– Вот что я тебе скажу, – возвестила она, выдыхая облака едкого серого дыма. – Пора тебе в путь, юноша. Впереди еще долго тянется ровная пустошь, гладкая, как яйцо, не больно-то подходящее место, чтобы спрятать слона. А потому слушай мое предложение. Как пройдешь по этой дороге километров десять-двенадцать, будет поворот направо. Не такой уж удобный проселок, зато он проходит по лощинам, там вас будет труднее заметить. Так вот, еще через километров тридцать проселок пересечет железную дорогу, понял? Сразу после того – развилка. Пойдешь налево, и вскоре тебе встретится трактир «Единорог и Лира», фамилия владельца – Филигри. Хозяева – милейшие люди во всей округе, и они обожают животных. Думаю, они позволят тебе побыть там, пока вас не перестанут искать. Скажешь, что тебя послала Черная Нелл.
– Огромное спасибо, – горячо произнес Адриан. – Вы так добры.
– Ага, кому, как не нам, странникам, помогать друг другу, – философически заметила Черная Нелл.
И Адриан снова впряг в двуколку Рози и простился с Черной Нелл.
– Не прощайся, – загадочно молвила она. – Еще увидимся, когда дойдет до драки.
– Что? – озадаченно молвил Адриан.
– Шутка, – усмехнулась Черная Нелл. – Пока. После чего Адриан и Рози зашагали через залитую
солнцем пустошь и к полудню дошли до поворота, упомянутого Черной Нелл. Она была права – проселок петлял по глубоким лощинам, надежно укрывая их от возможных преследователей. Они перекусили на берегу небольшого озера, и, к великому недовольству Рози, ей пришлось утолять свою жажду только водой. Потом они двинулись дальше.
Вскоре солнце укрылось за перистыми облаками на западе, старательно раскрасив их в золотой, зеленый и красный цвета. На пустошь опустились красноватые сумерки, над проселком с регулярностью метронома заметались летучие мыши. Дорога поднялась на бугор, с макушки которого Адриан увидел на дне долины пересекающие проселок поблескивающие рельсы.
|
|
– Вот так, Рози, – сказал он, – теперь уже немного осталось.
Двуколка спустилась, поскрипывая и позвякивая, в долину, и когда они дошли до рельсов, Рози осторожно переступила через них. По команде Адриана она подтянула двуколку вплотную к первому рельсу, после чего он уперся плечом в багажник и велел ей как следует дернуть. Двуколка приподнялась, на минуту повисла на рельсе, потом съехала с него, и тут Адриан обнаружил, что конструктор железнодорожных путей нарочно постарался сделать из них ловушку для двуколок: колеса прочно застряли между рельсами и не желали двигаться ни вперед, ни назад. Стоило Рози потянуть сильнее, как оглобли начинали трещать, грозя сломаться. Оглядевшись по сторонам, Адриан увидел лежащие возле путей остатки старой шпалы. Решив, что из нее получится отличный рычаг, велел Рози стоять спокойно и пошел за шпалой. Возвращаясь со своей добычей, он услышал поезд.
Поглощенный поединком с рельсами, он сначала не обращал внимания на посторонние звуки, теперь же по гулу машины и хриплым гудкам понял, что приближается поезд. Обливаясь холодным потом, волоча тяжелую шпалу, он брел вдоль дрожащих и звенящих рельсов, озабоченный тем, как спасти двуколку. С ужасом слушая рокот поезда, дотащился до экипажа и подсунул рычаг под багажник. Уперся плечом и нажал.
– Тяни, Рози, тяни! – крикнул он, и Рози рванулась вперед.
|
|
Двуколка приподнялась и, секунду побалансировав на рельсе, скатилась на насыпь с другой стороны. Одновременно из-за поворота вынырнул паровоз, подобный огнедышащему дракону. «Слава Богу, – подумал Адриан, – двуколка спасена!» И рванулся следом за ней, однако паровоз задел его и безжалостно отшвырнул в сторону. Весь в крови, Адриан приземлился на вереск, будто тряпичная кукла, а поезд безучастно промчался мимо, сверкая желтыми окнами и рассыпая искры, точно метеор. Грохот медленно стих, удаляясь, тогда как Адриан остался лежать без сознания, обратив бледное лицо к звездному небу.
Глава десятая
«ЕДИНОРОГ И ЛИРА»
Когда Адриан открыл глаза, в первую минуту ему показалось, что он покоится на раскаленных вязальных спицах. Все тело страшно болело, ушибленная правая рука словно отнялась. Звезды над ним рыскали по небу самым странным манером, что весьма его озадачило, пока он не сообразил, что лежит на медленно катящей в темноте двуколке.
Каким образом очутился он здесь?… В конце концов Адриан пришел к выводу, что это Рози (верная умница Рози) подняла с земли его бесчувственное тело и положила на двуколку. Он попытался сесть, но тотчас потерял сознание от дикой, жгучей боли.
Когда Адриан снова пришел в себя, двуколка стояла неподвижно, и прямо над ним откуда-то появилась вывеска с надписью «Единорог и Лира» и маленьким изображением названных объектов. Надо же, смутно подумал он, как это Рози ухитрилась найти то самое место, что было их целью. Не будь Адриану так плохо, он, конечно, сообразил бы, что Рози, подобрав его с земли, полным ходом понеслась туда, где, как подсказал ей хобот, помещался благоухающий, видавший виды трактир. Сделав над собой огромное усилие, жмурясь от боли, Адриан слез с двуколки. Правая рука вяло висела, и он не сомневался, что она сломана. Ноги подкашивались, и он шатался, словно пьяный. Рози радостно пискнула и взмахнула ушами. Перед глазами Адриана было длинное, низкое бревенчатое строение с камышовой крышей, напоминающей шероховатую корку огромного пирога. Из решетчатых окон струился золотистый свет. Выписывая ногами замысловатые кренделя, Адриан пересек дорогу и прислонился к двери. Он чувствовал себя отвратительно и боялся, что снова потеряет сознание, прежде чем сумеет войти внутрь, к приветливому свету. Схватив рукой бронзовый дверной молоток, выбил им громкую дробь по дубовым доскам и навалился боком на косяк, борясь с позывами к рвоте. Услышал шаги, стук задвижек, и дверь вдруг распахнулась.
|
|
В свете ламп перед Адрианом стоял один из самых толстых мужчин, каких он когда-либо видел. На толстяке были надеты рубашка с подвернутыми рукавами и брюки, ноги обуты в огромные ковровые туфли, обильно расшитые подсолнечниками, маргаритками, хризантемами и прочими яркими цветками. Лицо круглое и пухлое, как у младенца, огромная голова увенчана жидкими пучками бледно-желтых волос. Ниже двойного подбородка следовала благородная округлость могучего живота, которой позавидовал бы зобастый голубь. Толстяк бесстрастно воззрился на помятую, в пятнах крови фигуру Адриана.
– Добрый вечер, – мягко произнес он тонким мелодичным голосом. – Что вам угодно?
– Несчастный случай, – невнятно пробормотал Адриан. – Меня ударил паровоз. Рози тут рядом.
Вслед за тем трактир и толстяк канули во тьму. Трактирщик с замечательной прытью подхватил падающего Адриана своими могучими руками, поднял его, словно перышко, и прошагал внутрь помещения огромной кухни с каменным полом и пылающим очагом. Вдоль стен висели, поблескивая, начищенные медные кастрюли. Толстяк опустил Адриана на широкий волосяной тюфяк, расстегнул его воротничок, живо проковылял к бару в дальнем конце помещения, налил стаканчик бренди и, вернувшись к дивану, влил несколько капель в рот бедняги. Адриан поперхнулся, закашлялся и открыл глаза.
– Ага, – удовлетворенно пропел толстяк, – так-то лучше. А теперь полежите спокойно, я принесу чем-нибудь вас накрыть.
Адриан обвел близоруким взором огромную кухню с баром в одном конце и очагом в другом; глоток бренди согрел его желудок и малость умерил острую боль во всем теле. Толстяк вернулся, неся большую пухлую перину.
– Думаю, она вас согреет, – сказал он, заботливо укрывая Адриана. – Настоящий гусиный пух. Теплее не бывает. В Тибете я не расставался с такой курткой.
Как ни скверно чувствовал себя Адриан, он невольно усмехнулся, представив себе этого толстяка в пуховой куртке.
– Большое спасибо, – отозвался он. – Простите за беспокойство.
– Пустяки, – пропел толстяк. – Я только рад, дорогой сэр. Выпейте еще бренди.
Он поддержал голову Адриана, и тот выпил стаканчик до дна.
– Бренди – бесподобная штука, – сообщил толстяк проникновенным голосом. – Когда я был в Египте, нам постоянно привозили его по морю из Франции.
– Мне страшно неловко вас беспокоить, – сказал Адриан, – но как там Рози?
– Ах да, – спохватился толстяк. – Я совсем забыл. Вы упомянули о ней перед тем, как лишились сознания. Как же я мог забыть про бедняжечку. – И, развернувшись кругом, он поспешил к дверям.
– Это… – начал объяснять Адриан, но толстяк уже скрылся.
Последовала долгая пауза, потом Адриан услышал, как Рози взвизгнула. Это был явно радостный визг, хотя и непохожий по тональности на звуки, к которым он привык. Оставалось только надеяться на лучшее. Может быть, Рози приняла толстяка за слона и прониклась к нему симпатией. Внезапно хозяин трактира появился в дверях, улыбаясь всем лицом. Он протрусил к дивану, сложив ладони в молитвенном жесте, и глаза его сияли.
– Это слон, – проворковал он, – настоящий живой слон. Дружище, вы не могли доставить мне большей радости. После Нагарапора я не видел ни одного слона. И ваша слониха тоже обрадовалась мне. Представьте себе, она обняла меня за шею хоботом.
– Конечно, это очень дружелюбная слониха, – сказал Адриан.
– Вспоминаю, – мечтательно произнес толстяк, – у меня был сто один слон. Счастливые дни… Охота на тигров, пышные церемонии…
– Извините, что перебиваю, – молвил Адриан. – Но как насчет врача? Похоже, у меня сломана рука.
– Все будет сделано, дружище, все, – откликнулся толстяк. – Вы только лежите смирнехонько, и мы приведем врача. Сэм вернется через минуту, и тогда сделаем все необходимое. А пока окажите любезность, позвольте отвести вашу слониху в нашу конюшню.
– Разумеется, – ответил Адриан. – Я буду вам очень обязан.
– Нет-нет, – серьезно возразил трактирщик, – это я вам обязан.
– Ее цепи лежат в багажнике двуколки, – объяснил Адриан. – И может быть, у вас найдется чем ее покормить?
– Ради Бога, не беспокойтесь ни о чем. – Трактирщик поднял пухлый палец. – Я обо всем позабочусь.
Он снова вышел, и Адриану было слышно, как толстяк беседует фальцетом с Рози. Потом двуколка, судя по звукам, покатила куда-то за трактир, и через десять минут трактирщик появился вновь и засеменил по каменному полу к Адриану, не человек, а розовое облако, воплощение добродушия.
– Еще бренди? – пропел он. – Заглушает боль.
Он наполнил два стаканчика и вручил один Адриану.
– Ваше здоровье, мистер, э… – сказал Адриан.
Толстяк уставился на него круглыми глазами, до смешного похожий на огромного младенца, которого кольнули сзади булавкой.
– Уважаемый сэр, как же я виноват, совсем забыл представиться. Тут этот слон, и все такое прочее. Перегрин Филигри, ваш покорный слуга. – Он отвесил глубокий поклон, насколько позволял его живот.
– Адриан Руквисл, – ответил Адриан столь же учтиво. – Ваш покорный слуга.
– Отлично, – сказал мистер Филигри, – просто замечательно. Теперь нам осталось только дождаться, когда придет Сэм. Кстати, может, вы хотите есть?
– Если честно, то нет, – признался Адриан. – Слишком отвратительно чувствую себя.
Толстяк проследовал к огромному кожаному креслу и втиснулся в него.
– А теперь, уважаемый сэр, – важно произнес он, переплетя пальцы, – объясните, пожалуйста. Перед тем как потерять сознание, вы заявили мне, что вас переехал поезд. Конечно, в этом мире всякое бывает, но мне не терпится услышать подробности.
– Не переехал, а ушиб, и не поезд, а только паровоз.
И Адриан рассказал мистеру Филигри о своих приключениях на железнодорожных путях. Он согрелся, его клонило в сон, и боль воспринималась как-то отрешенно. К тому же от изрядных порций бренди мистера Филигри он слегка захмелел.
– Поразительно, – заметил мистер Филигри, жадно слушая рассказ Адриана. – Просто потрясающе. Помню, когда я работал подрядчиком на строительстве транссибирской магистрали, у нас были вечные проблемы из-за волков. Мало того, что они пожирали рабочих, понимаете, так еще и сами застревали на путях. Целыми стаями, уважаемый сэр.
– Шкажите на милошть, – произнес Адриан, с трудом ворочая языком. – Подишь ты…
– Э! – пропищал вдруг мистер Филигри. – Слышите? Адриан уловил что-то вроде стука копыт на дороге снаружи.
– Это Сэм, – сообщил, улыбаясь, мистер Филигри. Вскочив на ноги, он проплыл к двери, точно блуждающий воздушный шар, и распахнул ее.
– Сэм! Сэм! – прокричал трактирщик куда-то в темноту. – Скорей сюда, у нас появился слон.
Проплыв точно так же обратно к Адриану, он выпалил, сияя всем лицом:
– Такое событие!
Почему-то Адриан ожидал увидеть высокого, худого, мрачного субъекта, прямую противоположность милому, младенчески округлому мистеру Филигри, а потому решил, что бренди явно повлияло на его зрение, когда с улицы на кухню вошла стройная девушка лет двадцати с небольшим. Даже длинная юбка и толстая шаль на плечах не могли скрыть привлекательной девичьей фигуры. Овальное лицо украшал вздернутый, как у мопса, носик, огромные светло-зеленые глаза переливались золотыми искорками под коротко стриженными, блестящими каштановыми волосами. Девушка остановилась на пороге, удивленно глядя на Адриана, и он, застонав от боли, сдвинул перину и попытался встать.
– Нет, нет, нет, – с тревогой пропищал мистер Филигри. – Вам нельзя двигаться. Сэм, этого беднягу ушиб паровоз, и он привел нам чудеснейшего слона.
Медленно сняв перчатки, девушка направилась к ним, и отуманенному взору Адриана казалось, что она не столько идет, сколько парит. Бренди, сказал он себе, это все от бренди.
– Что ты такое говоришь, папа? – спросила она.
– Он заполучил слона, – торжествующе произнес мистер Филигри, как будто это все объясняло. – Представляешь себе, Сэм! Настоящий слон у нас здесь.
Девушка сердито вздохнула, потом повернулась к Адриану и подала руку, здороваясь.
– Сэмэнта Филигри, – представилась она, улыбаясь, и почему-то от этой улыбки он покраснел до корней волос. – Боюсь, мой отец не мастер толком объяснять, что происходит. Не могли бы вы внести ясность?
Сосредоточив взгляд на взволнованно вздымающемся животе мистера Филигри, Адриан снова рассказал о случившемся с ним происшествии. Выслушав его, Сэмэнта фыркнула и с гневным видом повернулась к отцу, который, сильно порозовев, растерянно взмахивал руками.
– И что же ты предпринял? – осведомилась она.
– Предпринял? – повторил мистер Филигри с видом оскорбленной невинности. – Все, что нужно, дорогая. Я дал ему бренди и отвел слона в конюшню.
– Ты неисправим, честное слово, – сказала Сэмэнта. – Бедняга, может быть, смертельно ранен, а ты, вместо того чтобы принять меры, болтаешь о каких-то слонах.
– Так ведь я решил дождаться тебя, дорогая, – смиренно ответил мистер Филигри. – У тебя всегда все получается куда лучше.
Сэмэнта наградила его испепеляющим взором и обратилась к Адриану.
– Я немедленно приведу врача, – сказала она. – Только сначала проверю, насколько серьезно вы ранены.
Отодвинув перину, она быстро и бесстрастно ощупала Адриана, как если бы перед ней была баранья туша. Он закусил губу, чтобы не вскрикнуть, когда очередь дошла до правой руки.
– Ну так, – произнесла наконец девушка, подойдя к дубовому столу и доставая из ящика огромные ножницы. – У вас сломана рука, возможно, треснуло ребро, множество разных ушибов.
С этими словами она вернулась к дивану, помахивая ножницами.
– Знаете, – Адриан нервно взглянул на поблескивающую сталь, – вам не кажется, что лучше подождать, когда врач…
– Глупости, – холодно остановила его Сэмэнта. – Необходимо снять с вас пиджак, пока рука не распухла еще сильнее. Боюсь, придется вам пожертвовать пиджаком, если так снимать, будет очень больно.
Она аккуратно – Адриан даже ничего не почувствовал – разрезала рукав, затем проделала ту же операцию с рубашкой.
– Ну так, – удовлетворенно сказала девушка. – Теперь лежите смирно, а я отправлюсь за врачом.
– Еще бренди? – предложил мистер Филигри, не желая отставать на медицинском поприще от дочери. – Помню, в Египте, когда рабы, иногда сразу по двое, падали с пирамид, мы всегда давали им бренди.
– Ему можно немного, – твердо произнесла Сэмэнта. – А тебе следует оставаться трезвым. Я вернусь через полчаса.
И, сдержанно кивнув Адриану, она исчезла в ночи.
– Заверяю вас, – объявил мистер Филигри, вручая Адриану стаканчик бренди, – заверяю вас, дорогой сэр, меня еще никто не видел пьяным.
Он поглядел украдкой на дверь, налил и себе, затем продолжал:
– Женщины в критические минуты склонны терять голову и говорить не то, что думают.
Трактирщик глотнул бренди.
– Такая уж у них хрупкая натура, – серьезно заявил он. – Сэмэнта – доброе дитя, но говорит невесть что, когда теряет контроль над ситуацией. Вы меня понимаете?
На взгляд Адриана, Сэмэнта контролировала ситуацию куда лучше, чем ее родитель, однако он предпочел держать это мнение про себя, а потому лишь кивнул с важным видом. Мистер Филигри снова втиснулся в кресло и посмотрел, благосклонно улыбаясь, на Адриана.
– Я всегда говорю Сэм, – сообщил он, наставительно подняв указательный палец, – всегда говорю: следуй Священному Писанию и не ошибешься. «После происшествия на железной дороге утешь свой желудок глотком бренди». Кажется, так говорит Навуходоносор или кто-то там еще, но женщины, увы, слабее нас, мужчин.
Он сделал еще добрый глоток, снова поглядел на дверь, потом наклонился вперед, насколько позволял живот, и скорбно воззрился на Адриана.
– Вы замечали, – серьезно молвил он, повышая голос, отчего тот уподобился писку летучей мыши, – что женщины не способны помнить того, что было?
Окутанный теплым розовым алкогольным туманом Адриан совершенно утратил нить рассуждений мистера Филигри.
– Ш-што? – спросил он.
– Женщины, – торжественно повторил трактирщик, – не способны помнить прошлое.
– Те женщины, с кем я встречался, – мрачно заметил Адриан, – обычно помнили все до самых ужасающих подробностей.
– Вот-вот! – Мистер Филигри снова поднял указательный палец. – Но только то, что происходило совсем недавно, не больше.
– А чего вы хотите от них? – спросил Адриан, откидываясь на подушку и закрывая глаза.
– Вот вы, – пропищал мистер Филигри, – способны многое вспомнить, если постараетесь как следует. А женщины народ ограниченный, беда мне с ними.
– В самом деле? – сонно пробормотал Адриан.
– Ну да. – Мистер Филигри налил себе еще бренди. – Даже если что-нибудь помнят, то всякие пустяки, вроде того, кто как был одет при дворе или кто чей любовник.
Адриан с минуту размышлял над словами трактирщика, чувствуя на себе его пытливый взгляд.
– Знаете что, – сказал он вдруг, открывая глаза, – я совершенно не понимаю, о чем вы толкуете.
Мистер Филигри сокрушенно вздохнул, отчего по его животу и двойному подбородку пробежала мелкая рябь.
– Вы не в себе, – горестно произнес он. – Завтра, когда вам полегчает, я все разъясню. А сейчас поспите, с минуты на минуту должен появиться врач.
– Спасибо. – И Адриан, закрыв глаза, сразу погрузился в глубокий мирный сон.
Глава одиннадцатая
ТРЕВОГА!
Лежа на кровати, Адриан не без удовольствия созерцал дубовые балки озаренного утренним солнцем потолка. Минула неделя, как он явился в трактир «Единорог и Лира», и впервые он чувствовал себя здоровым и бодрым. В день его прибытия Сэмэнта привела вечером доктора Ханчмулда, сопящего носом коренастого коротыша с походкой заводной игрушки. Пока мистер Филигри без толку суетился кругом, доктор Ханчмулд, уверенно ассистируемый Сэмэнтой, раздел Адриана, наложил три шва на длинный порез на бедре, туго перебинтовал поврежденные ребра и заключил сломанную руку в гипс от кисти до локтя. Вся эта процедура причинила Адриану изрядную боль, и он совсем изнемог. Мистер Филигри, счастливый, что и от него была польза, отнес Адриана по узкой лестнице в маленькую спальню наверху под камышовой кровлей и уложил в постель. Следующие два дня Адриан мало что разумел, помнил только, что Сэмэнта все время была рядом, то поправляла его подушку, то поддерживала голову, когда его тошнило над большим, расписанным цветами фаянсовым горшком, то поила чем-то холодным, когда у него поднималась температура. Ему было невдомек, как она обходится без сна, ибо в любое время дня и ночи, когда бы он ни открыл глаза, Сэмэнта была тут как тут, терпеливо сидела на стуле возле его кровати, занятая каким-то рукоделием. И теперь, когда ему стало заметно лучше, Адриану было очень неловко при мысли о том, сколько хлопот он причинил. Высунув пальцы ног из-под одеяла, он попробовал как следует потянуться и тут же пожалел об этом эксперименте – такая острая боль пронизала все мышцы.
Внезапно открылась дверь, и вошла Сэмэнта, неся ему завтрак.
– Доброе утро, – сказала она, улыбаясь. – Как самочувствие?
– Намного лучше, – ответил Адриан, краснея как всегда при виде ее огромных зеленых глаз. – Мне даже кажется, что я мог бы встать. Боюсь, я и так уже доставил вам слишком много беспокойства.
– Ерунда, – отозвалась Сэмэнта, опуская поднос на одеяло перед ним. – Чтобы эти яйца были съедены! Совсем свежие, отец сходил за ними в деревню.
– А как там Рози? – тревожно осведомился Адриан.
– Отлично, – ответила Сэмэнта и подняла брови. – А что? Вы сомневались?
– Обычно она не очень-то жалует женщин, – объяснил Адриан.
– Меня она жалует. А отца так просто обожает. Мне кажется, принимает его за особого вида слона.
Сидя на стуле, она смотрела, как он ест и пьет чай, потом проворно убрала поднос и поправила подушку.
– Сегодня придет врач, чтобы снять швы, – сообщила она. – Так что оставайтесь в постели, пока он не разрешит вставать.
– Послушайте, – спохватился Адриан, – мне надо кое-что сказать вам. Вы можете уделить мне пять минут?
– Что-то вы порозовели, – Сэмэнта критически посмотрела на него. – Похоже, опять поднялась температура.
– Нет-нет, я просто беспокоюсь.
Сэмэнта снова села и сложила руки на коленях.
– Ну?
Сперва запинаясь, затем – видя, как внимательно, не перебивая, слушает Сэмэнта – все более складно Адриан поведал ей, как он получил в наследство Рози и какой погром они учинили на своем пути. Он ожидал увидеть, как и следует быть, когда рассказываешь молодой леди о столь предосудительных действиях, выражение ужаса на лице Сэмэнты, вместо этого под конец его повествования по блеску ее глаз и подергиванию губ было видно, что она с трудом удерживается от смеха.
– Так что сами понимаете, – заключил Адриан, – меня сейчас, наверное, разыскивает полиция. Один Бог ведает, что они со мной сделают, когда поймают, и ведь не отопрешься, Рози такая улика, что даже полицейский не может ее не заметить. Так что мне нужно возможно скорее спуститься к побережью и избавиться от нее. Оставаясь здесь, я и вас подвергаю угрозе. Кажется, это называется «соучастие и сокрытие» или как-то еще в этом роде.
У Сэмэнты вырвался смешок.
– Чудесно! – воскликнула она. – Не только раненый воин, а еще и разыскиваемый преступник.
– Не смешно, – обиделся Адриан.
– Верю, – сказала Сэмэнта, силясь изобразить на лице сочувствие. – Но на вашем месте я не стала бы так волноваться. Никто не знает, что вы находитесь у нас, и Рози надежно укрыта в конюшне. Нам с отцом остается выгуливать ее вечером на лугу, где никто не увидит. Отец и без того почти не выходит из конюшни, как раз сейчас мажет ее копыта золотой краской. Так что лежите-ка вы здесь и ни о чем не беспокойтесь. Подождем, что скажет доктор.
Доктор Ханчмулд, громко сопя, ощупал Адриана со всех сторон, снял швы на бедре и внимательно посмотрел на него, решительно потирая руки.
– Ну что ж, – объявил он, – можете вставать, если хотите. Но соблюдайте осторожность. Легкая питательная диета, поменьше физических нагрузок.
– А когда можно будет снять этот гипс? – спросил Адриан. – Он весит не меньше двух с половиной тонн.
– Не раньше чем через месяц, – ответил доктор Ханчмулд.
После ухода врача Адриан с трудом оделся. Все мышцы закоченели, и ноги плохо держали его, тем не менее он медленно спустился по скрипучим ступенькам на кухню, где Сэмэнта, надев цветастый передник, колдовала над большими медными кастрюлями, распространяющими аппетитнейшие запахи.
Адриан остановился, глядя на нее, – она и впрямь не столько ходила, сколько парила над полом, такая же легкая на ногу и грациозная, как ее родитель. В свете очага волосы ее переливались бликами не хуже медной посуды.
– Привет, – сказал он.
Она повернулась к нему с улыбкой, и он ощутил, как кровь прилила к лицу и защемило под ложечкой.
– Привет, – отозвалась Сэмэнта. – Как самочувствие?
– Покачивает, – признался Адриан. – Я могу чем-нибудь помочь?
– Нет. Помните, что сказал врач. Можете, если хотите, выйти в конюшню побеседовать с отцом и Рози.
Неохотно расставаясь с ней, Адриан вышел через заднюю дверь и направился через мощенный булыжником двор в сторону конюшни. Издали было слышно звонкий голос мистера Филигри, разговаривающего со слонихой.
– Дальше, моя дорогая, – вещал он, – мы подошли к зарослям камыша, и там в самой гуще прятался тигр. Я сидел на очень красивом и очень храбром слоне. Не таком красивом и смелом, как ты, конечно, но все же. Тигр бросился на нас, но тут мой слон поднял хобот и ударил его на лету, так что зверь грохнулся на землю.
Сгорая от любопытства, Адриан вошел в конюшню. Рози была заточена в дальнем углу, рядом с ней было разостлано пахучее сено, а впереди стояло деревянное корыто, наполненное морковью, яблоками, мелко нарезанной кормовой свеклой и прочими деликатесами, кои слониха аккуратно отправляла себе в рот. Копыта Рози поблескивали золотом в тусклом свете. При виде Адриана она издала такой пронзительный радостный трубный звук, что мистер Филигри от неожиданности упал на спину, опрокинув банку с золотой краской.
– Привет, мистер Филигри, привет, Рози! – поздоровался Адриан.
– Дружище, – пропел мистер Филигри, беспомощно барахтаясь на сене. – Рад видеть, что вы снова на ногах. Будьте добры, помогите встать. При некоторых позах мне затруднительно встать без посторонней помощи.
Адриан крепко сжал пухлые пальцы мистера Филигри и потянул. Сопя и кряхтя, тот поднялся на ноги.
– Ну как она вам? – спросил он Адриана. – Вы согласны, что такие копыта придают ей дополнительное обаяние?
– Несомненно, – ответил Адриан. – Я не видел ее такой элегантной с тех пор, как мы покинули Феннелтри-Холл.
– Жаль, у нее нет бивней, – посетовал мистер Филигри. – У моих слонов у всех были бивни, и мы обычно украшали их брильянтами и рубинами – абсолютно безболезненная процедура. Вы бы видели это зрелище!
– Она и без бивней натворила бед, – заметил Адриан, поглаживая нежно обвивший его шею хобот. – Похоже, вы здорово поладили друг с другом.
– Да-да, – взволнованно пропел мистер Филигри. – У нас такая гармония. Нисколько не удивлюсь, если Рози – перевоплощение моего любимого слона Пу-Тиня. Будь у нас тигр, я бы точно смог это определить.
– Сдается мне, – сказал Адриан, – жизнь и без тигров достаточно сложна.
– Возможно, вы правы, – согласился мистер Филигри. – Но ведь всегда хочется связать концы с концами. Получилась бы блестящая страница.
Сэмэнта уже рассказала Адриану, что мистер Филигри твердо верит в перевоплощения и помнит во всех подробностях, кем побывал в прошлом. Последние двадцать лет пишет труд о своих прежних воплощениях, уже сочинил сорок восемь томов, и когда подведет черту, неизвестно, потому что чуть ли не каждый день вспоминает какой-нибудь новый факт, требующий отдельной главы.
– Как было бы чудесно, – мечтательно произнес мистер Филигри, – получи мы засвидетельствованный документ, говорящий о том, что Рози на самом деле перевоплощение Пу-Тиня.
– Сомневаюсь, чтобы это было возможно, – заметил Адриан.
– Я тоже, – сказал мистер Филигри. – Но, дружище, какой же я эгоист, заставляю вас стоять и слушать, когда вам положено сидеть. Пошли лучше в дом, выпьем бренди.
И он зашагал обратно в трактир, оставляя золотистые следы.
– Сэмэнта! – звонко прокричал он, врываясь на кухню. – Я убежден, Рози – это Пу-Тинь сегодня.
Мистер Филигри замер, подняв вверх руки и ожидая, какой эффект произведут его слова на дочь.
– Замечательно, – улыбнулась Сэмэнта. – Теперь для окончательного доказательства тебе недостает только тигра.
– То самое, что я сказал Адриану, – удовлетворенно молвил мистер Филигри. – «Будь у нас тигр», сказал я.
– А я ответил, – Адриан с облегчением опустился на стул, – что нам только тигра не хватает, достаточно того, что есть Рози.
Сэмэнта подошла, устремив на него испытующий взгляд своих зеленых глаз.
– Как вы себя чувствуете?
– Нормально. Вот только слабость еще не прошла.
Сэм положила ему на лоб прохладную ладонь, и Адриан, закрыв глаза, мысленно пожелал, чтобы она никогда ее не убирала.
– Отец, – решительно произнесла Сэмэнта, – он у тебя там чересчур переволновался. Налей ему бренди.
– Как раз это я и собираюсь сделать, – с достоинством ответил мистер Филигри. – Верно, Адриан? Что я говорил только что: «Пошли в дом, выпьем бренди!»
– Ну так кончай болтать и наливай, – поторопила его Сэмэнта. – Ленч будет готов через минуту.