Мидар наблюдал нечто более серьезное, чем казнь. Но вот что именно?
— Это Хельм, возница. По его вине караван застрял во владениях Хозяев.
Раздавшийся за спиной тонкий голосок заставил Мидара вздрогнуть. Он стремительно обернулся и увидел внучку шамана. Девушка несмело улыбнулась.
— Странно. Мне казалось, там многие отличились, — удивился Мидар.
— Все так, — сказала степная красавица и презрительно наморщила носик. — Но если другие были всего лишь небрежны, то он нарушил законы рода!
Решив, что со своим инструментом в чужую оранжерею не лезут, развивать тему Кумил не стал. Впрочем, Айгуль явно была настроена поговорить:
— Хельм — раб гарлуна. Воины используют вытяжки из этой травы для того, чтобы обрести могущество и силу, он же — чтобы получить удовольствие. И с каждым разом все больше и больше удовольствия.
— Понятно. И за шестилапом он не уследил именно из-за травы. Просто замечательно! — Мидар посмотрел на парня уже безо всякого сочувствия. Хфургов гарлунист недостоин сострадания!
Пока он общался с девушкой, шаман закончил ритуал и, о чем-то переговорив с вождем, направился в их сторону. Хельмом же занялись другие. Несколько воинов оттащили его подальше от стоянки, после чего поставили на ноги и от души пнули под зад. Убивать неудачника никто не собирался. Но тогда почему так ругался Фейгур?
— Держи, — мрачно сказал шаман и сунул в руки Кумила кисет, которым так желал обладать гарлунист. — Глава каравана велел отдать его тебе.
Мидар в общем-то уже догадался, что внутри, но на всякий случай ослабил завязки и заглянул в мешочек. Тот оказался полон первосортного гарлуна, за который в любой фехтовальной школе можно было выручить кучу денег. Даже жаль, что сам он не воин. С таким количеством колдовского зелья ранг Мечника перестает казаться недостижимой мечтой.
— С чего бы такая щедрость? — удивился Мидар. За то, чтобы присоединиться к каравану, он заплатил во много раз меньше. А гвонки, даром что кочевники, цену деньгам знали.
— Хельм был дальним родичем первой жены нашего вождя. А тот не желает, чтобы сгубившая парня отрава досталась кому-то из его людей, — пробормотал Фейгур и зыркнул исподлобья на посерьезневшую внучку. — Ты же найдешь ей достойное применение.
Объяснения старика прозвучали настолько фальшиво, что Мидар едва не рассмеялся. За невиданной щедростью кочевников крылся какой-то подвох.
— Благодарю, но вынужден отказаться. Гарлун нужен воинам, интересен магам и торговцам, я же простой флорист, который предпочитает заниматься своим делом, — сказал Мидар и не без сожаления вернул кисет.
Такой ответ заметно обрадовал шамана и Айгуль. Старик так расчувствовался, что хлопнул гостя по плечу, а его внучка чуть не расплакалась. Мидар даже почувствовал неловкость и, чтобы как-то скрыть смущение, сказал:
— Впрочем, я бы не отказался узнать подробности этой истории с Хельмом. Понятно, что его изгнали, но смысл ритуала с участием почтенного Фейгура от меня ускользнул.
— О, я лишил эту бестолочь защиты покровителя рода, — веско сказал старик. — Раб гарлуна недостоин внимания высших сил.
Кумил хотел было ответить, что это не страшно и что весь остальной мир живет и здравствует безо всяких покровителей, но затем вспомнил, где находится, и смолчал. Вокруг Лихоземье, дружище, вокруг Лихоземье…
— Но в этом-то и кроется самая большая угроза. Теперь, если какой-нибудь дух захочет занять тело Хельма, ему придется рассчитывать только на себя. И там, где сильный духом выйдет победителем, это ничтожество потеряет душу.
— М-да, если все настолько серьезно, то милосерднее убить, чем изгнать, — сказал Мидар задумчиво.
— Вот и я о том же! — ответил Фейгур раздраженно. — Да только вождь уперся рогом и ни в какую. Мол, родичу надо дать шанс! Вдруг одумается, пересилит тягу к зелью… Мархузово семя, да для таких, как Хельм, гарлун уже смыслом жизни стал! Э-эх, да чего уж там…
Продолжать неприятный ему разговор шаман не стал: махнул рукой и тяжело зашагал к повозке. Правда, не забыв по пути кинуть кисет с травой ближайшему воину. И тот вопреки его же словам о ненужной отраве мешочек поймал и заботливо спрятал за пазуху. После чего пристально посмотрел на гостя Фейгура. Очень нехорошо посмотрел.
Мидар внутренне содрогнулся и, подхватив Айгуль под руку, двинул за шаманом. Последнее, чего он желал, это принять участие в местечковых разборках. Так что лишний раз мозолить глаза вождю не стоило…
Следующие два дня Кумил вел себя тише воды ниже травы. С чужими не болтал, на стоянках по лагерю не бродил, предпочитал отсиживаться в повозке в обществе Фейгура и его внучки. Уж лучше разговоры про женитьбу, чем непонятные игры дикарских политиков.
Покинуть караван и отправиться в свободное плавание Кумил решился на третьи сутки. Путь гвонков лежал на север, туда, где располагались их поселения, его же манил запад с его потаенными рощами, тайными делянками и заповедными лощинами. Если верить Фейгуру, то не земля, а мечта травозная! И лишь одно заставляло вновь и вновь откладывать время расставания с кочевниками — вокруг было Лихоземье. От одной мысли, что придется остаться наедине со всеми его ужасами, у Мидара мороз шел по коже.
Но нельзя вечно идти на поводу у своей слабости. Во время дневной стоянки Кумил собрал вещи, похлопал по плечу возницу и двинул в хвост каравана. Фейгур с внучкой вызвались его проводить.
Старый шаман был хмур и беспрестанно бубнил об опасностях степи и ужасах дикой магии. Как будто за оставшиеся до расставания минуты возможно научить хоть чему-то толковому. Но сама по себе мысль, что о нем кто-то беспокоится, Кумилу была приятна. Рядом, скорбно опустив голову, семенила Айгуль. В руках девушка вертела пучок листьев стрелоцвета, ловко сплетая их друг с другом и скрепляя узлами. Получался забавный уродец с большой головой, узловатыми ручками и ножками.
— В детстве мы вязали таких же чудиков, — сказал Мидар, тронув степную красавицу за локоть. Та вздрогнула, но работу не прекратила. — И тоже из стрелоцвета. Считали, что они смогут защитить нас от злых сил.
— И как, помогало? — неожиданно заинтересовался Фейгур.
— Что? Детские поделки? — засмеялся Мидар. — Да и зла в цивилизованном мире больше нет, есть только злые люди. А от них самодельными амулетами не защитишься. Правильно говорю?
— Как знать, как знать… — протянул шаман. Затем зажег в ладони небольшое магическое пламя и ткнул в него выхваченным у внучки пожухшим листком. Однако вместо того чтобы вспыхнуть огнем, тот распрямился и словно бы даже позеленел. Убедившись, что Мидар разглядел все в подробностях, Фейгур с хлопком развеял чары. — Сам понимаешь, травознай, травы, они разные бывают. Не зря же ты в Лихоземье за ними пришел. Здесь у каждого цветка своя Сила имеется.
— Действительно, не зря, — медленно произнес Кумил, впечатленный увиденным. В Запретные земли он пришел в поисках всяких редкостей, а получалось, что диковинки прямо под ногами растут. Тут было о чем подумать.
Пока мужчины разговаривали, Айгуль успела закончить фигурку. Осмотрела со всех сторон, что-то подправила, после чего с поклоном подала ее Кумилу.
— Это мне? — удивился Мидар. Сразу же стало стыдно за слова про «детские поделки».
— Да. Хочу, чтобы он защищал тебя от Тьмы, — сказала девушка и залилась краской.
Все это выглядело настолько трогательно, что Мидар смутился. С неловким поклоном принял подарок, попробовал сунуть в карман.
— Нет-нет! — Айгуль замахала руками, заставила повесить фигурку на нитку и повязать на шею.
Девушкам вообще трудно отказывать, а симпатичным девушкам — трудно вдвойне. Единственное, что Мидар сделал, так это спрятал травяного уродца под куртку. Изображать из себя впавшего в детство ему совершенно не хотелось. Однако против этого внучка шамана не возражала.
Возникшую паузу нарушил Фейгур.
— Ну раз уж… хе-хе… один подарок ты получил, держи второй, — сказал он и протянул небольшой кругляш из обожженной глины. На нем был изображен вставший на дыбы шестилап в обрамлении каких-то закорючек. — С этой сигной можешь без опаски путешествовать по землям племени. Покажешь воинам, и они тебя не тронут…
— Почтенный Фейгур, я поражен вашей щедростью! — начал было Мидар, но шаман лишь отмахнулся:
— Пустое это все, травознай. Просто знай, ты всегда желанный гость у моего очага, — сказал он и так хитро улыбнулся, что Мидар ощутил себя жеребцом редкой породы, неведомо как очутившимся на сельской ярмарке. Тут впору начать краснеть словно девица.
Пробормотав благодарность, Кумил спрятал сигну в заплечном мешке, поклонился и торопливо зашагал прочь. Подозревая, что, если задержится немного, ему еще что-нибудь подарят. А он и так чувствовал себя не в своей тарелке…
Мидар почти сразу сошел с дороги и взял курс на приметный то ли холм, то ли курган с плоской вершиной, виднеющийся на горизонте. По словам Фейгура, в подобных местах нередко встречались очень любопытные экземпляры магических цветов, а потому было бы ошибкой пройти мимо. Зачем тащиться Кали знает куда, если можно найти сокровище у себя под носом?
После стольких дней тряски в лишенной рессор повозке идти пешком было удивительно приятно. Легкий ветерок холодит кожу, из-под ног прыгают скакунцы, одуряюще пахнет разнотравьем. Через некоторое время, правда, начало припекать голову, но Кумил замотал ее белым платком, и сразу же стало полегче. Говоря по правде, в ханьских джунглях было куда тяжелее, чем в страшном Лихоземье. Было бы хорошо, если бы так продолжалось и впредь.
Пока шел к холму, в густой траве несколько раз попадались обломки рунных камней, а один раз Мидар едва не провалился в ловчую яму с белеющими на дне костями. Кто и, главное, зачем ее здесь вырыл, было решительно непонятно. Заниматься научными изысканиями флориста-травозная совсем не тянуло. Впрочем, нет худа без добра: случившееся прогнало ненужные легкомыслие и расслабленность, заставило собраться. Дальше он двигался с осторожностью, часто поглядывая под ноги. Наверное, именно по этой причине и обратил внимание на чахлые белесо-серые кустики с бледно-розовыми уродливыми цветками, во множестве произрастающие у подножия холма-кургана. Наклонился, осторожно потрогал полупрозрачные стебли кончиком ножа, с брезгливым любопытством наблюдая, как от контакта с холодной сталью те шипят и истекают вонючим соком. Верный признак близости кровавых алтарей и темных могильников!
Идти дальше резко расхотелось. Выдав пару неласковых слов в адрес Фейгура, который «забыл» упомянуть данную достопримечательность, Мидар взял левее и принялся обходить холм по широкой дуге. С тем, что погребено в толще земли, он связываться не собирался.
От подножия кургана начиналась неглубокая балка, поросшая папоротником. Где-то журчал родник, пахло сыростью и влагой. Некоторое время Кумил раздумывал, спускаться или нет, но затем углядел знакомые ярко-желтые лепестки в обрамлении пучков жестких серо-зеленых листьев, и вопрос отпал сам собой. Ведьмин корень не та вещь, мимо которой можно пройти, тем более в Лихоземье. Уж где-где, а здесь этого обитателя суудских джунглей он встретить не ожидал.
В общем, следующий час попросту выпал из жизни. Кумил облазил злосчастную балку едва ли не сверху донизу, извазюкал в грязи руки, изгваздал штаны, едва не сломал нож. Но итог того стоил — удалось собрать почти десятка два корней, что моментально переводило его авантюру с экспедицией в разряд прибыльных предприятий.
Настроение резко пошло в гору…
Покинув балку, дальше Мидар двигался быстрым шагом, нигде не останавливаясь. До ночи он намеревался пройти верст десять, никак не меньше. В конце концов, у него есть вполне конкретная цель, и чем быстрее он до нее доберется, тем раньше вернется домой.
Вечерело. По земле поползли тени, а в скоплениях встречающихся то здесь, то там камней заплясали зеленоватые искры. Все встречные низины затянуло пеленой лилового тумана. Даже звуки зазвучали как-то иначе. Не звонче или приглушеннее, а именно иначе. И чем дальше Мидар продвигался на запад, тем больше странностей и разнообразных диковин встречалось на пути. Он видел кости неведомых созданий, обходил остатки древних фундаментов, наблюдал за страховидными насекомыми и нос к носу сталкивался с настырными степными обитателями.
Последние заслуживали отдельного разговора.
Сначала он по незнанию влез на изрытый норами участок между двумя кустами дикого друла. Успел сделать несколько шагов, как изо всех щелей высыпала целая орава мохноногих человечков — вездесущих хаффов. Правда, в отличие от сородичей из более цивилизованных земель эти были совсем крохотные, едва ли выше локтя, и напрочь лишены даже крох разума. С ором, визгом, криком люди-кролики ринулись на Кумила, забрасывая его камнями, ветками и колючими земляными орехами. Впрочем, силенок у них не хватало, и весь этот мусор в лучшем случае попадал Мидару в живот и грудь. Несколько хаффов облепили ноги и пытались прокусить толстую кожу ботинок, проколоть их острыми сучками. Один, не иначе как самый дурной, полез по штанам вверх, но тут Мидар не выдержал и стряхнул его, как надоедливую муху. Воевать с колонией исконных врагов всех крестьян смысла не было, и Кумил повернул обратно, на ходу освобождаясь от хватки наиболее упертых хаффов. Однако глупые твари отчего-то никак не желали оставлять его в покое и долго бежали следом, размахивая щепками и обломками камней, точно свора разбойников.
Случившееся воспринималось скорее как курьез, чем как нечто серьезное и опасное, а вот следующая встреча с местными обитателями прошла совершенно в ином ключе…
Уже заметно стемнело, когда Мидар вышел на заброшенную древнюю дорогу, подобную той, по которой кочевники водят караваны. Ноги порядком устали продираться сквозь густую траву, и возможность хотя бы немного пройтись по каменным плитам он воспринял как дар богов. В походе быстро приучаешься ценить подобные мелкие радости. Еще бы удалось найти подходящее укрытие, и совсем было бы хорошо.
Однако Мидар слишком рано забыл о том, где находится. Не успел он расслабиться, как за росшими вдоль обочины кустами возникла крупная тень и неторопливо поплыла следом. При этом неизвестное создание с точностью гномьего механизма держало дистанцию в десяток саженей и заметно сторонилось края дороги. Некоторое время Мидар даже думал, что это какой-нибудь призрак, загнанный в тесные рамки управляющих заклятий, но затем неизвестный преследователь налетел на сухую ветку, и по громкому треску стало понятно, что тело у него вполне материально.
Кумил несколько приободрился. Одно дело, когда тебе противостоит жуткое порождение древней магии, и совсем другое, когда преследует дикий зверь. Любого, пусть даже смертельно опасного хищника можно обмануть, напугать или убить. Была бы голова на плечах.
Он уже прикидывал, каким образом можно будет избавиться от неприятного попутчика, как из-за облака выглянула Ядвига и разогнала тени. Тварь предстала перед ним во всей красе.
Больше всего нежданный попутчик Мидара походил на косматый шар с желто-зелеными глазами-фонарями и кое-как прилепленными шишковатыми конечностями. Ему точно было далеко до смертельной грации легендарных мархузов, порывистости верховых тирров, спокойной мощи шестилапов. Однако было в этом монстре нечто такое, от чего в желудке возникало сосущее чувство и хотелось забиться в какую-нибудь нору.
Кумил с трудом сглотнул и прибавил шаг, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег. Но зверь не отставал, шел за ним как привязанный и все так же отказывался выходить на дорогу. Сама собой напрашивалась мысль свернуть на обочину и рвануть в степь, отгородившись от твари древней мостовой, но на свое счастье Мидар не успел претворить ее в жизнь. Мохнатая зверюга неожиданно ускорилась, обогнала его на добрый десяток саженей и… длинным прыжком перемахнула через тракт. После чего, словно издеваясь, сверкнула глазами-фонарями и торжествующе взвыла.
Зубы Мидара начали отбивать дробь, и он стиснул челюсти. Последнее дело сейчас поддаться страху. Само его выживание зависит от того, удастся сохранить ясную голову или нет.
Однако самовнушение помогало слабо. Да и как иначе, если мохнатая тварь продолжала плестись за Мидаром, изредка оглашая окрестности дикими воплями?! И не было никакой надежды, что ей надоест, что она оставит его в покое…
Но внезапно все изменилось.
Сделав очередной шаг, Мидар вдруг споткнулся, да так, что едва не растянулся на земле. Он было решил, что в темноте наступил на разбитую плиту — такие иногда попадались, — но нет, случилось нечто гораздо более неприятное. Дорога просто закончилась. И неважно, виноват в том древний катаклизм или нерадивость древних же строителей, главное, что под ногами у Мидара снова была мягкая земля, и ничто больше не удерживало проклятую тварь от нападения.
Его спасло то, что несколькими минутами ранее зверь отстал, заинтересовавшись чем-то в зарослях степной колючки, и пропустил тот момент, когда человек оказался на его охотничьей территории. Чем Кумил не преминул воспользоваться. Моментально сориентировавшись, он помчался в сторону темнеющей невдалеке груды камней, даже не подумав вернуться на дорогу.
Мидар пробежал уже половину расстояния, когда за спиной раздался топот ног и хриплое дыхание. Тварь нагоняла. Каким-то шестым чувством он ощутил момент прыжка и резко свернул. Издав разочарованный вой, зверь проскочил мимо и буквально взрыл когтями землю, пытаясь остановиться. Мидар же снова рванул к укрытию, молясь Светлому Оррису, чтобы там действительно можно было спрятаться.
Неожиданно за спиной свирепо зарычали на несколько голосов, а затем и вовсе раздались звуки нешуточной драки. Так и подмывало узнать, что за новая напасть свалилась Мидару на голову, однако он предпочел не рисковать. И лишь оказавшись у каменного сооружения, похожего на развалины дольмена, на краткий миг, прежде чем нырнуть под нависшую над самой землей плиту, оглянулся.
Его преследователь яростно сражался не на жизнь, а на смерть с парой матерых рыкачей. И не похоже, что твари светила победа. Во всяком случае, ее постоянно сбивали с ног и яростно полосовали когтями и клыками. Только клочья шерсти летели во все стороны. И ведь нельзя сказать, что монстр не сопротивлялся. Одному из рыкачей он распорол брюхо, другого смог подмять под себя и попробовал задавить массой, но это не помогло. Даже находясь при последнем издыхании, пара хищников продолжала сражаться и терзать ненавистного врага.
У мохнатого урода не было ни шанса.
Под камнями Мидар просидел до следующего утра, балансируя на грани сна и яви, вздрагивая от каждого шороха и стискивая рукоять ножа. Он хорошо усвоил урок, и от недавней беспечности не осталось ни следа. Не давали о себе забыть и местные падальщики, устроившие свару над телами рыкачей и неизвестной твари. Лишь к утру Кумил смог ненадолго забыться беспокойным сном, который больше выматывал, чем приносил облегчение.
Однако все плохое рано или поздно заканчивается. Тасс стоял уже высоко, когда Мидар выполз наружу и с опаской огляделся. Вокруг царили тишь да гладь. Ни тебе свирепого зверья, ни опасных порождений магии или, того хуже, легендарных отродий Пустошей. Даже падальщики разбежались, оставив от некогда грозных хищников лишь размолотые в труху кости да рваные ошметки.
Мысленно воздав хвалу Светлому Оррису, не забывшему о нем в трудную минуту, Кумил быстро похватал вещи, закинул в рот горсть сухофруктов и снова двинул на запад. Уходить от убежища было страшновато, но он упрямо стиснул зубы и прибавил шаг. В конце концов, знал на что шел, нечего теперь труса праздновать.
К полудню он успел отмахать порядочный конец. Миновал изрытый ямами курган, у подножия которого паслось небольшое стадо диких шестилапов, пересек высохший ручей и издалека полюбовался развалинами древнего храма. За тяготами пути ночные страхи начали забываться, сменившись усталостью и чувством голода. Так что как только на пути попалось разлапистое дерево, крона которого давала густую и прохладную тень, Мидар немедленно устроил привал.