Сказки о Шише
Совсем ещё недавно в Москве на Рождественском бульваре жил Борис Викторович Шергин.
Белобородый, в синем стареньком костюме, сидел он на своей железной кровати, закуривал папироску «Север» и ласково говорил гостю:
- Где вы работаете? Как живёте? В каких краях побывали?
До того хорошо было у него в доме, так внимательно и
сердечно слушал он чужие рассказы, что многие забывали, зачем пришли, а ведь пришли послушать самого хозяина.
Когда же начинал рассказывать хозяин, слушатели боялись уронить слово, потому что Борис Викторович Шергин был великий артист. Он рассказывал и смешные истории, и печальные повести, а иногда, когда уж очень просили, пел русские былины.
За раскрытым окном под солнечным ветром шумели липы, пролетали автомобили, лязгали и громыхали трамваи, и странно было слышать протяжную мелодию и слова про Илью Муромца, пришедшие из давних времён:
- А и ехал Илия путями дальними…
Высоко на стене, над головою певца, висел деревянный парусный корабль. Этот корабль, верней, модель корабля построил отец Бориса Викторовича - архангельский помор, корабел, певец и художник. И сам Борис Викторович был помор, корабел, певец и художник, и только одним сердечным свойством отличался он от отца - Борис Шергин был замечательный русский писатель.
Много рассказов и сказок написал он, сейчас вы прочтёте «Сказки о Шише». Это сказки весёлые, смешные, и рассказаны они языком не совсем обычным. Борис Викторович родился в Архангельске, там он слыхал эти сказки и, пересказывая их нам, употребляет иногда слова для нашего уха непривычные, архангельские. Но понять их не так уж трудно.
Ну, к примеру, Борис Викторович говорит про Шиша: «Братья - мужики степенные, а он весь - как саврас без узды».
Что же это за «саврас»? Саврасый - это лошадиная масть, светло-коричневая. Раньше лошадей такой масти частенько называли - Савраска. А если нет у Савраски узды - значит, он свободен, бегает где хочет. Вот таким и был Шиш - «саврас без узды».
Сказки и рассказы Бориса Шергина любят и с интересом читают в наши дни и дети и взрослые - это замечательно!
Юрий Коваль
НАШ ПОСТРЕЛ ВЕЗДЕ ПОСПЕЛ
Дом был, стоял добрым порядком и на гладком месте, как на бороне.
В дому отец жил с сыновьями.
Старших и врать не знай, как звали, а младшего всё Шишом ругали.
Время ведь как птица: летит - его не остановишь. Вот Шиш и вырос. Братья - мужики степенные, а он весь - как соврас без узды. Такой был Шиш: на лбу хохол рыжий, глаза как у кошки. Один глаз голубой, другой как смородина. Нос кверху.
Начнёт говорить, как по дороге поедет: слово скажет - другое готово.
А ловок был - в рот заедет да и поворотится.
Рано Шиш начал шуточки зашучивать. У них около деревни, в лесу, барин с барыней землю купили. Домок построили, садик развели. До людей жадные и скупые были, а между собой жили в любви и согласье, всем на удивленье. Оба маленькие, толстые, как пузыри. По вечерам денежки считали, а днём гуляли, сады свои караулили, чтобы прохожие веточки не сорвали или травки не истоптали. У деревенских ребят уши не заживали всё лето - старички походя дрались, а уж друг с другом одни нежности да любезности.
Шиш на них давно немилым оком смотрел:
- Ужо я вам улью щей на ложку!
И случай привёлся. Забралась в лес старушонка из дальней деревни за грибами. Ползала, ширилась да и заблудилась.
И заревела:
- О-о! Волки съедят!
Шиш около шнырял:
- Бабушка, кто тебя?
- У-у, заблудилась!
- Откуда ты?
- Из Горелова.
- Знаю. Выведу тебя, только ты мне сослужи службу…
Шиш и привёл её к барской усадебке:
- Видишь, в окне баринок сидит, спит за газетой?
- Ну, не слепая, вижу.
- Ты постучи в окно. Барин нос выставит, ты тяпни по плеши да скажи: «На! Барыне оставь!»
- Как же это я благородного господина задену? Они меня собаками затравят!
- Что ты! Они собак не держат, сами лают.
- Ну, что делать, не ночевать в лесу…
Побежала старуха к дому, стукнула в раму:
- Барин, отворьте окошко!
Толстяк высунулся, кряхтит:
- Кто там?
Старушонка плюнула в ладонь, размахнулась да как дёрнет его по плеши:
- На! Барыне оставь!
А сама от окна - и ходу задала.
Ну, её Шиш на Русь вывел.
Этот баринок окошко захлопнул, скребёт затылок, а барыня уж с перины ссыпалась:
- Тебе что дали?
- Как - что дали?..
- Я слышала, сказали: «На, барыне оставь».
- Ничего мне не дали!
- Как это ничего? Давай, что получил.
- Плюху я получил.
- Плюшечку? Какую? Мяконьку?
- Вот какую!
И началась тут драка.
Только перья летят.
Вот что Шиш натворил.
ДОХОД НЕ ЖИВЕТ БЕЗ ХЛОПОТ
Вот отец пристарел. Братья волю взяли, дом на себя и скот на себя отобрали. Отцу говорят:
- При твоём худом здоровье первое дело - свежий воздух. Ты теперь ночуй в сарае, а день гуляй по миру. Под одним окошечком выпросишь, под другим съешь.
А Шишу дали коровку ростом с кошку, удоя с ложку:
- Вот это тебе, братец, наделок. И вообще - люби нас, ходи мимо.
Отец сидит на крыльце, не смеет в избу зайти. У Шиша в сердце как нож повернулся. Он отца в охапку:
- Тятенька, давай заодно жить! Есть - пополам, и нет - пополам. А братцам дорогим я отсмею насмешку, припасу потешку!.. Тятенька, ты меня дожидайся, а я пойду эту коровёнку продавать.
Шиш лесом идёт, а дело к вечеру. И гроза собралась, близко громыхнуло. На ночь мокнуть неохота, Шиш и сунулся в боковую тропиночку, в дебрь, где бы лесину, ель погуще найти. Он в лесу не боится. Шагов сотню скупил - в ельнике дом стоит. Еле доколотился.
Старуха открыла:
- О, куда ты, парень, попал! Уваливай, пока жив.
- Бабинька, пусти, где коровке хоть перестоять грозу.
- Дитятко, уходи: разбоем хозяева-то живут.
А к воротам ещё двое бегут. Шиш сразу узнал - два богатея из соседнего села. Кричат:
- Эй, бабка, где тут дождь переждать?
Что будешь делать! Старуха и спрятала всех в подполье:
- Только уж чтобы ни кашлянуть, ни дохнуть, ни слова не сказать, как хозяева придут. Убьют и меня с вами.
Под полом Шиш их спрашивает, будто не знает:
- Вы чьи? Куда?
Те не смотрят на него:
- Со всяким сбродом не разговариваем!
Тут над головами затопали, заходили… Разбойники приехали. Там у них питьё пошло, еда. Напились пьяны, песню запели: «Не шуми, мати-дубравушка…»
Тут Шиша как шилом подняло.
- Ах, люблю! Даже до слёз! Запою и я с ними…
Купцы его в охапку:
- С ума тебя скинуло, собаку?
- Заткни глотку! Убьют!
- Ох, не осудите меня! Я певец природный. Запою!..
- Молодой человек, не сгубите! Возьмите деньгами! По десятке дадим!
- А уж по сотне не дадите?
- Подавись сиротским! На!
Шиш деньги убрал в карман, сел в уголок, будто спит.
Не успели купцы кисеты завязать, наверху плясовую грянули - «барыню».
Ух, барыня не могу!
Комар ступил на ногу…
Шиш к купцам:
- Рабы божьи, теперь не вытерплю! Я на то родился, чтобы плясать. Ух!..
Ходи, хата, ходи, хата!
Ходи, курица хохлата!..
Купцы у него на ногах повисли:
- Возьми что хошь, пожалей не нас - сироток наших! Благодетель, не погуби!
- Так уж, чтоб вам не обидно, ещё по сотне с человека.
Вот у Шиша четыреста рублей, да всё золотыми.
А наверху-то и учуяли, что под полом неладно. Дрогнули разбойники:
- О, согрешили, грешники! Бесы в доме завелись! Не будет боле удачи…
Старуха слышит - на ней каждый трепок трясётся:
- Я, хозяева, бесов-то выживать туда человека запустила…
- Какой человек?
Шиш это услышал, он всех смелее, и лезет из подполья.
Разбойники к нему:
- Ну что? Благополучно ли? Всех ли бесов-то выжил?
Шиш и смекнул:
- Пятерых выжил, двое остались больших. Те там подпольем ушли, этих надо избой выпускать…
- Молодец, выведи напасть! Отблагодарим тебя.
- Не стоит благодарности. Давайте кудели да огонька. Сами зайдите за печь, чтобы, как полетят, вас не задело.
Сам Шиш спустился под пол.
- Ну, купцы, я с вас взял по два ста, а разбойники вас найдут и душу вынут. А за ваши деньги я вас отблагодарю.
Вот Шиш обоих купцов куделей замотал по одежде:
- Как я вас подожгу, вы и летите избой да на улицу.
Чиркнул спичкой, вспыхнула кудёля. Взвились купцы по лесенке, да в избу, да в сени, да на улицу. А там после грозы лужа. Они в эту лужу. Даже одежда не затлела. Да скорее в лес, да домой.
А разбойники не скоро в себя пришли:
- О, молодой человек! И не видали мы на веку такого страху…
- О, коль страшно у бесов огненно-то видение! О, погубили мы свои душеньки, уготовали себе вечный огонь!..
- Руку даю, что эти черти боле к вам не прилетят, не досадят.
- Тебя как благодарить-то?
- Да вот строиться собрался…
- Держи сотенную. За такую услугу сто рублей - плёвое дело.
А коровку Шиш старухе ихней подарил.
Шиш домой пришёл. Деньги на стол, считать начал. Сбился, опять снова. Братья около, рот раскрыли, стоят…
- Шиш, откуда таково богатство?
- А прихожу на рынок, а у меня коровёнку из рук рвут. Пять сот за шкурёнку дали.
Братья в хлев. От жадности трясутся. Коров колют и шкуры с них дерут. Запрягли пару коней да в город с кожами. Стояли-стояли в кожевенном ряду… Кто-то подошёл:
- Почём шкура?
- Сто… нет, триста… пятьсот рублей!
Покупатель глаза выпучил да бегом от них.
Народ собрался, пальцами кажут:
- Глядите-ко, безумные приехали. За коровью шкуру сотни просят…
Вернулись братья домой да на Шиша с кулаками.
- Обманыва-а-ать?!
- Да что с вами? Что?
- Да ведь нас весь рынок дураками почтил!
- Да вы в каком ряду стояли?
- Как в каком? В кожевенном!
- А я в галантерейном.
Братья на другой день в галантерейном стояли. Публика ходит чистая. Барыни братьев ругают, городовые их гонят.
Один кто-то спросил опять:
- Да почём шкура-то?
- А вот третьего дня за маленькую шкурёнку пятьсот давали, дак уж у нас неужели дешевле!
Тут уж их в шею натолкали. До самой заставы с присвистом гнали. Кричат мальчишки:
- Самашеччих везут! Самашеччих везут!
Прикатили братья домой, кони в мыле.
- Подать сюда злодея, всегубителя, разорителя!..
Не успел Шиш увернуться. Бочка во дворе стояла. Шиша в неё заколотили, да с берега в реку и ухнули. Пронесло бочку с версту, да к берегу и прикачало.
Шиш и слышит, что по берегу кто-то с колокольчиком едет. Шиш и заревел:
- О-о-о! Ни читать, ни писать, ни слова сказать, а в начальники ставят!
А с колокольцем-то ехал становой с бедной деревни подати выколачивать. Он с тройки да под угор:
- Я знаю читать, и писать, и слово сказать! Я в начальники годен. Кто здесь?
- Я! В бочке сижу.
Становой дно выбил. Шиш вылез.
- В начальники силом ставят, а я бы другому уступил.
- Возьми отступного. Я в начальники горазд.
- А давай меняться. Вы в бочку залезете - в начальники вас направят на мою должность, а я ваших лошадок с кибиточкой - себе.
- Согласен. Хлебна ли должность та?
- Обзолотиться можно.
- Заколачивай скорее. Жив-во!
Забил днище Шиш да как пнёт бочку ту! Ух, она в воду полетела, поплыла…
А Шиш домой на тройке подкатил.
Братья под кровати лезут:
- У-у, утопленничек, не ешь нас!
- Что вы, дикие! Глядите-ко, мне там каких лошадок выдали!
- Где выдали-то?
- Куда меня спихнули, там.
Братья коней гладят. От зависти руки трясутся.
- Шишанушка! У нас вон бочка порожняя…
- Ну, порожняя, вижу.
- Мы бы в бочку ту… да в речку ту… Не откажись. Тоже хоть по конику бы!
- Да что ж, можно. Неужели для братьев единоутробных пожалею?
О, сколь тяжело было бочку ту катить! А те там сидят - торопят:
- Кати круче! Всех хороших-то упустим.
Опять с горы как дунет их Шиш…
Поехали братаны вниз по матушке по Волге, по широкому раздолью. Выплеснуло их в Нижнем, у ярмарки. Лавку там себе поставили. В домашнюю сторону и смотреть перестали.
А Шиш с отцом зажил. Он до отца хороший стал, ласковый. Отец его залюбил.
ШИШ И ТРАКТИРЩИЦА
По свету гуляючи, забрёл Шиш в трактир пообедать, а трактирщица такая вредная была - видит, человек бедно одет, и отказала:
- Ничего нет, не готовлено. Один хлеб да вода.
Шиш тому рад:
- Ну, хлебца подайте с водичкой.
Сидит Шиш, корочку в воде помакивает да посасывает. А у хозяйки в печи на сковороде гусь был жареный. И сдумала толстуха посмеяться над голодным прохожим.
- Ты,- говорит,- молодой человек, везде, чай, бывал, много народу видал, не захаживал ли ты в Печной уезд, в село Сковород-кино, не знавал ли господина Гусева-Жареного?
Шиш смекнул, в чём дело, и говорит:
- Вот доем корочку, тотчас вспомню.
В это время кто-то на хорошем коне приворотил к трактиру.
Хозяйка выскочила на крыльцо, а Шиш к печке. Открыл заслонку, сдёрнул гуся со сковороды, спрятал его в свою сумку, сунул на сковородку лапоть и ждёт…
Хозяйка заходит в избу с проезжающим и снова трунит над Шишом:
- Ну что, рыжий, знавал Гусева-Жареного?
Шиш отвечает:
- Знавал, хозяюшка. Только он теперь не в Печном уезде, село Сковородкино, живёт, а в Сумкино-Заплечное переехал.
Вскинул Шиш сумку за плечо и убежал с гусем.
Трактирщица говорит гостю:
- Вот дурак мужик! Я ему про гуся загадала, а он ничего-то не понял… Проходите, сударь, за стол. Для благородного гостя у меня жаркое найдётся.
Полезла в печь, а на сковороде-то лапоть!