… Вечером мне показалось, что заснуть я не смогу, поэтому решил просто притвориться спящим, чтобы не беспокоить маму. Но, удивительное дело, заснул сразу, не успел лечь – и тут же провалился в крепкий и спокойный сон. Проснулся так же легко, без будильника, но точно в срок, который сам себе назначил. Часы показывали половину второго ночи. Лапка сидела на столе под часами и понимающе на меня смотрела.
– Пушенька, ты только молчи, не выдавай меня, ладно? – умоляюще прошептал я.
Пуша подумала, потом легла, свернувшись калачиком и отвернувшись от меня. Дескать, ладно уж, я спала и ничего не видела. Стараясь двигаться бесшумно, чтобы никого не разбудить, я быстро оделся и выскользнул во двор…
…Дома меня встретила, как обычно, Лапушка. И пока я закрывал дверь, разувался, мыл руки, она успела с возмущением объяснить мне на своём кошачьем языке, какое это свинство, оставлять девушку одну в пустой квартире. Да ещё так надолго! Я был согласен с любимой кошкой, но что делать!...
Я взял простившую меня наконец и начавшую разнеженно мурлыкать кошку на руки, поплёлся на кухню…
…Самый рослый из врагов, мой ровесник, а может чуть постарше, держал в руках длинный бельевой шнур, к концу которого за заднюю лапу была привязана кошка. Придурок то подтаскивал кошку поближе к себе, то "отпускал" её, давая ей возможность бежать, остальные соревновались в стрельбе "по движущейся мишени". Кошка выглядела ухоженной, домашней, я представил на её месте Лапушку, и ненависть к палачам обжигающе ударила в голову. Так, спокойно, спокойно… Главное, ненароком не убить кого-нибудь из них…
… – И не стыдно врать матери?
– Стыдно… То есть, почему это ты решила, что я вру?!
– Потому что врать ты совершенно не умеешь. Не знаю уж, к счастью или к беде…
– Конечно, к счастью!
– Дай-то Бог… Ладно, топай мыть лапы. И за стол.
Мама направляется на кухню. Разогревать еду для непутёвого, не умеющего даже толком соврать чада.
– Я же только что мыл! Они чистые!
– Покажи!
Торопливо прячу исцарапанные руки за спину.
– Я же тебе говорила, не умеешь ты врать…
– Мама, они правда чистые! Честно!
– Ну ладно, ладно… Всё равно, перед едой надо ещё раз помыть. Даже если чистые.
Спорить бесполезно, мама в таких вопросах неумолима. Светулька с сочувствием, но и с некоторой ехидцей смотрит на меня.
– А лапы какие мыть, передние или задние?
– Какие есть, те и мой. И побыстрее! Рявк!
С кухни раздаётся звон посуды, гудение закипающего чайника.
Подхватываю на руки трущуюся об меня кошку, снова иду в ванную. Светулька весело топает следом.
– Тебя, Лапа, тоже помыть мама сказала. Ты как, не возражаешь?
Светулька заливается счастливым смехом, а Лапушка… Лапушка не возражает. Вовсе не потому, что не поняла, о чём речь. Могу поклясться, что наша Лаперуза Светлановна понимает больше слов, чем некоторые люди. Просто понимает она не только слова, но и шутки. И более доверчивого существа трудно даже представить. Лапатушка знает, что я её ни за что не обижу, она блаженно вытягивается у меня на руках, прикрывает глаза и принимается самозабвенно урчать.
Сажаю кошку себе на плечо, открываю кран. Пуша, недовольно повозившись, почти сразу опять начинает урчать, трётся головой об ухо, осторожно ступая колючими лапками, перебирается на другое плечо, крутится на нём, выбирает положение поудобнее, от избытка чувств тихонько скребёт коготками. Я сдержанно подвываю. Сзади подходит Светулька, обнимает меня, тоже трётся пушистой головой о голую спину. Подходит мама, улыбаясь, глядит на нас. Потом тоже прижимается ко мне, кладёт голову мне на плечо…
…Я приготовил гуашь и стал рисовать куклу Наташу в роскошном наряде принцессы. Наташа сидела на причудливой формы носилках из золота с разноцветными драгоценными камнями. И носилки летели в синем небе, их несли лебеди с маленькими коронами на головах. Рисовал и рассказывал, куда собралась лететь Наташа, как ей удалось найти для этого сказочных лебедей, которые на самом деле не лебеди, а заколдованные Бабой-Ягой прекрасные принцы, как Наташа собирается их расколдовать и прочую ерунду. Светулька слушала, раскрыв рот. Лаперуза тоже внимательно наблюдала, как я рисую, но воспринимала рассказ, по-моему, довольно скептически. Лапка – уже взрослая девушка, не очень-то верящая в сказки. Но послушать – это, конечно, можно, интересно ведь!..
Когда рисунок был закончен, Светулька обняла меня, доверчиво прильнув маленьким тельцем, чмокнула в щёку, забрала рисунок и ускакала на улицу рассказывать подругам новую серию бесконечных приключений Наташи. Лапка немедленно встала в прихожей на задние лапы, принялась греметь ключами в замке и громко мяукать, требовательно оглядываясь на меня. Дескать, сейчас же открой дверь и впусти Светульку домой!
Пришлось, как всегда, в самом деле открыть дверь, чтобы Лапушка выглянула наружу и убедилась, что в подъезде Светульки уже нет. Сказав что-то жалобное, погрустневшая Лапка отправилась на кухню и запрыгнула на холодильник, одно из её самых любимых мест в квартире…
…Лапка, внимательно слушавшая наш разговор, совершенно мне не поверила, молча заглядывала в глаза своими громадными глазищами, беззвучно мяукала, требовательно и жалобно…
…К счастью из состояния боевого транса, восторженного самосжигания меня вывела Лапушка, цапнув за босую ступню. Не очень сильно (сильно Лапа вообще никогда не кусалась), но вполне ощутимо.
Я не сразу понял, что произошло, но всё-таки стал приходить в себя после укуса…
…Лапушка на всякий случай куснула меня ещё раз, и я очнулся окончательно. Острое ощущение счастья, новизны знакомого и привычного мира исчезло. Я попытался удержать его, хоть на миг – куда там… Ко мне вернулась способность соображать, а вместе с ней – боль утраты, горечь расставания.
– Чучундра ты, Лапушка! Крыса банановая!
Обиженная кошка побежала жаловаться маме…
…Наша кошка обычно с большой опаской относится к незнакомым людям, но Олега она ещё днём сразу и полностью признала своим. А сейчас, пока Олег разувался, вообще бесцеремонно запрыгнула ему на спину.
– Пуша! Что же ты делаешь, бессовестная кошка? Ты же девушка! А у девушки должна быть гордость! Разве можно прямо так сразу бросаться мужчине на шею?
– Да ладно, Марин, мы ведь уже знакомы с Лаперузой. Несколько часов. Так что – прочь условности, мешающие нам быть самими собой и радоваться жизни!
Олег взял Пушку на руки, принялся гладить. Лаперуза благосклонно заурчала…
Мама улыбнулась.
– Правда ведь, Олег, это же пушистое чудо! Не понимаю, как некоторые люди не любят кошек!
– Они, Маринка, просто не умеют их готовить… Ой!
Лапушка тут же укусила Олега за палец, которым он щекотал её за ухом. Совсем легонько, но вид у неё был при этом решительный и сердитый.
Олег со Светулькой расхохотались. А я принялся успокаивать любимую кошку.
– Пуша. Пушенька, Лапушечка! Олег Иванович просто пошутил! Не бойся!
Лаперуза с неподражаемым, истинно царским выражением возмущённо взглянула на меня. Я?! Боюсь?! Это я-то не понимаю шуток?! Вот ещё! Всё я прекрасно понимаю! Но считаю, что в моём присутствии шутки о "приготовлении" кошек совершенно неуместны!
И Пушка на всякий случай, чтобы не было недопонимания, ещё раз цапнула Олега. И, посчитав, что инцидент исчерпан, вновь принялась самозабвенно мурлыкать, уютно расположившись у него на руках…
…Несколько дней и ночей подряд мы не оставляли Лапушку ни на минуту одну. Борьба за её жизнь была мучительной и продолжалась довольно долго. Но закончилась нашей всеобщей победой! И из жалкого заморыша выросла грациозная красавица. Пушистая, с удивительно мягкой блестящей бело-рыжей шёрсткой. Вернее, не заурядной рыжей, а изысканного абрикосового цвета… Неженка и чистюля, умная и добрая, привередливая в еде, озорная и всё на свете понимающая, знаток и любительница женской одежды (маминой и Светулькиной), которую ловко выгребает из "шкафоньера" и придирчиво разглядывает… Всеобщая любимица, свет в окошке, одним словом – Лапушка…
Лапка тоже внимательно слушала наш рассказ, время от времени подтверждающе мяукая, снисходительно позволяла Олегу гладить свою царственную шёрстку…
…Из бездн Космоса на грешную землю меня вернула Лапушка, довольно чувствительно укусив за палец. Я проснулся, но странный сон всё ещё жил во мне, и Лапушка ещё раз вцепилась мне в руку зубами и передними лапами, а задними принялась энергично скрести. От боли и щекотки я проснулся уже окончательно…
…Маринки со Светкой, к счастью, не было дома. Меня встретила Лапка. Сначала она от неожиданности и страха зашипела, выгнула спину, вздыбила шерсть, но тут же узнала меня, бросилась обниматься и, громко плача, рассказывать, как им, трём девушкам, одиноко и тоскливо живётся без их любимого Максимушки, как это невозможно, чтобы он немедленно не вернулся домой.
Лапушка действительно рассказывала, взахлёб, давясь мяуканьем и слезами, она действительно плакала и просила у меня помощи.
Я взял кошку на руки и принялся гладить, пытаясь утешить.
– Лапка, Лапушка, Лапушечка, Лаперуза, ну не надо, не надо плакать, девочка ты моя! Жив твой Максимка! Даст Бог, вернётся скоро домой. Правда, Лапушка, можешь у Маринки, у Светланы Лаперузовны спросить. Что, уже спрашивала? Ну и что они ответили? То же самое? Ну, вот видишь! Всё хорошо, а будет – ещё лучше! Давай, я тебя покормлю? Давай?
Немного успокоившаяся кошка замяукала с новой силой, вспомнив, что голодная.
– Так, что тут у нас для Лапки лежит в холодильнике. "Мяу". Будешь "Мяу"?
– Мяу!
– Будешь? Ну, хорошо.
– Мяу!
– Что? Скорее? Ну потерпи немного, сейчас дам. Что? Не можешь терпеть? Ты самая голодная кошка? Самая голодная в мире?
– Мяу!
– Опять никогда ничего не ела? Совсем никогда?
– Мяу!
– Бедная Лапушка… Ну, на кушай. Кушай, говорю тебе, а не жри! Ты же – девушка! А девушки – именно кушают. Даже когда им хочется жрать…
Но Лапушка, проглотив не жуя несколько кусочков "Мяу", тут же потеряла интерес к миске, видимо, голод у неё был нервный. Опять запрыгнув ко мне на колени, принялась урчать и "бодать" мои ладони головой, требуя, чтобы её гладили. При этом её трясло, как в ознобе, она продолжала горевать по Максиму, льнула ко мне, пыталась обнять покрепче. Видимо, чувствовала, что я тоже вскоре исчезну. И категорически была с этим не согласна.
– Пушечка, ну что ты, перестань! Я ещё приду, обязательно. И Максимка придёт. Давай, лучше, ещё поразговариваем. Как вы с Максимом разговаривали. Давай?
– Мяу!
– Ты самая лучшая в мире кошка? Самая красивая?
– Мяу!
– Конечно, самая красивая! Ты самая пушистая, самая хвостатая девушка?
– Мяу!
– У тебя самые красивые ухи и усы? Самый острый маникюр и педикюр?
– Мяу!
– Ты ведь не будешь больше плакать?
– Мяу!
– Будешь? Ну что ты, не надо! Ты же самая лучшая в мире девушка. Ты сможешь потерпеть, дождаться Макса. Он скоро придёт домой.
– Мяу?
– Обязательно! Я тебе говорю! Ты же мне веришь?
– Мяу!..
… – Смотрите, смотрите, Лапушка цветы ест!
Светулька с восторгом показывала на кошку, которая действительно, внимательно обнюхав подаренный мной Маринке букет, решительно принялась пробовать его на зуб.
Маринка торопливо взяла Лаперузу на руки.
– Что ж ты делаешь, крыса ты банановая! Все девушки любят цветы, но надо же держать себя в лапах! Ты же воспитанная девушка! Что? Красивой девушке простительно позволить себе и не такое? Ты полагаешь? Ну что ж, может, ты и права. Ладно, иди уж, ешь свой букет… То есть мой букет. Ну ладно, ладно, не возмущайся, наш букет…