Высокие зеленоватые стволы обширного букового леса окружало море колокольчиков. Деревья стояли так тесно, что за ними даже такое крупное создание, как Рози, никто не рассмотрел бы в тридцати метрах от дороги. Тем не менее Адриан предпочитал не рисковать и торопился уйти подальше от охотников. Вскоре ему встретилась отходящая от дороги под прямым углом, теряющаяся в чаще узкая просека, и он прошагал по ней вместе с Рози около двух километров. В листве высоко над ними хрипло ворковали вяхири, кругом сновали кролики, вверх по стволам, распушив рыжие хвосты и негодующе стрекоча, испуганно взбегали белки. Постепенно Адриан начал успокаиваться, говоря себе, что здесь, в гуще тенистого леса их никто не отыщет.
Просека привела их на просторную поляну с посеревшим стогом прошлогоднего сена. Впрочем, сено было сухое и теплое, и Адриан решил, что здесь отлично можно переночевать. Он распряг Рози и с ее помощью закатил двуколку в подлесок, чтобы не бросалась в глаза, после чего, забрав провизию и одеяла, вернулся к стогу. Рози следовала за ним с озабоченным видом, но внезапно вернулась к двуколке и вышла затем из подлеска, осторожно неся хоботом бочонок с пивом. Завернувшись в одеяла, Адриан расположился на сладко пахнущем сене и приступил к вечерней трапезе; Рози, плавно покачиваясь, стояла рядом, неся караульную службу. Восходящая луна обратила на них свой лик и посеребрила поляну, где-то в чаще гулко ухали совы.
На рассвете Адриана разбудил стоголосый птичий хор, наполнявший лес звонким эхо. Поляна побелела от росы, и утренний холодок заставил его поежиться. Они быстро позавтракали и выпили по кружке пива, причем Адриан сказал себе, что, кажется, перенял дурную привычку мистера Паклхэммера пить пиво с утра. Затем он запряг Рози, и они продолжили путь, озаренные ярким утренним солнцем; ноги слонихи оставляли огромные круглые следы на росистой траве.
Одну за другой они пересекли еще три лесные поляны, не встретив ничего опаснее фазана с ярким оперением, когда за просветом в живой изгороди вновь увидели проезжую дорогу. Помешкав, Адриан решил выйти на нее, однако в эту минуту до его слуха донесся стук копыт. Шикнув на Рози (которая производила куда меньше шума, чем он сам), он осторожно выглянул из-за кустов, ожидая увидеть отряд охотящейся за ним конной полиции. Вместо этого его взору предстало весьма элегантное черное ландо с позолоченными колесами и внушительными крестами на дверцах, влекомое идущей крупной рысью парой великолепных серых коней. На сиденье полулежал мужчина в бледно-лиловой куртке, белых бриджах и надвинутом на нос блестящем, как черный жук, цилиндре.
Пораженный этой картиной, Адриан неразумно выпустил ухо Рози, и она, полагая, что проезжая дорога открыта для всех странников (включая слонов), протиснулась через изгородь, увлекая за собой двуколку. Адриан уже успел привыкнуть к тому, как лошади реагируют на появление слона, а потому ничуть не удивился, когда серые круто остановились, взбрыкнули и сделали отчаянную попытку форсировать кустарник вместе с экипажем наперекор попыткам побледневшего кучера удержать их от опрометчивого поступка.
– Что это пришло тебе на ум? – лениво осведомился мужчина в бледно-лиловой куртке.
– Простите, милорд, – откликнулся кучер, – но тут это животное!
Мужчина в бледно-лиловой куртке сдвинул цилиндр на затылок, открыв взгляду Адриана рыжеватые кудри и элегантные бакенбарды, обрамляющие изящное, длинное, бледное лицо, на котором выделялись огромные ярко-фиолетовые глаза. Судя по всему, его нисколько не обеспокоил тот факт, что ландо грозило вот-вот опрокинуться. Не спеша засунув пальцы в жилетный карман, он извлек из него монокль и тщательно вставил в правый глаз. Тем временем серые уже просунули головы через кусты, и экипаж раскачивался, точно корабль на высокой волне.
– Клянусь Юпитером! – сказал мужчина в бледно-лиловой куртке, созерцая Рози. – Это же слон… самый настоящий слон! Невероятно, разрази меня гром.
Адриан уперся руками в голову Рози, изо всех сил толкая ее назад, но она словно вросла в землю.
– Эй, вы, – сказал мужчина в бледно-лиловой куртке, – это ваш слон?
– Боюсь, что мой… в известном смысле, – ответил Адриан, продолжая толкать Рози.
– Поразительно, – задумчиво произнес седок. – Случайно, это не вы сорвали гон охотникам из Монкспеппера? Должно быть, вы… вряд ли в наших местах мог появиться второй слон?
– Боюсь, это наша вина, – ответил Адриан. – Ужасное недоразумение, честное слово. Мы никому не хотели причинить вреда, но вы сами видите, как реагируют лошади.
– Да уж, – согласился мужчина в ландо, – этот слон явно плохо влияет на них. Могу я, дружище, попросить вас немного подвинуться, чтобы мы могли проехать?
– Конечно, – сказал Адриан. – Я постараюсь. Однако Рози, овладев дорогой, не видела веских причин
отступать на поляну. Единоборство не сулило успеха Адриану, наконец его осенило, он подбежал к багажнику двуколки и наполнил пивом кружку слонихи. Соблазненная приманкой, Рози попятилась за кусты. Теперь серые не видели ее, и кучеру удалось справиться с ними. Мужчина в бледно-лиловой куртке увлеченно следил за происходящим и, когда Адриан вновь вышел на дорогу, наклонился к нему, покрепче ввинтив в глаз монокль.
– Скажите, дружище, – вопросил он, – этот слон пьет пиво или только обливается им?
– Пьет, – мрачно ответил Адриан.
– Поразительно… Пьющий слон.
– Ради Бога, извините, что мы напугали ваших лошадей, – сказал Адриан. – Рози не хотела никому причинить вреда, честное слово.
– Ерунда, дружище. – Седок взмахнул тонкой рукой. – Не думайте об этом, умоляю. Замечательный случай. Скажите, ваш слон пьет что-нибудь кроме пива?
– Да, – коротко ответил Адриан, – все.
– Восхитительно! – В фиолетовых глазах седока мелькнула веселая искорка. – Вон как мои серые реагировали – хотел бы я видеть, что было с теми охотниками.
– Что говорить, зрелище было эффектное, – усмехнулся Адриан. – В жизни не видел, чтобы столько всадников одновременно слетели со своих коней.
Мужчина в ландо хохотнул, потом снял цилиндр и протянул Адриану тонкую руку:
– Лорд Феннелтри, рад познакомиться.
– Спасибо, сэр, – пролепетал Адриан. – Моя фамилия Руквисл, Адриан Руквисл, а это – Рози.
– Очаровательные имена, – рассеянно произнес лорд и устремил задумчивый взгляд в пространство.
Адриан впервые встретился с лордом, а потому пребывал теперь в некоторой растерянности. Кажется, его милостиво отпустили? Только он хотел приподнять котелок и проститься, как лорд вдруг словно проснулся, подправил монокль и уставился на него.
– Я думал, – гордо молвил лорд Феннелтри, словно речь шла о редком явлении. – Скажите, вы сейчас не слишком заняты?
– Как сказать… да нет, – ответил Адриан. – Я всего лишь направляюсь к морю…
– Отлично! Великолепно! – горячо воскликнул лорд. – Вот ведь какая удача!
– В самом деле? – удивился Адриан. – Почему?
– Званый вечер, – сообщил лорд, – званый вечер, о котором я денно и нощно думаю весь последний месяц.
– Понятно, – молвил Адриан; он ровным счетом ничего не понял, но не хотел показаться невежливым.
– Как, по-вашему, Дженкинс, – обратился лорд к кучеру, – ведь это будет замечательно – слон на званом вечере?
– Да, милорд, – тупо отозвался кучер, – как скажете.
– Люблю, когда со мной соглашаются, – сказал лорд Феннелтри, улыбаясь Адриану.
– Извините, – сказал тот, – но какую именно роль вы отводите мне?
– Здесь неподходящее место для обсуждения этого вопроса, – твердо произнес лорд. – Вести интеллектуальную беседу, сидя в ландо, чересчур утомительно. Если вы проследуете дальше по этой дороге, километра через два увидите слева мой дом. Заходите ко мне, дружище, вместе с вашим слоном. Там мы и потолкуем за ленчем, идет?
– Вы чрезвычайно любезны, – ответил Адриан.
– Пустяки, – возразил лорд. – Домой, Дженкинс. Ландо покатило, стуча, по дороге, а весьма озадаченный Адриан вернулся на поляну к Рози.
– Ну и дела, – сказал он, ведя ее в указанном направлении. – Сперва ты покушаешься на жизнь представителя аристократии, а он потом приглашает нас на ленч. Во всяком случае, он пригласил меня, но я полагаю, у него найдется для тебя кочан капусты или что-нибудь в этом роде. Интересно, о каком таком званом вечере он талдычил? Не вижу, чем мы ему можем помочь. Во всяком случае, девочка моя, не забывай, где находишься, и веди себя как следует. Я не желаю, чтобы меня повесили за убийство лорда.
Вскоре они поравнялись с огромными коваными железными воротами на высоких столбах, увенчанных оскаленными каменными грифонами, поросшими зеленым мхом и желтым лишайником. За воротами начиналась дорожка, которая петляла через изысканный парк с величественными деревьями, а вдали, розовея на солнце и поблескивая широкими окнами, возвышалась резиденция лорда Феннелтри. Из сторожки вышел пожилой мужчина и распахнул ворота.
– Доброе утро, сэр, – поздоровался он, с опаской поглядывая на Рози. – Его светлость предупредил, что вы пожалуете.
Адриан и запряженная в двуколку Рози зашагали по длинной извилистой дорожке. Ближе к дому парковые лужайки сменились аккуратно подстриженными газонами, цветниками и кустами тиса, коим ножницы садовника придали сходство с павлинами, единорогами и прочими достопримечательными представителями фауны. Его светлость стоял на крыльце, нетерпеливо ожидая прибытия гостей. Окружающие его лакеи и почти шарообразный дворецкий с нескрываемым волнением смотрели на Рози.
– А вот и вы, – сказал лорд Феннелтри. – Отлично. Прошу вас, дружище, входите, перекусим вместе. Кстати, что предпочитает Рози, помимо пива?
– Ну, любые фрукты или овощи, – ответил Адриан.
– Реймонд, – обратился его светлость к дворецкому. – Проводите мистера Руквисла и Рози до конюшни и скажите садовникам, чтобы предложили ей какие-нибудь овощи и фрукты.
Как только Рози была помещена в просторное стойло, явились садовники с полными тачками сочной зелени, при виде которой у Адриана потекли слюнки, а Рози издала радостные трубные звуки. Тут были персики и виноград, горох, морковь и капуста, яблоки, груши и абрикосы. Предоставив Рози поглощать эти деликатесы, Адриан последовал за дворецким в дом, где в огромной гостиной полулежал на диване лорд Феннелтри, окруженный собаками всевозможных пород и размеров.
– Прошу вас, садитесь, – сказал его светлость. – Сейчас мы слегка перекусим. Надеюсь, Рози благополучно устроена?
– Да, – ответил Адриан, – знай себе уписывает, только успевай подносить. Вы так добры, а ведь чуть не погибли из-за нее. Я чрезвычайно вам благодарен, честное слово.
– Ну что ж, – заключил его светлость, – если вы и впрямь так благодарны, может быть, окажете мне небольшую услугу?
– Все, что могу.
– Я насчет этого проклятого званого вечера, – объяснил его светлость, закрывая глаза, как будто сама мысль о сем мероприятии причиняла ему боль. – Понимаете, у меня есть дочь, скажу притом – не потому, что я отец – отнюдь не безобразная. На днях ей исполняется восемнадцать лет, и по этому случаю мы устраиваем вечер, понимаете? Моя дражайшая супруга, женщина, прямо скажу, своевольная и честолюбивая, настаивает на том, чтобы вечер этот по своей оригинальности и экстравагантности превзошел все, что когда-либо видели в нашей округе. Так вот, финансовую сторону я как-нибудь обеспечу, что же касается оригинальности, до сих пор ничего не мог придумать. И тут появляетесь вы.
– Понятно, – осторожно произнес Адриан.
– И я подумал, – продолжал его светлость, – что появление на званом вечере большого, ручного, пьющего пиво слона – весьма оригинальная идея, как по-вашему?
– Да-а, – протянул Адриан.
– Нет, если вы не согласны, дружище, если не считаете такую идею оригинальной, так и скажите, прошу вас.
– Почему же, – сказал Адриан, – идея и впрямь очень оригинальная. Просто после каждодневного общения с Рози я уже не воспринимаю ее как нечто оригинальное.
– Вот именно, – отозвался его светлость. – Теперь послушайте, что у меня задумано: мы облачим Рози в наряд, соответствующий ее восточному происхождению, и я в надлежащем убранстве въеду верхом на ней в бальный зал, словно какой-нибудь махараджа. Как вам эта идея?
– Что ж, думаю, она справится с этой ролью, – ответил Адриан.
– Отлично! – просиял лорд Феннелтри. – У нас есть примерно неделя, чтобы отработать детали. На это время буду рад видеть у себя в гостях вас и вашу Рози. К счастью, жена и дочь уехали в город покупать всякие побрякушки и финтифлюшки, так что мы без труда сохраним все в секрете.
– Уверен, ваша идея всем понравится, – сказал Адриан.
– Надеюсь, что так и будет, дружище, – заключил его светлость, вставая с дивана. – А теперь пошли слегка перекусим.
После того что лорд Феннелтри назвал легким ленчем (на стол были поданы суп из спаржи, палтус в белом вине и сметане, перепела, начиненные виноградом, оленья нога, нашпигованная каштанами, и миска клубники со сливками), они приступили к приготовлениям. Увлеченный своей оригинальной идеей, его светлость не был намерен скупиться на расходы. Трех местных портных наняли шить роскошное облачение для Рози, трем плотникам поручил смастерить паланкин. Эта идея принадлежала Адриану. Он посчитал, что будет не совсем разумно посадить лорда верхом на загривок Рози и предоставить ему управлять слонихой, а потому тактично предположил, что махарадже следует удобно восседать в паланкине, возложив деликатные обязанности пилотирования Рози на одного из своей челяди (то бишь на Адриана). Лорду Феннелтри сия идея пришлась по душе.
Облачение Рози выглядело изумительно. Темно-синий бархат, покрытый сотнями блесток и кусочков цветного стекла, был расшит золотым узором, изображающим, как полагал лорд Феннелтри, индуистские письмена. Четыре человека с трудом могли поднять великолепное убранство, и при ярком свете сверкание стекла и блесток ослепляло человека. Не менее замечательно выглядел украшенный резьбой паланкин "с матерчатой бахромой по верхнему краю. Его покрасили в темно-синий, желтый и красный цвета, подобно двуколке Адриана, которая так пришлась по вкусу лорду Феннелтри. Паланкин тоже был декорирован восточным орнаментом из блесток. Его светлость и Адриан были весьма довольны изделиями плотников и портных.
Далее надлежало сшить костюмы для его светлости и Адриана, и озадаченные портные не один час потратили на примерки. Озадачены они были потому, что никогда еще не шили ничего подобного, а тут еще лорду Феннелтри все время приходили в голову новые идеи. Дошло до того, что один портной вынужден был целый день отлеживаться в постели, когда на него обрушился страшный гнев лорда за то, что он принес для примерки красный тюрбан вместо белого.
Конечный продукт смотрелся поистине великолепно. Его светлость настоял на том, чтобы самолично придумать фасон своего платья, и, поскольку он совершенно не представлял себе, что носят махараджи, его изобретение, возможно, не было бы одобрено придирчивым восточным властелином. Перевязанные у лодыжки длинные малиновые шаровары, щедро украшенные блестками и расшитые золотом остроносые персидские туфли, роскошный длинный нефритово-зеленый и желтый кафтан… Венчал всю эту конструкцию белоснежный тюрбан с воткнутыми в него четырьмя павлиньими перьями. Украсить перьями головной убор тоже придумал Адриан, и несколько дней подручные садовников все свое свободное время только и делали, что преследовали злополучных птиц.
Погонщику слона Адриану, естественно, полагалось выглядеть поскромнее махараджи, а потому пришлось ему довольствоваться маленьким расшитым золотом красным жилетом, белыми шароварами и белым тюрбаном. Когда портные завершили свою работу, в спальне лорда состоялась заключительная примерка, и Адриан должен был признать, что они оба смотрелись замечательно. Однако его светлость был чем-то недоволен. Стоя перед зеркалом, он задумчиво погладил свои бакенбарды.
– Знаете, дружище, – сказал он наконец, – тут что-то не так. Вам не кажется, что я вроде как бы бледноват для махараджи?
– Возможно, – отозвался Адриан.
– Придумал! – воскликнул его светлость в приливе вдохновения. – Жженая пробка!
Не успел Адриан что-либо возразить, как дворецкому было приказано отправиться в винный погреб, откуда он и вернулся вскоре с набором различных пробок. При помощи канделябра и двух слуг было приготовлено надлежащее количество жженых пробок, и его светлость принялся с жаром накладывать себе грим.
– Вот! – торжествующе молвил он наконец, отворачиваясь от зеркала. – Ну как?
Адриан уставился на него. Лицо лорда Феннелтри стало совершенно черным, и на этом фоне его огромные фиолетовые глаза и рыжеватые бакенбарды выглядели просто поразительно.
– Великолепно, – неуверенно произнес Адриан.
– Тот самый последний штрих, от которого все зависит, – заключил его светлость. – Теперь позвольте заняться вами.
Половина лица Адриана была уже вымазана сажей, когда в спальне внезапно возник дворецкий.
– Извините, милорд, – молвил он.
– Ну что там еще, Рэймонд, в чем дело? – раздраженно осведомился его светлость, отрываясь от дела.
– Мне показалось, вам следует знать, милорд, что ее светлость только что приехала.
Лорд Феннелтри вздрогнул и выронил пробку.
– Силы небесные! – в ужасе воскликнул он. – Она не должна застать нас в таком виде… живей, Рэймонд, поспешите, скажите ей, что мы принимаем ванну или что-нибудь в этом роде. Не пускайте ее сюда… и главное, ни слова про слониху.
– Слушаюсь, милорд, – ответил Рэймонд и вышел.
– Ума не приложу, что это ей вздумалось, – выговорил его светлость, лихорадочно разматывая тюрбан. – Они должны были вернуться только послезавтра. Послушайте, Руквисл, ей ни при каких обстоятельствах не должно стать известно, что мы тут затеваем. Моя супруга начисто лишена чувства юмора, она способна все поломать. А потому, дружище, – молчок, ясно? Нем, как могила – идет?
Глава седьмая
ПАВЛИНЫИ ПЕРСИКИ
Первая же встреча Адриана с леди Феннелтри и ее дочерью Нарциссой заставила его сильно усомниться – стоит ли приводить на званый вечер Рози.
Высокая величественная женщина с пышными золотистыми волосами, леди Феннелтри обладала утонченным профилем и глазами недовольного жизнью удава. Говоря, она отчетливо произносила каждое слово, чтобы всякому была внятна ее воля, и голос ее звучал так, будто перед ней стояло несколько сот гвардейцев. Излагая свои пожелания, она пользовалась большим, изысканной конструкции лорнетом, умножающим злобность ее взгляда, от которого у Адриана отнимались голосовые связки. Что до Нарциссы, то она пошла скорее в отца – та же стройная фигура (с добавлением кое-каких собственных округлостей), огромные фиолетовые глаза и длинные рыжеватые волосы. Красота ее была такой нежной и эфирной, что производила на голосовые связки Адриана почти такое же действие, как буравящий взор леди Феннелтри.
Когда его светлость и Адриан, слегка взъерошенные, со следами жженой пробки на лице, вошли в гостиную, ее светлость, подняв лорнет, устремила на них такой свирепый взгляд, что Адриан побледнел.
– Моя дорогая, как я рад, что ты уже вернулась, – пролепетал лорд Феннелтри.
– Не очень-то похоже, судя по тому, что ты не встретил нас здесь, внизу, – холодно произнесла леди Феннелтри. – А это кто?
– А! Ну да! – ответил его светлость. – Позволь представить, любимая. Адриан Руквисл, сын одного из старых близких товарищей по колледжу. Он… э… как раз проезжал тут мимо, и я пригласил его принять участие в нашем званом вечере. Адриан, познакомься – моя супруга и Нарцисса, моя дочь.
– Как поживаете? – осведомилась ее светлость тоном, не оставляющим сомнения в том, что весть о его близкой кончине ничуть ее не опечалит.
– Ну, – спросил его светлость, потирая руки, – как провели время в городе? Накупили кучу премиленьких вещичек?
– Руперт, – сказала ее светлость, – будь любезен, прекрати обращаться к нам так, словно перед тобой умственно отсталые дети. По правде говоря, это была очень утомительная поездка. Скажи лучше, как идут твои приготовления к званому вечеру?
Его светлость вздрогнул и поперхнулся. У Адриана оборвалось сердце. Первых же минут знакомства с леди Феннелтри хватило ему, чтобы понять – изо всех женщин на свете только не она милостиво отнесется к участию в ее званом вечере слона, как бы красиво тот ни был наряжен. Но отступать было поздно, и ему оставалось лишь помалкивать, предоставляя лорду Феннелтри объясняться.
– Приготовления! – выпалил лорд Феннелтри, сжимая лацканы пиджака и делая хитрое лицо. – Приготовления… понимаешь, еще не время рассказывать тебе все, любимая. Скажу только, что приготовления идут полным ходом, все в порядке. Тебя ждет сюрприз, любимая. Но на моих устах печать молчания. Из меня клещами слова не вытянешь.
«И слава Богу», – подумал Адриан.
– Гм! – молвила леди Феннелтри, и в этом междометии прозвучало больше грозной подозрительности, чем в монологе судьи, готового вынести смертный приговор. – Что ж, если ты не можешь избавиться от ребячества… Приятно хотя бы знать, что ты не предавался полному безделью в наше отсутствие.
– Нет-нет, что ты! – искренне возразил его светлость. – Клянусь, любимая, мы трудились, как бобры, самые настоящие бобры. Успех вечера обеспечен, поверь.
Следующие два дня Адриана неотступно преследовали дурные предчувствия. Тщетно он пытался уговорить его светлость ввести леди Феннелтри в курс дела. Осененный впервые в жизни оригинальной идеей, лорд Феннелтри не желал расставаться с ней, поскольку твердо знал, что ее светлость тотчас наложит вето, если что-нибудь проведает. Тогда как триумфальный успех даже ее лишит повода возмущаться.
Скрыть от такой всеведущей особы, как леди Феннелтри, присутствие в конюшне слона было чрезвычайно трудно. Первым делом она обратила внимание на полное отсутствие фруктов на столе, что лорд Феннелтри (в приливе вдохновения) объяснил появлением новой, ядовитой разновидности пчел; не будучи натуралистом, ее светлость довольствовалась этим объяснением, ограничившись тем, что уволила старшего садовника. Затем она обнаружила, что половина павлинов уныло бродит по парку, лишившись хвостового оперения. Утверждение лорда Феннелтри, будто павлины линяют, было с презрением отвергнуто, ибо даже леди Феннелтри знала, когда у этих птиц наступает линька. Вызвав егерей, ее светлость задала им жару и приказала усилить охрану парка, выслеживая охотников за павлиньими перьями и стреляя в них без предупреждения.
И без того расшатанным нервам Адриана не становилось легче оттого, что он должен был в полночь подниматься с постели, чтобы прогуливать Рози в парке с риском попасться на глаза вооруженным егерям. Да и сама слониха отнюдь не помогала ему сохранять тайну. Основательно избалованная роскошной диетой, она взяла за правило пронзительно трубить, когда задерживались очередные поставки персиков. Лорд Феннелтри и Адриан постоянно пребывали в состоянии паники, с ужасом ожидая, что леди Феннелтри вот-вот услышит необычные звуки и надумает расследовать, в чем дело. Накануне дня, на который был назначен званый вечер, они были на волосок от разоблачения. Их светлости и Адриан мирно играли в крокет на зеленом газоне за домом, когда от конюшни до них вдруг донесся резкий, негодующий трубный звук. Ее светлость, изготовившаяся было бить по шару, замерла и воззрилась на лорда Феннелтри, который принялся вдруг громко распевать в отчаянной попытке заглушить голос Рози.
– Что это за звуки? – зловеще осведомилась ее светлость.
– Звуки? – Его светлость без нужды сильно ударил свой шар. – Звуки? Ты это о моем пении, любимая?
– Нет, – сурово отчеканила ее светлость.
– Я ничего не слышал, – сказал его светлость. – А вы, Адриан?
– Нет, – ответил тот, готовый провалиться сквозь землю. – Совсем ничего.
– Похоже, – настаивала ее светлость, – на трубу, или кларнет, или на еще какой-нибудь из этих вульгарных инструментов, на которых играют в духовых оркестрах.
В это время ветер снова донес до них пронзительное изъявление недовольства Рози.
– Вот! – сказала ее светлость. – Я говорю про этот звук.
– А! Это… – в отчаянии произнес Адриан. – Должно быть, охотники устроили гон.
Однако его слова не убедили леди Феннелтри. Затаив дыхание, Адриан и лорд Феннелтри смотрели, как она прислушивается, наклонив голову набок. Тишина… Слава Богу, очевидно, прибыл состав с персиками…
– Кстати, об охотниках, – вдруг сказала ее светлость. – Тебе говорили, Руперт, о постыдном происшествии? Какой-то человек, явно ненормальный, натравил на охотников огромного буйного слона.
Адриан уронил себе на ногу тяжелый деревянный молоток.
– Говорили, – отозвался лорд Феннелтри, силясь выглядеть сурово. – Возмутительно!
– Что хуже всего, – прошипела ее светлость, ударяя по своему шару с такой силой, что он с ходу прокатился через трое ворот, – этот человек был совершенно голый!
– В самом деле? – Лорд Феннелтри с любопытством посмотрел на Адриана, который утаил от него эту подробность.
– Омерзительный случай, – заключила ее светлость.
– Нет – совершенно голый? – повторил лорд Феннелтри с глубоким интересом. – Но почему он сопровождал слона нагишом?
– Люди низкого происхождения, – ответила леди Феннелтри, – способны подчас на самые странные поступки, особенно когда находятся под воздействием алкоголя.
Пока развивалась эта беседа, Нарцисса стояла, задумчиво глядя в пространство. Потом устремила ласковый взор на Адриана.
– Я никогда не видела голого мужчину, – произнесла она.
– Нарцисса! – воскликнул потрясенный лорд Феннелтри. – Этого еще не хватало. Еще насмотришься.
К счастью, новая тема благополучно отвлекла внимание леди Феннелтри от трубных звуков Рози, однако Адриану было не по себе. Теперь он не сомневался, что идея лорда Феннелтри обречена на фиаско. Не говоря уже о прочих обстоятельствах, от леди Феннелтри не приходилось ждать, что она будет счастлива узнать, что принимала в своем доме молодого мужчину, нагишом атаковавшего местных охотников. Он снова попытался повлиять на лорда Феннелтри, но его светлость был непоколебим.
– Позвольте мне потихоньку удалиться вместе с Рози, – взмолился Адриан. – Уверяю вас, когда ваша супруга все узнает, быть беде.
– Ерунда! – беспечно возразил его светлость. – Да когда она увидит наш роскошный выход, то от изумления потеряет дар речи.
Адриан не представлял себе, что могло бы лишить леди Феннелтри дара речи.
– Но когда она узнает, кто я такой, – настаивал он, – когда узнает про Рози… и… и… про фрукты и павлиньи перья…
Тут у него сорвался голос – очень уж живо он представил себе, как леди Феннелтри узнает вдруг сразу обо всем.
– Дружище, – сказал его светлость, – не волнуйтесь так. Вы просто мнительный человек, я уже заметил это за вами. Поберегите свои нервы. Да в тот момент, когда слониха войдет в бальный зал, моя жена – а вы не могли не подметить, что она человек крайне впечатлительный – сразу уяснит себе, что во всей округе ни у кого еще не было на балу слона. Уверяю вас, дружище, этот вечер надолго останется в ее памяти.
Он и впрямь остался в памяти леди Феннелтри, однако не совсем в том смысле, какой подразумевал его светлость…
И вот настал великий день; в доме развернулась кипучая деятельность. В одном конце зала длиной пятьдесят и шириной пятнадцать метров резные дубовые двери вели на выложенную плитами террасу, откуда должна была появиться Рози. Над дверями этаким ласточкиным гнездом прилепился балкон для музыкантов. Помещение освещалось висящими в два ряда и переливающимися огнями наподобие опрокинутых рождественских елок двумя дюжинами огромных канделябров. Натертый воском отполированный пол блестел, точно коричневое озеро, а в дальнем конце зала были расставлены накрытые белоснежными скатертями длинные столы, на которых разместились большие серебряные вазы с фруктами, оленьи окорока, заливные омары, напоминающие заточенных в янтаре гигантских красных мух, огромные пироги цвета осенней листвы, с начинкой из тетеревов, фазанов и перепелов, копченые угри на ложе из петрушки и кресс-салата, копченые лососи в майонезе с черными бусинами икры, а посередине красовалась главная достопримечательность – искусно оформленный жареный поросенок с розовым яблоком в зубах. Рядом с блюдами стояли большие чаши с пуншем, серебряные ведерки с шампанским, услада джентльменов – портвейн и бордо, свежие апельсиновые, лимонные и персиковые соки, а также розовое и белое мороженое для взопревших после вальса или тустепа дам. С приближением вечера хлопот все прибавлялось, и Адриан то удалялся в конюшню, наставляя Рози перед ее выходом, то бродил по бальному залу, где от созерцания сверкающего паркета у него холодело в животе.
Наконец на освещенной луной аллее, под стук копыт и звон бубенчиков появились первые экипажи, везя щеголяющих бакенбардами статных мужчин и стайки благоухающих парфюмерией нарядных женщин. Оркестранты, заняв свои места на балконе, встречали прибывающих негромкой музыкой. Адриан, мрачно потягивая пунш, мысленно проклинал своего дядюшку, лорда Феннелтри и Рози, по чьей вине он оказался вовлеченным в эту затею. Однако второй стакан взбодрил его, и он налил себе третий. Только Адриан решил подойти к Нарциссе и пригласить ее на танец, как рядом с ним появился рослый индивидуум, громогласно требуя, чтобы ему подали вина. Адриан не сразу узнал плечистого щеголя, когда же разглядел его, то весь похолодел. То был егермейстер из Монкспеппера; к счастью, он слишком увлекся поглощением пунша, чтобы обращать внимание на окружающих. Прикрыв лицо носовым платком, Адриан незаметно выскользнул из бального зала и отправился на поиски лорда Феннелтри. С трудом нашел его и оторвал от беседовавших с ним гостей.